ПРАВОСПОСОБНОСТЬ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ В СОВРЕМЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
2.1. Понятие и содержание правоспособности физических лиц
Гражданская правосубъектность, в том числе и физических лиц, является одним из важнейших, ключевых институтов гражданского права. Однако, не смотря на это, данная сфера остается одной из самых проблемных областей цивилистической науки и является объектом исследований многих ученых-правоведов. Более подробно в рамках данного исследования хотелось бы остановиться на проблеме определения термина «правосубъектность» и его структурном составе, предложить возможные пути решения данной проблемы.
Категория правосубъектности имеет для юридической науки фундаментальное значение. Участие в регламентируемых правом общественных отношениях требует государственного признания способности лица вступить в конкретную юридическую связь, т.е. стать носителем субъективного права и (или) юридической обязанности. Без такого признания человек в юридической реальности оказывается исключительно в качестве живой, говорящей материи, которая при определенных условиях может стать лишь объектом чужого права (как это было в рабовладельческую эпоху).
Правосубъектность выступает необходимой юридической предпосылкой любого правоотношения, включая гражданско-правовую связь. А поскольку акты реализации субъективных прав и юридических обязанностей как результат действия механизма правового регулирования немыслимы вне правоотношения, которое, в свою очередь, возникает только между правосубъектными лицами, постольку само правовое регулирование имманентно предполагает предоставление государством участникам регулируемых отношений правосубъектности. Соответственно, правосубъектность имеет два взаимосвязанных аспекта — как определенная связь государства с субъектом, благодаря которой государство устанавливает пределы поведения субъекта, и как способность субъекта быть участником правоотношений.
В частноправовых отраслях предоставление правосубъектности осуществляется посредством правонаделительного приема, одним из элементов которого как раз и является признание за человеческой или производной личностью правосубъектности.
Однозначного понимания правосубъектности в науке до настоящего времени не выработано. В частности, правосубъектность приравнивается к правоспособности или рассматривается как система, представленная единством правоспособности и дееспособности (праводееспособностью). При этом зачастую правосубъектность, равно как и признаваемые ее элементами правоспособность и дееспособность, относят к субъективным правам.
Попытки отождествления правосубъектности с правоспособностью (праводееспособностью) или с субъективным правом с методологической точки зрения представляются неверными. Ведь из самого термина «правосубъектность» явствует, что речь идет о свойстве лица быть субъектом права. Поэтому, гражданскую правосубъектность следует связывать с социально-правовой способностью лица быть участником гражданско-правовых отношений. А при таком подходе правосубъектностью должны охватываться не только правовые, но и социально-волевые качества человеческой или производной личности: очевидно, что лицо способно действовать в правовом пространстве лишь при условии, если оно обладает необходимыми для этого естественными и общественными свойствами.
Например, включение в содержание правоспособности гражданина способности иметь право на жизнь (говоря иначе, способности жить) является несуразным хотя бы уже потому, что подобное право возникает в момент рождения человека, которое влечет правоспособность, но никак не наоборот. Весьма показательно в этом плане положение ст. 6 Всеобщей декларации прав человека, недвусмысленно подчеркивающее, что каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности.
Личные права и свободы приобретаются вследствие одного только существования их обладателя (ввиду появления его на свет), т.е. независимо от конкретного, наступающего в его деятельности юридического факта, а поэтому, будучи обусловленными одной принадлежностью к юрисдикции, правовой системе государства, в равной мере присущи всем.
«Под непосредственным действием прав и свобод, — подчеркивают Н.С. Бондарь и В.И. Крусс, — следует понимать уникальный правовой эффект, сложное состояние неотъемлемой принадлежности основных общепризнанных прав и свобод каждому человеку и гражданину и обусловленную этим постоянную, непрерывно и непосредственно действующую статусно-правовую связь каждого человека и гражданина с индивидуальными и коллективными членами гражданского общества, государством и его публичными институтами, а также в силу такого конституционного воздействия постоянно и непосредственно проявляющиеся правовые обязанности частных и публичных корреспондентов каждого правообладателя. Тем самым с непосредственно действующими правами и свободами корреспондируют обладающие такими же юридическими качествами (непосредственно действующими) обязанности государства по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина».
В этом же контексте справедливо отмечается, что основу правоспособности, закрепленной гражданским правом, составляют неотъемлемые, естественные права человека, вызванные общим движением цивилизации к социальным и гуманитарным целям и приоритетам в целом и лежащим в основе частного права. Именно они выступают основой способности человека устанавливать прямые или опосредованные связи с другими лицами для удовлетворения своих потребностей, достижения поставленных целей, реализации интересов.
В своей сущности субъекты права — это обладающие волей и включенные в систему общественных отношений индивиды и их коллективные образования. Поэтому внутренняя (содержательная) сторона правосубъектности скрывается в волевой способности лица, которой, в свою очередь, обусловливается его способность участвовать в правовых отношениях (самостоятельно или при содействии иных субъектов). Соответственно, внешняя (формальная) сторона правосубъектности представлена юридической способностью лица (правоспособностью и дееспособностью определенного объема). Отсюда видно, что правоспособность и дееспособность — это конкретные юридические формы, в которые облечена волевая способность данного лица в данный момент времени. Применительно же к юридическим лицам разграничение правоспособности и дееспособности утрачивает практический смысл, поскольку в соответствии с действующим законодательством всякое правоспособное юридическое лицо непременно дееспособно.
Явление правосубъектности, таким образом, представляет собой единство волевой способности как социального содержания и правоспособности или дееспособности как юридической формы. Иными словами, гражданская правосубъектность есть облеченная в юридическую форму волевая способность людей и их коллективов, т.е. признанная правопорядком способность юридически значимого проявления воли в области регулируемых цивилистической отраслью имущественных отношений.
Признание государством правосубъектности означает придание юридических качеств волевой способности лица, образуемой его неотъемлемыми естественными и общественными свойствами. Поэтому правосубъектность слагается из волевой способности в виде личных нематериальных благ и юридических форм ее выражения, представленных правоспособностью или дееспособностью определенного объема. При этом нематериальные блага (личные права и свободы) отвечают за физическое, а правоспособность и дееспособность — за юридическое существование личности.
Волевая способность, составляющая содержание правосубъектности, в первую очередь и обеспечивается набором неотъемлемых и неотчуждаемых нематериальных благ. Личные нематериальные блага, создающие волевую способность, в совокупности с право-, дееспособностью личности образуют единое, неразрывное целое, а именно саму правосубъектность, позволяющую ее обладателю вступать в конкретные правоотношения, включая гражданско-правовые.
Личные права и свободы — при их понимании в качестве неотъемлемых свойств личности — составляют волевое начало правосубъектности, которая признается, во-первых, законом, а во-вторых, за реальным лицом, имеющим определенное здоровье, имя и т.п. нематериальные качества. При этом личные неимущественные права, принадлежащие их носителю в силу закона (например, право на неприкосновенность частной жизни), расширяют «природную» правосубъектность за счет включения в нее даруемых государством («юридических») прав и свобод. Следовательно, терминология «личные неимущественные права» условна, поскольку в духе естественно-правовой концепции имеет в виду неотъемлемые блага личности, а не ее субъективные права как меру дозволенного законом (т.е. положительным правом) поведения, на что вполне определенно ориентирует п. 2 ст. 2 ГК РФ.
