2.2. Несоответствие характера
Согласно ч. 2 ст. 37 УК РФ, превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства.
Чем посягательство опаснее, тем по общему правилу обоснованнее применение сравнительно более опасных и, следовательно, более эффективных средств защиты. Оборона должна признаваться необходимой всегда, когда других средств защиты, включая специальные средства и оружие, у обороняющегося не было и когда только их применение позволяло в данной обстановке отразить нападение.
Применение оружия при отражении общественно опасного посягательства — крайняя мера, которая может стать необходимой или даже единственно пригодной мерой защиты от нападения лиц, реально угрожающих жизни и здоровью обороняющегося или других лиц.
Правила, регламентирующие применение физической силы, специальных средств и оружия при выполнении своих служебных обязанностей или общественного долга по поддержанию правопорядка, помогают избежать причинения излишнего вреда лицам, чьи противоправные действия вызывают состояние необходимой обороны. В обычной обстановке обороняющийся, безусловно, обязан предупредить посягающего о намерении их использовать, предоставив достаточное время для выполнения своих требований. Но в случаях, когда промедление в применении силы, спецсредств и оружия создает непосредственную опасность жизни или здоровью людей и когда такое предупреждение является неуместным или невозможным, обороняющийся не должен оглядываться на эти правила и неукоснительно им следовать, рискуя потерять всякую возможность остановить посягающего, спасти его жертву.
При решении вопроса о наличии или отсутствии превышения пределов необходимой обороны суды и органы предварительного расследования должны учитывать «не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожающей обороняющемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягающего и защищавшегося (количество посягавших и обороняющихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т.д.)».
Характер общественной опасности посягательства определяется направленностью преступного деяния на определенный объект; иначе говоря, какого рода преступления совершаются, от такой угрозы и следует защищаться. Понятно, что есть существенное различие между вооруженным разбоем и попыткой карманной кражи, между посягательством на жизнь и попыткой нанести побои. Чем более опасное посягательство совершается, тем более жесткие меры защиты являются правомерными.
Поскольку необходимая оборона является не только правомерным, но и общественно полезным деянием, закон должен находиться на стороне обороняющегося, а не преступника. Поэтому при защите можно использовать более эффективные средства, чем у нападающего, например, применить огнестрельное оружие при защите от нападения с ножом, угрожающего жизни и здоровью.
Так, необоснованно был осужден И. по ч. 4 ст. 111 УК. Он распивал спиртные напитки со своей женой. В это время в комнату зашел его пасынок П., схватил стоявшую на полу бутылку водки и ударил И. по голове, от чего потекла кровь. И. ушел умыться, а когда возвращался, П., размахивая ножом, порезал отчиму губу. И. вырвал у него нож и нанес ему три удара ножом в грудь и спину, причинив телесные повреждения, относящиеся к категории тяжких по признаку опасности для жизни и повлекшие впоследствии смерть П.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ дело прекратила в связи с отсутствием в действиях И. состава преступления, указав, что «в данном случае И. не превышены пределы необходимой обороны, поскольку посягательство со стороны П. было сопряжено с непосредственным применением насилия, опасного для жизни оборонявшегося И.».
Поскольку превышением пределов необходимой обороны считается умышленное причинение вреда, виновный должен сознавать, что его действия могут причинять смерть лицу, совершившему посягательство, или тяжкий вред его здоровью. При неосторожном причинении вреда в состоянии необходимой обороны ответственность не наступает, даже если вред оказался явно большим, чем необходимый.
Состояние необходимой обороны возникает в момент начала преступного нападения или при реальной угрозе такого нападения, а заканчивается, когда преступное посягательство отражено и нападение прекратилось (преступник обезврежен, обратился в бегство, окончательно прекратил преступные действия).
Если насильственные действия обороняющегося продолжаются после прекращения посягательства, состояние необходимой обороны отсутствует. Однако надо иметь в виду, что субъект не всегда может правильно оценить ситуацию и определить наличие объективных признаков состояния необходимой обороны. Это обстоятельство влияет на определение формы его вины.
Оценка продолжения «оборонительных» действий после окончания преступного нападения должна производиться с учетом субъективного отношения лица к своим действиям, с установлением факта, сознавал ли обороняющийся, что посягательство окончилось. Если обороняющийся не сознавал, что опасность, от которой он оборонялся, миновала, и продолжил насильственные действия в отношении нападавшего, у него отсутствует умысел на совершение преступления.
Суды, признавая возможность продолжения защиты и после перехода оружия в руки обороняющегося, нередко считают, что использование последним этого оружия свидетельствует о превышении пределов необходимой обороны.
