Система мер, при помощи которой намечалось быстро ликвидировать преступность, была изложена в Постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» и Постановлении СНК СССР и ЦКВ КП (б) от 31 мая 1935 г. «О ликвидации детской беспризорности и безнаказанности».
Постановление от 7 апреля 1935 года существенно изменило законодательство об ответственности несовершеннолетних. Уголовная ответственность наступала с 12-летнего возраста за совершение краж, причинения насилия, телесных повреждений, увечий, за убийство или попытку убийства. Из уголовного законодательства исключались нормы, предусматривавшие обязательное смягчение наказания, выносимого несовершеннолетним. Этот перечень преступлений был дополнен составом за действия, могущие вызвать крушение поездов.
Предшествующая деятельность комиссии по делам несовершеннолетних в борьбе с преступностью была оценена отрицательно и они были ликвидированы Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 31 мая 1935 г.
С упразднением комиссий, естественно, было свернуто применение мер воспитательного характера к несовершеннолетним.
Серьезным пробелом принятого законодательства явились два обстоятельства. Во-первых, не был установлен возраст, с которого наступала уголовная ответственность за совершение преступлений, не перечисленных в Постановлении от 7 апреля 1935 г. Длительное время в союзных республиках этот вопрос решался по-разному. Например, в УК УССР уголовная ответственность наступала с 14 лет, а в УК РСФСР и УК БССР — с 16 лет. Указ ПВС ВС СССР от 31 мая 1941 г. «Об уголовной ответственности несовершеннолетних» установил, что за преступления, не предусмотренные в Постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. и Указе ПВС СССР от 10 декабря 1940 г., несовершеннолетние привлекаются к уголовной ответственности с 14 лет.
Во вторых, законодательство не установило никаких особых процессуальных норм по расследованию и судебному разбирательству дел о преступлениях несовершеннолетних. Однако специфика социального положения, социальной роли и психологии несовершеннолетних, а также возможность широкого рассмотрения применения наказания не могли не сказаться на практике рассмотрения дел этой категории. Приказ Прокуратуры СССР и Верховного Суда СССР 8 апреля 1935 г. предусматривал рассмотрение дел о несовершеннолетних специально выделенными народными судьями. В столицах союзных республик и крупных городах были выделены участки народных судов, специализирующиеся на рассмотрении дел несовершеннолетних, на местах создавались особые камеры народного суда. Сосредоточением дел этой категории в одном месте можно легче и лучше организовать работу милиции и прокуратуры по расследованию и участию в рассмотрении дел в суде, правильнее и более четко можно организовать работу членов коллегии защитников по делам несовершеннолетних, легче организовать инструктаж народных судей.
С принятием нового законодательства основным средством борьбы с преступностью несовершеннолетних стала меры судебно-исправительного характера и, в первую очередь, — лишение свободы. В правовом положении несовершеннолетние преступники практически уравнивались со взрослыми преступниками (особо следует подчеркнуть, что исключительная мера наказания к несовершеннолетним никогда не применялась). За первый год действия постановления от 7 апреля 1935 г. из общего числа представших перед судом подростков к лишению свободы было приговорено по Горьковскому краю — 48%, Куйбышевскому — 56,1%, Свердловской области — 66,1%, Калининской — 70%, по г. Киеву-84%.
Вместе с тем следует отметить и положительные аспекты Постановления от 7 апреля 1935 г. Заслугой его была прежде всего быстрая и сравнительно безболезненная, практически полная ликвидация беспризорности в стране. Положительным было и то, что постановление установило уголовную ответственность за подстрекательство и привлечение несовершеннолетних к участию в преступлениях, а также понуждение их к занятию спекуляцией, нищенством, проституцией и другими тому подобными действиями. Ранее в законодательстве отсутствовал специальный состав, предусматривающий ответственность за вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. Этот пробел использовали взрослые преступники.
Вместе с тем крайне важный в деле борьбы с преступностью несовершеннолетних документ носил декларативный характер и не был обеспечен практическими мерами. Положение о комиссиях по делам несовершеннолетних, принятое еще в 1931 г., не содержало четкого перечня мер воспитательного характера. Отсутствовала материальная база для увеличения числа детских воспитательных и лечебных заведений. Более того, названным постановлением комиссии по делам несовершеннолетних были вообще ликвидированы. С 1935 по 1960 гг. в стране не было специального органа, координирующего работу многих учреждений, ведомств и общественных организаций по предупреждению преступности несовершеннолетних.