Итак, личные неимущественные права и свободы не являются субъективными правами, поскольку неразрывны с личностью и возникают независимо от случающихся в ее жизни юридических фактов, входя в содержание правосубъектности в виде неотъемлемо присущих субъекту права свойств — природных, признанных государством, и юридических, исходящих от государства.
Изложенное указывает на существование следующих типов гражданской правосубъектности, различающихся в зависимости от того, в какую конкретную юридическую форму облекается волевая способность: 1) полные типы гражданской правосубъектности (право-, дееспособность полные) — гражданская правосубъектность совершеннолетних, лиц, вступивших в законный брак до достижения возраста совершеннолетия, эмансипированных несовершеннолетних, юридических лиц, обладающих общей (универсальной) правоспособностью; 2) неполные типы гражданской правосубъектности (неполная правоспособность, только правоспособность, полная правоспособность и неполная дееспособность) — гражданская правосубъектность физических лиц с ограниченной правоспособностью, частичной, ограниченной дееспособностью, признанных судом недееспособными, юридических лиц, обладающих специальной (целевой) правоспособностью. При этом в отличие от конструкций динамической правоспособности, правового модуса и т.п. тип правосубъектности не зависит от конкретных отношений, в которых находится соответствующий субъект, т.е. в данном случае правосубъектность рассматривается как сугубо статичное явление, имеющее место в каждый отдельный момент времени.
Тип правосубъектности физического лица зависит главным образом от его психического развития, уровнем которого определяются, во-первых, умение пользоваться нематериальными благами (способность к фактической деятельности) и, во-вторых, юридические формы волевой способности (способность к юридической деятельности) . Как видно, правосубъектность физических лиц динамична в том смысле, что она развивается постепенно, с психическим взрослением. Например, деликтоспособность возникает на конкретной ступени психического развития личности, являющегося необходимым условием ее осознанного участия в строго определенных охранительных отношениях. В частности, как следует из сопоставления норм п. 3 ст. 26, абз. 3 п. 1 ст. 30 ГК РФ, достигший возраста 14 лет или ограниченный в дееспособности гражданин может стать должником: 1) охранительного обязательства, которое возникает из факта нарушения правоотношения, порожденного сделкой, совершенной в пределах имеющейся у него дееспособности (сделкоспособности); 2) деликтного обязательства. А вот гражданин, не достигший возраста 14 лет (малолетний), является неделиктоспособным, что подтверждается, в частности, анализом правил п. 3 ст. 28 и п. 1 ст. 1073 ГК РФ.
Как видно, деликтоспособность связывается законом со способностью субъекта своими действиями приобретать для себя такие охранительные обязанности, исполнение которых приводит к лишениям личного или имущественного характера (в цивилистической отрасли это, например, возмещение убытков, уплата процентов за пользование чужими денежными средствами). Значит, деликтоспособность в гражданском праве — не что иное, как способность быть должником охранительного обязательства с безэквивалентным (дополнительным) имущественным обременением.
В охранительных же обязательствах с эквивалентным имущественным обременением — реституционным или кондикционным — на обязанной стороне может выступать и недееспособный (а следовательно, неделиктоспособный) гражданин. В подтверждение сказанного можно привести следующие аргументы. Во-первых, возникновение реституционного и кондикционного обязательств не ставится законом в зависимость от способности их участников к осознанной деятельности. Напротив, данные обязательства порождаются юридическими фактами, находящимися в области главным образом фактической деятельности субъектов гражданского права. Более того, в силу п. 1 ст. 171 и п. 1 ст. 172 ГК РФ специальным основанием ничтожности сделки является ее совершение гражданином, признанным недееспособным вследствие психического расстройства, либо несовершеннолетним, не достигшим 14 лет (малолетним). В пункте же 2 ст. 1102 ГК РФ прямо говорится о том, что неосновательное обогащение может произойти помимо воли приобретателя имущества, самого потерпевшего или третьих лиц.
Во-вторых, и при осуществлении недееспособным лицом дозволенной законом деятельности не исключаются полностью ситуации, когда оно окажется обязанным субъектом охранительного обязательства с эквивалентным имущественным обременением. Так, совершая предусмотренные п. 2 ст. 28 ГК РФ сделки, малолетний неизбежно вовлекается в гражданский оборот, в связи с чем может приобрести чужое имущество, получить имущество по недействительной или несостоявшейся сделке и т.п.
Что касается юридического лица, то тип его правосубъектности обусловлен необходимостью установления определенного правового режима имущества (в том числе внутриорганизационных прав и обязанностей) производной личности как участника оборота.
Утверждение о наличии полных и неполных типов гражданской правосубъектности есть констатация неравенства правосубъектности лиц с различными ее типами. Однако в этом нет ничего страшного. Во-первых, сам закон вынужденно допускает неравенство как дееспособности, так и правоспособности, которую у отдельных граждан в известных случаях необходимо ограничивать в установленном порядке. В этой связи выглядит ошибочным следующее суждение, претендующее на подведение итогов развития категории правоспособности в отечественной истории: «В первоначальные эпохи права и государства правоспособность была равна, с укреплением государства устанавливается четкая тенденция к неравенству правоспособности, которое «развивается» с течением времени и в итоге приводит к тому, что некоторые граждане вообще ее лишаются. К концу XIX в. различия в правоспособности вновь начинают сглаживаться, но равенство правоспособности устанавливается только в начале XX в. С этого момента развитие данной категории отражается в законодательном закреплении за всеми гражданами равной, неотчуждаемой правоспособности». В приведенном и подобном ему умозаключениях происходит очевидная подмена используемой в п. 1 ст. 17 ГК РФ терминологии «признание правоспособности в равной мере за всеми гражданами» на «признание равенства правоспособности граждан».
Во-вторых, с юридической точки зрения важно не равенство правосубъектности, а равенство ее носителей как участников отдельно взятого правоотношения. Именно последнее равенство достигается за счет такого известного юридического средства, как законное представительство, — опекун (попечитель) восполняет правосубъектность опекаемого (подопечного) не вообще, а только в связи с динамикой строго конкретного правоотношения. Что касается субъектов с ограниченной правоспособностью, то они, будучи лишенными возможности осуществлять определенную деятельность, не могут являться участниками соответствующих правоотношений, что полностью исключает актуальность вопроса о достижении их равенства с другими субъектами в подобных правоотношениях.
Следовательно, пропагандируемое многими учеными равенство правоспособности (правосубъектности) на поверку оказывается методологически ложным посылом, навеянным главным образом социально-политическими соображениями. Равенство, если оно декларируется независимо от конкретного правоотношения, — это лежащий за пределами юридической науки лозунг, который брали на вооружение идеологи буржуазных и других прогрессивных для своего времени революционных движений.
На самом же деле равенство правосубъектности образует ту цель, которую необходимо и вместе с тем реально достичь юридическими средствами в конкретном правоотношении, и только. В частности, носители гражданской правосубъектности должны быть юридически равны — как субъекты горизонтальных связей по отношению друг к другу либо как подвластные субъекты сходных вертикальных связей (например, связей, возникающих по поводу применения гражданско-правовой ответственности). Поэтому равенство носителей неравной гражданской правосубъектности достигается посредством ее уравнивания в правоотношениях, чему, наряду с прочим, и служит метод цивилистической отрасли.
