Курсовая работа на тему «Конкуренция и банкротство»

  Введение                                                                                                                  Глава I. Ограничение конкуренции

1.1.Конкуренция. Понятие  и  характеристика,  как  экономико-правовая категория      1.2.Создание преимущественных условий как вид ограничения конкуренции

Глава II. Преднамеренное банкротство

2.1. Правовые основы

2.2. Методы выявления преднамеренного банкротства

Заключение

Список литературы                                                                                          

 Введение

Согласно Стратегии развития конкуренции и антимонопольного регулирования в Российской Федерации на период 2013 — 2024 гг. (утв. Президиумом ФАС России 03.07.2013) для эффективного и гармоничного развития конкурентных отношений необходима активная работа всех органов власти при координирующей роли антимонопольного органа. Согласно Стратегии в деятельности антимонопольных органов определен ряд приоритетов. Это и создание благоприятной институциональной и организационной среды для эффективной защиты и развития конкуренции; и снижение административных барьеров, препятствующих развитию и свободному функционированию рынков; и обеспечение недискриминационного доступа потребителей к услугам естественных монополий, формирование эффективных механизмов тарифообразования; и создание условий для эффективной конкуренции при размещении государственного или муниципального заказа и реализации на торгах государственного имущества. Декабрь 2014 года стал для российской экономики очередным периодом нестабильности валютных курсов. Эксперты расходятся в обосновании причин и последствий национального экономического кризиса. Есть точки зрения, согласно которым российский экономический кризис является следствием общемирового экономического кризиса. Существует и другая позиция, определяющая причины этого явления исключительно сквозь призму национальной экономики.

В условиях экономического кризиса снижается договорная активность предпринимателей, падает уровень доверия к национальной банковской системе, спрос населения становится подверженным инфляционным и девальвационным ожиданиям. Кризисные процессы в экономике переводят внимание многих государственных структур в первую очередь на решение названных проблем, что создает благоприятную почву для такого явления гражданского оборота, как преднамеренное банкротство.

Всё вышеизложенное и  делает исследование актуальным.

Предметом исследования является ограничение конкуренции и преднамеренное банкротство.

Объектом исследования выступают правоотношения, судебная практика, российское и зарубежное законодательство, взгляды ученых, исследующих отношения в данных сферах.

Цель  курсовой работы – изучить  ограничение конкуренции и преднамеренное банкротство,  рассмотреть проблемные вопросы и положения законодательства исследующих отношения в данных сферах и судебную практику.

В соответствии с целью дипломного проекта основными задачами являются:

1. Изучить понятие конкуренция,
2. Исследовать характеристика конкуренции, как  экономико-правовую категорию;
3. Изучить создание преимущественных условий как вид ограничения конкуренции;
4. Исследовать понятие и признаки фиктивного и преднамеренного банкротства, механизмы их осуществления.

Методологическую    базу      исследуемой работы    определяют

частно-научные и общенаучные методы понимания: нормативно логический, аналитический и другие.

Структура исследования была определена в соответствии с поставленными задачами и целью. Настоящая работа состоит из введения, двух глав, которые разделены  параграфами, заключения и списка  литературы.

 Глава I. Ограничение конкуренции.

Конкуренция. Понятие и  характеристика,  как  экономико-правовая категория

По российскому законодательству и законодательству зарубежных стран конкуренция в различных сегментах рыночной деятельности, за некоторыми исключениями, такими как естественные монополии и некоторые другие, рассматривается как объект публичной защиты и публичный интерес. Поэтому сегодня в различных государствах мира, включая Россию, существенное ограничение конкуренции оценивается как антиконкурентная деятельность и преследуется по закону[1].

В отличие от зарубежных, российское антимонопольное законодательство содержит легальное определение конкуренции. Такое определение было включено и в прежний конкурентный закон — Закон РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках»[2] и в нынешний основной закон в сфере конкурентного регулирования — Федеральный закон от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ «О защите конкуренции», согласно которому конкуренция — это соперничество хозяйствующих субъектов, при котором самостоятельными действиями каждого из них исключается или ограничивается возможность каждого из них в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке. Определение во многом повторяет понятие, данное в ранее действовавшем Законе о конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках, согласно которому конкуренция понималась как состязательность хозяйствующих субъектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможность каждого из них односторонне воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке.

