1.4 Космос и будущее человека
В философской и научно-популярной литературе сейчас много пишут о том, что с наступлением эры космоса открывается реальная возможность предотвратить в далеком будущем неизбежный конец человеческой цивилизации.
Именно в нашей стране начиная с середины прошлого века, зародилось, а в ХХ веке широко развернулось уникальное космическое направление научно-философской мысли. Среди множества ученых и мыслителей, отдавших дань этому направлению, мы должны в первую очередь выделить Н.Ф. Федорова, К.Э. Циолковского и В.И. Вернадского.
Человек для русских космистов — существо еще промежуточное, находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе с тем призванное изменить не только окружающий мир, но и собственную природу. Космическая экспансия человечества — только одна из частей этой грандиозной программы. В русском космизме соединились в единое целое мысли о преобразовании как макрокосма (Земли, биосферы, космоса), так и микрокосма (человека, как биологического отражения макрокосма). Недаром такое важное место в русском космизме занимают рассуждения о преодолении болезней и смерти и, как логическое следствие, — о достижении бессмертия. Вера в человека, гуманизм — одна из ярчайших черт русского космизма.
Общими родовыми чертами космического, активно-эволюционного направления философского и научного поиска, осуществленного в России в последние десятилетия, прежде всего, является понимание восходящего характера эволюции, роста в ней разума и признание необходимости нового, сознательно-активного ее этапа, получающего различные названия — от “регуляции природы” до ноосферы.
Человечество призвано всеобщим познанием и трудом овладеть стихийными силами как вне, так и внутри себя, выйти в космос для его активного преобразования и обрести новый, космический статус бытия, когда будут побеждены болезни и сама смерть.
Утверждается и несовершенство, “промежуточность” нынешней природы человека, но вместе — и высокое его достоинство, преобразовательная роль в мироздании. Возникает новый взгляд на человека как не только на исторического социального деятеля, биологический субъект, но и на существо эволюционизирующее, космическое.
Вместе с тем субъектом планетарного и космического преобразовательного действия признается не отдельный человек, а сборная совокупность сознательных, чувствующих существ, все человечество в единстве своих поколений.
Человек будущего, безусловно, необычайно расширит свои адаптационные возможности с помощью самых разнообразных средств, включая фармакологию и психотерапию, и это даст ему возможность полноценно и без ущерба для здоровья действовать в самых сложных, подчас экстремальных условиях. Уже сегодня получены серьезные данные, которые свидетельствуют о новых, неизвестных ранее резервах биологической природы человека и его психофизиологических возможностях. «Биологическое оснащение» человека ярко обнаруживает свою универсальность. Человек как «венец природы» должен высвободить и новые резервы своей биологической природы, направляя их по пути гармонизации с социальными, психическими и нравственными силами, которые он пока еще не научился прочно удерживать в гомеостатическом состоянии.
Не придет ли в будущем на смену Homo sapiens какой-то «сверхчеловек», во всех отношениях отличающийся от современного? Не возникнут ли какие-то новые формы человеческого существования, соединенного с биокибернетическими устройствами, — своеобразные «биокиборги»? Не вступит ли человечество в новую стадию своей эволюции, на которой человек будет создаваться в значительной мере искусственно — как «фабрикуемый» с помощью генной инженерии и биокибернетики «сверхчеловек», обладающий экстрасенсорными и экстра интеллектуальными качествами? Эти и другие вопросы не являются надуманными, и к подобным предположениям и проектам обращаются не только фантасты, но порой и серьезные ученые. Научные прогнозы о человеке будущего сопровождаются зачастую разного рода утопиями, которые апеллируют к науке и пытаются опереться на экстраполяции, исходящие из ее современных достижений, обращая их в будущее.
Речь идет, прежде всего, о всякого рода проектах радикальной перестройки природы человека, в частности его генетики, о таком вмешательстве в функционирование мозга и психики человека, которое привело бы, в сущности, к возникновению «нового вида», существенно отличающегося от вида Homo sapiens, к созданию «сверхчеловека», наделенного «сверхмозгом» и необычайными умственными и психическими способностями.