Таким образом, подводя итог исследованию института гражданской правосубъектности физических лиц, представляется необходимым сделать следующие выводы:
- Гражданская правосубъектность физических лиц — это облеченная в юридическую форму волевая способность людей, т.е. признанная правопорядком способность юридически значимого проявления воли в области регулируемых цивилистической отраслью имущественных отношений. Признание государством правосубъектности означает придание юридических качеств волевой способности лица, образуемой его неотъемлемыми естественными и общественными свойствами. Правосубъектность слагается из волевой способности в виде личных нематериальных благ и юридических форм ее выражения, представленных правоспособностью или дееспособностью определенного объема. При этом нематериальные блага (личные права и свободы) отвечают за физическое, а правоспособность и дееспособность — за юридическое существование личности. Равенство правосубъектности образует ту цель, которую необходимо и вместе с тем реально достигнуть юридическими средствами только в конкретном правоотношении. В частности, носители гражданской правосубъектности должны быть юридически равны как субъекты горизонтальных связей по отношению друг к другу либо как подвластные субъекты сходных вертикальных связей.
- Наиболее распространенной является теория о том, что правосубъектность включает в себя правоспособность и дееспособность, то есть определяется как способность лица иметь и осуществлять, непосредственно или через своих представителей, субъективные права и юридические обязанности, то есть выступать субъектом правоотношений. Однако правовой статус, субъективные права и обязанности участника гражданских правоотношений зависят не только от его право- и дееспособности. Непосредственное воздействие на каждые конкретные правоотношения осуществляют различные факторы, такие, как пол, семейное положение, род занятий, имущественное положение и иные характеристики физического лица, которые изменяют объем, характер и содержание прав последнего.
В соответствии с этим считаем, что данные обстоятельства в силу их модифицирующего воздействия на правосубъектность граждан следует рассматривать в качестве специального (модифицирующего) элемента правосубъектности наряду с двумя общими, право- и дееспособностью. Именно на основе этого элемента определяются особенности и специфика каждого конкретного правоотношения, конкретизируется правовой статус их участников.
- На наш взгляд, необходимо дать легальное определение термина «правосубъектность» и закрепить его в ГК РФ. Не смотря на то, что в нем даны определения правоспособности и дееспособности, отсутствие законодательно закрепленного определения обобщающей для этих понятий категории является, по нашему мнению, упущением законодателя.
- Также следует отразить в законодательстве и основные элементы правосубъектности, определяя в качестве последних не только правоспособность и дееспособность, но также и модифицирующие (специальные) факторы. Не смотря на то, что все эти факторы отражены в различных законах, следует провести их систематизацию и, возможно, закрепить их в рамках единого нормативно-правового акта, в котором можно указать их перечень, обстоятельства, при которых данные факторы оказывают непосредственное влияние на правоотношения, а также правосубъектность их участников.
- Важно разработать научный комплексный подход к рассматриваемой проблеме, на основании которого возможно было бы провести комплексный и всесторонний анализ многочисленных сложностей, связанных с легальным закреплением, доктринальным обоснованием и практической реализацией категории гражданской правосубъектности физических лиц.
Перечисленные меры, по нашему мнению, помогут предотвратить допускаемые законодателем существенные просчеты законодателя в регламентации отдельных аспектов гражданской правосубъектности физических лиц, значительно облегчить правоприменительную деятельность различных субъектов гражданских правоотношений, избежать различных проблем, возникающих при реализации прав физических лиц.
2.2. Возникновение, ограничение и прекращение правоспособности
Точное установление момента возникновения и прекращения гражданской правоспособности имеет важное значение не только для установления и защиты субъективных прав, возникающих на его основе, но и необходимо для защиты правоспособности субъектов гражданского права в целом.
В соответствии с пунктом 2 ст. 17 ГК РФ, правоспособность гражданина возникает с момента его рождения. С этого момента гражданин, в принципе, имеет юридическую возможность действовать в качестве субъекта большинства прав и обязанностей в области гражданской собственности, а также в качестве субъекта личных неимущественных гражданских прав. Момент рождения определяется законодательством об охране здоровья и медицинской науке, по признанию которого плод становится ребенком, когда он полностью выходит за пределы тела матери, если пуповина даже не пересекается.
В соответствии со ст. 53 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», момент рождения ребенка — это момент отделения плода от тела матери в результате родов. При рождении живого ребенка медицинская организация, в которой оно произошло, выдает документ установленной формы.
Медицинские критерии рождения, в том числе гестационный возраст, масса тела при рождении и признаки живорождения, а также порядок выдачи свидетельства о рождении и его формы утверждаются уполномоченным федеральным органом исполнительной власти. В соответствии с действующей структурой органов исполнительной власти в Российской Федерации таким органом является Министерство здравоохранения Российской Федерации.
Для закона важен только факт рождения, поскольку с ним связано начало правоспособности, и сам по себе человек должен родиться живым. Появление мертворожденного ребенка лишено юридического значения, а плод считается таковым, как будто его никогда не существовало. Наше законодательство не устанавливает каких-либо требований к жизнеспособности рожденного ребенка, то есть возникновение дееспособности не зависит от жизнеспособности рожденного ребенка. Правоспособность неотделима от самого существования человека и не зависит от состояния его здоровья, от того, может ли человек самостоятельно осуществлять принадлежащие ему права. В некоторых случаях закон защищает права и интересы ребенка до его рождения, но с условием его живорождения. Так, согласно закону или завещанию наследниками также могут быть дети, зачатые при жизни и родившиеся живыми после смерти наследодателя (ст. 1116 ГК РФ).
Однако, как отмечается в науке о гражданском праве, защиту возможных прав нерожденного ребенка не следует путать с появлением его дееспособности, поскольку неродившийся человек не обладает дееспособностью. Одна возможность рождения не делает эмбрион субъектом права, сама концепция не вызывает никаких гражданских последствий.
Юридическая литература справедливо признает, что нерожденный ребенок не имеет никакой дееспособности в какой-либо степени. Без существования он не имеет и не может иметь возможности приобретать права, они защищены законом только в случае его рождения и приобретаются им только во время этого рождения, если оно имеет место. Эмбриональное существование юридически безразлично в том случае, если ребенок рождается мертвым.
Пристальное внимание следует уделить вопросам ограничения гражданской правоспособности физических лиц, которые в юридической литературе часто сводятся к проблемам ограничения не абстрактных, а конкретных субъективных прав. Поскольку лишение лица правоспособности не допускается законодательством и международными соглашениями, то можно говорить лишь об ограничении правоспособности.
Предпринимая попытку решить проблему дальнейшего существования брака при смене пола, некоторые специалисты предлагают расценивать смену пола как «социальную смерть», а потому приравнивать смену пола к объявлению лица умершим и считать, что брак в данном случае прекращается в связи с объявлением лица умершим (видимо, в социальном плане). В соответствии с пунктом 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации ограничение прав и свобод человека допускается «только в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения защиты страны». Эта норма Конституции дублируется в пункте 1 ст. 22 ГК РФ. Такое ограничение допускается только на основании федеральных законов.