Приведенные формулировки практически идентичны по смыслу, новое определение лишь содержит вместо термина «состязательность» — «соперничество», понимаемое как действия, при которых не только ограничивается, но и исключается возможность каждого из хозяйствующих субъектов в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке. Определения носят ярко выраженный экономический характер и соответствуют традиционному для экономической науки поведенческому подходу в толковании понятия «конкуренция». Исследователи выделяют следующие важные признаки понятия «конкуренция»:

— содержанием конкуренции является состязательность (борьба) или соперничество на рынке между хозяйствующими субъектами;

— состязательность или соперничество выражается в активном поведении предпринимателей;

— результат состязательности или соперничества — ограничение возможностей предпринимателей односторонне влиять на цены и другие условия сделок[3].

Однако важно описать не только свойства конкуренции как явления, но и обстоятельства (условия), благодаря которым такое явление возникает и развивается. Например, условия существования и развития конкуренции на товарном рынке сформулированы в приложении N 3 к Государственной программе демонополизации экономики и развития конкуренции на рынках Российской Федерации (далее — Программа демонополизации)[4], утвержденной Постановлением Правительства России от 9 марта 1994 г. N 191, а именно:

— действуют имущественно и организационно независимые поставщики товаров в количестве, достаточном для возникновения состязательности между ними;

— имеются имущественно и организационно независимые покупатели товаров в количестве, достаточном для формирования некоторого уровня платежеспособного спроса;

— поставщики и потребители действуют экономически независимо (без сговоров и горизонтальных соглашений);

— отсутствуют экономические и другие препятствия в доступе к сырью, материалам, капиталам, трудовым ресурсам, технологиям, информационному обеспечению рыночных отношений и другим производственным ресурсам[5].

Приведенное выше легальное определение конкуренции имеет определенный недостаток, который, по мнению К.Ю. Тотьева, выражается в том, что «в нем не отражено собственно юридическое содержание конкуренции». Ученый считает, что конкуренцию с юридической точки зрения «продуктивно рассматривать как многогранную категорию».

Во-первых, считает автор, конкуренция — это разновидность социального регулятора, определяющего поведение различных субъектов. В этом качестве конкуренция выполняет регулирующие функции, формирует экономические и общественные пропорции, влияет на поведение людей. Право как один из социальных элементов системы социального регулирования взаимодействует с конкуренцией, регулирует ее. Однако право и закон не могут заменить собой конкуренцию. Особенно отчетливо это видно в экономике, в частности, на примере регулирования цен. Именно конкуренция (а не административные установления) в большинстве случаев является наиболее естественным и в силу этого эффективным регулятором цен на рынке.

Во-вторых, юридической предпосылкой конкуренции служит свобода экономической деятельности (свобода договора, свобода предпринимательства, свобода конкуренции), гарантированная ч. 1 ст. 8 Конституции РФ. Фундаментальные положения этой статьи развиваются в Гражданском кодексе и антимонопольном законодательстве Российской Федерации. Судебно-арбитражная практика показывает, что суды часто руководствуются конституционным принципом свободы экономической деятельности и свободы конкуренции для решения различных хозяйственных споров.

В-третьих, конкуренция способствует реализации прав потребителей (например, права на выбор товаров (работ, услуг) или на получение информации). Отсутствие конкуренции на рынке фактически превращает многие из этих прав в фикцию или существенно их ограничивает. Поведение потребителей считается важным элементом конкурентной борьбы. Неслучайно в ряде правовых систем потребитель рассматривается как участник процесса конкуренции.

В-четвертых, конкуренция — правомерная (не запрещенная законом), автономная деятельность хозяйствующих субъектов на соответствующем рынке, целью которых является получение более выгодных условий производства и сбыта законными средствами. В этом качестве понятие «конкуренция» необходимо отличать от легального определения понятия «предпринимательская деятельность», данного в п. 1 ст. 2 ГК РФ[6]. Безусловно, эти понятия тесно взаимосвязаны и пересекаются. В конкурентной деятельности важен элемент состязательности, соревнования (для конкуренции необходимо наличие соперников на рынке, цели в конкурентной борьбе достигаются за счет конкурентов). Между тем предпринимательская деятельность может осуществляться при отсутствии такой состязательности (например, действие субъекта естественной монополии). Кроме того, с правовой позиции в конкурентной деятельности наиболее важны способы достижения целей предпринимателями. Они не должны противоречить требованиям законодательства, этики, достоверности, добросовестности, недопустимости противозаконного использования интеллектуальной собственности, а также обычаям делового оборота и существующим представлениям о справедливости, разумности, «доброй совести» (в учебнике К.Ю. Тотьева превалирует, как он сам отмечает, понимание конкуренции как правомерной деятельности).

