1.2. Подготовка дела к судебному разбирательству и ее значение на современном этапе развития гражданского процесса
Движущей силой изменений института подготовки дела к судебному разбирательству, источником развития данного этапа судопроизводства послужили акценты на «многократное отложение слушаний» и «неоднократная отмена решений в вышестоящих инстанциях», сделанные в разъяснениях высших судебных органов.
Остававшийся до 1995 г. следственный процесс противоречил закрепленному Конституцией РФ принципу состязательности. Естественно, изменения должны были глубоко пронзить правовую регламентацию института подготовки, откуда состязательность и берет свое начало в процессе.
При этом, внедряя в стадию подготовки дела к судебному разбирательству концептуальные основы состязательности, законодатель, согласно выбранной для российского гражданского процесса смешанной форме состязательности, сохранил определенную активность суда. Например, судья определяет предмет доказывания и круг вопросов при назначении экспертизы (п.8 4.1 ст.150 и ст.80 ГПК РФ), разрешает вопрос о вызове свидетелей (п.7 ч.1 ст.150 ГПК РФ).
Перечисленные действия судьи не позволяют сторонам полностью взять процесс «в свои руки» так, чтобы движение дела происходило не только под их контролем, но и по их инициативе.
Французские процессуалисты проанализировали проект ГПК РФ и дали заключение о том, что «гражданским процессом руководит судья». На наш взгляд, мнение это достаточно объективно. Так, «подготовительная стадия гражданского процесса, – утверждает Председатель Суда Большого процесса г. Парижа Жан‐Мари Кулон, – проходит фактически полностью независимо от тяжущихся».
Естественно, провозглашая состязательность, законодатель руководствовался тем, что для создания предпосылок реальной состязательности сторон вряд ли следует во всех случаях снимать с суда обязанность выяснять обстоятельства дела, и нет оснований одним из основных принципиальных положений выдвигалась идея преемственности опыта других стран, «где состязательность, так или иначе, сочетается с судейской активностью».
Этим в большей мере обусловливается сохранение активности суда и предпочтение, отданное смешанной форме судопроизводства. На проявление сторонами инициативы также воздействует отсутствие права провести альтернативную экспертизу по делу строить «правовые иллюзии» для полнейшего внедрения рассматриваемого принципа и достижения поставленных задач. Для ускорения процесса необходимо время.
Значению проведения надлежащей подготовки дела в научной и учебной литературе уделялось достаточно внимания. Так, еще дореволюционные авторы подчеркивали, что «успешный ход искового процесса в сильной степени зависит от организации его подготовительной стадии. В недостаточности законоположений нашего УГС по этому предмету едва ли не коренится причина затяжного характера современного гражданского судопроизводства, жалобы на который стали общим местом».
К тому же введенные Законом от 3 июня 1891 года положения не только изменили регламентацию подготовительного слушания дела в дореволюционном гражданском процессе, но и существенно сократили ее. Эти изменения были восприняты критично. К.П. Змирлов был убежден, что «едва ли есть основания устанавливать в виде общего правила назначение заседания непременно тотчас же по вступлении искового прошения. На практике не редки случаи, когда из содержания самого прошения видно, что дело не может быть решено без предварительного обмена состязательными бумагами».
В правовых источниках советского и современного периода правовые убеждения о роли стадии подготовки дела сводились к разъяснению этапов становления стадии как обязательной и указанию на необходимость достижения ее цели. Указывая на роль «необходимого связующего звена между возбуждением дела и его разбирательством по существу», М.А. Митина говорит о ее практической целесообразности, выдвинутой в российском гражданском процессе самой жизнью.
М.К. Треушников для выработки правильного правового убеждения о роли стадии подготовки гражданского дела обращается к истории регулирования процессуальных действий.
Приведенные положения сохраняют свою актуальность и применимы к деятельности суда при производстве в суде первой инстанции, а также при подготовке дела в проверочных инстанциях и сегодня, но с учетом некоторых уточнений, обусловленных измененной регламентацией стадии подготовки по ГПК РФ 2002г.
