2.2. Субъективные признаки экологических преступлений
Проблема определения субъективных признаков экологических преступлений — одна из актуальных задач, имеющая большое значение для правильного применения уголовного закона.
Теория уголовного права, уголовное законодательство и судебная практика исходят из принципа, что уголовная ответственность возможна лишь при наличии вины лица, совершившего преступление. Никто не может быть признан виновным в его совершении, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда в соответствии с законом (ст. 49 Конституции Российской Федерации). Однако, соблюдая этот принцип, суды в приговорах по делам об экологических преступлениях зачастую избегают исследовать конкретное содержание субъективной стороны, указывать форму и вид вины.
Обусловлено это различными причинами.
Во-первых, процесс установления и доказывания признаков субъективной стороны, как правило, более сложен, чем процесс доказывания объективных обстоятельств.
Во-вторых, законодательное описание большинства экологических преступлений традиционно не содержит юридической характеристики субъективной стороны.
В-третьих, со стороны ряда работников правоприменительных органов наблюдается недооценка значения субъективных признаков преступления как факторов, оказывающих влияние на его квалификацию и на назначение наказания.
В-четвертых, исследователи не раз указывали на несовершенство законодательных определений умысла и неосторожности. Отмечается, что они не охватывают всех возможных вариантов интеллектуально-волевых процессов, связанных с совершением преступления, и не всегда позволяют провести четкие границы между различными модификациями умышленной и неосторожной вины.
Поскольку проблема до сих пор остается дискуссионной, неоднозначно она решается и применительно к составам экологических преступлений. В частности, различия в понимании содержания вины обусловлены неодинаковыми позициями ученых по определению вины и ее места в субъективной стороне преступления, определению момента окончания экологических преступлений, конструкции их составов, отношения виновного к квалифицирующим признакам, а также по вопросу о включении осознания противоправности в содержание интеллектуального элемента умышленной вины.
На наш взгляд, с субъективной стороны ряд экологических преступлений характеризуется умышленной виной (ст. 256, 258, 258.1 УК РФ). Некоторые могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности (ст. 250, 251, 257, 261 УК РФ, например), другие — только по неосторожности (ст. 247, ч. 3, 248, ч. 2, 249 УК РФ, например).
Мотивы и цели умышленных экологических преступлений для квалификации значения не имеют, но учитываются при назначении наказания.
Представляется, что в тех случаях, когда правила охраны природы нарушаются умышленно и само деяние является преступлением, а отношение к последствиям этих преступлений неосторожное, можно говорить о наличии двух форм вины при совершении преступления (ч. 3 ст. 251, ч. 3 ст. 252 УК РФ, например). Причем отношение к деянию (первому преступлению) у лица должно быть умышленным, а к его последствиям — только неосторожным.
В тех же случаях, когда законодатель специально не указывает на две формы вины, описывая преступление, вина определяется, исходя из отношения виновного к признаку состава, концентрирующему в себе общественную опасность преступления. В формальных составах — это деяние, в материальных — его последствия. Каково отношение к последствиям, такова и форма вины в целом при совершении данного преступления. Например, лицо умышленно производит сброс загрязняющих веществ в реку, рассчитывая, что такое количество загрязняющих веществ не может повлечь существенного вреда рыбным запасам или здоровью людей. Однако вследствие взаимодействия сбросов с другими загрязнителями в реке такие последствия наступили (ч. 2 ст. 250 УК РФ, например).
Это преступление не с двумя формами вины, а неосторожное (имеет место преступное легкомыслие). Если же отношение виновного к последствиям умышленное — в целом и преступление следует считать умышленным.
Вина как уголовно-правовая категория представляет собой психическое отношение, проявленное лицом в определенном преступлении.
Устанавливать такое отношение необходимо либо к деянию, либо к деянию и его последствиям (в зависимости от конструкции состава).
С точки зрения законодательного описания вины она представляет собой сочетание нормативных, формально-определенных элементов с оценочными элементами. Формальное определение форм и видов вины в некоторых составах экологических преступлений тем самым предопределяет психическое отношение виновного ко всем тем обстоятельствам, которые отнесены законом к объекту и объективной стороне преступления.