Рассматриваемый аспект был довольно подробно разъяснен в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 11 от 4 декабря 1969 года «О практике применения судами законодательства о необходимой обороне». В нем указывалось, что факт перехода оружия из рук нападающего в руки обороняющегося и применение его для отражения продолжающегося посягательства не может рассматриваться судами как безусловное свидетельство наличия в действиях оборонявшегося превышения пределов необходимой обороны. Представляется, что наличие подобных разъяснений, в действующих актах судебного толкования, будет являться фактором, снижающим вероятность ошибок при разрешении рассмотренного вопроса правоприменителями.
Если в ч. 2 ст. 37 УК законодатель указывает и определяет единственное заслуживающее его внимания нарушение условий правомерности необходимой обороны — превышение ее пределов, а в ч. 1 ст. 108 и ст. 114 УК конструирует по этому признаку составы убийства и умышленного тяжкого причинения вреда здоровью, совершенных при смягчающих обстоятельствах, то в п. «ж» ч. 1 ст. 61 УК в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, предусматривает «совершение преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны…». Очевидно, и в последнем случае законодатель должен был указать на такое нарушение условий правомерности необходимой обороны при совершении преступления, как превышение ее пределов. Именно при превышении пределов необходимой обороны, а не при нарушении любых других условий ее правомерности лицо продолжает действовать в состоянии необходимой обороны, хотя и причиняет вред, более чем необходимый и достаточный для пресечения посягательства, что придает совершаемому преступлению извинительный характер.
При нарушении же любого другого условия правомерности необходимой обороны действия виновного лишаются всякой необходимости и полезности, поэтому должны подлежать уголовной ответственности и наказанию на общих основаниях. В этом отношении более удачной представляется редакция п. 6 ст. 38 УК РСФСР 1960 г., предусматривавшая в качестве смягчающего обстоятельства «совершение преступления при защите от общественно опасного посягательства, хотя и с превышением пределов необходимой обороны».
Правда, в ч. 2.1 ст. 37 УК законодатель предусмотрел, на наш взгляд, не совсем удачное определение ситуации, когда в действиях обороняющегося отсутствует превышение пределов необходимой обороны, если он вследствие неожиданности посягательства не мог объективно оценить степень и характер опасности нападения. Думается, не только и даже не столько «неожиданность посягательства», сколько психическое состояние лица, вызванное неожиданным нападением, может так повлиять на его сознание, что оно теряет на какой-то момент способность правильно оценить степень и характер нависшей над ним опасности и избрать необходимые и достаточные меры защиты для противодействия нападению.
Решая вопрос о наличии или отсутствии необходимой обороны, следует учитывать, что «в состоянии душевного волнения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты». Это происходит в тех случаях, когда волнение, возникающее при нападении, по своей силе и интенсивности достигает состояния физиологического аффекта, которое способно произвести качественные изменения в сознании, психике обороняющегося, существенно сказаться на его сознательно-волевой деятельности (например, создать преувеличенное представление об опасности нападения, помешать ему составить правильное мнение о намерениях и возможностях нападающего, характере его действий и т.п.). Указанные обстоятельства следует учитывать, как того требовал Пленум Верховного Суда СССР, при решении вопроса о наличии или отсутствии превышения пределов необходимой обороны.
Несвоевременное применение в состоянии необходимой обороны заведомо более опасных мер защиты, чем требовалось в данный момент, должно рассматриваться не как «несвоевременная оборона», фактически означающая отсутствие обороны, а как «чрезмерная оборона», точнее превышение пределов необходимой обороны.
Рассмотрим пример превышения пределов необходимой обороны в судебной практике.
Так, приговором суда К. признана виновной и осуждена за совершение убийства при превышении пределов необходимой обороны. Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы кассационного представления и возражений на него, судебная коллегия находит приговор суда законным и обоснованным. Выводы суда о доказанности вины К. в совершении преступления являются правильными, соответствуют фактическим обстоятельствам дела и подтверждаются доказательствами, изложенными в приговоре.
Вина К. подтверждается показаниями самой осужденной, показаниями свидетелей, заключениями экспертов, протоколами осмотра места происшествия, следственного эксперимента, иными письменными материалами уголовного дела, исследованными судом. Согласно протоколу осмотра места происшествия, труп З. с раной в области левой половины грудной клетки находился на полу в прихожей дома. Данное обстоятельство подтвердила свидетель П., прибывшая 08.08.2010 года на место происшествия в качестве фельдшера и также пояснившая, что у находившейся здесь же в доме женщины (К.) на лице имелись повреждения.