Ограничение правоспособности возможно, в частности, как наказание за преступление, а гражданин по приговору суда может быть лишен не дееспособности в целом, а только способности иметь отдельные права — занимать определенные должности, заниматься в определенных видах деятельности. Однако это может произойти не только в результате преступления. Итак, в ст. 53 Жилищного кодекса РФ предусматривает, что если лицо, претендующее на предоставление жилья в форме социального найма, совершило действия, в результате которых его можно признать бедным и (или) нуждающимся в жилье, он может быть зарегистрирован не ранее, чем через пять лет с даты таких действий.
Ограничение правоспособности возможно при отсутствии противоправных действий лица. Итак, статья 66 ГК РФ устанавливает, что закон может запрещать или ограничивать участие определенных категорий граждан в деловых товариществах и компаниях, за исключением открытых акционерных обществ. В частности, лицо может быть полноправным партнером только в одном товариществе (п. 1 п. 3 ст. 82 ГК), то есть его правоспособность несколько ограничена. Ограничение правоспособности в этих случаях допускается при условии соблюдения условий и процедур, установленных законом. Если это условие не выполняется, акт государственного или иного органа, установившего соответствующее ограничение, признается недействительным (п. 2 ст. 22 ГК РФ) в порядке, установленном ст. 13 ГК РФ.
Гражданская правоспособность неотделима от самого существования человека. Правоспособность прекращается с его смертью. Момент смерти человека и действия, связанные с заявлением о смерти, определяются в соответствии со ст. 66 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Момент смерти человека — это момент смерти его мозга или его биологической смерти (необратимая смерть человека). Смерть мозга происходит с полным и необратимым прекращением всех его функций, зафиксированных при работающем сердце и искусственной вентиляции легких. Диагноз смерти мозга устанавливается путем консультации врачей в медицинской организации, в которой находится пациент. Консультация врачей должна включать анестезиологареаниматолога и невролога с опытом работы не менее пяти лет в отделении интенсивной терапии и реанимации.
Специалисты, участвующие в удалении и трансплантации (трансплантации) органов и (или) тканей, не могут быть включены в консультации врачей. Биологическая смерть человека устанавливается на основании наличия ранних и (или) поздних трупных изменений. Заявление о биологической смерти человека осуществляется медицинским работником (врачом или фельдшером).
При признании гражданина умершим гражданская дееспособность условно приостанавливается на основании презумпции. Смерть, основанная, в свою очередь, на давно неизвестном отсутствии не только и не столько самого человека на определенной территории, сколько информации о нем. В соответствии с законодательством Российской Федерации (ст. 44 ГК РФ) презумпция, как правило, достаточна на пятилетний период. До смерти гражданин может иметь различные права и обязанности, предусмотренные гражданским законодательством. Разумеется, при ведении военных действий на соответствующей территории презумпция смерти возрастает по сравнению с обычной гражданской жизнью, что учитывается законом при объявлении лица на территории, где были проведены боевые действия. Лицо может быть объявлено умершим в случае отсутствия последнего известного места жительства в течение двух лет с момента прекращения военных действий.
Объявление гражданина мертвым создает презумпцию его смерти. Но любое предположение, даже очень вероятное, можно опровергнуть. Закон предоставляет такую возможность и устанавливает, что в случае появления или обнаружения места пребывания гражданина, объявленного умершим, соответствующее решение отменяется судом. Смерть прекращает участие гражданина во всех правовых отношениях, в которых он находился в тот момент. И в этом отношении обязательства, взятые от имени умершего или в пользу последнего, будут недействительными по самой своей основе.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» уточнил, что суды не должны принимать исковые заявления, в которых поданы иски против умершего, поскольку только человек, который жив; после смерти его гражданская и гражданско-процессуальная дееспособность прекращается. Если претензии предъявлены до открытия наследства, а затем ответчик умер, суды обязаны прекратить производство по делу. Смерть должна быть зарегистрирована в книге регистрации актов гражданского состояния. Однако здесь следует отметить, что дееспособность прекращается в момент смерти, независимо от ее регистрации в качестве акта гражданского состояния.
2.3. Правосубъектность иностранных граждан
В Российской Федерации материально-правовое регулирование гражданско-правовых отношений с участием иностранцев, в том числе и отношений, связанных с определением их правоспособности (ее объема), основывается главным образом на предоставлении им национального режима, что, в частности, следует из положений п. 1 ст. 2 и ст. 1196 ГК РФ. Так, согласно ст. 1196 ГК, иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации гражданской правоспособностью наравне с российскими гражданами, кроме случаев, установленных законом. Это означает, что иностранцы на территории Российской Федерации, аналогично собственным гражданам, могут иметь имущество на праве собственности, совершать любые не противоречащие закону сделки и участвовать в обязательствах, заниматься предпринимательской и иной, не запрещенной законом деятельностью, создавать юридические лица, а также иметь иные имущественные и личные неимущественные права, предусмотренные российским законодательством.
При этом следует отметить, что предоставление иностранцам равной с российскими гражданами правоспособности не ставится в зависимость от факта и продолжительности их проживания на территории Российской Федерации. Л.П. Ануфриева в этом отношении, указывает, что «российское право не проводит разграничения между иностранцами, проживающими в пределах юрисдикции Российского государства и находящимися вне ее. И те и другие могут иметь на территории России тот же объем имущественных, а также связанных с ними личных неимущественных прав и корреспондирующих им обязанностей основанных на равенстве, автономии воли и самостоятельности участвующих в гражданском обороте субъектов, что и граждане Российской Федерации».
В сфере имущественных отношений, например, иностранные граждане и лица без гражданства, так же, как и граждане Российской Федерации, вправе иметь в собственности движимое и недвижимое имущество (включая деньги и ценные бумаги, а также различные здания, сооружения, жилые помещения, предприятия как имущественные комплексы и т.д.). Определенные ограничения их гражданской правоспособности в данной сфере прав существуют, но они весьма незначительны – связаны в основном с возможностью участия иностранцев в земельных правоотношениях и заключаются в следующем: Во-первых, согласно ч. 3 ст. 15 Земельного кодекса Российской Федерации (далее – ЗК РФ), иностранные граждане и лица без гражданства не могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях и на иных установленных особо территориях Российской Федерации.
Под особыми территориями в данном случае следует понимать территории, на которых находятся, в частности, объекты стратегического значения, военные объекты, сюда также следует отнести территории закрытых территориальных образований, территории морских портов и некоторые иные.
Во-вторых, в соответствии со ст. 3 Федерального закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», иностранные граждане и лица без гражданства не вправе иметь в собственности земельные участки из состава земель сельскохозяйственного назначения, они могут обладать ими только на праве аренды. И, в-третьих, согласно ч. 4 ст. 39.4 ЗК РФ, иностранным гражданам и лицам без гражданства земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, предоставляются в собственность исключительно за плату, в то время как отдельным категориям российских граждан они могут быть предоставлены и бесплатно.