Так, повреждение или порча объектов природы, взятых под охрану государством (ст. 245 УК РФ), уничтожение или повреждение лесных массивов путем поджога (ч. 2 ст. 266 УК РФ) могут быть совершены только умышленно, а уничтожение или повреждение лесных массивов в результате небрежного обращения с огнем или источниками повышенной опасности (ч. 1 ст. 261 УК РФ) — только по неосторожности.
Как известно, вина делится на формы и виды в зависимости от содержания ее интеллектуального и волевого элементов. Основное, определяющее значение при этом имеет волевой элемент. Он содержит наиболее характерные, существенные признаки рассматриваемого явления, позволяющие отграничивать конкретные виды вины.
По сути форма вины определяется волевым отношением субъекта к тому признаку состава, в котором концентрируется общественная опасность преступления: в формальных составах — к деянию, в материальных — к его последствиям. Психическое отношение виновного к другим объективным признакам на форму вины не влияет, хотя та и входит в ее содержание. Поскольку закон предписывает установление психического отношения лица как к деянию, так и к его последствиям, а объективная сторона преступления с формальным составом исчерпывается единственным признаком — общественно опасным деянием, то и волевое содержание умысла должно определяться отношением именно к этому признаку.
Для лица сознательное деяние всегда желаемо, если только оно не совершается под влиянием принуждения или непреодолимой силы. Субъект не может, совершая деяние, «допускать» его совершения. Отсюда следует, что при совершении преступления с формальным составом содержание умысла охватывает сознание общественно опасного характера совершаемого деяния и желание это деяние совершить. Такие преступления не могут быть совершены с косвенным умыслом, ибо его волевое содержание в виде сознательного допущения последствий связано законом только с этими последствиями. Последствия же входят в объективную сторону лишь материальных составов. В преступлениях с формальными составами отношение виновного к последствиям на квалификацию деяния не влияет, а потому и устанавливать его нет нужды.
Таким образом, чтобы правильно определить содержание вины, подлежащей доказыванию, необходимо прежде всего установить вид состава по конструкции. Большинство экологических преступлений, как указывалось, имеют формальные составы.
Исходя из изложенного, можно сделать вывод, что умышленные преступления с формальным составом совершаются только с прямым умыслом.
Однако следует признать, что законодательная формулировка умышленной вины (ст. 25 УК РФ) в отношении преступлений с формальным составом требует уточнения.
Сторонники мнения, что уголовно наказуемое браконьерство (ст. 256, 258, 258.1.,260 УК РФ), незаконная разработка недр (ст. 255 УК РФ) и другие преступления, связанные с нарушением специальных правил, могут быть совершены по неосторожности, обычно ссылаются на такие обстоятельства, как незнание виновным того, что данное место либо орудие являются запретными или что он действует в запрещенное время. Это мнение представляется недостаточно обоснованным. В частности, не учитывается, что в большинстве норм об охране природы законодатель указывает на незаконный характер совершенных субъектом действий. Думается, что это сделано не случайно, однако среди ученых нет единой позиции по вопросу о необходимости осознания противоправности поведения виновным. Одни отождествляют осознание противоправности с осознанием общественной опасности деяния и считают противоправность элементом умысла, поскольку она есть юридическое выражение общественной опасности. Другие возражают против включения этого понятия в содержание умысла. Третьи допускают такой вариант лишь в тех случаях, когда указание на правовую сторону деяния включено в диспозицию конкретной нормы уголовного права. Четвертые подходят к решению этого вопроса дифференцированно и связывают осознание противоправности с конструкцией состава. Если состав является формальным, то осознанные противоправные действия являются продуктом не только сознания, но и воли. Совершение заведомо незаконных действий указывает в этом случае на умышленную вину. В случае, если преступление имеет материальный состав, преднамеренное совершение незаконных действий не исключает неосторожной формы вины, поскольку форма вины определяется психическим отношением к указанным в диспозиции последствиям.
Незнание закона не исключает возможности совершения умышленного преступления, поскольку в тех случаях, когда противоправность не включена в число признаков состава преступления, достаточно осознания лишь общественной опасности деяния.
Вместе с тем осознание противоправности свидетельствует о наличии умысла на совершение противозаконного деяния.