Одновременно был принят закон, датированный тем же числом (7 апреля 1935 г.), который резко понизил возраст уголовной ответственности за ряд наиболее распространенных среди несовершеннолетних преступлений. С 12 лет к ответственности с применением всех мер уголовного наказания стали привлекать за кражу, насилие, телесные повреждения, увечья, убийство либо попытку убийства.
Очевидная нечеткость законодательной трактовки всех понятий вызывала субъективизм при разрешении конкретных уголовных дел. О каких кражах по размеру идет речь? Что понимается под насилием, увечьем? О каких по степени тяжести телесных повреждениях говорилось в законе? Наказываются ли перечисленные (кроме кражи) действия, совершенные по неосторожности? Неясной была и фраза «… с применением всех мер уголовного наказания», которая нередко толковалась как законодательное допущение всех видов наказания, в том числе и смертной казни. Только сопоставление ст. 12 и ст. 22 УК РСФСР 1926 года, в которых трансформировался закон от 17 апреля 1935 г., позволяло сделать вывод, что исключительная мера наказания — расстрел не могла применяться к лицам, не достигшим 18-летнего возраста на момент совершения преступления. Что же касается лишения свободы, предельным сроком которого было 10 лет для всех категорий лиц, совершивших преступления, то оно касается и подростков 12-летнего возраста.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г. уголовная ответственность с 12-летнего возраста была установлена также за действия, могущие вызвать крушение поезда. Возраст, с которого вменялись все остальные преступления, был установлен лишь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1942 г. — 14 лет. Президиум Верховного Совета СССР разъяснил также, что уголовная ответственность несовершеннолетних наступает как в отношении умышленных, так и неосторожных преступлений.
В советской юридической литературе предпринимались попытки объяснить усиление мер уголовной репрессии по отношению к несовершеннолетним. Так, профессор П.П. Пионтковский писал: «установление уголовной ответственности за ряд преступлений, начиная с 12-летнего возраста, видимо, было продиктовано желанием указать несовершеннолетним, что советская власть предъявляет серьезные требования к своим подрастающим гражданам».
С такой оценкой этого закона вряд ли можно согласиться. Усиление уголовных мер без значительного улучшения воспитательной работы с подростками не способствовало сокращению преступности. Законом был отброшен весь накопленный ранее опыт мер воспитательного характера, основанный на положениях первых декретов. На установление уголовной ответственности с 12 лет, скорее всего, повлияла господствующая в то время концепция принуждения как универсального средства борьбы с преступностью.
Ошибочность принятого направления была очевидной для практических работников суда и прокуратуры. Не имея возможности применять к несовершеннолетним правонарушителям меры воспитательного характера, суды часто назначали наказания, связанные с краткими сроками. Это приводило к негативным последствиям. Осужденные подростки, общаясь при этапировании со взрослыми преступниками либо с неоднократно судимыми сверстниками, возвращались домой после отбытия наказания с большим грузом асоциальных взглядов, привычек, наклонностей, чем до осуждения. Наркомат юстиции СССР, обобщив судебную практику, издал 15 апреля 1936 г. циркуляр «Об улучшении работы судов по борьбе с преступлениями, совершенными подростками», в котором рекомендовал судам проявлять особую внимательность при определении наказания несовершеннолетним. «Лишение свободы к лицам этого возраста, — указывалось в циркуляре, — должно применяться с исключительно осторожностью и, главным образом, к рецидивистам, а также неоднократно бежавшими из детских учреждений». Это указание дало возможность судам более широко применять к несовершеннолетним меры наказания, не связанные с лишением свободы. В свою очередь прокуратура по возможности ограничивала привлечение к уголовной ответственности лиц 12-14 лет, В связи с этим роста судимости среди несовершеннолетних не наблюдалось. Более того, к 1940 г. количество осужденных по сравнению с 1931 г. уменьшилось на 50%.