Что касается будущего, причем весьма отдаленного, то в этой области, предстоят крупнейшие события — может быть, самые крупные за всю историю науки, которая вступит тем самым в «век человека», когда вся мощь научного знания обратится к человеку как своему главному объекту. Но для этого нужны соответствующие разуму и гуманности социальные условия. И на этой стадии, может быть, придет осознание уникальности человека разумного и гуманного, а какие выводы последуют из этого — судить не нам. Именно это и позволит решать в будущем проблемы его биологического совершенствования в соответствии с тем идеалом, который создавался человеком на протяжении истории в мифах и утопиях и который он утвердит в будущем как результат синтеза науки и искусства, разума, добра и красоты.
Этот философский подход, основывающийся на научном понимании смысла человеческой жизни, конечности индивидуального бытия и бесконечности исторического существования человечества, утверждает бессмертие человека в том, что единственно и соответствует его сущности — материальной и духовной культуре человечества, в бессмертии его разума и гуманности.
Прогнозы будущего человечества ученые делят на четыре типа: реалистические или поисковые; аналитические или социальные; нормативные с определением картины будущего; прогнозы-предостережения. Методология прогнозов будущего человечества в значительной степени определяется психологическими характеристиками и ценностными ориентациями исследователей и ученых. Имеются крайне пессимистические и одновременно с этим существует немало оптимистических представлений о перспективах человека и человечества.
1.5 Связь человека и Гераклита в истории философии
В русскоязычной литературе тема взаимосвязи учений Гераклита и Стои как отдельная проблема истории философии не рассматривается. Взаимосвязь двух учений затрагивается в рамках общих обзоров, посвященных началам греческой философии, либо в работах, посвященных другим историко-философским темам, как например, работа С. Н. Трубецкого «Учение о логосе в его истории» и работа А. Ф. Лосева «История античной эстетики». И Трубецкой, и Лосев упоминают о некотором влиянии Гераклита на формирование стоической философии, но в не значительной степени и в рамках наследования образа логоса-огня как мирового разума -устроителя космоса.
В. Ф. Асмус в своей монографии «Античная философия» придерживается средней позиции, он полагает, что стоики «возвратились к идеям Гераклита», но при этом отмечает, что в области физики, онтологии и космологии стоики опирались на Аристотеля. [30]
В «Античной философии» А. С. Богомолова также упоминается о влиянии Гераклита на стоицизм, но только в рамках космологии. Богомолов полагает, что стоики заимствовали у Гераклита огонь в качестве первоматерии. Относительно связи стоического и гераклитовского логоса он умалчивает.
Нужно отметить, что в советский период изучение философии стоицизма, в особенности ранних стоиков, практически не велось. Интерес к стоицизму стал проявляться только с конца XX в., вследствие чего практически отсутствуют работы, посвященные исследованию ранних стоиков. Исключение составляют работы Столярова А. А. «Стоя и стоицизм» (1985 г.) и трехтомник «Фрагменты ранних стоиков» (с 1998 г.), а также работа «Физика стоиков» (2005 г.) А. С. Степановой, которая в своем исследовании во многом опирается на Столярова.
В Западной Европе и США интерес к стоицизму начался на волне исследований истории античной греческой философии в кон.ХГХ- нач.ХХ вв.
Относительно влияния, оказанного учением Гераклита на стоицизм, в начале XX в. существовало две противоположных позиции. С одной стороны высказывались мнения о минимальном влиянии (Сибек), с другой — полное принятие стоиками положений Гераклита и их дальнейшее развитие (Лассаль и Гегель). В 1911 г. Р. Д. Хикс провел исследование этой проблемы и пришел к выводу о целесообразности принятия средней позиции в этом вопросе. Он признавал значительные расхождения в учениях ранней Стои и Гераклита, но при существенном влиянии последнего на стоицизм. Позиция Хикса долгое время оставалась доминирующей. [9]
В середине XX в. спор относительно этого вопроса возобновился. Благодаря новейшим исследованиям была пересмотрена оценка, данная стоицизму Э. Целлером [43], относительно регрессивного характера эллинистических школ в сравнении с Платоном и Аристотелем. Рядом исследователей античной философии, среди которых К. Хюльзер, было высказано предположение о том, что основополагающее влияние на Зенона и его последователей оказали не древние философы, а Академия и Лицей, также Зенон был подвержен влиянию циников и мегариков.