Данные ограничения, как было указано в одном из постановлений Конституционного Суда Российской Федерации, не носят дискриминационного характера и обусловлены особым правовым статусом земли как объекта права собственности. Они направлены на обеспечение рационального и эффективного использования земли и ее охрану, защиту экономического суверенитета Российской Федерации, целостности и неприкосновенности ее территории с учетом и в целях реализации положений ч. 1 и 3 ст. 4 Конституции Российской Федерации.
В обязательственных отношениях правовой статус иностранных граждан и лиц без гражданства, по общему правилу, также аналогичен статусу российских граждан. В частности, находясь на территории Российской Федерации, они подобно российским гражданам могут заключать любые, не противоречащие закону, сделки (купли-продажи, найма, дарения, бытового подряда и т.д.). При этом обстоятельство, что стороной по сделке выступает иностранный гражданин или лицо без гражданства, как правило, не оказывает влияния на правовое регулирование возникших отношений: иностранцы обычно наделяются такими же правами и обязанностями, что и российские граждане в случае их участия в аналогичной сделке. Исключение составляет разве что договор социального найма, в соответствии с которым, во временное владение и пользование лица предоставляются жилые помещения, находящиеся в государственной или муниципальной собственности.
Так, согласно ч. 5 ст. 49 Жилищного кодекса РФ, жилые помещения по договорам социального найма иностранным гражданам и лицам без гражданства не предоставляются, если международным договором Российской Федерации не предусмотрено иное. В соответствии с положениями ст. 18 ГК РФ иностранные граждане и лица без гражданства также могут создавать на территории Российской Федерации юридические лица, быть участниками хозяйственных обществ и товариществ. Однако и здесь существуют некоторые исключения. Так, членами сельскохозяйственных производственных кооперативов могут быть только лишь граждане России, что прямо закреплено в ч. 1 ст. 13 Федерального закона «О сельскохозяйственной кооперации».
Кроме того, определенные ограничения установлены также и для иностранцев – инвесторов при их участии в уставных капиталах хозяйственных обществ, имеющих стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства (деятельность которых, например, связана с проектированием, конструированием, размещением и эксплуатацией ядерных установок; разработкой, производством, ремонтом и торговлей вооружения, военной и авиационной техники; разведкой и добычей полезных ископаемых на участках недр федерального значения). Приобретение иностранцами акций (долей) в уставных капиталах таких обществ, а также совершение ими иных сделок, влекущих за собой установление контроля над указанными обществами, возможно только при наличии решения федерального органа исполнительной власти, уполномоченного на выполнение функций по контролю за осуществлением иностранных инвестиций в Российской Федерации (Федеральной антимонопольной службы), о предварительном согласовании.
Еще одним элементом правоспособности физического лица (в т.ч. и иностранца) в сфере гражданского права согласно ст. 18 ГК РФ является возможность лица заниматься предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельностью. Под данной возможностью подразумевается, в частности, возможность применения лицом своих личных способностей к труду как посредством выполнения определенной трудовой функции по трудовому договору, так и посредством выполнения им работ (услуг) по гражданско-правовым договорам или же занятия предпринимательской деятельностью. Однако следует отметить, что реализация этой возможности иностранными гражданами и лицами без гражданства имеет определенные особенности и сопряжена с большим количеством требований и ограничений.
В частности, в сфере трудовых отношений (в том числе и при выполнении работ и оказании услуг по гражданско-правовым договорам), правоспособность иностранцев и ее объем будет непосредственно зависеть от продолжительности их нахождения на территории Российской Федерации. Федеральный закон «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» в этой связи предусматривает деление всех находящихся на территории Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства на три категории: временно пребывающие (срок пребывания ограничивается сроком действия визы, а если получение таковой не требуется – сроком, не превышающим 90 суток), временно проживающие (имеющие разрешение на временное проживание, срок действия которого – 3 года) и постоянно проживающие (имеющие вид на жительство, срок действия которого – 5 лет).
Временно пребывающие иностранные граждане (лица без гражданства), по общему правилу, могут осуществлять на территории Российской Федерации трудовую деятельность только при наличии у них разрешения на работу (патента), которое к тому же не предоставляет им полной свободы действий в данной сфере. В частности, такое разрешение дает им право на осуществление трудовой деятельности только лишь в пределах конкретного субъекта Федерации (на территории которого было выдано разрешение) и только по определенной профессии, специальности (прямо указанной в разрешении). Из данного правила, однако, есть исключение – требование о необходимости наличия разрешения на работу не распространяется на отдельные категории временно пребывающих иностранцев, например: беженцев; лиц, являющихся участниками Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом; лиц, обучающих в Российской Федерации в профессиональных образовательных организациях и образовательных организациях высшего образования и выполняющих работы в течение каникул или работающих в свободное от учебы время в этих образовательных организациях; лиц, приглашенных в Российской Федерации в качестве научных или педагогических работников для занятия научно-исследовательской или педагогической деятельностью в организациях, осуществляющих образовательную деятельность и т.д.
Что же касается постоянно или временно проживающих на территории Российской Федерации иностранных граждан (лиц без гражданства), то следует отметить, что данным лицам для осуществления трудовой деятельности специального разрешения на работу не требуется. Вместе с тем в отношении временно проживающих иностранных граждан законом также предусмотрены территориальные ограничения: они не вправе осуществлять трудовую деятельность вне пределов того субъекта Федерации, на территории которого им разрешено временное проживание. Кроме того, правоспособность иностранных граждан и лиц без гражданства (как временно пребывающих, так и временно и постоянно проживающих на территории Российской Федерации) в сфере труда также ограничивается законодательными запретами на занятие данными лицами определенных должностей и осуществление ими определенной деятельности.
Так, согласно ст. 14 Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», иностранцы не имеют права: находиться на государственной и муниципальной службе; замещать некоторые должности в составе экипажа судна, плавающего под Государственным флагом Российской Федерации (капитана судна, старшего помощника капитана судна, старшего механика, радиоспециалиста); быть членами экипажа военного корабля Российской Федерации, а также летательного аппарата государственной или экспериментальной авиации; быть принятыми на работу на объекты и в организации, деятельность которых связана с обеспечением безопасности России (например, на объекты и организации Вооруженных Сил РФ; на объекты, на которых осуществляются разработка, производство, испытания, эксплуатация, хранение, транспортировка и утилизация ядерного оружия и некоторые иные).
Определенные ограничения существуют и на занятие иностранцами на территории Российской Федерации архитектурной, медицинской и фармацевтической, а также частной детективной и охранной деятельностью. В частности, согласно ст. 3.1. Федерального закона «Об архитектурной деятельности в Российской Федерации», правом на получение лицензии для осуществления архитектурной деятельности обладают только граждане Российской Федерации. Иностранные граждане и лица без гражданства могут осуществлять на территории Российской Федерации архитектурную деятельность, только если это прямо предусмотрено соответствующим международным договором Российской Федерации. Если же такой договор отсутствует, то иностранные граждане и лица без гражданства вправе принимать участие в архитектурной деятельности только совместно с архитектором – гражданином или юридическим лицом Российской Федерации.