Попытки смягчить чрезмерно жестокий закон путем принятия ведомственных циркуляров продолжалось и в дальнейшем. Приказом НКЮ СССР от 19 июня 1943 г. № 50 судам давалось право прекращать уголовные дела несовершеннолетних, не достигших 15 лет, привлеченных к уголовной ответственности за мелкое хулиганство, мелкие кражи и другие незначительные преступления с передачей детей на попечение родителей, опекунов или, в случае необходимости, направлением в трудовую воспитательную колонию. Однако законодательно это право было закреплено лишь в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. Одновременно был решен вопрос о возрасте уголовной ответственности. В ст. 10 Основ (ст. 10 УК РСФСР) указывалось, что уголовной ответственности подлежат лица, которым до совершения преступления исполнилось 16 лет.
Инструкция НКВД СССР, НКЮ СССР, Прокуратуры СССР от 21 июня 1943 г., изданная на основе названного постановления СНК СССР установила продолжительность содержания подростков в трудовых воспитательных колониях — до наступления 16-летнего возраста. Если к этому времени подросток не получил трудовую квалификацию, срок пребывания продлевался, но не более чем на один год.
В отличие от предыдущих исправительных учреждений для несовершеннолетних, работа которых регламентировалась законодательством, деятельность трудовых воспитательных колоний с начала их возникновения и до 1968 года регулировалась положениями, принятыми в разное время НКВД СССР — МВД СССР.
Наряду с трудовыми колониями в 1943 году создаются детские трудовые колонии для беспризорных и безнадзорных подростков — правонарушителей.
Приказ НКЮ СССР от 19 июля 1943 г. рекомендовал сосредоточить рассмотрение дел о несовершеннолетних до 16-летнего возраста в специально выделенных участках народных судов.
4 июня 1947 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Уголовная ответственность за хищение социалистического имущества наступала с 14-летнего возраста. Если хищение совершалось путем кражи или разбоя, то уголовной ответственности подлежали лица, которым до совершения преступления исполнилось двенадцать лет.
Следует отметить отрицательное влияние на практику борьбы с преступностью таких недостатков законодательства середины 30-х годов, как их односторонний, репрессивный характер, недооценку влияния общественности и др. Такие недостатки были свойственны и названному Указу. Учитывая эти и иные обстоятельства, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении 17 февраля 1948 г. «О применении Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. в отношении несовершеннолетних» подчеркнул необходимость особого подхода со стороны судов к несовершеннолетним.
Пленум Верховного Суда СССР в связи с этим указал, что в тех случаях, когда дело в отношении несовершеннолетних в возрасте 12-16 лет не подлежит прекращению, суд может в необходимых случаях при наличии смягчающих обстоятельств назначить пониженное наказание в порядке ст. 51 УК РСФСР или применить условное осуждение. Одновременно с этим Пленум указал, что данное постановление не распространяется на случаи разбоя, хищения в крупных размерах, а равно на тех лиц, которые уже были осуждены за хищение, а также на организаторов и активных участников организованных групп.
Основы уголовного законодательства, с учетом общего развития личности подростка, установили минимальный возраст, с наступлением которого возможна уголовная ответственность, — 16 лет. В виде исключения за некоторые преступления уголовная ответственность наступала с 14-летнего возраста. Таким образом, уголовное законодательство устанавливало две возрастные границы, определяющие ответственность несовершеннолетних. Следует подчеркнуть, что уголовная ответственность могла наступить и без применения наказания. Об этом свидетельствовали статьи 10, 50 УК РСФСР, согласно которым привлечение к уголовной ответственности несовершеннолетних не обязательно влекло за собой применение к ним мер уголовного наказания.
Уголовное законодательство предусматривало ряд ограничений в применении уголовных наказаний к несовершеннолетним. Общеизвестны положения законодательства и практики о неприменении к подросткам чрезвычайно суровых мер, таких видов наказания, как тюремного заключения, ссылки, высылки, смертной казни, а также лишения свободы на срок свыше 10 лет; широкие возможности замены наказания мерами, не связанными с лишением свободы — условное осуждение несовершеннолетних с передачей в коллективы предприятий и учреждений для наблюдения и проведения с ним воспитательной работы (ст. 44 УК РСФСР), передача несовершеннолетних на поруки (ст. 52 УК РСФСР), отсрочка исполнения приговора к лишению свободы в отношении несовершеннолетнего (ст. 46-1 УК РСФСР), освобождение судом от уголовной ответственности несовершеннолетних, совершивших преступления, не представляющие большой общественной опасности, и возможности их исправления без применения уголовного наказания, с применением к ним в этом случае принудительных мер воспитательного характера (ч. 3, ст. 10 УК РСФСР), освобождение прокурорско-следственными органами от уголовной ответственности несовершеннолетних при наличии тех же условий (ч. 3, ст. 10 УК) с направлением их в комиссию по делам несовершеннолетнего для рассмотрения вопроса о применении к ним принудительных мер воспитательного характера; льготные условия исполнения наказания (снятие режимных ограничений, условно-досрочное освобождение от наказания и замены более мягким наказанием и др.). Общий смысл этих положений также сводится к необходимости обеспечения прежде всего воспитательного воздействия наказания относительно несовершеннолетних.