Сегодня на страницах юридической прессы еще встречаются заявления о том, что «по отношению к стадии судебного разбирательства подготовка дела носит вспомогательный, обслуживающий характер», являясь процессуальным средством реализации задачи гражданского судопроизводства – своевременно и правильно рассмотреть и разрешить гражданское дело, и что «она должна создать фундамент для правильного рассмотрения и разрешения дела в судебном заседании», так как именно с этого «процессуального узла» начинается осуществление целого ряда институтов гражданского процессуального права.
В предлагаемом постулате позиций большинства ученых явственно звучат отголоски отношения к данной стадии и ее значению в дореволюционном и советском процессе.
При этом незадействованной остается сфера правовых установлений о возможности прекращения производства в самом начале процесса (при заключении сторонами мирового соглашения, отказе истца от иска и применении последствий истечения сроков исковой давности). Безусловно, анализ норм главы 14 ГПК РФ позволяет увидеть институт подготовки дела, нашедший свое нормативное закрепление в предыдущих процессуальных законах и представляющий собой «одну из гарантий решения задачи гражданского судопроизводства – правильного и своевременного рассмотрения дела».
Однако онтологические и гносеологические основы рассматриваемой главы вполне определенно свидетельствуют о значении «новой» подготовки дела, которая теперь уже не исчерпывается значением отведенной ей роли и традиционным, но довольно узким пониманием цели рассматриваемой стадии процесса.
В настоящее время на стадии подготовки дела к судебному разбирательству законом предусмотрена возможность осуществления таких процессуальных действий, которым нельзя придать «подготовительную целевую направленность».
Законодатель, внося существенные изменения в проведение подготовки дела, прежде всего, учитывал «возможность использования этапа подготовки как инструмент решения задачи по оптимизации и даже упрощению судопроизводства».
Так, в ГПК РФ 2002 г. нормативно закреплена неизвестная ранее стадия подготовки дела – задача примирения сторон (абз.6 ст.148 ГПК). И хотя норма о возможности окончания процесса без вынесения решения в стадии подготовки, к чему в большей степени и сводится рассматриваемая задача стадии, была закреплена в ГПК РСФСР в 1995г., этой нововведенной задаче теоретики уделяют серьезное внимание, практики же возлагают большие надежды. Ведь «примирение сторон — проявление принципа диспозитивности и желаемое действие сторон на любой стадии процесса, особенно в стадии подготовки дела к судебному заседанию».
Таким образом, в настоящее время неоправданным является сведение значения и роли стадии подготовки к надлежащему ее проведению, от качества которого зависят конечные результаты судебного разбирательства. Отчасти это связано с некоторой «недосказанностью» в нормативном закреплении, но во многом с уже ставшим традиционным отношением к подготовке и ее роли для процесса в целом, которое сложилось еще до принятия ГПК РФ.
Некоторые авторы, указывая на перенесение центра тяжести на ранние стадии процесса и на стремление законодателя активизировать процесс в самом его начале, не только характеризуют подготовку дела как фундамент судебного разбирательства, но и пересматривают отношение к последнему как центральному этапу процесса в целом.
Другие остаются верными определению роли и места подготовки по формуле «чем качественнее проведена подготовка, тем быстрее разрешится дело», согласно которой рассматриваемую стадию используют максимально результативным образом для обеспечения условий успешного рассмотрения заявленного спора, целенаправленного выяснения всех существенных обстоятельств и принятия мотивированного решения.
Безусловно, стадия подготовки дела и в теории, и на практике будет считаться одним из необходимых (а не центральным, как в других странах континентального и англосаксонского судопроизводства) элементов механизма правосудия до тех пор, пока большая часть дел будет доходить до судебного разбирательства.
А для правильного уяснения роли и значения подготовки необходимо представлять как сущностные, так и собственные знания всех изменений, нашедших закрепление в правовой регламентации рассматриваемого процессуального института.
Таким образом, в полном объеме должны учитываться и новая задача подготовки дела – примирение сторон (закладываемый ею потенциал), и внедрение процессуальных действий, которые ранее могли осуществляться лишь на стадии судебного разбирательства.
Вместе с тем, придавая новое значение подготовке дела и отводя ей значительную роль, следует ответить на вопрос: Возможно ли лишить процесс четкой постадийной реализации его задач? Соответственно, все представления о стадии подготовки должны обеспечиваться онтологическим единством с сущностью процесса, судебной защитой и осуществлением правосудия.