И наконец, в-пятых, конкуренцию можно рассматривать как общественные отношения, складывающиеся между хозяйствующими субъектами в процессе их предпринимательской деятельности (предмет правового регулирования). Эти имущественные отношения урегулированы нормами права, содержащимися в различных актах российского законодательства (прежде всего антимонопольного).

В силу урегулированности правовыми нормами рассматриваемые отношения приобретают юридическую форму правоотношений со своими юридическими фактами, субъектами, содержанием и объектом. Все указанные выше характеристики составляют суть такой экономико-правовой категории, как конкуренция[7].

Правовое значение используемого в российском антимонопольном законодательстве понятия «конкуренция», с точки зрения К.Ю. Тотьева, выражается в следующем:

— создание необходимых условий для развития конкуренции, ее защиты — цель антимонопольного законодательства и критерий его эффективности;

— недопущение, ограничение и устранение конкуренции (совершенное, например, с помощью картельного соглашения) и ее недобросовестные проявления являются противоправными и наказуемыми деяниями;

— сложившиеся в ходе конкуренции на конкретном рынке обычаи делового оборота являются стандартом для выявления случаев недобросовестной конкуренции;

— содействие развитию конкуренции отнесено законодателем к основным задачам федерального антимонопольного органа и других уполномоченных органов государственной власти, действующих совместно с антимонопольным органом;

— условия конкуренции на соответствующем рынке выступают критерием при проведении государственного антимонопольного контроля за экономической концентрацией[8].

 

1.2.   Создание преимущественных условий как вид ограничения конкуренции

Государственный заказ занимает особое место в системе средств государственного регулирования экономики, оказывая мощное воздействие на рыночные процессы[9]. По экспертным оценкам, до 50% всех средств российского федерального бюджета ежегодно расходуется в рамках государственных закупок[10].

Государство в лице своих уполномоченных органов может проводить закупки по правилам Федерального закона от 5 апреля 2013 г. N 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»[11] (далее — Закон о контрактной системе). Организация и проведение закупок напрямую связаны с соблюдением правил гл. 4 Федерального закона от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ «О защите конкуренции»[12] (далее — Закон о защите конкуренции), в которой установлены антимонопольные требования к торгам, запросу котировок цен на товары, запросу предложений.

Однако одним из частых видов нарушений антимонопольного законодательства при проведении государственных (муниципальных) закупок является создание организатором (заказчиком) закупки преимущественных условий отдельному участнику или группе участников (ст. 17 Закона о защите конкуренции).

Институт создания преимущественных условий при проведении закупки организатором (заказчиком) крайне мало исследован в юридической литературе, а практика не единообразна, противоречива. Интерес с точки зрения соотношения принципа обеспечения конкуренции с целями проведения закупок для государственных и муниципальных нужд вызывает правовая позиция Президиума ВАС РФ, выраженная в Постановлении N 11017/10 по делу N А06-6611/2009, в соответствии с которой Президиум указал, что основной задачей законодательства, устанавливающего порядок проведения торгов, является не столько обеспечение максимально широкого круга участников размещения заказов, сколько выявление в результате торгов лица, исполнение контракта с которым в наибольшей степени будет отвечать целям эффективного использования источников финансирования (Прим. авт.)[13]. После выхода указанной позиции суды стали часто применять ее в издаваемых актах при разрешении споров по созданию преимущества. Однако насколько такой подход в практике соответствует принципу обеспечения конкуренции?

Закон о контрактной системе в качестве единственного неконкурентного способа определения поставщика называет закупку у единственного поставщика, все остальные — конкурентные: конкурс, аукцион, запрос котировок, запрос предложений. Статья 17 Закона о защите конкуренции в части ее распространения на конкретные способы закупки противоречит контрактному законодательству, которое знает больше способов, в том числе Федеральному закону от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», который вовсе указывает на открытый перечень (ст. 3), поэтому установленные антимонопольные требования необходимо распространять на любые конкурентные способы закупки.