Аналогичным образом регулируются отношения по осуществлению иностранцами на территории Российской Федерации частной детективной и охранной деятельности: они могут осуществлять такую деятельность только на основаниях и в пределах, предусмотренных международными договорами Российской Федерации. Что же касается права иностранцев на осуществление на территории Российской Федерации медицинской и фармацевтической деятельности, то в случае, если образование по соответствующей специальности было получено ими в иностранном государстве, они могут быть допущены к осуществлению такой деятельности только после признания в России их образования и квалификации, а также сдачи экзамена по специальности.
Следует отметить, что рассмотренные выше ограничения правоспособности иностранцев не умаляют ценности личности данных лиц, а также не нарушают основополагающих принципов и норм международного права. В соответствии ч. 2 ст. 5 Декларации о правах человека в отношении лиц, не являющихся гражданами страны, в которой они проживают, законом государства права иностранцев могут быть ограничены, если это необходимо для защиты государственной и общественной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения или прав и свобод других лиц. При этом, согласно российскому законодательству, что, в частности, следует из ч. 3 ст. 62 Конституции РФ, а также п. 1 ст. 2 и ст. 1196 ГК РФ, такие ограничения могут устанавливаться исключительно федеральными законами.
Данное положение имеет весьма важное значение: несмотря на конституционное закрепление, практика правотворческой деятельности свидетельствует о том, что государственные органы порой им пренебрегают. Так, например, Департаментом социального развития ХМАО – Югры был принят нормативный акт, запрещающий иностранцам выступать опекунами в отношении совершеннолетних недееспособных граждан, который, однако, впоследствии все же был признан судом, не подлежащим применению.
Что же касается особенностей материально-правового регулирования дееспособности иностранных граждан в России, то, как уже было отмечено в предыдущем параграфе настоящей работы, отношения, связанные с дееспособностью (ее объемом, началом возникновения и прекращения), являются прежде всего предметом коллизионного регулирования, а соответственно, их регулирование осуществляется на основе норм материального права государства, определяемого личным законом данных лиц. Так, если личным законом иностранца будет признанно российское право, то к отношениям надлежит применять нормы ст. 21, 26-30 ГК РФ, если иностранное право – нормы законодательства соответствующего иностранного государства.
Вместе с тем для всех существующих стран характерен подход, согласно которому, объем дееспособности лица дифференцируется и зависит от его возраста, психического, а иногда даже физического состояния. В этой связи в отечественной и зарубежной научной литературе принято подразделять гражданскую дееспособность на виды, в частности: полную, частичную, ограниченную и «нулевую». Полная дееспособность предоставляет лицу возможность самостоятельно приобретать и осуществлять весь предусмотренный соответствующим законодательством объем гражданских прав и обязанностей. Она признается обычно за лицами, достигшими возраста совершеннолетия. По российскому праву этот возраст составляет восемнадцать лет. В некоторых государствах данная возрастная планка более высокая, например: в Тунисе, Южной Корее, Японии – двадцать лет, в АОЭ, Египте, Индонезии, Сингапуре – двадцать одни год.
Частичная дееспособность подразумевает наделение лица, не достигшего совершеннолетия, определенной правовой самостоятельностью в отдельных предусмотренных законом случаях. Так, согласно ст. 28 ГК РФ, лица в возрасте от шести до четырнадцати лет вправе самостоятельно совершать мелкие бытовые сделки, а также сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды (не требующие при этом нотариального удостоверения или государственной регистрации).
Чуть большим объемом дееспособности обладают лица в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет: они, помимо указанных сделок, вправе также самостоятельно распоряжаться своими доходами, осуществлять права автора на результаты интеллектуальной деятельности, вносить вклады в кредитные организации и свободно распоряжаться ими (ст. 26 ГК РФ). В соответствии с правом Германии, например, за несовершеннолетними в возрасте от семи до восемнадцати лет также признается частичная дееспособность: данные лица вправе совершать сделки по распоряжению карманными деньгами (средствами, предоставленными им представителями или третьими лицами с согласия представителей), а также сделки, которые сводятся исключительно к правовым преимуществам для несовершеннолетнего. А вот гражданское законодательство Венгрии лиц, не достигших возраста четырнадцати лет, и вовсе рассматривает как полностью недееспособных, и лишь по достижению указанного возраста наделяет их частичной дееспособностью.
Законодательными актами многих государств предусматривается также возможность ограничения в дееспособности совершеннолетнего лица в целях защиты его интересов или интересов его семьи, что выражается, как правило, в необходимости получения таким лицом согласия законного представителя (попечителя) на совершение большинства юридически значимых действий.
В ст. 30 Гражданского кодекса РФ содержатся два случая, при которых лицо может быть ограниченно в дееспособности: во-первых, когда гражданин вследствие пристрастия к азартным играм, злоупотребления спиртными напитками или наркотическими средствами ставит свою семью в тяжелое материальное положение; во-вторых, когда гражданин вследствие психического расстройства может понимать значение своих действий или руководить ими только лишь при помощи других лиц. При этом в данный момент отмечается общемировая тенденция обеспечения максимальной правовой свободы личности, сохранения дееспособности лица и отказа от ее чрезмерного ограничения.
Так, еще недавно французское законодательство предусматривало возможность ограничения лица в дееспособности в случае, если оно в результате своего расточительства, неумеренности или праздности рискует впасть в нищету либо ставит под угрозу исполнение своих семейных обязанностей (ч. 3 ст. 488 ФКГ). Аналогичная норма предусматривалась и в Гражданском уложении Германии, п. 6 которого гласил, что лицо может быть лишено дееспособности, если вследствие алкоголизма или наркомании не может сам заботиться о своих делах или ставит себя либо свою семью в тяжелое материальное положение. В настоящее же время данные нормы признаны недействующими. Современное право Германии предусматривает ограничение дееспособности лица только лишь в случае, если данное лицо вследствие психического расстройства или каких-либо ограничений физического или интеллектуального свойства не в состоянии самостоятельно вести свои дела, причем объем ограничений в каждом конкретном случае устанавливается судом индивидуально посредством включения в постановление оговорки о согласии в отношении отдельных видов сделок.
Индивидуальный подход при разрешении вопроса об ограничении дееспособности закреплен и в действующем Гражданском кодексе Франции. «Нулевой» дееспособность обладают лица, которые были признаны в установленном соответствующим законом порядке недееспособными (основанием обычно является наличие у лица психического расстройства, исключающего свободу волеизъявления), а также несовершеннолетние, в отношении которых не предусмотрена частичная дееспособность. У лиц, относящихся к данной категории, как правило, полностью отсутствует правовая самостоятельность – все действия по приобретению и осуществлению прав и обязанностей от их имени совершают их законные представители (опекуны).
Более либеральным в этом вопросе опять же является законодательство ряда западных стран. Например, в Гражданском кодексе Франции содержится положение, согласно которому, при учреждении опеки или в последующем судья вправе предусмотреть перечень определенных сделок, которые опекаемое лицо будет иметь право осуществлять самостоятельно.
Подводя итог сказанному, хотелось бы отметить следующее:
- Правосубъектность иностранных граждан и лиц без гражданства в сфере гражданско-правовых отношений определяется, как правило, не только лишь исключительно материально – правовыми нормами государства пребывания, но и прежде всего коллизионными нормами, что опять — таки обусловлено спецификой их правового статуса и фактическим подчинением правопорядкам двух государств.