Проведя анализ фрагментов ранних стоиков, Хюльзер пришел к выводу, что их авторы были хорошо осведомлены относительно передовой научной мысли своего времени. Позицию Хюльзера разделяет так же Дж. Кирк. [9, 36] В 1961 г. Ф. Зольмсен, проведя исследование фрагментов стоиков, пришел к несколько иному выводу. Он настаивает на том, что нельзя сбрасывать со счетов работы Зенона, посвященные Гомеру (из 5 книг «Гомеровские вопросы» [DL VII, 4]) и Гесиоду, а следовательно нельзя отрицать приверженности Зенона древним авторам, среди которых, вероятнее всего, был и Гераклит. При этом, Зольмсен признает, что фундаментальные положения стоической космологии восходят к Платону, Аристотелю и ряду врачей, таких как Диоклес и Праксагор. [9, 37]
В 1975 г. дополнительное исследование предположения Зольмсена было проведено Дж. Лонгригом, который пришел к выводу, что стоики воспринимали Гераклита в качестве своего идейного предшественника и приложили немало усилий, чтобы интерпретировать и развить его основные положения, органично соединяя их с последними достижениями науки. [9,
37]
Энтони Лонг приходит к выводу, что исследователи, которые закрывают глаза на упоминания о связи стоиков с Гераклитом и занимаются анализом отдельных положений учения Стои, приходят к заключению о ничтожном влиянии Гераклита. Те же, кто воспринимает стоицизм «в целом», — стоят на противоположной позиции.
Лонг полагает, что существующая тенденция к стремлению уменьшить роль влияния Гераклита на стоицизм необоснованна. [9, 37]
О связи ранних стоиков с учением Гераклита сообщается в большинстве источниках-свидетельствах стоической философии. Так, Диоген Лаэртий в VII книге в разделе, посвященном Зенону, сообщает следующее (DL VII, 2): «По рассказам Гекатона и Аполлония Тирского (в его I книге «О Зеноне»), он обратился к оракулу с вопросом, как ему жить наилучшим образом, и бог ответил: «Взять пример с покойников»; Зенон понял, что это значит, и стал читать древних писателей». [20, 1] По мнению Э. Лонга, среди древних авторов, к которым обратился Зенон, кроме Гомера и Гесиода можно предположить также и Гераклита.
То, что Зенон комментировал теории Гесиода и Гомера подтверждает ряд фрагментов (SVF I, 103 — 105): Схолии к Аполонию Родосскому I, 498 (SVF I, 104): «И Зенон говорит, что Хаос у Гесиода — это вода …». [1, 29] [20, 53] Диоген Лаэртий приводит список работ Зенона, среди которых «Гомеровские вопросы», состоящая из пяти книг. [DL VII, 4] Остается неизвестным, были ли у Зенона работы, посвященные Гераклиту.
Если прямых указаний на связь Зенона с Гераклитом не подтверждают сохранившиеся свидетельства, то иначе обстоит дело с приемником Зенона -Клеанфом. Он был хорошо знаком с произведением Гераклита, что отразилось на стиле его мышления и письма. [9, 35]
Изучение доксографического материала о Гераклите показывает, что стоики были не первыми, кто пытался дать характеристику его учения. Вероятно, что трактовки Гераклита существовавшие в работах старших софистов Гиппия и Горгия, а также в работах Платона и Аристотеля не были в собственном смысле интерпретациями его учения. Как уже было сказано в предыдущем разделе, стоики использовали текст Гераклита для построения и развития диалектики, а Платон и Аристотель — в качестве объекта критики для обоснования собственных концепций.
В духе аристотелевской метафизики дает описание основных положений Гераклита и Теофраст. Дильс, в своей «Греческой доксографии», доказал, что текст Диогена Лаэртия восходит к тексту Аэция, а через него к Теофрасту. [17] Читаем у Аристотеля следующее (Метаф. А, III): «Большинство первых философов считало началом всего одни лишь материальные начала, а именно то, из чего состоят все вещи, из чего как первого они возникают и во что как в последнее они, погибая, превращаются, причем сущность хотя и остается, но изменяется в своих проявлениях, — это они считают элементом и началом вещей» — далее он говорит — «Гиппас из Метапонта и Гераклит из Эфеса [принимают за начало] огонь». А также (Метаф. К, X): «[…] вопреки утверждению Гераклита о том, что все когда-нибудь станет огнем […] ибо все превращается [в данное состояние] из противоположного, например из теплого в холодное». Также о текучести материи (Метаф. М, IV): «. взглядов Гераклита, согласно которым все чувственно воспринимаемое постоянно течет …». [Аристотель] Если сравнить характеристику учения Гераклита, данную Аристотелем, с текстом Диогена Лаэртия (DL IX, 8) (см. ниже), то не сложно увидеть сходство интерпретаций.