Как следовало из показаний К., во время совместного распития спиртных напитков, З. из ревности начал ругаться на нее, нанес несколько ударов кулаком по лицу и телу и она, боясь З. ранее неоднократно ее избивавшего, и опасаясь за свое здоровье пошла к выходу из дома, но З. догнал ее и, схватив за волосы, потащил к себе, высказывая угрозы продолжить избиение. В этот момент она схватила со стола какой-то предмет и ударила им З., т.к. хотела выйти из дома. Предметом оказался нож, удар которым она нанесла нецеленаправленно, убивать не хотела, просто хотела уйти из дома, так как боялась избивавшего ее З. Из заключения судебно-медицинского эксперта следовало, что причиной смерти потерпевшего З. явилось проникающее колото-резаное ранение передней поверхности грудной клетки с повреждением сердца. По заключению эксперта-криминалиста, обнаруженная при исследовании трупа З. колото-резаная рана могла быть причинена клинком ножа, обнаруженного при осмотре места происшествия. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта у К. были обнаружены телесные повреждения в виде кровоподтеков в области век правого и левого глаза, ссадины лица в проекции скуловой дуги справа, ссадины в области спины в правой подлопаточной области и в нижней части грудной клетки слева, которые не повлекли за собой расстройства здоровья. Указанные повреждения возникли не менее чем от пяти травматических воздействий тупого твердого предмета, например, от ударов кулаками и (или) ногами. Также эксперт не исключил возможность их возникновения 08 августа 2010 года, при обстоятельствах, указанных К.
При проведении следственного эксперимента К. пояснила, каким образом и при каких обстоятельствах нанесла З. удар ножом. По заключению эксперта показания К. в ходе следственного эксперимента не противоречили судебно-медицинским данным об анатомической локализации и механизме возникновения установленного колото-резаного ранения на теле потерпевшего З.
Все установленные по делу доказательства, приведенные в приговоре, тщательно исследованы судом, им дана всесторонняя и полная оценка. Вывод суда, с учетом совокупности изложенных доказательств, о том, что К. действовала в состоянии необходимой обороны, но с превышением ее пределов, является правильным и подробно мотивированным в приговоре. Данных свидетельствующих о причинении К. колото-резаного ранения грудной клетки потерпевшему при иных обстоятельствах, чем было изложено ею, в судебном заседании установлено не было, ее показания об обстоятельствах конфликта, повлекших причинение смерти З., объективно подтверждены заключением судебно-медицинского эксперта о наличии у К. телесных повреждений.
Судебная коллегия не может согласиться с доводом кассационного представления о том, что действия потерпевшего З. не представляли опасности для жизни и здоровья осужденной, следовательно, состояние необходимой обороны, как и превышение его пределов, в ее действиях отсутствовали.
Согласно ч. 1 ст. 37 УК РФ отличительной особенностью состояния необходимой обороны является не только применение насилия, опасного для жизни обороняющегося, но и непосредственная угроза применения такого насилия. Как следует из материалов уголовного дела, нанесенные потерпевшим телесные повреждения К., не являлись опасными для ее жизни и здоровья. Однако, нанесены они были женщине мужчиной, значительно превосходящим ее по физической силе, находившимся в возбужденном состоянии, после употребления спиртного. Так как после избиения К. потерпевший З. продолжил свои агрессивные действия, схватил ее за волосы, когда она пыталась выйти из дома, угрожая дальнейшим избиением, то непосредственная угроза применения насилия опасного для жизни осужденной существовала, что и свидетельствует о наличии у осужденной состояния необходимой обороны. Вместе с тем, использование К. в целях защиты от З. ножа и нанесение им удара в область сердца последнего, указывает на очевидное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства, когда потерпевшему без необходимости умышленно причинена смерть.
Таким образом, именно несоответствие средств защиты и нападения позволили суду прийти к правильному выводу о совершении К. убийства при превышении пределов необходимой обороны и правильно квалифицировать ее действия по ч. 1 ст. 108 УК РФ.
Довод в представлении о необходимости квалификации действий К. по ч. 1 ст. 105 УК РФ со ссылкой на нанесение ею потерпевшему удара ножом с достаточной силой в жизненно важный орган несостоятелен по изложенным выше основаниям и как направленный на переоценку выводов суда. При определении К. вида и размера наказания, судом в полной мере учтены характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности осужденной, смягчающие наказание обстоятельства — явка с повинной, наличие на иждивении малолетнего ребенка, отсутствие отягчающих наказание обстоятельств. В то же время судом учтены данные о личности осужденной, причинение ее действиями тяжких последствий — смерти человека, и обоснованно назначено наказание в условиях изоляции от общества. Назначенное осужденной наказание является законным, обоснованным и справедливым, соответствующим требованиям ст. ст. 6, 60, 62 УК РФ.
Итак, предел допустимого вреда при необходимой обороне следует определять на основе сопоставления соответствия интенсивности посягательства и защиты.
Характер посягательства представляет собой его качественный признак, который зависит от ценности того объекта, на который оно направлено.
Превышением пределов необходимой обороны признаются умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства.
ГЛАВА 3. ХАРАКТЕРИСТИКА КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ
3.1. Понятие и условия правомерности крайней необходимости
Одним из видов обстоятельств, исключающих преступность деяния, является крайняя необходимость, предусмотренная статьей 39 УК РФ. Указанный вид обстоятельств наряду с необходимой обороной был известен советскому и досоветскому уголовному праву, в связи с этим был наработан обширный эксперимент применения соответствующей уголовно-правовой нормы. Для намерения поставленных нами задач необходим краткий анализ понятия и признаков, относящихся к причинению вреда в требованиях крайней необходимости.