В 1963 году было проведено разграничение функций по организации и осуществлению исправления и перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей разных категорий между различными ведомствами.
В введение органов народного образования и профтехобразования были переданы ряд детских трудовых воспитательных колоний с одновременным переименованием последних в специальные школы и в специальные ПТУ, а также все несовершеннолетние, направленные ранее в трудовые воспитательные колонии в порядке применения принудительных мер воспитательного характера, не являющихся уголовным наказанием. В 1990 году существовало около 100 спецшкол и спецпрофтехучилищ, в которых содержалось свыше 10,0 тысяч подростков.
С принятием Основ уголовного и уголовно-процессуального законодательства, положений о комиссиях по делам несовершеннолетних и др. актов сложилась довольно гибкая и эффективная система мер борьбы с правонарушениями несовершеннолетних. Дальнейшее совершенствование этой системы являлось условием процесса ликвидации преступности. Закон от 11 июля 1969 г. «О внесении дополнений и изменений в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» внес существенные изменения в ст. 45 Основ (ст. 55 УК РСФСР), регламентирующую вопросы уголовно-досрочного освобождения от наказания и замены не отбытой части наказания другим более мягким наказанием в отношении лиц, совершивших преступление в возрасте до 18 лет.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1977 г. Основы уголовного законодательства были дополнены ст. 39 (ст. 46 УК РСФСР) «отсрочка исполнения приговора несовершеннолетнему». В соответствии со ст. 39 Основ при назначении наказания несовершеннолетнему, впервые осужденному к лишению свободы на срок до трех лет, судом, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности виновного и иных обстоятельств дела, а также возможности его исправления и перевоспитания без изоляции от общества, исполнение приговора к лишению свободы в отношении такого лица могло быть отсрочено на срок от 6 месяцев до 2 лет. Суд мог в этих случаях отсрочить исполнение и дополнительных наказаний. При назначении любого другого вида наказания отсрочка исполнения приговора не применялась. Пленум Верховного Суда СССР от 31 марта 1978 г. в своем постановлении «О практике применения судами статьи 39 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» подчеркнул, что исполнение приговора к лишению свободы может быть отсрочено несовершеннолетнему независимо от времени, оставшегося до наступления совершеннолетия.
Введение отсрочки исполнения приговора несовершеннолетним значительно сузило сферу применения к ним условного осуждения.
Общие основания условного осуждения были изложены в ст. 38 Основ уголовного законодательства (ст. 44 УК РСФСР). В ней говорилось, что «если при назначении наказания в виде лишения свободы или исправительных работ суд, учитывая обстоятельства дела и личность виновного, придет к убеждению о нецелесообразности отбывания виновным назначенного наказания, он может постановить об условном применении наказания к виновному с обязательным указанием в приговоре мотивов условного осуждения. В этом случае суд постановляет не приводить приговор в исполнение, если в течение определенного судом испытательного срока осужденный не совершит нового преступления и примерным поведением и честным трудом оправдает оказанное ему доверие».
Указом Президиума Верховного Совета СССР «О дальнейшем совершенствовании уголовного и исправительно-трудового законодательства» от 26 июля 1982 г. в содержание ст. 39 и ст. 38 Основ уголовного законодательства были внесены существенные изменения. Эти изменения касались широкого круга вопросов, законодательное регулирование которых несколько сближают институт отсрочки исполнения приговора и условного осуждения, повышают их эффективность в достижении целей уголовного наказания. Однако, если за основу брать различия, существующие между содержанием ст. 39 и ст. 38 Основ, то все же следует отметить, что условное осуждение предъявляет к несовершеннолетним менее строгие требования по сравнению с отсрочкой исполнения приговора. Поэтому ст. 44 УК РСФСР целесообразно было применять к подросткам, которые характеризуются меньшей степенью общественной опасности. Однако практика применения условного осуждения мало отличалась от применения отсрочки. Так, среди осужденных условно около 40% совершили тяжкие преступления, 21,7% подвергались мерам общественного, административного или дисциплинарного воздействия, 34,8% употребляли спиртные напитки, 13% ранее совершали преступления, но были освобождены от уголовной ответственности, 26,1% состояли на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних, 8,7% не работали и не учились. Эти обстоятельства, на наш взгляд, в значительной мере затрудняют процесс исправления и перевоспитания подростков посредством условного осуждения.