Базовая основа в рассуждениях о сущности процесса, как правило, сводится к проверке гражданскими судами правомерности юридических требований, заявляемых одними лицами по отношению к другим, восстановлению нарушенных прав, онтологически и гносеологически связанных с судебной защитой цивилистических по своей природе прав, осуществляемых в форме правосудия.
Термин «правосудие» не определен в законодательстве, нет единой позиции по его определению и в науке. Верховный Суд РФ только указывает, что осуществление правосудия означает своевременное и правильное рассмотрение и разрешение дел судом.
Большинство ученых, сформулировавших в своих трудах категорию правосудия, определяли его как деятельность, разворачивающуюся в стадии судебного разбирательства.
Этот взгляд ориентирован на нормативно‐правовую основу процесса, устанавливающую порядок деятельности суда по разбирательству и разрешению гражданских дел.
При этом «расщепление» категории правосудия (т. е. вкрапление правосудия и анализ его осуществления на отдельных стадиях процесса) нецелесообразно, да и неверно в своей основе. Ответить же на вопрос о соответствии сущности процесса новому представлению о стадии подготовки дела (в случаях, когда он завершается в самом начале) поможет раскрытие судебной защиты через два неразрывно взаимосвязанных, но не тождественных аспекта, приводимых Т.В. Сахновой:
– судебная защита осуществляется органом государственной власти – судом; это деятельность по применению в особой процессуальной форме норм материального и процессуального права к спорному материальному правоотношению;
– судебная защита – это также деятельность самих заинтересованных лиц по защите, осуществляемая в суде при помощи процессуальных средств, предоставляемых законом и реализуемая через процессуальные правоотношения с судом.
Судебная защита как властная деятельность государства (в лице суда) и деятельность заинтересованных лиц возможна и в рамках примирительных и согласительных процедур, высокая вероятность за крепления которых в ближайшее время очевидна.
Таким образом, деятельность самих заинтересованных лиц в суде, реализующих свои диспозитивные и состязательные права на стадии подготовки, отвечает сущностным характеристикам процесса, судебной защиты, осуществляемой в форме правосудия. То есть заданное новое представление о роли и значении стадии подготовки, сводимое к возможности разрешения спора без вынесения судебного решения и без проведения основного судебного заседания, сопровождаемого осуществлением всех процессуальных действий, не противоречит сущности процесса.
Иное видение значения подготовки не только деформирует движимые законодателем идеи упрощения и ускорения судопроизводства, но и препятствует дальнейшему развитию и поиску оптимального баланса между разрешением конфликтных ситуаций и соблюдением процедурных форм отправления правосудия, а также реализации прав и интересов заинтересованных лиц.
1.3. Определение предмета доказывания на стадии подготовки дела к судебному разбирательству
Судебным доказательствам и доказыванию отводится центральное место в изучении гражданского процесса, обосновывается даже необходимость его выделения в качестве подотрасли судебного права.
Стадии подготовки дела к судебному разбирательству уделялось внимания куда меньше, хотя практика свидетельствовала о необходимости более тщательного изучения данного элемента гражданского процесса.
В последнее время в науке наблюдается иная ситуация: происходит изучение ранее не исследованных тем.
Вообще подготовка дела к судебному разбирательству — самостоятельная часть производства в суде первой инстанции, включающая совокупность процессуальных действий судьи и лиц, участвующих в деле, направленная на обеспечение своевременного и правильного разрешения дела.
Вообще, самый сложный вопрос на данной стадии — это определение предмета доказывания сторон. В Англии данная стадия обусловлена информационной обязанностью сторон ознакомить друг друга и суд с имеющимися у них доказательствами: теория «раскрытия карт перед соперником» (open the cards). Это необходимо для того, чтобы стороны в процессе знали, против чего конкретно им нужно защищаться и какие доказательства опровергать, иначе принцип судебной защиты права будет неполным.
Часть 2 ст. 149 ГПК РФ не установила ответственности сторон за непредставление доказательств на стадии подготовки дела. Наверное, это нелогично и противоречит в какой-то мере ст. 10 ГК РФ о недопустимости злоупотребления правом. Так, добросовестная сторона на стадии подготовки дела предоставит все имеющиеся у нее доказательства, а другая (недобросовестная) — нет. И, уже исследовав их, подготовившись к процессу, на стадии судебного разбирательства она заявит ходатайство о приобщении к делу необходимых материалов.