То, что идеи преобразования огня в другие элементы и циклического возврата мира в исходное первовещество — разложение всех элементов в огонь (expyrosis), привнесены в доксографический материал, — принимается большинством современных исследователей. Спорными остаются источники влияния на доксографию. Исследователи расходятся в вопросе о том, была ли стоическая интерпретация Гераклита первичной, или она воспринята стоиками у Теофраста. [9, 40] Формальным основанием для спора служит: 1) признание связи текста Симпликия с трактатом Теофраста; 2) некоторое различие в терминологии во фрагментах (DL IX, 8, 9) и (SVF, I, 102 -[ космология стоиков]).
Во фрагменте Диогена Лаэртия (DL IX, 8, 9), относящемся к мнениям Гераклита: «Начало есть огонь; (8) все есть размен (amoibe) огня и возникает путем разрежения и сгущения. (Ясного изложения он, однако же, не дает.) Все возникает по противоположности и всею цельностью течет, как река. Вселенная конечна, и мир один. Возникает он из огня и вновь исходит в огонь попеременно, оборот за оборотом, в течение всей вечности; совершается это по Судьбе. В противоположностях то, что ведет к рождению, зовется войной и раздором, а что к обогневению, — согласием и миром. Изменение есть путь вверх и вниз, и по нему возникает мир. Именно, сгущающийся огонь исходит во влагу, (9) уплотняется в воду, а вода крепнет и оборачивается землей — это путь вниз. И с другой стороны, земля рассыпается, из нее рождается вода, а из воды — все остальное (при этом почти все он сводит к морским испарениям) — это путь вверх».
Читаем у Ария Дидима цитируемого Стобеем (SVF, I, 102): «Зенон утверждает дословно следующее: по истечении периода должно будет произойти такое мироупорядочивание (диакосмеза) Целого из [первоначальной] субстанции: когда совершится превращение [субстанции] из огня в воду через воздух, одна часть [воды должна] оседать и затвердевать в землю, что же касается остальной, то частично она должна остаться водой, а другая часть, испарившись, превратиться в воздух, а из разрежающегося воздуха — вспыхнуть огонь». [24, 220]
Концепция, изложенная у Ария Дидима, повторяется у Диогена Лаэртия (D.L., VII, 142): [космогония стоиков]: «Космос возникает, когда субстанция из огня превратится в жидкость через воздух, затем плотная часть его, сплотившись, образует землю, а тонкая обратится в воздух, который, утончившись еще больше, породит огонь». [24, 220]
А также у Плутарха в работе «О противоречиях у стоиков» (41, 1053а): «А превращение огня таково: через воздух он обращается в воду, а с нее после возникновения земли испаряется воздух; когда воздух истончается, то [переходит в] кругообразно растекающийся эфир. Звезды же вместе с солнцем возгораются из моря». [22, 22]
Дж. Кирк связывает фрагмент работы Диогена Лаэртия (DL IX, 9) с фрагментом Гераклита (D.K. 31), цитируемого Клементом Александрийским в «Строматах» (IV 10 р. 712). Оба фрагмента, по его мнению, восходят к утраченной работе Теофраста, часть которой приводит Симпликий (Phys. 23,33 = Teophr. Phys. Opin. fr. 1, D. 475 = D.K. A5 22) [3, 58] Кирком также выделяются различия в терминологии. [9, 41] В текстах Диогена Лаэртия и Симпликия встречается термин tiukvoi3|j.Јvov (сгущающийся) и tivkvcogei (уплотняясь) соответственно, происходящий от глагола tiukvoco — уплотнять, сгущать, смыкать, сплачивать. Отсутствие этого термина в тексте Стобея (цитирующего Ария Дидима) Кирк связывает с позднейшим влиянием на последующие редакции работы Аэция стоической интерпретации Гераклита.