Социально-правовая сущность этого вида обстоятельств, исключающих преступность деяния, заключается в том, что при существовании частичной обстановки, связанной с угрозой для всякого из объектов уголовно-правовой зашиты, лицо причиняет вред другому объекту, максимально (крайне) незаменимый для того, чтобы максимально сократить потенциальные последствия грозящей опасности. Причиненный вред обязан быть менее вреда предотвращенного.
Первоначально институт крайней необходимости формировался исходя из идеи инстинкта самосохранения, оправдывая поступки лица, совершенные для достижения этой конкретной цели. Как в свое время отмечал Аристотель, «ни один человек произвольно не выбросит своего имущества (когда судно терпит крушение), но каждый благоразумный человек совершит это ради личного спасения и спасения других». Тем не менее в современном понимании этот институт по кругу защищаемых интересов, по способам и субъектам их защиты получил немного иное звучание. Лицо, оказавшееся в состоянии крайней необходимости, из «двух зол выбирает меньшее» и путем сознательного нарушения одного из интересов спасает другой, более важный по личному значению. Именно поэтому действия, совершаемые в состоянии крайней необходимости, полезны для общества, они правомерны и морально оправданы. Как отмечается в литературе, действия, совершенные в состоянии крайней необходимости, «лишены общественной опасности», являются правомерными и «не содержат в себе состава преступления».
Крайняя необходимость имеет сложную межотраслевую нормативно-правовую основу. В юридической литературе крайняя необходимость определялась по-разному. Правда, следует признать, что большинство исследований крайней необходимости были проведены в советский период. В настоящее время в литературе справедливо отмечается, что институт крайней необходимости приобрел более существенное юридическое значение, что связано в первую очередь с появлением новых обстоятельств, исключающих преступность вреда, но «отнесенных законодателем к варианту крайней необходимости», или являющихся «частными ситуациями крайней необходимости». В частности, это, по мнению многих специалистов, относится к положениям ч. 2 ст. 40 УК РФ. Кроме того, А.М. Плешаков и Г.С. Шкабин к условиям крайней необходимости относят также ситуации, описанные в диспозициях таких норм, как ст. ст. 270 и 345, примечаниях к ст. ст. 151 и 322 УК РФ и косвенно предусмотренные (подразумеваемые в определенных случаях): в ст. ст. 124, 125, 127.2, 190, 314, 328, примечаниях к ст. ст. 337, 338 УК РФ. В литературе высказывались и другие точки зрения по поводу существования иных, скрытых ситуаций крайней необходимости в статьях Особенной части Уголовного кодекса РФ, например, при совершении налоговых преступлений, дачи взятки, отказа свидетеля или потерпевшего от дачи показаний, укрывательства преступлений. Все это свидетельствует о сложности и разносторонности данного вида обстоятельств, исключающих преступность деяния, однако, на наш взгляд, не дает оснований называть его самостоятельным правовым институтом.
На наш взгляд, критической оценки заслуживает один из аспектов регламентации крайней необходимости в УК бывших союзных республик. Речь идет о том, что в отдельных из них поведение лица в данном состоянии характеризуется неоднозначно: либо как причинение вреда (в УК Украины, Азербайджанской, Кыргызской Республик, Республик Таджикистан, Казахстан), либо как деяние (в УК Республик Молдова, Узбекистан, Литовской Республики), либо только как действие (в УК Грузии, Республики Беларусь, Латвийской, Эстонской Республик). Между тем хорошо известно, что именно крайняя необходимость относится к числу тех видов обстоятельств, исключающих преступность деяния, которые могут быть реализованы не только путем действий, но и бездействия.
Как правило, граждане причиняют вред в состоянии крайней необходимости, являясь участниками дорожно-транспортных происшествий, либо в быту, либо в связи с выполняемыми профессиональными обязанностями (медицинские работники, машинисты электропоездов, капитаны или члены команды водных судов, работники иных профессий), либо при различных чрезвычайных ситуациях (пожарах, оползнях, техногенных катастрофах и т.п.). В большинстве случаев — это вменяемые физические лица, достигшие 18-летнего возраста. Вместе с тем следует отметить, что уголовный закон не содержит каких-либо специальных положений (условий правомерности причинения вреда) в зависимости от демографических или иных специальных признаков причинителей вреда. Поэтому сведения о таких лицах имеют общее криминологическое значение в качестве репрезентативных показателей.
Больший интерес представляет вторая субъектная группа в связи с определенными дискуссиями, существующими в связи с особенностями их служебного положения. В общем виде такие особенности состоят в том, что для определенных должностных лиц обязательность действий в условиях крайней необходимости входит в круг их служебных полномочий (сотрудники МЧС, в том числе противопожарной службы; сотрудники полиции, военнослужащие, пограничники и др.).