По сути, стадия судебного разбирательства может закончиться в этот же день, и, таким образом, другая сторона (добросовестная) практически не будет иметь возможности ознакомиться с представленной противником доказательственной базой. Исключение составляет тот промежуток времени, когда суд непосредственно будет исследовать все доказательства. Однако исследование проводится не всегда четко и зачастую сводится к зачитыванию материала. Получается, что добросовестная сторона может проиграть только потому, что она действовала добросовестно и не имела возможности достаточно полно ознакомиться с доказательственной базой соперника, столкнувшись с ней сиюминутно в процессе.
Наиболее широкое проявление предмет доказывания имеет при предварительном судебном заседании. Дело в том, что такое заседание не связано с рассмотрением и разрешением дела по существу, то есть в нем не должны исследоваться доказательства, устанавливаться факты материально-правового значения, взаимное положение субъектов спора и другие вопросы, относящиеся к сути правового конфликта.
Предварительное заседание проводится не по всем делам. Вопрос о необходимости такого заседания решается судьей, осуществляющим подготовку дела к судебному разбирательству, единолично (п. 13 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ).
На предварительном судебном заседании проще осуществить информационную задачу: судья может вызвать на собеседование при подготовке дела истца и ответчика одновременно и лучше выяснить взаимные требования сторон. При подготовке это может быть осуществлено поочередно, но обязательно должны быть вызваны обе стороны, иначе будет нарушен принцип равноправия сторон. Одновременное собеседование лучше еще и потому, что согласно ч. 7 ст. 152 ГПК РФ на предварительном судебном заседании ведется протокол (это уже положительное отличие ГПК РФ от АПК РФ, где он не ведется на данной стадии). В протоколе отражается ход дачи объяснений обеих сторон. В случае, например, если одна сторона что-то утверждает, а другая признает, то это уже допустимое доказательство, занесенное в протокол. Если бы опрос велся поочередно без составления протокола (без проведения предварительного заседания), то в сознании судьи такой факт остался бы, но смог ли бы он тогда его приобщить к делу и ссылаться на него при вынесении решения? Конечно же нет, ведь сторона, признавшая такой факт, осмыслив свои действия, проконсультировавшись, наверняка (если такой факт для нее неблагоприятен) будет от него отказываться. Таким образом, формальное доказательство будет иметь верх над фактическим, что вряд ли правильно.
Еще один порок, который встречается и в Санкт-Петербургских судах, — отложение предварительного заседания в случае, когда одна из сторон не является на него, хотя и была надлежаще извещена. Нужно в связи с этим указать, что подготовка дела (в том числе и предварительное судебное заседание) и разбирательство дела в суде — абсолютно разные стадии процесса. Институт отложения относится непосредственно к разбирательству дела (ст. 169 ГПК РФ), на стадии же подготовки как такового разбирательства нет, следовательно, использовать аналогию закона, предусмотренную ч. 4 ст. 1 ГПК РФ, здесь вряд ли можно. Суть подготовки дела в ее оперативности, в ускорении разрешения на стадии судебного разбирательства спорного правоотношения. Намеренно затягивать данный процесс нам представляется вряд ли оправданным.
Еще один, причем куда более значительный, изъян существует сегодня в практике мировых судей. Дело в том, что, когда потенциальным истцом приносится исковое заявление, на основании ст. 136 ГПК РФ судья оставляет его без движения, указывая на конкретные недостатки. В течение установленного срока истец представляет сведения об устранении недостатков, а судья в нарушение ч. 2 ст. 136 ГПК РФ не принимает исковое заявление, а возвращает его, причем ссылается на доказательства, которые истцом не предъявлялись. Оказывается, чтобы не разрешать дело, судья по своей инициативе истребовал доказательства и на основании их возвратил иск.
Необходимо отметить, что представление и истребование доказательств возможно именно на стадии подготовки дела к судебному разбирательству, а не на стадии возбуждения гражданского дела. Понимать же 10-дневный срок, в течение которого истец устраняет недостатки иска, выполняя тем самым указания судьи, как подготовку дела к судебному разбирательству нельзя, так как не соблюдена ни форма — вынесение определения о возбуждении гражданского дела и подготовке его к судебному разбирательству (то есть фактически по невозбужденному делу уже проходит процесс), ни содержание — по сути, принцип диспозитивности полностью подчиняется принципу активности суда.
