Эссе на тему «Почему медлит Гамлет»

С тех времен, как четыре века назад «Гамлет» в первый раз был сыгран артистами известного английского театра, трагедия не оставляет мировой сцены. По количеству сценических постановок пьесе едва ли отыщутся равновеликие, но с осмыслением её сюжета сопряжена довольно парадоксальная ситуация. Всемирная оценка вплоть до настоящего времени не может прийти к общей трактовке образа Гамлета, не может сойтись в суждении, что «Гегель, а следом за ним и Белинский именовали пафосом героя». А. Аникст в приложениях к одному из собраний сочинений Шекспира замечает, что основой абсолютно всех расхождений и неразберихи стала медлительность принца в деле его мести. «Ещё в 1736 году, — сообщает Аникст, — Томас Ханмер сконцентрировал внимание на том моменте, что Гамлет выясняет тайну смертоубийства отца в первом действии, и проходит ещё полных четыре акта, прежде чем он реализовывает препорученную на него задачу мести». [1, с. 591 — 593]

Недостатка в объяснениях парадокса пьесы критика не испытывает, и вопрос в осмыслении сюжета «Гамлета» на самом деле имеется. При данном остается непонятным, по какой причине творение воспринимается целостно, по какой причине ни у читателя, ни у зрителя не появляется чувства, что шекспировский персонаж обладает двойственной натурой.

Монолог «Быть или не быть» — на самом деле главный в пьесе, поскольку кроме прочего включает в себя и ответ на вопрос, по какой причине царевич тянет с возмездием. Проблема в том, что стремление уничтожить короля вероятнее всего повлечет за собою гибель самого принца, — и Гамлет с изумлением выявляет механизм людской психики, защищающий человека от осмысленного шага к неизбежной смерти. Механизм данный — раздумье, непроизвольно захватывающее человека, пребывающего пред угрозой самоуничтожения, — и непосредственно раздумье подтачивает и опрокидывает решимость к опасным поступкам, что, непосредственно, и констатирует Гамлет. Красота поступка, продиктованного возвышенным душевным порывом, стушевывается и блекнет пред страхом небытия, и боязнь смерти, неспешно дожидающейся героя за актом возмездия, устанавливает отсрочку мщения принца на протяжении целой пьесы. При данном на осознанный уровень причина данная вводится Гамлетом только в начале 3 акта, когда произнося собственный известный монолог, Гамлет признается в трусости, хотя и понимает отлично, что трусливость не характерна его нраву. Вероятно, убийство короля так никогда бы не свершилось, не произойди этого фатального стечения обстоятельств, когда король и принц находятся в одной зале, шпага принца оголена, а эмоциональный порыв актуализирован: рассуждения при данном оказываются вытеснены за границы сознания и не успевают возвратиться и воспрепятствовать Гамлету выполнить месть. И остается только дополнить, что в случае если в третьем акте принц и решает собственный вопрос в пользу бытия, то его заключение «быть» вовсе не окончательно: осознавая, что выбранный путь не приводит к желанной миссии, в конце пьесы Гамлет идет противоположно другим путем, и только давая согласие на свое небытие, приобретает доступ к осуществлению расплаты.

Список литературы:

1. Аникст А. Послесловие к «Гамлету». – В кн.: Шекспир У. Полное собрание сочинений в восьми томах. Том 6. – СПб: Питер, 2013.
2. Шекспир В. Король Лир; Гамлет; Отелло (три шедевра). – СПб: Питер, 2012.