Одни исследователи, среди которых Дж. Кирк, полагали, что текст Диогена Лаэртия восходит через Аэция к Теофрасту и содержит в себе теофрастовскую интерпретацию Гераклита, которая была впоследствии воспринята стоиками и уже в их обработке присутствует в последующих редакциях Аэция. Другие, в том числе Э. Лонг, полагали, что имеют дело не с разными интерпретациями (в случае Диогена Лаэртия — с интерпретацией Теофраста, а у Ария Дидима — со стоической), а с одной — стоической интерпретацией. Лонг, полагает, что дословный фрагмент Зенона у Ария Дидима как и работа Диогена Лаэртия не имеют отношения к трактату Теофраста.
Если принять во внимание исследование источников греческой философии, проведенное Я. Мансфельдом, пришедшим к выводу об отсутствии прямой связи между трактатом Теофраста «Физические мнения» (название по Мансфельду) и позднейшими доксографическими работами, то можно заключить, что обе интерпретации относятся к стоицизму.
Можно предположить, что в случае с Гераклитом античными доксографами была проведена нисходящая реконструкция: от ранних стоиков к Гераклиту. Зная, что стоики ведут свое учение от Гераклита и, не имея в своем распоряжении фактического материала о космологических взглядах Гераклита, доксографы могли излагать его учение в интерпретации ранних стоиков как, например, во фрагменте (DK В31). Реконструкции, подобные этой, были распространены среди составителей античных доксографий, биографий, толков и др. жанров, как это продемонстрировал Мансфельд. [18]
Таким образом, можно заключить (с оглядкой на существование противоположных мнений, изложенных выше), что две идеи, а именно: 1) преобразования огня-логоса в четыре первоэлемента (воздух, воду, огонь и землю); 2) циклического развития космоса: мироупорядочивания (Ъ1ак6о\аГ)01У) логоса-огня — архее (архл) до состояния Целого (6Л6тг)<;); привнесены в доксографическую традицию изложения учения Гераклита стоиками. Следовательно, этих идей не было в учении самого Гераклита.
Тексты ранних стоиков дошли до наших дней, как и тексты досократиков, только во фрагментах. Ни одно стоическое сочинение ранних стоиков в интервале от Зенона до римской Стои (до Сенеки) не сохранилось в сколько-нибудь полном виде.
Из сохранившихся фрагментов можно назвать: «гимн Зевсу» Клеанфа, сохраненный Стобеем, часть «Логических исследований» Хрисиппа (PHerc. 307) и фрагменты анонимного стоического трактата, обнаруженные среди свитков Геркуланума, некоторая количество неполных папирусных свитков обнаружено в Египте. [49] Некоторое количество дословных цитат сохранилось в работах античных авторов, среди основных следующие: работы Цицерона «Парадоксы стоиков», первая часть «Академических очерков», «О природе богов», «О дивинации» (от лат. divinatio -предсказываю, предчувствую), тексты Евсевия и Стобея, три работы Плутарха — это «О противоречиях у стоиков», «Против стоиков об общих понятиях» и выдержки из «Стоики выражаются парадоксальнее чем поэты», работа Галена «Об учениях Гиппократа и Платона», работа Секста Эмпирика «Против ученых» (из шести книг), фрагменты работ(ы) Ария Дидима, «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртия (7-я книга посвящена стоикам), работы Александра Афродисийского «О смешении и росте», «О судьбе» и «О промысле», многотомный труд Евсевия Кессарийского «Приготовление к Евангелию». [18]
Исследование фрагментов ранней Стои началось одновременно с исследованием фрагментов досократиков, а именно в XIX в. Усилиями преимущественно немецких ученых складывался корпус текстов ранних стоиков. Одним из первых издателей фрагментов Хрисиппа был немецкий исследователь А. Герке. Несколько позже вышли в свет работы, также немецких ученых, Г. Вайнгольдта и Э. Велльмана, в которых была произведена попытка выделить из общей массы фрагментов, относящихся к
Стое, наследие Зенона. Их работа была продолжена К. Ваксмутом, представившим первое достаточно полное собрание фрагментов Клеанфа, в работе «Commentationes I et II de Zenone Citiensi et Cleanthe Assio» (Gottingen, 1874-1875). [51]