Конкуренция, как важный регулятор рынка государственных и муниципальных закупок, представляет из себя состязательность (соперничество) хозяйствующих субъектов, когда их самостоятельные действия эффективно ограничивают возможность каждого из них односторонне воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке (ст. 4 Закона о защите конкуренции), то есть участники на равных условиях вступают в конкурентную борьбу за право заключить договор по результатам проведения закупки.

Принцип обеспечения конкуренции в рамках контрактного законодательства раскрывается законодателем через призму добросовестности ценовой и неценовой конкуренции (ст. 8 Закона о контрактной системе) между участниками закупок, в свою очередь направленной на определение лучших условий исполнения обязательств по государственным контрактам. Как верно отмечает Ф.А. Тасалов, «из буквального толкования содержания указанной статьи трудно определить не только понятие конкуренции в сфере закупок, но и ее составляющей — другого определяющего, но не определенного в Законе о контрактной системе начала законодательства — принципа добросовестной ценовой и неценовой конкуренции»[14].

Российский законодатель придает абстрактное значение принципу обеспечения конкуренции, что позволяет заказчикам при проведении закупки допускать ее ограничение, ссылаясь лишь на свои потребности, что санкционировано Президиумом ВАС РФ в деле N А06-6611/2009, позиция которого представляется противоречащей целям действующего антимонопольного законодательства, дополнительно создает барьеры для входа на рынок новым участникам.

В области государственных (муниципальных) закупок нельзя обойти стороной правила обеспечения и ограничения конкуренции в рамках контрактного регулирования в некоторых странах и наднациональных системах. В настоящее время тенденция к унификации усиливается, что вызвано процессами интеграции в различных регионах мира.

Так, контрактная система Евразийского экономического союза устанавливает ряд требований к проведению закупок в приложении N 25 к Договору о Евразийском экономическом союзе (Протокол о порядке регулирования закупок), в том числе установлен запрет на включение в условия закупок любых не измеряемых количественно и (или) неадминистрируемых требований к потенциальным поставщикам.

Пункт 19 ч. II приложения N 25 к Договору о Евразийском экономическом союзе идентичен правилам п. 1 ст. 33 Закона о контрактной системе: «…при проведении закупок не включаются требования или указания на товарные знаки, знаки обслуживания, фирменные наименования, патенты, полезные модели, промышленные образцы, наименование места происхождения товара, производителя или поставщика, за исключением случаев, когда не имеется другого достаточно точного способа описания характеристик объекта закупок». Однако Договор о Евразийском экономическом союзе устанавливает еще одно исключение из представленного запрета, которое выражается в том, что указанные выше требования могут устанавливаться заказчиком в случае несовместимости закупаемого товара с товаром, используемым заказчиком, при необходимости обеспечения совместимости таких товаров (в том числе для доукомплектования, модернизации и дооснащения основного (установленного) оборудования).

Представленный Договор во многом заимствовал правила организации и проведения закупок из Типового закона Комиссии Организации Объединенных Наций по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) «О публичных закупках» от 1 июля 2011 г.[15] (далее — Типовой закон). Основными целями Типового закона являются максимальное развитие конкуренции, обеспечение справедливого отношения к поставщикам и повышения уровня открытости и объективности при проведении государственных закупок, «закупающая организация не должна устанавливать в отношении поставщиков никаких критериев, требований или процедур, которые представляют собой дискриминацию в отношении поставщиков или между ними, или требований, которые не являются объективно оправданными» (Прим. авт.) (п. 6 ст. 9).

Определенный интерес вызывает подход к проблеме ограничения конкуренции при проведении закупки для государственных (муниципальных) нужд в Германии и США.

Основополагающим законом в Германии является Закон против ограничения конкуренции[16], регулирующий вопросы проведения публичных заказов, под которыми понимаются возмездные заказы публичных заказчиков с предприятиями в отношении закупки работ или услуг, предметом которых являются поставки, строительные работы или услуги, строительные концессии и процедуры публичного обещания награды, которые должны повлечь заказы на оказание услуг (§ 99 Закона)[17].

В § 97 Закона против ограничения конкуренции регламентируется принцип проведения публичных закупок на конкурентных началах и посредством прозрачных процедур. В п. 2 указанного параграфа идет указание на то, что отношение к участникам процедуры размещения заказов должно быть равным, за исключением, когда такое ограничение в прямой форме требуется или допускается на основании Закона. Подобное соответствует российскому национальному контрактному законодательству.