Мы согласны с позицией о том, что в тех случаях, когда на лице лежала специальная обязанность бороться с опасностью, ее наличие не может служить основанием для ссылки на крайнюю необходимость для спасения собственных личных интересов, рисковать которыми это лицо было обязано по своему служебному положению и долгу. Например, сотрудник пожарно-спасательного формирования МЧС РФ не вправе отказаться от тушения пожара, ссылаясь на то, что это небезопасно для его жизни; так же как и врач не может отказаться от оказания больному медицинской помощи, ссылаясь на угрозу своего заражения. В уголовном законодательстве некоторых иностранных государств данная ситуация нашла свое разрешение. Так, в ч. 3 ст. 31 УК Литовской Республики это положение сформулировано следующим образом: «Лицо не может оправдать неисполнение своих обязанностей пределами крайней необходимости, если оно по профессии, занимаемой должности или иным причинам обязано действовать в экстремальных условиях». В Уголовном кодексе Российской Федерации таких положений нет.
С другой стороны, речь не идет о «слепом» самопожертвовании. Обязанность действовать не означает правовой обязанности жертвовать своей жизнью. Как справедливо отмечают А.М. Плешаков и Г.С. Щерба, законодательство ни в одном из нормативно-правовых актов напрямую не предписывает, да и не может предписывать, спасение каких-либо благ ценой собственной жизни. У человека в случае серьезной, а тем более смертельной опасности наряду с долгом могут включаться и мотивы самосохранения, т.е. те, которые не всегда зависят от воли субъекта и могут управляться им. В ситуациях, когда угроза жизни реальна и действительна, и действия лица, выполняющего определенные функции, не приведут к позитивному результату в обстановке опасности, последнее вправе отказаться от выполнения своих функций. Уголовная ответственность за бездействие в этом случае должна исключаться (что вовсе не означает исключение моральной ответственности, а в определенных случаях — дисциплинарной).
Таким образом, можно определить, что причинение вреда при крайней необходимости — это основанные на разрешающих нормах уголовного законодательства деяния граждан, с необходимостью причинившие материальный или физический вред лицу, не связанному с созданием непосредственной опасности причинения вреда правам или интересам личности, охраняемым законом интересам общества или государства, исключающие их общественную опасность, противоправность и, в определенных случаях, виновность, а как следствие этого — уголовную ответственность за причиненный вред.
Крайная необходимость предполагает нарушение каких-либо охраняемых уголовным законом общественных отношений ради защиты другого, также охраняемого законом интереса.
Крайняя необходимость – это такое положение, при котором причиняется вред охраняемым уголовным законом интересам для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышение пределов крайней необходимости (ст. 39 УК РФ).
Причинами, создающими опасность при крайней необходимости, могут быть: действия животных; стихийные силы природы (наводнения, землетрясения, ураганы, пожары, снежные заносы и т. п.); физиологические процессы в организме человека (голод, жажда, заболевания и т. д.), неправомерное поведение человека (например, неосторожное обращение с огнем) и т. д.
Не относятся к источникам опасности: физическое и психическое принуждение (оно предусмотрено в качестве самостоятельного института); собственное противоправное умышленное поведение (лицо, совершившее поджог, не может ссылаться на состояние крайней необходимости при тушении этого пожара); нападение физических лиц, если вред причиняется нападающим (в данном случае речь должна идти о необходимой обороне).
Особое физиологическое состояние организма человека как источник опасности означает, что в результате голода или приступа болезни он может оказаться на краю гибели. Поэтому в подобных условиях может оказаться оправданным совершение действий, сопряженных с нарушением закона (допустим, противоправное завладение продуктами питания или лекарством, необходимым для спасения больного).
Кроме того, по правилам о крайней необходимости рассматриваются действия, состоящие в использовании транспортных средств для проезда к местам стихийного бедствия, доставления в лечебные учреждения граждан, нуждающихся в срочной медицинской помощи (в том числе с отстранением водителей и помимо воли владельцев транспортных средств).
Весьма разнообразны случаи крайней необходимости, основанные на коллизии обязанностей, выполнение которых обязательно для определенной категории государственных служащих (должностных лиц) и представителей некоторых профессий. Так, врач может оказаться в состоянии крайней необходимости при одновременном вызове к нескольким тяжело больным, должностное лицо – столкнувшись с взаимоисключающими положениями законов, один из которых вынуждено нарушить.
Состояние крайней необходимости может возникнуть также при необходимой обороне или задержании преступника, когда вред в целях пресечения посягательства (доставления преступника органам власти) причиняется не виновному, а третьим лицам (например, сопровождающим – при необходимой обороне, помогающим скрыться – при задержании преступника).
Вред, причиненный в состоянии крайней необходимости, может быть признан непреступным лишь при соблюдении двух групп условий:
- относящихся к характеристике грозящей опасности;
- относящихся к действиям по устранению грозящей опасности.