В уголовно-правовых нормах об охране природы противоправность выражена в законе различным путем: путем прямого указания на незаконный характер действий в диспозиции норм (ст. 246, 248, 249, 251, 253, 255 УК РФ), в их названии (ст. 256, 258, 258.1, 260 УК РФ). Она вытекает из определения преступления как нарушения специальных правил (ст. 262, 257, 254 УК). Сознает виновный противоправность действий и в том случае, когда до совершения преступления он специально извещался о незаконности соответствующего поведения, при применении мер административного воздействия за аналогичный преступлению проступок.
Содержание субъективной стороны определяется содержанием всех обстоятельств, которые включены в законодательную характеристику объекта и объективной стороны. Если указание на противоправность содержится в законе, то интеллектуальный элемент психического отношения лица к содеянному включает также и осознание противоправности деяния.
В юридической литературе есть позиция, что отношение виновного к таким признакам объективной стороны основного состава преступления, как место, способ, обстановка, орудия его совершения не охватывается интеллектуальным элементом умысла.
Как справедливо отмечается, сторонники данной точки зрения упускают из виду, что эти признаки являются индивидуальными, имманентно присущими деянию признаками. В этом качестве их осознание является необходимым компонентом умысла и полностью охватывается понятием «осознание общественно опасного характера деяния».
Кроме того, существующие формы и методы природоохранительной пропаганды среди населения, ее масштаб, установленный порядок занятия рыбным и охотничьим промыслами, порядок разработки недр, рубки лесов и пользования ресурсами природы практически исключают в настоящее время возможность этих действий по таким причинам, как незнание сроков и мест охоты или рыбной ловли, мест извлечения драгоценных металлов и драгоценных камней и т.п. Они указываются лицу в лицензии или ином разрешительном документе. Члены обществ охотников и рыболовов, помимо этого, сдают обязательный минимум по знанию правил охоты, начал экологии, видов рыб и животных и т.п.
Нельзя не учитывать и того, в частности, что нормы об ответственности за браконьерство используются в борьбе с целенаправленным истреблением, а не случайным убоем или отловом птиц, рыб, зверей и иных животных.
Браконьерство, как правило, связано с предварительной подготовкой и использованием специально подобранных или изготовленных орудий: сетей, ружей, припасов, транспортных средств и т.д. Это также свидетельствует о предумышленном характере преступления. Лицо, не пожелавшее соблюдать установленные правила, сознательно идет на это нарушение, осознает противоправность своего поведения, поэтому оно не может нарушить правила по неосторожности.
Ответной реакцией государства на происходящее стало принятие Федерального закона № 150 от 02.07.2013г., ужесточающего меры ответственности за незаконный оборот (хранение, транспортировку и продажу) особо ценных видов животных и водных биоресурсов. Указанные изменения действующего законодательства имеют особую актуальность для нашей местности, поскольку на востоке территория района примыкает к Ладожскому озеру, богатому численностью ценных рыб, занесенных в Красную книгу России.
Так, Уголовный кодекс Российской Федерации был дополнен статьей 258.1, предусматривающей уголовную ответственность за незаконную добычу и оборот особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемым международными договорами Российской Федерации.
Объектом преступления являются отношения по охране и рациональному использованию особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов.
Часть первая вышеуказанной статьи Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает уголовную ответственность за незаконную добычу, содержание, приобретение, хранение, перевозку, пересылку и продажу особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемые международными договорами Российской Федерации, их частей и производных. Наказание за данное деяние предусмотрено, в том числе, в виде лишения свободы на срок до трех лет.
Квалифицирующими признаками статьи 258.1 Уголовного кодекса Российской Федерации являются совершение преступления должностным лицом с использованием своего служебного положения и совершение преступления организованной группой.
К лицам, использующим свое служебное положение следует относить как должностных лиц, так и государственных служащих и служащих органов местного самоуправления, не относящихся к числу должностных лиц, а также лиц, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющих организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в коммерческой организации независимо от формы собственности или в некоммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным учреждением.
Следует привести пример из практики.
В Приморском крае продавцу шкуры дальневосточного леопарда впервые вынесен приговор по новой статье УК РФ о сбыте дериватов редких животных, сообщает пресс-служба Управления МВД России по региону.
Мировой судья Владивостока признал 32-летнего местного жителя виновным по ст. 258.1 УК РФ (незаконные добыча и оборот особо ценных диких животных, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу).
Установлено, что мужчина занимался продажей дериватов ценных видов животных. Он был задержан при попытке продать шкуру леопарда. В роли «покупателей» выступили полицейские. Ущерб государству превысил 1,5 млн руб.