Пункт 3 § 97 указанного Закона устанавливает следующее: «…при размещении публичных заказов преимущественно должны учитываться интересы среднего бизнеса. Работы или услуги размещаются раздельно по объему (дробные лоты), а также по виду или профилю (профильные лоты). Несколько дробных или профильных лотов могут размещаться вместе, если это необходимо по экономическим или техническим причинам»[18]. Часть 3 ст. 17 Закона о защите конкуренции также устанавливает запрет на ограничение конкуренции между участниками закупок путем включения в состав одного лота технологически и функционально не связанных товаров, работ и услуг, что потенциально антиконкурентно.

Контрактное законодательство Германии допускает ограничение конкуренции в прямо предписанных случаях, а также тогда, когда установление дополнительных требований объективно оправдано для проведения определенной закупки.

Определенный интерес представляет система организации государственных закупок в вопросах ограничения конкуренции, критериев обоснованности (необоснованности) такого ограничения в США, где выработаны Федеральные правила приобретения товаров и оказания услуг, вступившие в силу 1 октября 1984 г., в § 1.102-2 которых определены цели контрактной системы в сфере приобретения товаров, оказания услуг, а именно: своевременное получение лучших по качеству товаров или услуг для потребителей при сохранении общественного доверия и выполнении государством принятых на себя обязательств[19] (Прим. авт.). В отличие от целей российского контрактного законодательства, каковыми являются повышение эффективности, результативности осуществления закупок товаров, работ, услуг, обеспечение прозрачности осуществления таких закупок, предотвращение коррупции и других злоупотреблений в сфере таких закупок (ст. 1 Закона о контрактной системе), цель контрактного законодательства США является более предпочтительней для проведения государственных (муниципальных) закупок.

Развитие конкуренции рассматривается американским законодателем в качестве одной из задач для достижения указанных целей. Правила направлены на обеспечение полной и открытой конкуренции в процессе размещения государственного заказа (§ 6.000 Правил). Однако обеспечение конкуренции не требуется при возникновении неожиданной и чрезвычайной необходимости, при которой задержка в заключении государственного контракта может нанести ущерб правительству. Отказ от обеспечения конкуренции также допускается в ряде других случаев, которые установлены в § 6.302 Правил, например, при мобилизации промышленности (§ 6.302-3), для развития возможностей образовательных и иных бесприбыльных институтов (научные центры, лаборатории, которые выступают поставщиками в сферах высоких технологий) (§ 6.302-3), в случаях, когда обеспечение конкуренции не соответствует публичному интересу при условии письменного обоснования такого решения и уведомления Конгресса США (Прим. авт.) не позднее 30 дней, предшествующих заключению государственного контракта (§ 6.302-7).

Следует согласиться с Ф.А. Тасаловым, который отметил, что американскому законодателю удалось обеспечить баланс между необходимостью обеспечения полной и открытой конкуренции при отборе участников размещения заказа и объективно существующими ситуациями, когда развитие конкуренции не только не требуется, но и может привести к отрицательным последствиям как для заказчика, так и для поставщика[20].

Американский законодатель выделил обеспечение и развитие конкуренции как задачу при проведении государственных закупок, обозначив содержание механизмов ее реализации, что «является более предпочтительным, чем неудачное формулирование российским законодателем принципа обеспечения конкуренции в статье 8 Закона о контрактной системе»[21]. Подробная регламентация действий заказчика позволяет избежать произвольных трактовок, установленных законодательством норм, необоснованного уклонения заказчиков от проведения конкурентных процедур.

Конфликт интересов заказчика и участников во многом предопределяется желаниями и потребностями первого и невозможностью их удовлетворения последними, в связи, с чем исполнение контракта становится возможным для одного или для ограниченного круга участников, что создает преимущество со стороны заказчика.

В законодательстве отсутствует определение понятия «преимущественные условия» применительно к конкурентным способам закупки, что позволяет заказчикам толковать их по своему усмотрению, а практика рассмотрения споров по созданию преимущества не является единообразной и порождает неопределенность. В юридической литературе созданию преимущественных условий уделяется немного внимания. Так, Д.А. Петров в своей статье «Антимонопольные требования к торгам: запреты и их правовая квалификация» определяет преимущество как качество, не только возвышающее какого-либо участника или нескольких участников, но и дающее ему (им) перевес над другими[22], с чем нужно согласиться.