Рассмотрим условия, характеризующие опасность.
Во-первых, опасность должна угрожать личности, ее правам, охраняемым законом интересам общества и государства (собственность, общественная безопасность, экологическая безопасность и т. д.).
Как и при необходимой обороне, гражданин имеет право защищать не только свои интересы и блага, но и интересы других лиц. При этом согласие этих лиц на защиту принадлежащих им прав не требуется.
Правом на действия в состоянии крайней необходимости обладает любое лицо, кроме того, которое само спровоцировало эту опасность, чтобы воспользоваться ею для причинения вреда.
Во-вторых, опасность должна быть реальной, действительной, а не мнимой, существующей лишь в воображении лица. Если лицо ошибочно пыталось предотвратить мнимую опасность путем причинения вреда охраняемым интересам, то вопрос об уголовной ответственности за этот вред должен решаться по правилам о фактической ошибке, аналогично тому, как этот вопрос решается при мнимой обороне.
В-третьих, наличность опасности, т. е. опасность уже началась и еще не завершилась либо неминуемо и неизбежно должна возникнуть.
Примером начавшейся опасности может быть разъяренный бык, бегущий на людей, а примером грозящей опасности – взрывное устройство с часовым механизмом.
Рассмотрим условия действий по устранению опасности.
Во-первых, опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другим путем без причинения вреда. Именно это условие и дало название этому институту. Если существовали иные способы устранения опасности, не связанные с нарушением чьих-либо прав и интересов, то лицо обязано было избрать именно эти способы.
Вопрос о том, был ли данный способ единственным, крайним средством спасения от опасности, должен решаться сугубо индивидуально по каждому конкретному делу с учетом всех обстоятельств.
Крайняя необходимость, по общему правилу, может быть реализована путем действий, но в исключительных случаях и путем бездействия. Например, когда лицо не выполняет свою обязанность по спасению менее ценного блага, а спасает более ценное.
Например, когда врач, спасая больного, не является в суд для дачи свидетельских показаний.
Во-вторых, вред, причиненный при устранении опасности, должен быть меньше вреда предотвращенного. Недопустимо причинение равного, а тем более большего вреда, чем грозивший. Не все государства, в уголовных кодексах которых предусмотрен данный институт, подобным образом решают этот вопрос.
Исходя из содержания статьи 39 УК РФ условиями правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости являются следующие условия.
- Наличие опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства. Закон не определяет ни источник опасности, ни характер и степень опасности, ни само понятие опасности. В русском языке «опасность» понимается как «1) способность причинить большое зло, несчастье, нанести какой-либо ущерб, урон; 2) угроза бедствия, несчастья, катастрофы». Таким образом, в статье 39 УК РФ говорится о реальной угрозе причинения вреда охраняемым законом социальным ценностям. Однако совершенно справедливо Ю.И. Ляпунов писал о том, что опасность «как категория социальной практики дуалистична». С одной стороны, это категория гипотетическая, выражающая возможность, вероятность, угрозу возникновения или наступления в будущем при определенных условиях известных негативных явлений, событий, фактов, обстоятельств. В этом смысле опасность не сущее, а грядущее, то есть несет в себе субъективную окраску как наше суждение, представление, вывод о возможности появления в будущем того или иного нежелательного явления. С другой стороны, опасность — категория объективная в том смысле, что в природе или социальном мире реально существуют определенные явления, которые в совокупности при определенном развитии причинно-следственных связей создают состояние реальной возможности наступления нежелательного результата или события.
Как отмечает В.А. Блинников, при защите иных правоохраняемых интересов (к примеру, гражданско-правовых, административно-правовых) причинение вреда объекту уголовно-правовой охраны не допускается. Иначе была бы «оправданная» возможность правомерного причинения уголовно-значимого вреда при любом юридическом конфликте, что лишило бы институт крайней необходимости в уголовном праве всяческого смысла. Более того, при угрозе интересам, охраняемым, к примеру, административным правом, также существует возможность правомерного причинения вреда — но только объекту административно-правовой охраны.
Рассматривая объекты уголовно-правовой охраны, подвергающиеся опасности при обстоятельствах причинения вреда в состоянии крайней необходимости, В.Н. Винокуров отмечает, что норма, предусмотренная в ч. 1 ст. 39 УК РФ, регламентирует «два вида действий»: причинение вреда при устранении опасности правам и интересам других лиц, общества и государства и причинение вреда при устранении опасности собственным правам и интересам. В первом случае государство положительно относится к действиям лица, причиняющего вред в состоянии крайней необходимости, и желает, чтобы и в дальнейшем оно занимало активную позицию при сохранении прав граждан, общества и государства. Во втором случае отношение государства к подобным действиям нейтрально. Оценивая данное суждение, С.В. Пархоменко справедливо замечает, что в праве вообще, и уголовном в том числе, есть только две оценки правового поведения: правомерное и противоправное. Поэтому оба варианта поведения (действия) лица в состоянии крайней необходимости, которые называет В.Н. Винокуров, должны оцениваться государством однозначно как правомерные. Отразить различную степень социальной полезности указанных действий можно только путем правовой оценки, способной повлечь за собой различные положительные уголовно-правовые последствия, о чем в данном случае ничего не говорится и говориться не может, поскольку в уголовном законе подобного рода ситуации могут оцениваться только как непреступные.