Суд назначил продавцу наказание в виде семи месяцев исправительных работ с удержанием 5 % заработка в доход государства, передает «Интерфакс».
По результатам последнего учета, дальневосточных леопардов осталось всего около 50 особей. Все они обитают на юге Приморья, 30 из них – в нацпарке «Земля леопарда».
Как сообщалось ранее, в июле 2013 года в УК РФ была введена новая статья 258.1, предусматривающая уголовную ответственность за незаконную добычу, содержание, приобретение, хранение, перевозку, пересылку и продажу особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу РФ и охраняемым международными договорами России. За совершение этих преступлений теперь грозит до семи лет лишения свободы. До этого статья 258 УК РФ предусматривала наказание только за незаконную охоту.
В исследуемых нами преступлениях надо исходить из того, что лицо обязано знать содержание правил, относящихся к охоте, рыбной ловле, рубке леса, разработке недр, если оно решило заниматься этим.
Поскольку лицо, знающее о существовании правил, предвидит возможность причинения вреда природной среде, оно не может совершить преступление по неосторожности.
Указанные правила нельзя нарушить и по легкомыслию, его содержание заключается в предвидении возможности наступления общественно опасных последствий и в легкомысленном расчете на их предотвращение.
Сказанное позволяет нам прийти к следующему. При умышленном совершении экологических преступлений с формальным составом умысел может быть только прямым.
Осознание противоправности совершаемых действий подчеркивает наличие умышленной вины. Отсутствие осознания противоправности не типично, но и при этом наличие прямого умысла не исключается. Осознание противоправности не означает требования обязательного осознания содержания специальных правил; достаточно, что виновный знает о их существовании и сознает обязанность ознакомиться с ними.
В материальных составах экологических преступлений осознание виновным противоправности своих действий (бездействия) не исключает неосторожного отношения к последствиям. Поскольку в этом случае определяющим является отношение виновного к этим последствиям, в целом такие преступления могут быть совершены по неосторожности.
Сопоставительный анализ содержания ч. 2 ст. 24 УК РФ и статей Особенной части УК позволяет сделать вывод, что если в статьях Особенной части отсутствует указание на то, что данное преступление может быть совершено только по неосторожности, оно может быть как умышленным, так и неосторожным, т.е. может быть совершено с любой формой вины.
Сложным и неоднозначно решаемым в теории уголовного права является вопрос о квалификации по субъективной стороне преступлений с квалифицирующими признаками. В составах экологических преступлений к таким обстоятельствам помимо указанного выше относятся: особые свойства предмета посягательства — животные, охотиться на которых полностью запрещено (ч. 1 ст. 259 УК РФ), деревья и кустарники в определенных лесах (ч. 2 ст. 260 УК РФ); последствия — крупный ущерб, существенный вред, тяжкие последствия (ст. 246, 247, 248, 249 УК РФ и др.); место — заповедники, зоны экологического бедствия и чрезвычайной экологической ситуации, заказники (ст. 247, 250, 256, 258 УК РФ и др.); способ — применение автотранспортных средств (например, ст. 258 УК РФ); специальный субъект — лица, использующие свое служебное положение (ст. 256, 258, 260 УК РФ). Отметим, что к квалифицирующим законодатель относит, как правило, объективные признаки состава, из которых, в свою очередь, наиболее часто встречаются последствия.
Единой точки зрения относительно вины в преступлениях с квалифицирующими признаками в науке нет. Различные подходы ученых к исследуемой проблеме, обусловленные различным пониманием содержания и сущности вины, изменениями в законодательстве, которых не учитывают те или иные позиции; условность отнесения ряда квалифицирующих признаков к определенному виду; не учет некоторых из них, например предмета, при формулировании выводов и иные причины того же порядка вызывают необходимость конкретизировать и дополнительно обосновать применение общих положений теории вины к квалифицированным составам экологических преступлений.
Для правильного решения вопроса о содержании психического отношения виновного к квалифицирующим признакам составов экологических преступлений необходимо использовать идею дифференцированного подхода: а) установить отношение к ним в неосторожных и умышленных преступлениях; б) в случаях, когда преступление совершается умышленными действиями (бездействием), установить отдельно отношение виновного к квалифицирующим последствиям и иным квалифицирующим признакам.