Для справедливости нужно отметить, что частные жалобы в районные суды, как правило, заставляют принять к производству названные дела, но здесь возникает другой вопрос. Степень соотносимости предмета доказывания и предмета познания здесь разная. Суд уже фактически знает то, что формально еще не доказано. Возможна ли в данном случае заинтересованность судьи? Даже если ответить на этот вопрос утвердительно, то отвод судье будет разрешаться им самим единолично согласно ч. 2 ст. 20 ГПК РФ.
Еще одним сложным, но крайне интересным вопросом является вопрос о возможности проведения экспертизы на стадии подготовки дела к судебному разбирательству. Дело в том, что судья при подготовке не только назначает, но и контролирует качество проведения экспертизы. В случае недостаточной ясности или неполноты заключения эксперта суд назначает дополнительную экспертизу. Таким образом, судья все-таки исследует доказательства на стадии подготовки дела. Думается, что это не совсем правильный вывод, и судья при выявлении несогласия сторон, их представителей с заключением эксперта по поводу несоответствия знаний эксперта, неполноты его исследования должен фиксировать эти возражения на стадии подготовки, а разрешать их уже в ходе судебного разбирательства. Этот вывод более логичен и не нарушает сложившуюся концепцию.
Интересно обстоит дело и с повторной экспертизой. Ее судья назначает только в случаях, если она была проведена с нарушением установленных правил. Однако исследование доказательств включает в себя и установление их допустимости. Для того чтобы признать экспертизу проведенной с нарушением правил ее проведения, судья вынужденно будет опираться на исследование заключения соответственно Федеральному закону от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями) и сопоставлять процесс фактического проведения с нормативным, что с неизбежностью вызовет исследование доказательства.
В последнее время интересен вопрос о так называемой досудебной экспертизе. Такой вид доказательства с успехом применяется в процессуальном законодательстве ФРГ и регулируется ст. 485, где говорится, что если дело еще не находится в суде на рассмотрении, то сторона может ходатайствовать перед судом о назначении экспертизы, если она заинтересована в установлении определенных фактов (образования неисправностей и др.). Однако правовая заинтересованность сторон должна быть направлена на предотвращение спора.
В российском праве досудебная экспертиза возможна, а в некоторых случаях необходима. Так, законодательство о защите прав потребителей устанавливает досудебный порядок разрешения споров, а в случае их неурегулирования предусматривает обращение в суд. Если товар, приобретенный потребителем, имеет дефекты, то согласно ст. 18 Закона «О защите прав потребителей» покупатель обращается к продавцу с претензией, и если последний с ней не согласен, они отправляют данный товар на экспертизу для определения характера дефекта — производственный или потребительский (по вине потребителя).
Согласно Закону такая экспертиза оплачивается продавцом товара. Исходя из доклада антимонопольного органа, 80% таких экспертиз заканчивались тем, что потребитель был признан виновным в появлении недостатков товара. Впоследствии в суде сложнее доказать невиновность потребителя. Думается, что правильнее было бы после отказа в удовлетворении претензии дать возможность сторонам с помощью суда определить, кому будет поручена экспертиза без возбуждения гражданского дела, основанием для этого вполне могло бы послужить ходатайство одной или обеих сторон. Тем самым такая экспертиза по-настоящему превратится в независимую, гарантом которой выступит суд, не предоставляя, таким образом, все «на откуп продавца», между которым и экспертами уже давно установились предпринимательские отношения.
Еще одной сложностью на стадии подготовки дела может служить параллельное существование нотариального процесса. В этом случае предмет доказывания в гражданском деле на стадии подготовки видоизменяется. Такая конструкция заложена в ст. 1319 Гражданского процессуального кодекса Франции, где установлено, что «подлинный нотариальный акт полностью удостоверяет заложенные в нем договоренности, тем самым видоизменяя суть доказывания». Этот акт может быть единственным доказательством по делу. Теперь рассмотрим ситуацию, когда лицо обращается в суд за защитой права и к нотариусу за засвидетельствованием документа, который она намерена представить в суд. Суд может документ принять в качестве доказательства, а нотариус на основании его же отказать в совершении нотариального действия.