С учетом вышеизложенного представляется возможным предложить следующую формулировку ч. 1 ст. 39 УК РФ: «Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом социальным ценностям в состоянии крайней необходимости для устранения непосредственной опасности причинения вреда правам или интересам личности, охраняемым законом интересам общества или государства, если такая опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов правомерности причинения вреда».
- Наличие особой обстановки, в которой действует лицо, причиняя вред. Важно отметить, что в статье 39 УК РФ законодатель определил обстановку термином «состояние». Здесь имеется определенный смысл. Грамматическое толкование названного термина свидетельствует о том, что «состояние — положение, в котором кто-, что-либо находится; физическое самочувствие или настроение, расположение духа человека». Состояние — это объективно-субъективное понятие. То есть, в рассматриваемом нами случае обстановка характеризуется таким положением лица, которое вынуждает его, исходя из оценки возникшего опасного состояния, действовать, причиняя вред определенным общественным интересам, руководствуясь крайней необходимостью. Выше уже отмечалось, что «опасность» — это также объективно-субъективное понятие, поэтому состояние крайней необходимости — это такие объективные обстоятельства (суть — обстановка), которые создают опасность, непосредственно угрожающую личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства; а также субъективное восприятие и оценка лицом возникшей опасности. Речь идет о некоем синтезе объективных и субъективных моментов.
Объективные обстоятельства состояния крайней необходимости характеризуются характером и степенью опасности, интенсивностью развития опасного состояния (то есть угрозы охраняемым законом общественным отношениям), временем (день или ночь) и местом, в котором оказывается лицо, а также иными факторами. Субъективное же восприятие угрожавшей опасности не должно быть искажено особенностями индивидуальных оценок и толкований жизненных ситуаций. Некоторые лица склоны паниковать и опасаться серьезности последствий даже в тех ситуациях, когда реально не было оснований для возникновения подобного вреда. На наш взгляд, субъективную составляющую, безусловно, необходимо учитывать, однако только в той степени, которая не позволяла лицу дать правильную и объективную оценку состояния опасности. Например, в условиях дорожно-транспортного происшествия у водителя, на которого несется встречный автомобиль порой есть лишь доли секунды, чтобы принять правильное решение и успеть среагировать, уклонившись от столкновения. В таких ситуациях обстановка происшествия может складываться таким образом, что лицо не только не предвидит, но и не должно и не могло было предвидеть своей ошибки; налицо невиновное причинение вреда, освобождающее от уголовной ответственности за причиненный вред. При этом основанием не привлечения лица к уголовной ответственности будет являться отсутствие в содеянном вины, а не противоправности.
- Исключительный характер действий лица как единственного средства устранения опасности. Правильнее говорить о способе действий, который характеризуется тем, что в статье 39 УК РФ говорится о крайней необходимости, с которой должно действовать лицо, причинившее вред. В связи с тем, что при крайней необходимости опасность с одного правоохраняемого интереса переносится на другой, подобный способ спасения будет правомерным лишь тогда, когда он является крайним, исключительным средством (крайней необходимостью) спасения данного блага. Поэтому, если лицу представилась возможность не прибегать к такому крайнему средству устранения опасности, как причинение ущерба, а, например, спастись бегством, то совершенное им деяние не может быть признано непреступным.
По справедливому замечанию В.Ф. Кириченко, «у лица, находящегося в состоянии крайней необходимости, может быть несколько вариантов отражения опасности путем причинения вреда, если оно в данной обстановке неизбежно. Из имеющихся вариантов лицо должно избрать тот, который ведет к причинению наименьшего вреда. Поэтому правомерность причинения вреда определяется не тем только, что оно является единственно возможным средством отражения опасности, но и также тем, что причиненный вред является наименьшим». С этой точкой зрения не согласны С.А. Домахин и И.И. Слуцкий, которые не считают, что вред должен быть минимальным, важно, чтобы он был меньше вреда предотвращенного. Схожее суждение озвучивает В.А. Блинников: «…попадая в ситуацию крайней необходимости, лицо должно сохранять возможность произвольно определять вариант своего поведения. Такое лицо должно само определять, какой вред причинить в состоянии необходимости. Если мы лишим действия причинителя вреда признака сохранения возможности выбора собственного поведения (свободной воли), то не будем иметь права в принципе подвергать их уголовно-правовой оценке, так как любое деяние в уголовном праве считается таковым при наличии волевой его характеристики».