Мотивы и цели экологических преступлений в законе не предусматриваются.
Целью любого преступления принято считать представление о его конечном результате.
По общему правилу, под мотивом преступления понимается обусловленное потребностями и интересами осознанное лицом внутреннее побуждение, которое вызывает у него решимость совершить преступление и руководит им при его осуществлении.
Мотив является эмоционально пережитой потребностью к действию, «двигателем» деяния, толчком в психологическом механизме человеческого поведения.
Осознанность побуждений предполагает социальную оценку их лицом, понимание им того, к чему приведет их осуществление. Иными словами, формирование мотива подразумевает постановку цели преступления и обусловливает поведение, направленное на ее достижение.
Мотив может быть охарактеризован следующими признаками: это внутреннее, субъективное побуждение; он социально обусловлен, т.е. порожден внешней средой; в основе его происхождения лежат потребности, интересы, чувства и другие явления; в мотиве отражено единство интеллектуальных, волевых и эмоциональных свойств личности, взаимодействующих с социальной средой.
Из этих общих постулатов следует исходить и при рассмотрении мотивов преступного поведения в сфере экологии, ибо без решения общих вопросов невозможно рассмотрение проблемы в прикладном смысле.
Мотивы поведения можно разделить на преступные мотивы умышленных преступлений и мотивы деяний, приведших к совершению неосторожных преступлений.
Мотив экологических преступлений, как и других, — это антисоциальное побуждение. Мотивы и цели учитываются при квалификации преступлений.
Поскольку экологические преступления описаны таким образом, что мотив находится за пределами состава, следственные и судебные органы зачастую игнорируют его. Между тем степень общественной опасности личности преступника, совершившего преступление по различным мотивам, также различна даже при наличии одинаковых целей. Так, незаконная охота, совершенная по мотивам нуждаемости в продуктах питания, и совершенная из побуждений наживы отнюдь не равнозначны, что должно учитываться при решении вопросов ответственности и наказания виновных.
Ряд мотивов преступлений выступает в качестве общих смягчающих (ст. 61 УК РФ) наказание обстоятельств. В ст. 61 УК РФ указывается на совершение преступления по мотивам стечения тяжелых личных или семейных обстоятельств. Преступление против природы может быть совершено под влиянием угрозы или принуждения либо в силу материальной или служебной зависимости (п. «е» ч. 1 ст. 61 УК РФ).
При решении вопроса о назначении наказания мотивы совершения преступления могут явиться основанием для применения ст. 64 УК РФ, т.е. для назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено санкцией конкретной природоохранительной нормы Особенной части УК РФ, а также для решения вопроса об освобождении от уголовной ответственности с применением иных мер воздействия, либо условном осуждении, отсрочке исполнения приговора и иных мерах, не связанных с реальным отбыванием наказания.
Мотивы и цели преступлений связаны с причинами и условиями их совершения. Установление причин и условий позволяет вскрыть мотив и цель и наоборот — установление мотива и цели позволяет уяснить содержание и сущность причин и условий и, соответственно, — принять меры к их устранению.
Мотивы и цели поведения, приведшего к совершению неосторожного преступления, не имеют уголовно-правового значения, но они могут приниматься во внимание при определении направления профилактической работы. Эти мотивы и цели характеризуют личность правонарушителя, помогают выявить ее специфические особенности.
Определение круга лиц, ответственных за преступления, посягающие на отношения по охране природы, рациональному использованию ее ресурсов и обеспечению экологической безопасности населения, имеет существенное значение для правильного применения закона на практике.
В нормах Особенной части УК РФ, устанавливающих ответственность за посягательства в сфере экологии, о субъекте преступления, как правило, не говорится.
С позиций действующего законодательства субъектом экологического преступления может быть только физическое, вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. В некоторых статьях предусмотрен специальный субъект.
Так, субъектами незаконной добычи водных животных и растений (ч. 3 ст. 256 УК РФ), незаконной охоты (ч. 2 ст. 258 УК РФ), незаконной порубки леса (п. «б» ч. 2 ст. 260 УК РФ) могут быть лица, использующие свое служебное положение.
В случаях, когда субъект преступления в законе не обозначен в качестве должностного, частного или иного лица, нельзя дать однозначного ответа на вопрос, какое из них может быть субъектом экологического преступления. Рассмотрение проблемы предполагает дифференцированный подход.