Значительно реже отсрочки исполнения приговора и условного осуждения суды применяли к несовершеннолетним исправительные работы. Ограниченная сфера применения исправительных работ к несовершеннолетним была обусловлена прежде всего положениями трудового законодательства, которое по общему правилу допускает прием на работу подростков с 16-ти лет и лишь в исключительных случаях с 15-ти. И хотя в УК РСФСР, как и в УК других союзных республик, не говорилось о возрасте, начиная с которого подсудимый может быть подвергнут исправительным работам, но следует признать, что исправительные работы могли быть применены к подросткам, достигшим 16-летнего возраста. Это положение закреплялось в УК Киргизской и Казахской ССР. УК Киргизской ССР запрещал также применение исправительных работ к учащимся дневной формы обучения.
С принятием 11 июля 1969 года Основ исправительно-трудового законодательства Союза ССР и Союзных Республик, а затем исправительно-трудовых кодексов союзных республик трудовые колонии для несовершеннолетних были переименованы в воспитательно-трудовые колонии (ВТК). Последние (в виде воспитательных колоний) существуют до настоящего времени со своими, отличными от исправительно-трудовых колоний, специфическими формами и средствами исправления и перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей.
В ст. 23 Основ уголовного законодательства (ст. 24 УК РСФСР) было включено дополнение — отбывание наказания несовершеннолетним по приговору суда назначается в воспитательно-трудовых колониях общего и усиленного режимов (до этого воспитательно-трудовые колонии именовались «трудовые колонии для несовершеннолетних»). Изменение названия колоний подчеркивает, что они, по сравнению с ИТК, имеют более выраженный воспитательный характер, вытекающий из сущности уголовной политики в отношении несовершеннолетних.
Анализ организации исполнения наказания в воспитательно-трудовых колониях показывает, что реализация основных средств исправления осужденных осуществлялась, в основном, административно-командными методами. Деятельность воспитательно-трудовых колоний в 80-е годы перестала соответствовать реальному уровню преступности несовершеннолетних и проводимой в их отношении уголовной политики.
К середине 80-х годов было признано, что действовавшая система исправления и перевоспитания осужденных несовершеннолетних в условиях воспитательно-трудовых колоний не обеспечивает достижения цели возвращения обществу социально полезных граждан.
Одной из основных причин такого положения являлось несовершенство организации и содержания воспитательного процесса в ВТК. Сложившаяся практика воспитательной работы строилась преимущественно на нормах режимно-административного характера, не обеспечивала дифференцированного педагогического воздействия, не объединяла общеобразовательное, профессионально-техническое обучение и труд в интересах воспитания.
Для преодоления названных негативных факторов была предпринята серьезная попытка по разработке новой модели воспитательно-трудовой колонии. В 1988 году МВД СССР разработало элементы такой модели ВТК. Новой структурой ВТК предусматривалось формирование двух основных направлений в деятельности учреждения: учебно-воспитательного и учебно-производственного. В центр воспитательной работы ставились общеобразовательная школа и профессионально-техническое училище. Пересматривалась концепция воспитательного процесса в сторону его гуманизации с широким использованием педагогических и психологических компонентов, максимальным отказом от атрибутов исправительно-трудовых учреждений для взрослых осужденных. Первоначально в эксперименте участвовали четыре ВТК: Брянская, Кизилюртовская, Кременчугская, Новотроицкая. Период эксперимента: 1 сентября 1988 г. — 1 января 1990 г.
Анализ организации исполнения наказания в воспитательно-трудовых колониях показывает, что реализация основных средств исправления осужденных осуществлялась, в основном, административно-командными методами. Деятельность воспитательно-трудовых колоний в 80-е годы перестала соответствовать реальному уровню преступности несовершеннолетних и проводимой в их отношении уголовной политики.