- Особый временной промежуток, в течение которого будет возможно правомерное причинение вреда. Ряд ученых пишут о таком условии правомерности акта крайней необходимости, как «своевременность защиты». В состоянии крайней необходимости «своевременность» определяется тем, что вред причиняется с момента возникновения состояния опасности до момента его окончания. Защита должна начаться не раньше, чем появилась угроза охраняемым законом интересам, и прекратиться не позднее, чем опасность исчезла. При этом не имеет значения, миновала опасность в силу объективных причин, устранена самим лицом или кем-либо другим. Вред, причиненный до или после, выходит за рамки состояния крайней необходимости, и защита в зависимости от этого считается преждевременной либо запоздалой, что лишает ее правомерности.
Этот временной промежуток может быть различным и зависит от того, сколько длится состояние, угрожающее личности, обществу или государству. Оно может быть краткосрочным и составлять несколько минут, и долгосрочным, растянутым на несколько часов и даже дней (т.е. носить длящийся характер). Важно, чтобы лицо действовало до момента прекращения опасности, иначе причиненный вред будет признан общественно опасным и противоправным.
Вызывает определенные затруднения уголовно-правовая оценка ситуации, когда вред был причинен, но состояние опасности прекратилось по независящим от лица обстоятельствам. Например, проходивший по ночной улице В. увидел лежащего на асфальте раненого человека, истекающего кровью. Зная, что на соседней улице находится аптека, В. побежал за лекарством. Ввиду позднего времени аптека была закрыта, тогда В. разбил витрину и проник внутрь помещения, завладев перевязочными материалами и иными лекарственными препаратами. Когда В. вернулся, пострадавший был мертв. Должно ли такое лицо привлекаться к ответственности за причинение имущественного ущерба? Представляется, что неудачный результат попытки спасти жизнь не должен расцениваться как отсутствие основания для вреда, причиненного вне временных рамок крайней необходимости. Мы считаем, что в подобных случаях причинение вреда должно приравниваться к состоянию крайней необходимости, так как для лица не был очевиден факт прекращения грозившей опасности. Аналогично этому следует оценивать ситуации, когда цель предотвращения опасности не была достигнута по независящим от лица обстоятельствам, несмотря на то что лицо предпринимало к этому усилия. Например, если бы пострадавший к моменту возвращения В. был жив, но после попытки оказания первой медицинской помощи все же скончался.
- Соответствие причиненного вреда характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, в которых опасность устранялась.
Из положений закона о крайней необходимости однозначно следует, что предотвращенный вред должен быть меньше вреда причиненного: «Превышением пределов крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный» (ч. 2 ст. 39 УК РФ), поэтому такой вред не должен явно превосходить угрожавшую опасность по характеру и степени.
Вместе с тем Г.В. Бушуев отмечал, что в этом определении содержится неразрешимое логическое противоречие. Если превышением пределов крайней необходимости является вред, явно не соответствующий угрожавшей опасности, то он не может быть равным, он должен быть больше, притом значительно больше вреда предотвращенного. Если вред равный, то он тождественен предотвращаемому и не может быть не соответствующим, и тем более явно не соответствующим угрожавшей опасности. С ним солидарны В. Морозов и Г. Хаметдинова, предлагающие изменить содержание ч. 2 ст. 39 УК РФ и изложить в следующей редакции: «Превышением пределов крайней необходимости является умышленное причинение вреда, равного или более значительного, чем вред предотвращенный». Такое предложение следует рассматривать как конструктивное и оправданное, поэтому мы выражаем готовность поддержать усовершенствование ст. 39 УК РФ в этой части.
Практическая оценка пределов правомерности причинения вреда при крайней необходимости сложнее, нежели применительно к обстоятельствам, предусмотренным в ст. ст. 37 и 38 УК РФ. В этом прослеживается некая тенденция законодателя от раза к разу предъявлять дополнительные требования к установлению указанных пределов. Однако следует признать, что казуистичность законодательной регламентации является мерой вынужденной, обусловленной объективными факторами, связанными с особенностями обстановки причинения вреда в состоянии крайней необходимости, а также иных условий правомерности причинения вреда в указанных обстоятельствах. В отличие от необходимой обороны и задержания лица, совершившего преступление, при крайней необходимости вред причиняется не посягающему или задерживаемому, а интересам невиновных третьих лиц или, если точнее — интересам лиц, не связанным с созданием опасности.
Более обстоятельное объяснение повышенной жесткости в определении пределов правомерности причинения вреда при крайней необходимости приводит С.Г. Келина, когда говорит о специфике крайней необходимости: «здесь нет нападения, нет, как правило, никакого противоправного поведения со стороны потерпевшего, а есть объективное стечение обстоятельств, столкновение двух правоохраняемых интересов — лица, попавшего в состояние крайней необходимости и вышедшего из этого состояния путем причинения вреда интересам другого лица, хотя оно не было виновато в возникновении опасности».