На практике субъектами экологических преступлений, связанных с незаконным природопользованием (завладением природными ресурсами), признаются должностные лица, лица, выполняющие управленческие функции в коммерческих и негосударственных учреждениях, предприятиях и организациях, а также граждане.
В юридической литературе все преступления, совершаемые работниками с использованием служебного положения, делятся на три группы: общие, специальные и альтернативные.
Общие должностные преступления включены законодателем в главу 30 УК РФ, а совершенные работниками коммерческих и негосударственных структур с использованием своего служебного положения — в главу 23 УК РФ.
Под специальными понимаются преступления, которые могут быть совершены указанными выше лицами не во всех, а лишь в отдельных сферах управленческой, хозяйственной и иной деятельности. Законодательно они не включены в главы 21 и 30 УК РФ и являются разновидностью общих. Так, ч. 3 ст. 256 УК РФ описывает по существу специальный вид преступления с использованием служебного положения (ст. 201 и 285 УК РФ), тесно связанного с экологическим.
К альтернативным по субъекту относятся преступления, которые при определенных условиях могут быть совершены благодаря занимаемому субъектом служебному положению. Название это условное. В случае совершения преступлений должностными лицами или «управленцами» коммерческих и негосударственных структур, в связи с занимаемой должностью, они приобретают черты специальных видов преступлений, предусмотренных главами 23 и 30 УК РФ.
Экологические преступления, которые могут быть совершены как лицами, использующими при этом свое служебное положение, так и любыми иными, составляют группу альтернативных по субъекту преступлений.
Представляется, что квалификация альтернативных экологических преступлений, прежде всего, зависит от описания признаков конкретного состава преступления в Уголовном кодексе.
Когда лицо совершает с использованием служебного положения экологическое преступление, но этот признак прямо не указан в конкретной норме, имеется идеальная совокупность должностного преступления (или преступления в сфере управления коммерческими и негосударственными структурами) и посягательства в области охраны природы.
При идеальной совокупности, как справедливо отмечает В.Н. Кудрявцев, начавшись одним действием, преступление затем как бы расщепляется: это действие приводит к двум различным последствиям, не охватываемым одной статей Особенной части УК. Вред причиняется двум разным группам общественных отношений, двум объектам преступного посягательства. В итоге совершается не одно, а два преступления.
Например, загрязнение водоемов, совершенное должностным лицом с использованием служебного положения, при наличии признаков состава должностного преступления должно квалифицироваться по совокупности с должностным преступлением (ст. 285 УК РФ или 293 УК РФ), а не просто как экологическое (по ст. 250 УК РФ). А должностные лица, отдающие распоряжения о незаконной порубке леса, должны отвечать за злоупотребление властью или должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) и за соучастие (организацию) в незаконной порубке леса.
Представляется правильным осуждение Мичуринским городским судом Тамбовской области по ч. 2 ст. 223 (загрязнение вод) и ст. 172 (халатность) УК РСФСР начальника цеха К. за то, что он не обеспечил надлежащее хранение хромового ангидрида. Химикат уходил в сточные воды, затем в реку Лесной Воронеж, что привело к массовой гибели рыбы и утрате химиката.
Приговором Петропавловск-Камчатского городского суда Камчатской области от 14 октября 2013 года, Оразов А.Ш., осужден по ст. 201 ч. 2 УК РФ к 1 году 6 месяцам лишения свободы, по ст. 253 ч. 2 УК РФ — к штрафу в сумме 250 000 рублей с лишением права занимать должность капитана-директора на производственных судах на срок 2 года.
В соответствии со ст. 73 УК РФ постановлено наказание в виде лишения свободы, считать условным с испытательным сроком 2 года.
Оразов А.Ш., занимавший должность капитана-директора МПБ «Остров-Итуруп», осужден за использование своих полномочий вопреки интересам коммерческой организации в целях извлечения выгод и преимуществ, для себя и других лиц, что повлекло причинение существенного вреда охраняемым интересам государства и тяжкие последствия за разработку естественных богатств исключительной экономической зоны Российской Федерации без соответствующего разрешения.
Оразов А.Ш. не оспаривал, что, занимая должность капитана-директора плавбазы, он несет ответственность за все судно и за действия всех работников на судне.