Первым значительным собранием фрагментов Зенона и Клеанфа было издание А. Пирсона «The Fragments of Zeno and Cleanthes. With intr. and expl. Notes by A. C. Pearson». (London, 1891). Всего Пирсон приводит 259 фрагментов Зенона и 137 фрагментов Клеанфа. Фрагменты поданы на греческом и латинском языках без перевода, но с обширными комментариями. Работа Пирсона строится по тематическому принципу, предполагающему расположение фрагментов в соответствии со структурой стоического учения. В отличие от Дильса, Пирсон не вычленяет достоверные фрагменты из общего контекста, что дало ему возможность упорядоченного представления текстов. Пирсон разделяет мнение Э. Целлера, согласно которому, Стоя лишь в незначительной степени обязана Платону и Аристотелю, и представляет собой некоторый регресс в сторону досократиков. [48]
В конце XIX в. Гансом фон Арнимом был подготовлен наиболее полный корпус фрагментов раннестоических тесктов от Зенона до учеников Хрисиппа включительно, вышедший под названием «Stoicorum veterum fragmenta», состоящий из трех томов. Первый том «Zeno et Zenonis discipli» вышел в 1905 г., второй «Chrysippi fragmenta logica et physica» и третий «Chrysippi fragmenta moralia» тома — в 1903 г. Доксографический материал подан без перевода на какой-либо из новых языков. Структура корпуса фон Арнима персонально-хронологическая, — тексты группируются по авторам с тематической организацией внутри разделов. Основное внимание Арнимом уделено фрагментам Хрисиппа, как автору наибольшего числа сохранившихся фрагментов, имеющих отношение к систематизации стоического учения. [48]
Таким образом, собрание Арнима не свободно от авторской интерпретации фрагментов относительно их авторства. Одной из основных задач, решаемых автором собрания, было выделение из общего доксографического материала фрагментов, относящихся к Хрисиппу. Данная задача реализовывалась с целью реконструкции общей стоической доктрины в рамках одного автора. В основе такого подхода лежит распространенное среди исследователей ранней Стои мнение, что основная масса доксографического материала отражает то состояние стоической доктрины, в которое ее привел Хрисипп. Руководствуясь этим мнением, Арним отнес большинство анонимных фрагментов авторству Хрисиппа, особенно это касается логики.[48] Учитывая замечания Я. Мансфельда [18], о том, что, как правило, имя автора указывалось доксографами в случае несовпадения его позиции с общей доктриной школы, можно заключить, что анонимные фрагменты могут быть отнесены к авторству Зенона, как основателя школы. Чаще всего общая доктрина школы возводится к ее основателю, к тому же, факт наличия существенных разногласий внутри школы (в основном между Зеноном и Хрисиппом), в настоящее время подвергается сомнению [18].
Значение корпуса Арнима для изучения ранней Стои можно сравнить со значением «Фрагментов досократиков» Дильса-Кранца — оба издания стали основными и наиболее полными собраниями фрагментов стоиков и досократиков соответственно.
Новейшее собрание фрагментов ранних стоиков подготовлено в 1987 г. К. Хюльзером в работе «Die Fragmente zur Dialektik der Stoiker/ Neue Sammlung der Text emit deut. Ubers. und Komm.». [20, XVIII] Издание Хюльзера построено по тематическому принципу и содержит фрагменты, относящиеся к стоической логике. Материал подается с параллельным немецким переводом. В работе собраны все логические материала стоиков, но основу составляют фрагменты ранних авторов.
Из русскоязычных текстов существуют переводы работ Цицерона, Диогена Лаэртия и Секста Эмпирика, в которых присутствую фрагменты ранних стоиков. Основной недостаток этих изданий при изучении философии Стои — их неполнота и не системное изложение. Из систематических собраний фрагментов стоиков существует единственный русскоязычный перевод собрания Ганса фон Арнима, подготовленный А. А. Столяровым. Издание состоит из трех томов и выходит под общим названием «Фрагменты ранних стоиков». Первый том «Зенон и его ученики», второй — «Хрисипп из Сол. Логические и физические фрагменты» и третий -«Хрисипп из Сол. Этические фрагменты. Данная работа не является точной копией собрания Арнима, а обладает некоторой самостоятельностью в области составления комментариев и переводов. Издание Столярова, по замыслу автора, должно стать настольным пособием при работе с раннестоическими текстами. Данная задача во многом определила специфику настоящего издания. [48]
Основной проблемой при составлении корпуса текстов ранних стоиков, как и в случае с досократиками, является проблема разграничения наличных фрагментов по авторам. Из общего числа сохранившихся, часто анонимных, фрагментов, сложно отделить высказывания Хрисиппа от высказываний Зенона или Клеанфа, или кого-либо из их учеников.