Так вот во Франции такая ситуация недопустима. Ведь иначе предполагается, что суд приобщил доказательства, которым нотариус «не верит». В результате возникает ситуация «недоверия» между институтами гражданского общества, что запрещено.
Установлено, что если у нотариуса возникают сомнения в отношении документов, то он направляет представленные документы на экспертизу и истребует дополнительные сведения.
Аналогичные полномочия закреплены и в отношении нотариусов в нашей стране. У нотариуса должны присутствовать все заинтересованные лица, тем самым он совершает функцию «вспомогания» судье при осуществлении деятельности по собиранию доказательств. Это отмечается как серьезная заслуга французской и германской правовых школ, влекущая практическое недопущение подлога документов в судебном процессе. Если впоследствии будет установлен подлог такого доказательства, то страховая компания выплатит солидное страховое возмещение потерпевшему, а репутация нотариуса практически будет подорвана. Поэтому нотариус там добросовестно относится к своей деятельности.
К обязательному нотариальному удостоверению относятся: роспись работника в приказе, отказ от росписи в приказе, налагающем взыскание, все коллективные соглашения и др.
Мы считаем, что это хороший опыт и нужно как можно скорее перенять его и адаптировать к нашим условиям. Тогда получится, что нотариальный процесс послужит действительному превентивному урегулированию судебных споров, а в случае их возникновения уже на стадии подготовки дела предметом познания судьи будет результат нотариального процесса.
Рассмотрим такую ситуацию, когда работника увольняют по п. 5 ст. 81 ТК РФ, но в приказе о наложении дисциплинарного взыскания он не расписывался. Для того чтобы соблюсти сроки привлечения к ответственности, администрация подписывает акт об отказе работника от росписи в приказе, не ставя в известность работника. Такие акты чаще всего составляются на предшествующие отношения перед проверкой или в связи с обращением работника в суд.
На практике работнику доказать подложность такого акта трудно осуществимо и будет связано с поиском различных доказательств (свидетельские показания, объяснение сторон, экспертиза). Далеко не факт, что подложность будет доказана с помощью этих доказательств.
Во Франции и Германии это доказывается следующим образом: нет нотариального свидетельства об отказе, нет росписи нотариуса о действительности отказа от росписи в приказе работника — значит, приказ недействителен. Злоупотребить правом в данном случае администрация не сможет, иначе нотариус потеряет репутацию. Чтобы этого не произошло, для удостоверения отказа от росписи в приказе приглашаются работник, нотариус, который испрашивает его желание или нежелание, причины отсутствия желания.
Таким образом, подложных актов, оформленных на предшествующие отношения, практически нет.
В России для исправления ситуации необходимо, чтобы предмет доказывания в нотариальном процессе дополнял предмет доказывания в процессе судебном, чтобы их элементы находились во взаимосвязи. В России для этого есть все предпосылки, но нет желания ни Федеральной нотариальной палаты, ни Верховного Суда РФ.
И последнее, что хотелось бы отметить, — свидетельские показания на стадии подготовки дела к судебному разбирательству. Основная цель — накопление информации об обстоятельствах, имеющих отношение к делу, поэтому их исследование — задача судебного разбирательства. Нельзя на данной стадии сторонам производить оценку показаний свидетеля, закрепленных в протоколе, для суда. Оценка должна быть произведена на основе всего исследованного материала, что также возможно только в стадии судебного разбирательства. Однако стороны имеют право задавать вопросы свидетелю с целью уточнения определенных фактов, в том числе и такие, из которых будет очевидна несостоятельность свидетеля, его намерение ввести процесс в заблуждение.
Мы считаем, что это уже будет составлять предмет познания судьи, но на стадии подготовки дела к судебному разбирательству.
В заключение хотелось бы отметить, что хорошо проведенная подготовка дела — это всегда залог успешного судебного разбирательства. У судьи уже на этой стадии складывается мнение о добросовестной стороне и стороне, желающей ввести его в заблуждение. Поэтому грамотное определение предмета доказывания сторон и введение правила о невозможности представить доказательства в судебном разбирательстве, если они не сделали этого без уважительной причины на подготовительной стадии, — это практически всегда наполовину предмет познания суда. Поэтому необходимо усилить данную стадию, в том числе и с помощью рецепции оправдавших себя десятилетиями положений зарубежного законодательства.