Понятие «преимущественные условия» предлагается рассматривать в широком и узком смысле. В самом общем виде создание преимущественных условий может быть определено как нарушение права на честную конкуренцию вне зависимости от того, каков предмет закупки и кто является заказчиком. Конституционное право на конкуренцию является правом, которое прямо не названо в Конституции РФ и ранее не выделялось в качестве самостоятельного конституционного права. Между тем именно последнее является важной составляющей конституционно-правового регулирования конкуренции в России (конкуренция является объектом регулирования ст. ст. 8, 34 Конституции РФ).

Право на конкуренцию представляет собой субъективное конституционное право хозяйствующих субъектов на самостоятельное и равное соперничество с другими хозяйствующими субъектами, недискриминационный и свободный доступ на рынок и добровольный выход с него, реализующееся в рамках конституционных правоотношений, имеющее целью для субъектов-носителей этого права приобретение конкурентных преимуществ, в результате чего происходит удовлетворение спроса населения в качественных товарах (работах, услугах), а также эффективное развитие экономики[23].

На основании изложенного создание преимущественных условий — это в широком смысле нарушение субъективного конституционного права хозяйствующего субъекта на самостоятельное и равное соперничество с другими хозяйствующими субъектами, недискриминационный и свободный доступ на рынок. А сами преимущественные условия — это условия, которые ставят конкретного участника в привилегированное положение, диктующее его превосходство над своими конкурентами.

Определение понятия «преимущественные условия» для целей ст. 17 Закона о защите конкуренции позволит отграничить рассматриваемое явление от смежных видов нарушений антимонопольных требований к закупкам, а также от картеля по ст. 11 (речь идет о ценовом сговоре, субъектами нарушения являются хозяйствующие субъекты-конкуренты) и от нарушения по ст. 16 этого же Закона, в соответствии с которой запрещены соглашения и согласованные действия органов власти.

Под преимущественными условиями предлагается понимать условия, устанавливаемые заказчиком в документации к закупке путем определения дополнительных не вытекающих из Закона требований к потенциальным участникам и к объекту закупки в целях обеспечения превосходства отдельного участника над иными участниками, что влечет недопущение, ограничение или устранение конкуренции. Представленное определение понятия «преимущественные условия» позволит обеспечить правильную квалификацию нарушений со стороны различных субъектов при проведении конкурентных способов закупки.

Так, ограничение, недопущение и устранение конкуренции может являться следствием сговора на рынке государственных и муниципальных закупок. Картель между участниками закупки, как соглашение между конкурентами об условиях участия в торгах (предварительная, предшествующая проведению аукциона, тайная договоренность нескольких участников действовать определенным образом в своих интересах и в ущерб интересам других лиц и экономических субъектов[24]), и сговор между участниками и организаторами (заказчиками) закупки, целью которого является обеспечение победы конкретному участнику, воспрепятствование равным условиям конкурентной борьбы — разные явления. Например, сговор может быть в случае, когда заказчик составляет конкурсную документацию под конкретного поставщика или производителя, указав жесткие требования, подпадающие только под конкретную торговую марку того или иного товара, что ограничивает количество участников размещения заказа. Но является ли сговор между участником и заказчиком частным случаем создания преимущественных условий, или же это разные виды нарушений антимонопольного законодательства?

Если обратиться непосредственно к ст. 11 Закона о защите конкуренции, то сразу отмечается ее специфика.

1. Субъектами нарушений являются хозяйствующие субъекты-конкуренты, что принципиально отличает ее от ст. 17, субъектом нарушения по которой является исключительно организатор закупки (заказчик).
2. Пункт 2 ст. 11 Закона о защите конкуренции в отношении закупок устанавливает такой способ нарушения как повышение, снижение или поддержание цен на торгах. Из буквального толкования указанного пункта следует, что нарушение субъектами-конкурентами может происходить только при участии в торгах, тогда как участники могут заключать соглашения на иных закупках. Таким образом, ст. 11 должна распространять свое действие на любые конкурентные способы закупки. Кроме того, представленный пункт указывает только на один вид сговора на торгах — ценовой сговор, тогда как в ст. 17 Закона о защите конкуренции представлен открытый перечень действий, которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению или устранению конкуренции.