2..Предметом коллизионно-правового регулирования выступают вопросы, связанные с установлением момента возникновения и прекращения право — и дееспособности лица, определением объема его дееспособности, установлением над ним опеки и попечительства, и разрешаются они обычно посредством использования коллизионного принципа личного закона (закона гражданства или закона места жительства).
- Объем же гражданской правоспособности иностранцев определяется обычно исключительно нормами материального права, которые содержатся в законодательстве государства пребывания, а также различных актах международного права. Принципиально важными и, пожалуй, основными в исследовании правового статуса иностранцев являются вопросы определения их правоспособности и дееспособности в соответствующей сфере отношений. Особая их значимость заключается в том, что данные вопросы носят первоочередной характер: при обсуждении любого правоотношения (в том числе и осложненного иностранным элементом) прежде всегда будет возникать вопрос о способности его участников быть субъектами права.
В гражданско-правовой сфере право и дееспособность иностранцев, а именно – отношения, связанные с определением момента ее возникновения, прекращения, объема и т.д., как правило, являются предметом коллизионного регулирования. Вместе с тем в публикациях по международному частному праву нередко можно встретить также и утверждение о том, что вопрос о гражданской правоспособности иностранных граждан вовсе не коллизионный по своему характеру, а материально – правовой. Некоторые ученые в обоснование такой позиции в частности указывают, что при определении правоспособности иностранных граждан коллизий законов в принципе быть не может, потому как правоспособность признается в равной степени за каждым лицом всеми современными государствами мира, а ее содержание (объем) определяется обычно материально – правовыми нормами национального права государства пребывания, с учетом установленного местным законодательством вида правового режима.
Данную позицию, однако, вряд ли можно признать полностью верной, поскольку, как показывает практика, относительно отдельных аспектов правоспособности иностранцев коллизионное регулирование все же применимо и даже необходимо. Так, несмотря на то, что всеми государствами возникновение у лица правоспособности признается с момента его рождения, сам «момент рождения» в законодательстве различных стран нередко определяется по-разному. Например, согласно Испанскому праву, ребенок считается рожденным жизнеспособным и обретшим правоспособность, только если после рождения он проживет двадцать четыре часа. В других же странах (Россия, Швейцария, Франция), ребенок считается рожденным и приобретает правоспособность с момента своего физического появления на свет.
Кроме того, для некоторых государств характерно также использование концепции так называемой «условной правоспособности», при которой правоспособность признается за зачатым ребенком под условием его рождения живым. В частности, согласно положениям п. 2.2. ГК Венгрии, человек, если он родился живым, является правоспособным с момента зачатия. Подобным же образом разрешается данный вопрос в Нидерландах и Австрии: зачатый, но еще не родившийся ребенок презюмируется уже родившимся во всех случаях, когда это соответствует его интересам и обращено к его выгоде. Указанные выше различия в правовом регулировании, несомненно, являются предпосылкой для коллизионной постановки проблемы. Осуществляется коллизионно-правовое регулирование гражданской правосубъектности иностранцев обычно посредством их личного закона. Так, например, п. 12 Федерального закона Австрии «О международном частном праве» гласит: «право- и дееспособность физического лица определяются согласно его личному закону». Аналогичные положения содержатся и в законодательстве РФ (ст. 1196, 1197 ГК РФ), а также ряда других стран: Германии, Италии, Испании, Португалии, Бразилии, Туниса и т.д. Под личным законом (lexpersonalis) в данном случае понимается коллизионная формула, содержащая в себе указание на закон конкретного государства, на основании которого определяется право — и дееспособность, а также некоторые иные элементы статуса личности иностранных граждан и лиц без гражданства (например, право на имя, права в области семейных отношений).
Даже если в законодательстве того или иного государства понятие «личный закон» отсутствует, тем не менее, вопрос о применимом праве к правосубъектности иностранных физических лиц обычно получает в нем аналогичное правовое разрешение: также закрепляются правила определения компетентного правопорядка и устанавливается государство, закон которого будет для иностранца «личным» (без непосредственного использования данного понятия). Так, например, в действовавшем ранее на территории нашей страны акте – Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик, как такового понятия «личный закон» не существовало, но при этом были нормы, определяющие применимое право к правосубъектности иностранцев, которые фактически и устанавливали их «личный закон».
В теории и практике международного частного права традиционно принято выделять две разновидности личного закона физического лица (в зависимости от положенного в основу при его определении критерия): закон гражданства (lexnationalis) и закон постоянного места жительства (lexdomicilii). В большинстве государств, как правило, применяется смешанная система определения личного закона, при которой законодательно признаются и используются оба этих вида с той лишь разницей, что в одних государствах первостепенное значение имеет закон гражданства, в других – закон постоянного места жительства.
В странах континентальной правовой системы, например, наибольшее распространение получил закон гражданства, в соответствии с которым, гражданская правоспособность и дееспособность физического лица на территории иностранного государства определяется по праву того государства, гражданством которого данное лицо обладает. По мнению ряда ученых, широкое признание и использование данного коллизионного критерия обусловлено его стабильностью и относительно легкой определимостью. С этим утверждением, пожалуй, следует согласиться. Но вместе с тем необходимо также отметить, что применение критерия гражданства в случаях установления личного закона в отношении лиц, обладающих двойным (множественным) гражданством, является все же несколько затруднительным, а в отношении апатридов и вовсе – невозможным.
Современная практика при решении данного вопроса исходит из того, что, если лицо имеет, помимо прочего, гражданство государства пребывания, то его личным законом будет выступать право государства пребывания. Так, согласно п. 2 ст. 1195 ГК РФ, если лицо наряду с российским гражданством имеет и иностранное гражданство, то его личным законом является российское право. Подобным образом данная ситуация разрешается и в ряде других государств. В частности, в законодательстве Австрии также установлено что, если наряду с иностранной государственной принадлежностью лицо имеет также австрийское гражданство, то последнее является определяющим. В случаях же, когда лицо является бипатридом и при этом не обладает гражданством государства пребывания, его личный закон обычно определяется посредством использования резервных критериев (например, закона постоянного места жительства или закона наиболее тесной связи).
Для других же стран (Великобритания, США, Индия, Норвегия, Дания и некоторых иных) наиболее характерным является применение в качестве основного коллизионного принципа закона домицилия, согласно которому, определение гражданской правоспособности и дееспособности иностранного физического лица осуществляется по праву того государства, на территории которого данное лицо имеет место жительства. Считается, что коллизионный критерий места жительства с большей вероятностью, нежели критерий гражданства, позволяет установить правопорядок того государства, с которым личность наиболее тесно связана (т.к. всегда отражает именно реально существующие связи), что в свою очередь способствует более эффективному правовому регулированию частноправовых отношений. Кроме того, к преимуществам данного критерия относят еще и то, что он может быть успешно использован в тех случаях, когда установление личного закона посредством критерия гражданства невозможно (например, если лицо является апатридом) или достаточно осложнено (например, в государствах с множественностью территориально – правовых систем).