Для источников фрагментов как досократиков, так и ранних стоиков характерны общие проблемы: отделить исторически достоверные высказывания от позднейших интерпретаций и подражаний, обнаружить в цитатах умышленные или неумышленные искажения, привнесенные античными авторами. Даже если бы удалось добиться полной аутентичности сохранившихся фрагментов, они остались бы всего лишь цитатами, вырванными из общего контекста и реконструкция целостного учения потребовала бы возврата к тем интерпретациям, которые сохранились в работах античных авторов.
Глава 2 Проблема человека в философии Гераклита
2.1 Источники фрагментов Гераклита
Наследие Гераклита, дошедшее до наших дней, представляет собой собрание отдельных изречений в количестве около ста тридцати, относительно подлинности которых среди филологов периодически возникает спор. Остается открытым вопрос о том, составляли ли эти изречения единое произведение, или представляли собой сборник самостоятельных афоризмов. По сообщению Диогена Лаэртия, речь идет о едином произведении Гераклита, которое тот посвятил в храм Артемиды. Но ряд исследователей, среди которых В. Дильс, Г. Кирк и др., придерживается противоположного мнения. Также нет единого мнения о названии этого произведения (или сборника). Диоген Лаэртий сообщает, что: «Одни озаглавливают ее «Музы», другие — «О природе», а Диодот — «Путеводитель точный к мете жизненной», иные — «Мерило нравов, [или] Благочинный уклад поведения, один и тот же для всех»». [24, 178]
Среди основных источников дословных фрагментов Гераклита можно назвать следующие: 1) IX книга «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» Диогена Лаэртия, 2) комментарии Симпликия к работам Аристотеля «Физика» и «О небе», 3) Ипполит «Опровержение всех ересей» кн. IX, 4) Климент Александрийский «Строматы», 5) работы Секста Эмпирика «Против ученых» и «Пирроновы положения», 6) Евсевий «Опровержение всех ересей», 7) «Эклоги» Стобея и др.
Собрания фрагментов Гераклита издавались в Германии во второй половине XIX в. Среди авторов первых исследователей Гераклита можно назвать Фридриха Шлейермахера, Фердинанда Лассаля, Эдмунда Пфляйдерера, Пауля Шустера и др. Однако, после выхода собрания «Фрагментов досократиков» Г. Дильса, его сборник стал основным источником фрагментов Гераклита, как в оригинальном — древнегреческом варианте, так и в немецком переводе.
«Фрагменты досократиков» Дильса-Кранца до сих пор являются основным источником фрагментов текстов ранних греческих философов для начинающих исследователей истории ранней греческой философии.
Среди русскоязычных работ, в основе которых лежит издание Дильса, можно выделить перевод 3-го издания «Фрагментов Досократиков», осуществленный А. О. Маковельским. Этот перевод состоял из трех частей, изданых под общим названием «Досократики» в Казани с 1914 по 1919 гг. В издании Маковельского опущены комментарии к фрагментам и весь справочный материал, а также отсутствует раздел, посвященный атомистике. Свой перевод Маковельский снабдил небольшими статьями, предшествующими большинству философов-досократиков, в которых он в краткой форме изложил соответствующее учение с обзором важнейших интерпретаций. Данное издание многократно переиздавалось — последний раз в 1999 г. в Минске. [13]
Принимая во внимание тот факт, что после 3-го издания Дильс продолжал редактировать и дополнять свою работу, выпустив 4-е издание, а после его смерти Кранцем были опубликованы 5-е и 6-е издания, дополненные и переработанные, «Досократики» Маковельского утратили свою актуальность.
Новый перевод «Фрагментов досократиков» осуществлен А. В. Лебедевым по изданию Дильса-Кранца и дополнен новейшими отдельными изданиями других авторов. Данный перевод вышел под названием «Фрагменты ранних греческих философов» под редакцией И. Д. Рожанского в 1989 г. [24] В настоящее время это издание используется в качестве основного варианта русского перевода Гераклита.
В качестве основного англоязычного варианта утвердилась работа Чарльза Кана «The Art and Thought of Heraclitus: An Edition of the Fragments with Translation and Commentary)) Cambridge, 1989.