1.2. Понятие и цели наказаний, соединенных с изоляцией, применяемых в отношении несовершеннолетних
Теоретики уголовного права давно установили, что сущность уголовного наказания проявляется в его целях, изложенных в уголовном законе. Различные подходы к наказанию варьируют характер и продолжительность страданий, стремясь максимально достигнуть цели наказания. Действующее российское уголовное законодательство определяет наказание как меру государственного принуждения, назначаемую по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренном Уголовным кодексом Российской Федерации (УК РФ) лишении или ограничении прав и свобод этого лица. Немаловажно то, что один из признаков наказания закреплен в конституционной норме (п. 2 ст. 21 Конституции РФ) — отсутствие у наказания черт жестокости и унижения человеческого достоинства.
Таким образом, закрепленное законом понятие отражает позицию, сформировавшуюся в теории уголовного права и состоящую в том, что наказание является правовым последствием преступления.
Проблемы наказания и его целей относятся к наиболее сложным и остродискуссионным в науке уголовного права. В литературе наказанию приписывают различные цели.
И.И. Карпец в своих работах говорил не об одной цели наказания, а о нескольких, которые могут быть иерархизированы по различным основаниям и уровням.
Противники этой точки зрения отмечают неправомерность постановки цели наказания в законе. Это обосновывается тем, что цель не является юридической категорией, и, следовательно, излишне дальнейшая конкретизация уголовного наказания — оно должно действовать до выполнения своих целей; цель есть только у закона (в данном случае — уголовного). Таким образом, наказание, согласно данной позиции, должно быть подчинено целям уголовного закона и выполнять две функции: а) кары (на стадии исполнения наказания); б) осуждения преступления и преступника (на стадии назначения наказания).
Мы считаем обязательным наличие определения целей уголовного наказания в законе, поскольку это отражает смысл применения наказания государством и ориентирует лицо, назначающее наказание на выбор меры, с помощью которой возможно достижение положительного результата.
УК РФ 1996 года закрепляет три цели наказания, ставя на первое место восстановление социальной справедливости.
Справедливость — категория морально-правовая и социально-политическая, поскольку она оценивает общественную действительность, подлежащую сохранению или изменению с позиции долженствования. Это этическая категория, характеризующая соотношение определенных явлений с точки зрения распределения добра и зла между людьми. В отличие от понятий блага и добра, с помощью которых оцениваются отдельные явления, взятые сами по себе, справедливость характеризует соотношение нескольких явлений с точки зрения уже существующих блага и зла между людьми. Одним из соотношений такого рода является соотношение между деянием и воздаянием; частный случай этого — соотношение между преступлением и наказанием. Соответствие между характеристиками первого и второго порядка оценивается в этике как справедливость, несоответствие — как несправедливость.
Справедливость выступает необходимым явлением общества, что получило отражение в позиции законодателя, который называет ее социальной. Таким образом, социальная справедливость — критерий, посредством которого оцениваются взаимоотношениями между людьми.
Особый интерес в этой связи вызывают рассуждения отдельных авторов, касающиеся реализации принципа справедливости. В их трудах последняя рассматривается как применение к лицу, совершившему преступление, наказания и иных мер уголовно-правового характера, которые должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Предполагая, что наказание лиц, совершивших преступления, действительно может служить защитой для законопослушных граждан в будущем, мы поддерживаем мнение Э. Дюркгейма в том, что оно должно быть, прежде всего, искуплением совершенного. Это доказывается теми предосторожностями, которые предпринимаются, чтобы сделать его как можно более соответствующим степени общественной опасности преступления. Таким образом наказание как бы возмещает зло, нанесенное преступлением обществу. Поэтому есть основание утверждать, что преступник должен страдать пропорционально тяжести совершенного преступления. Однако в этой связи необходимо подчеркнуть, что соизмеримость наказания содеянному не может пониматься как воздаяние равным. Воздаяние равным является наказание преступника, умышленно совершившего то или иное деяние, путем совершения того же действия в отношении его самого.
Следует обратить внимание и на то, что статья 6 «Принцип справедливости» УК РФ размещена в главе 1 «Задачи и принципы Уголовного кодекса Российской Федерации», следовательно, по своему духу Кодекс распространяет принцип справедливости на применение всех норм закона.