Однако, несмотря на всю его привлекательность, стоит отметить, что до настоящего времени в мировой практике так и не сложилось единого подхода относительно понимания концепции домицилия в целом и термина «место жительства» (как используемого критерия) в частности, что значительно затрудняет применение данного коллизионного принципа. Так, например, в российском гражданском законодательстве «место жительства» определяется как место, где лицо постоянно или преимущественно проживает (п. 1 ст. 20 ГК РФ).
В законах о международном частном праве некоторых зарубежных государств – как место, в котором лицо находится с намерением постоянно там оставаться. При этом ни в отечественном, ни в зарубежном праве не конкретизировано, на основании каких именно обстоятельств следует устанавливать факт (намерение) постоянного или преимущественного проживания лица на территории соответствующего государства. В результате чего остается не понятным, как необходимо поступать в ситуации, когда возникает проблема выбора между двумя конкурирующими правопорядками, каждый из которых может быть определен как правопорядок государства места постоянного жительства.
В доктрине международного частного права на этот счет высказывается мнение, согласно которому место жительства следует рассматривать как «место средоточия жизненных связей лица, центр его существования», и в случаях, когда невозможно дать четкое руководство о применимом праве, необходимо учитывать такие сопутствующие обстоятельства, как: длительность проживания лица на соответствующей территории, наличие у него связей с социальным окружением (постоянная работа, совместное проживание с ним детей, супруга), иные особенности его правового положения (наличие визы, вида на жительство).
Существующая в странах общего права концепция домицилия и вовсе отличается кардинальными особенностями. В частности, в Англии принято различать домицилий по происхождению (domicileoforigin) и домицилий по выбору (domicileofchoice). Домицилий по происхождению приобретается каждым лицом в силу факта своего рождения. При этом он не зависит от того, на территории какого государства родился человек, а определяется с учетом домицилия, которым обладает соответствующий родитель, а именно: законнорожденный ребенок, рожденный при жизни отца, имеет домицилий по происхождению в той стране, в которой имеет домицилий его отец в момент рождения этого ребенка; законнорожденный ребенок, рожденный после смерти своего отца, или ребенок, рожденный вне брака, имеет домицилий по происхождению в стране, в которой имеет домицилий его мать в момент его рождения; ребенок, оставшийся без попечения родителей (подкидыш), имеет домицилий по происхождению в стране, в которой он был найден. По достижению совершеннолетия, лицо, при соблюдении определенных условий, может получить домицилий по выбору. Для этого требуется, во-первых, фактически проживать в соответствующем государстве, а во-вторых, намерение проживать в данном государстве постоянно или в течение неопределенного срока.
Что же касается позиции отечественного законодателя в вопросах коллизионного регулирования гражданской правосубъектности иностранцев, то следует отметить, что в настоящее время в праве Российской Федерации установлена смешанная система определения личного закона физического лица, при которой закон гражданства является основным коллизионным принципом, а закон постоянного место жительства – дополнительным. Это, в частности, следует из положений ст. 1195 ГК РФ, закрепляющей правила определения личного закона. Так, в ст. 1195 ГК РФ, в зависимости от различных фактических обстоятельств, предусматривается шесть вариантов определения личного закона: 1) по общему правилу, личным законом физического лица считается право страны, гражданство которой это лицо имеет; 2) если лицо наряду с российским гражданством имеет и иностранное гражданство, его личным законом является российское право; 3) если иностранный гражданин имеет место жительства в Российской Федерации, его личным законом является российское право; 4) если лицо имеет несколько иностранных гражданств, его личным законом считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства; 5) личным законом лица без гражданства считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства; 6) личным законом беженца считается право страны, предоставившей ему убежище.
Из данных правил, однако, могут быть и исключения, предусмотренные нормами международно-правовых договоров Российской Федерации. В частности, в соответствии с ч. 1 ст. 23 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, дееспособность физического лица определяется законодательством Договаривающейся Стороны, гражданином которой является это лицо. Данное положение означает, например, что дееспособность лица – гражданина Белоруссии, хотя и проживающего постоянно на территории Российской Федерации, будет определяться уже не по российскому праву, как это следует из п. 3 ст. 1195 ГК РФ, а по праву Белоруссии.
Такое положение содержится и в иных международных договорах Российской Федерации, заключенных по аналогичным вопросам с Индией, Польшей, Египтом, Вьетнамом и некоторыми иными странами. Кроме того, применение общих правил определения личного закона, предусмотренных ст. 1195 ГК РФ, ограничивается также действием принципа добросовестности, в соответствии с которым лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки. Исключением являются ситуации, когда другое лицо (контрагент по сделке) знало или заведомо должно было знать об отсутствии дееспособности (п. 2 ст. 1197 ГК РФ).
Данное положение является новеллой в российском законодательстве, его появление обусловлено потребностями международного оборота и особенно заинтересованностью в его стабильности. Ранее на практике нередко встречались случаи, когда иностранцы заключали за границей сделку, а впоследствии отказывались от выполнения своих обязательств под предлогом отсутствия у них дееспособности – такие ситуации, разумеется, выступали серьезным тормозом внешнеторговых связей.
Необходимо также отметить, что личный закон не применяется при определении деликтоспособности иностранных граждан, а также при решении вопроса о признании в России таких лиц недееспособными или ограниченно дееспособными – Гражданский кодекс РФ предусматривает на этот счет специальные правила коллизионного регулирования. Так, согласно ст. 1220 ГК РФ, способность лица нести ответственность за причиненный им гражданско-правовой вред, определяется правом, применимым к обязательству из причинения вреда (по общему правилу, таковым будет являться право страны, где имело место действие, непосредственно причинившее вред). А вопрос, связанный с признанием в Российской Федерации иностранного гражданина недееспособным либо ограничено дееспособным, как следует из п. 3 ст. 1197 ГК РФ, всегда надлежит разрешать по российскому праву. При этом важно понимать, что при наличии акта компетентного органа иностранного государства о признании лица недееспособным или ограниченно дееспособным, необходимость в повторном признании его недееспособным или ограниченно дееспособным российским судом отсутствует.
В целом же действующая отечественная система коллизионного регулирования право- и – дееспособности иностранцев оценивается научным сообществом довольно неоднозначно. С одной стороны – положительно, поскольку она строится на основе двух критериев и предусматривает использование как закона гражданства, так и закона постоянного места жительства, что в свою очередь направлено на обеспечение полноты и гибкости правового регулирования. В тоже время, как указывает В.Л. Толстых, данная система характеризуется излишним патернализмом – чрезмерным расширением сферы действия отечественного права (в случаях, предусмотренных п. 2 и п. 3 ст. 1195, а также п. 3 ст. 1197 ГК РФ). Такое регулирование, по мнению ученого, способно порождать «хромающие» отношения, что, как следствие, повышает риск неисполнения решений отечественных судов за границей.
С данным замечанием нельзя не согласиться, однако следует также отметить, что в сравнении с ранее действовавшими нормами, законодатель значительно расширил возможность применения иностранного права при определении правового статуса физических лиц (прежде гражданская дееспособность иностранцев в отношении сделок, совершаемых в СССР, и обязательств, возникающих вследствие причинения вреда в СССР, всегда определялась исключительно по советскому праву). Указанное обстоятельство свидетельствует о том, что отечественное законодательство, возможно, находится на пути совершенствования.