2.2. Учение Гераклита и платоносвкий «Кратил»
Если допустить, что идеи «Кратила» соответствуют гераклитовской традиции, то можно предположить, что эта традиция включала в себя этимологию имен богов. В диалоге Платона «Кратил» речь идет о правильности имен: «… существует правильность имен, присущая каждой вещи от природы, и вовсе не та произносимая вслух частица нашей речи, которой некоторые из нас договорились называть каждую вещь, есть имя, но определенная правильность имен прирождена и эллинам, и варварам, всем одна и та же» (Кратил, 383 а). [37, 613] Суть этого фрагмента в том, что слова человеческой речи, обозначающие вещи не являются истинными именами этих вещей. Обычная речь — то, что усваивают люди в процессе обучения, в первую очередь обучения речи. Об этом прямо говорится в «Кратиле» (388 с): «Выходит, имя есть некоторое орудие обучения и распределения сущностей …». [37, 619] Гераклитом высказывается мнение о том, что люди поступают так, как были научены поступать (DK В74): «[Не следует действовать, как [дети родителей], т.е., говоря попросту, — как мы переняли]». [14]
Важным моментом в «Кратиле» является упоминание о использовании имен у Гомера и других поэтов (Кратил, 391 d): «… он различает, какими именами одни и те же вещи называют люди и какими боги. Или ты не находишь, что как раз здесь им сказано нечто великое и удивительное по поводу правильности имен? Ведь совершенно ясно, что уж боги-то называют вещи правильно — теми именами, что определены от природы». [36, 623]
Платон сообщает, что Продик (ученик Протагора) является признанным специалистом в области этимологии (Кратил, 384 b). Из «Кратила» следует, что этимология была широко распространена в Афинах в период ранней классики. Позиция Продика и Кратила близка в части причастности имен вещам по природе, что подтверждают слова Гермогена в диалоге, который говорит, что ни Кратил, ни Продик, ни многие другие не смогли убедить его в правильности этой идеи («Кратил», 384 c,d).
Начало диалога содержит основную установку гераклитовской традиции, суть которой в том, что люди дают имена вещам (читай у Гераклита: слова и дела, т.е. существительные и глаголы) неправильно, а истинное знание имен доступно только богам.
Дальнейшее развитие диалога носит критический по отношению к этимологическим теориям характер.
Платон приводит этимологии имен богов (Зевса, Кроноса, Урана и др.) которые, вероятно, не соответствуют традиции Гераклита или гераклитовцев. Так имя Зевса (Zeug, Zfjv, Aia) связывается с глаголом жизнь (Cccv); имя Кроноса (Kpovoc;) — с глаголом выметать/чистить (koqelv) и существительным ум (voug); имя Уран (Oupavoc;) и Урания (Oupavia) — с существительным небо (oupavog). [36, 628-629]
Платон приводит и толкование сущности богов (Кратил, 397 d): «… богов […] Солнце, Луну, Землю, Звезды, Небо. А поскольку они видели, что все это всегда бежит, совершая круговорот, то от этой-то природы бега (6)Јiv) им и дали имя богов (0eoi)». [36, 630] Важным моментом в этом фрагменте является выделение круговорота, цикличности как основной характеристики божественности. Различные циклы, существующие в природе, Платон называет исконными и существующими вечно, а потому божественными. Возможно, что элемент циклического движения в рамках противоположностей, т.е. от дня к ночи, от зимы к лету и т.д. взяты Платоном из учения Гераклита, но подается в искаженном виде.
Этимологически объясняет Платон и слово демоны (Sai|j.ovac;), которое, по его мнению, происходит от слова Sar)|aov (знающий, всеведущий, опытный), и правильно называть демонов «ведемонами» (Sar)|dovЈ<;). [5, 210] Причем Платон прямо ссылается на Гесиода («Труды и дни»), который говорит о том, что поколение золотого века после смерти было превращено в благостных демонов, оберегающих людей. Платон же домысливает за Гесиода, что люди золотого века были достойны такой участи за свой ум, всеведение.
Приводимые Платоном этимологии имен, по мнению большинства исследователей, являются произвольными. Целью Платона была дискредитация этимологической традиции для обоснования собственной теории идей. Генетическую связь имен и вещей Платон подменяет миметической связью, когда имена подражают свойствам вещей, например, его этимология Солнца, которую Платон выводит от восхода: ‘НЛюс; (Гелиос) от аЛюс; (восход).