Понятие справедливости рассматривается исследователями в уравнивающем аспекте. Такое представление о справедливости могло бы частично уложиться в принципе равенства всех граждан перед законом и соотноситься с принципом законности. При этом подходе на вопрос, что понимать под справедливым применением к лицу, совершившему преступление, наказания и иных мер уголовно-правового характера, можно было бы ответить следующим образом. Под этим понимается соизмеримость наказания содеянному, соединенное с обеспечением равенства всех граждан перед законом и соблюдением самой законности.
Очевидно, что соизмеримость наказания совершенному деянию должна быть не только при избрании меры наказания судом, но и при исполнении назначенного наказания. В этой связи возникает другой вопрос: насколько принцип справедливости, закрепленный законодателем лишь в УК РФ, может компенсироваться принципом дифференциации и индивидуализации исполнения наказания в уголовно-исполнительном законодательстве. Ведь, воспроизводя ряд принципов УК РФ (ст. 3, 4, 7) в статье 8 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (УИК РФ), уголовно-исполнительное законодательство «отказалось» воспроизвести принцип справедливости.
В качестве самостоятельной цели наказания в уголовном законодательстве на первое место поставлена цель восстановления социальной справедливости, а затем — традиционные цели исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений. В УИК РФ (ч. 1 ст. 1) на первое место поставлена цель исправления осужденных, а затем следует цель предупреждения совершения новых преступлении, как осужденными, так и иными лицами.
На наш взгляд, цель восстановления социальной справедливости должна проявлять (и проявляет) себя на всех этапах назначения и исполнения наказания. Так, несовершеннолетнему, совершившему преступление против собственности, суд, назначая наказание в виде обязательных работ, руководствуется целью восстановления социальной справедливости, но реальное достижение названной цели возможно лишь на стадии исполнения наказания. В этой связи К.А. Бузанов отстаивает идею включения восстановления социальной справедливости в уголовно-исполнительное законодательство в качестве цели исполнения наказания.
Другие авторы предлагают исправить данную «ошибку» путем замены принципа справедливости принципами соизмеримости наказания содеянному, дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности на всех стадиях ее реализации. По нашему мнению, такая замена сузит действие рассматриваемого принципа до его понятия в уравнивающем аспекте. Поэтому представляется целесообразным, ничего не придумывая, скорректировать цели наказания, закрепленные в УИК РФ, с теми, которые установлены в УК РФ, а именно добавить в первом из названных принцип социальной справедливости. Это положит конец указанной выше дискуссии и позволит «включить» стадию исполнения наказания в сферу действия принципа социальной справедливости. Нельзя не указать на еще одну особенность социальной справедливости в уголовном праве, обусловливающую такое решение. Она выражается в том, что социальная справедливость не может ограничиваться только интересом осужденного, так как преступление как социальное зло затрагивает и нарушает интересы других лиц. Если цель восстановления социальной справедливости не будет достигнута, то наказание в большей своей части потеряет смысл. Это связано и с тем, что цели исправления осужденных и предупреждения совершения новых преступлений для потерпевшего не имеют существенного значения.
Закрепляя цель восстановления социальной справедливости в качестве самостоятельной, можно положить конец полемике о том, является ли кара целью наказания. Восстановление социальной справедливости (воздаяние) — это и есть кара. При этом лишения и тяготы наказания, испытываемые осужденными, в определенной мере являются искуплением их вины.
При выборе наказания в виде лишения свободы несовершеннолетнему элементы кары состоят в правоограничениях, характерных для направления в специальное воспитательное учреждение: подросток изымается из семьи и помещается в условия закрытого учреждения; ограничивается в свободе передвижения, выборе способа поведения, возможности установления контактов с внешним миром; подвергается особым мерам принуждения и т.п.
Как отмечает А.В. Наумов, «без кары наказание потеряло бы всякое предупредительное значение». Но, вместе с тем, восстановление социальной справедливости, связанное с карательным содержанием наказания, не означает, что наказание преследует цель кары по отношению к преступнику, поскольку наказание не имеет целью причинение осужденному физических и моральных страданий. Правоограничения и принудительные лишения, связанные с исполнением наказания, преследуют другие цели, в том числе и восстановление социальной справедливости.