Так, 13 декабря 2013 г. ФАС России признала Префектуру СВАО города Москвы, ООО «ПАБЛИСИТИ-БИЛДИНГ проект N 2» и РБОФ «Паблисити» нарушившими ст. 16 Закона о защите конкуренции, а ООО «ПАБЛИСИТИ-БИЛДИНГ проект N 2» и ООО «Дельта Строй» нарушившими п. 2 ч. 1 ст. 11 Закона о защите конкуренции при проведении торгов на выполнение работ по капитальному ремонту 48 дворовых спортивных площадок в СВАО города Москвы. Было установлено, что Префектура совместно с РБОФ «Паблисити» подготовила аукционную документацию таким образом, что потенциальным участникам торгов невозможно было подать конкурентоспособную заявку и все претенденты, кроме двух определенных заранее, не были допущены до торгов.

В свою очередь ООО «ПАБЛИСИТИ-БИЛДИНГ проект N 2» вступило в сговор с ООО «Дельта Строй» с целью поддержания цены на торгах на максимально высоком уровне, что не позволяет говорить об эффективности проведенной закупки. 19 февраля 2015 г. Арбитражный суд Московского округа согласился с доводами ФАС России и оставил в силе Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда по делу о картеле на торгах (дело N А40-34739/2014).

Не вызывает сомнения, что антиконкурентные соглашения с участием органов публичной власти приводят к серьезным негативным последствиям для развития конкуренции. Однако насколько правильно при рассмотрении споров по картелям между участниками и государственными (муниципальными) заказчиками применять ст. 16 Закона о защите конкуренции, которая определяет субъектный состав в виде органа публичной власти? При проведении закупки государственным (муниципальным) заказчиком последний не выполняет функции органа власти, а лишь принимает участие в обычных, пусть осложненных дополнительным правовым контрактным регулированием, гражданских правоотношениях, в связи с чем не приходится говорить о реализации им публичных функций, а значит, ст. 16 Закона о защите конкуренции не должна применяться к сговорам между участниками и заказчиком.

Таким образом, сговор между участником и заказчиком правильней рассматривать как частный случай создания преимущественных условий участия, что выражается в создании преференций определенному участнику, влечет необоснованный отказ в допуске на рынок иных «нежелательных» субъектов.

Также нельзя оставить без внимания вопрос финансирования контрактов, заключенных по результатам проведения закупки. Дело в том, что в условиях ограниченности бюджетных ресурсов эффективность их расходования является необходимым элементом в сфере контрактного законодательства. Бюджетные расходы обладают определенной спецификой, так как эффективность их расходования измеряется не прибылью, а максимальным удовлетворением потребностей населения при минимальном финансировании. Но может ли принцип эффективного использования бюджетных средств являться основанием для ограничения конкуренции на этапе проведения закупки государственным (муниципальным) заказчиком?

Статья 34 Бюджетного кодекса РФ раскрывает принцип эффективности использования бюджетных средств только через две категории: экономность и (или) результативность[25]. При этом самого понятия «эффективное использование бюджетных средств» законодателем не установлено, методики определения эффективности их использования не существует, на что также обращается внимание в научной литературе[26].

В п. 23 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2006 г. N 23 «О некоторых вопросах применения арбитражными судами норм Бюджетного кодекса Российской Федерации» (ред. от 26 февраля 2009 г.) указывается, что при оценке соблюдения участниками бюджетного процесса указанного принципа судам необходимо учитывать, что участники бюджетного процесса самостоятельно определяют необходимость, целесообразность и экономическую обоснованность совершения конкретной расходной операции. Таким образом, неэффективным использованием бюджетных средств является:

— недостижение заданного результата (по объему и (или) качеству) при использовании запланированного объема средств;

— достижение результата с большими, чем это было возможно, затратами[27].

Однако никакой ответственности за неэффективное использование бюджетных средств законодательством не предусмотрено. В условиях отсутствия ответственности должностных лиц за неисполнение данного принципа в законодательстве заказчик может расходовать выделенные средства неэффективно. Но установление такой ответственности допустимо исключительно тогда, когда будут разработаны методы и критерии оценок эффективности использования бюджетных средств.

Регламентация таких проблем как совершенствование механизмов финансирования, а именно эффективного и рационального использования бюджетных средств, должна происходить не только на уровне Бюджетного кодекса РФ, но и внедряться в качестве принципа проведения конкретной закупки в рамках Закона о контрактной системе. Вместе с тем нельзя противопоставлять принцип эффективности расходования бюджетных средств с принципом обеспечения конкуренции, их регламентация в законодательстве предельно абстрактна и отдать приоритет одному их принципов затруднительно.