Обязанности капитана-директора установлены «Уставом службы на судах рыбопромыслового флота Российской Федерации», Федеральным Законом РФ «Об исключительной экономической зоне РФ», «Правилами ведения рыбного промысла в экономической зоне, территориальных водах и континентальном шельфе РФ в Тихом и Северном Ледовитом океанах для советских промысловых судов, организаций и граждан».
В соответствии с положениями ФЗ РФ «Об исключительной экономической зоне РФ» лица, осуществляющие рыболовство и получившие разрешение на добычу водных биоресурсов (в это понятие входит не только непосредственный вылов добычи, но и погружение ее с других судов), обязаны представлять сведения об объемах вылова добычи, сроках, видах и район добычи, а также количество, качество и вид погруженных с других судов, водных биоресурсов и продукции из них, а также о количестве, качестве и видах водных биоресурсов, выгруженных в иностранных портах.
Материалами дела установлено, что Оразов А.Ш. разрешение на ведение рыбного промысла в акватории Охотского моря имел. Промысел МПБ «Остров-Итуруп» под руководством Оразова А.Ш. заключался в приеме сырца минтая от промысловых судов, последующего выпуска готовой продукции и отгрузки готовой продукции на транспортные суда.
Вся деятельность по осуществлению промысла должна отражаться в судовых документах и соответствовать данным о количестве и качестве принятой на борт рыбы-сырца, о количестве изготовленной из принятого сырца готовой продукции и отгруженной готовой продукции на транспортные суда.
Вопреки этим требованиям, сведения, сообщаемые с МПБ «Остров-Итуруп» под руководством капитана-директора Оразова А.Ш. контролирующим рыбный промысел органам, не соответствовали действительности.
В ходе инспекторской проверки 25 марта 2012 года было установлено, что на борт МПБ «Остров-Итуруп» под руководством Оразова А.Ш. было незаконно принято и сокрыто от учета 1.731.367 кг минтая сырца, из которого изготовлено 1.240.206 кг сокрытой готовой продукции. Кроме того, выявлено, что за период с 28 февраля по 21 марта 2012 года с борта плавбазы осуществлялись перегрузы готовой продукции в адрес корейской фирмы без предоставления информации о перегрузе в органы, контролирующие рыбный промысел.
Таким образом, объектом экологических преступлений являются конкретные общественные отношения по охране отдельных видов природных богатств, их рациональному использованию и обеспечению экологической безопасности населения.
Экологические преступления могут совершаться как в виде действия (например, загрязнение вод), так и в виде бездействия (например, невыполнение обязанностей, непринятие мер).
С субъективной стороны экологические преступления могут быть как умышленными, так и неосторожными, а субъектом экологического преступления может быть только физическое, вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста. В некоторых статьях предусмотрен специальный субъект.
Субъектами экологических преступлений, наряду с физическими, следует законодательно признать и юридические лица. Необходимо закрепить это положение, изменив редакцию ст. 19 УК:
- Уголовной ответственности подлежит только вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим Кодексом.
- Уголовной ответственности подлежат также юридические лица, в случаях, предусмотренных в статьях Особенной части настоящего Кодекса.
- Уголовная ответственность юридических лиц не исключает ответственности физического лица, которая наступает на общих основаниях, предусмотренных настоящим Кодексом».
В статье, описывающей понятие экологического преступления, во второй части следует указать номера статей, субъектом в которых могут выступать и юридические лица. (Как вариант — в Примечании к статье).
В составах преступлений, деянием в которых признается «нарушение правил», форму вины следует определять по отношению субъекта к преступным последствиям, поскольку нарушение правил само по себе не является уголовно-значимым. Осознание лицом противоправности в подобных случаях, как правило, является обязательным элементом содержания вины.
Существует правовой пробел при решении вопроса квалификации деяний в сфере экологии, совершенных с прямым умыслом. Восполнить его позволит следующая норма: «Причинение существенного вреда компонентам окружающей природной среды с прямым умыслом -наказывается».
О двойной форме вины в экологических преступлениях, где квалифицирующим признаком выступает «смерть человека», можно говорить лишь в случаях, когда в основном составе преступления установлен умысел. В данном случае речь идет не об умышленном нарушении правил, не имеющим уголовно-правового значения (иначе наступление смерти по неосторожности было бы одним из альтернативных последствий по отношению к последствиям основного состава преступления).