Кроме этого существуют сложности в определении такой эффективности на момент проведения закупки. Если при проведении конкурса оценка потенциальной бюджетной эффективности может быть произведена в самом общем виде (оценивается возможный результат от исполнения контракта конкретным участником), то при проведении аукциона, при котором победителем становится лицо, предложившее минимальную цену, такой результат оценить проблематично. Существующие механизмы проведения аукционов не позволяют говорить и об экономности: предельно высокие начальные цены контракта, которые устанавливаются заказчиком, в результате чего участник предлагает минимальную стоимость, которая является высокой для рынка. Поддержка подобной позиции встречается в юридической литературе: М.Н. Кудилинский отмечает, что увеличение начальной цены контракта даже при условии абсолютной прозрачности проведения процедур задает неправильный ценовой ориентир для участников закупок[28].

Таким образом, эффективность использования бюджетных средств можно определить только на момент окончания срока действия контракта, где будут подлежать оценке понесенные затраты заказчика при его исполнении, а также полученная выгода, которая заключается в своевременном и качественном выполнении принятых обязательств победителем закупки. Поэтому заказчик не может ссылаться на данный принцип как основание для ограничения конкуренции путем установления дополнительных требований к участнику или установления уникальных характеристик к объекту закупки.

На момент организации и проведения закупки приоритет должен отдаваться принципу обеспечения конкуренции, что позволит гарантировать состязательную и равную борьбу между широким кругом лиц и приведет к своевременному получению лучших по качеству товаров, работ и услуг для государственных нужд, к эффективному использованию бюджетных средств.

Глава II. Преднамеренное банкротство

2.1. Правовые основы преднамеренного банкротства

Процесс несостоятельности (банкротства) в мировой практике представляет собой установленную законом процедуру исключения из гражданского оборота неэффективных субъектов предпринимательской деятельности, а также восстановления финансового состояния должников в случае наступления в их деятельности временных экономических трудностей.

Однако на практике нередки случаи, когда недобросовестные субъекты гражданско-правовых отношений, используя механизмы правового регулирования, предоставленные им законом, осуществляют комплекс мероприятий, направленных на причинение вреда их кредиторам. Речь идет о так называемом лжебанкротстве.

Действующее законодательство предусматривает ответственность определенного круга лиц за совершение действий, подпадающих под признаки преднамеренного и фиктивного банкротства.

Так, в соответствии со ст. 196 УК РФ, под преднамеренным банкротством понимается совершение руководителем или учредителем (участником) юридического лица либо индивидуальным предпринимателем действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) причинили крупный ущерб[29].

На практике это выражается, как правило, в создании новых юридических лиц и передаче в их уставный фонд основных средств предприятия-должника; фиктивной или неравноценной продаже имущества; выходе участников общества из состава учредителей с передачей им доли имущества организации; искусственном создании «ручной» кредиторской задолженности; получении займов или кредитов под необоснованно жесткие условия и т.д.[30].

Таким образом, преднамеренным банкротством являются умышленные действия руководства либо собственников предприятия-должника по созданию или увеличению неплатежеспособности своего предприятия путем совершения сделок с аффилированными лицами на заведомо невыгодных условиях, внесения недостоверных сведений в бухгалтерские либо иные документы, сокрытию или уменьшению имущества должника и пр.

Фиктивным, согласно ст. 197 УК РФ, признается заведомо ложное публичное объявление руководителем или учредителем (участником) юридического лица о несостоятельности данного юридического лица, а равно индивидуальным предпринимателем о своей несостоятельности, если это деяние причинило крупный ущерб. Целью фиктивного банкротства, таким образом, является получение отсрочки (рассрочки) по уплате задолженности, уменьшение либо прощение долга путем введения в заблуждение кредиторов через публичное объявление о своей несостоятельности, перед объявлением которой ликвидные активы организации были переведены в собственность аффилированных компаний.

Для проведения фиктивного банкротства, как правило, создаются ситуации формального отсутствия денежных средств для проведения выплат кредиторам в течение длительного периода[31].

Необходимо отметить, что признаки преднамеренного и фиктивного банкротства, предусмотренные соответствующими статьями УК РФ, но не содержащие признаки уголовно-наказуемого деяния (не причинившие крупный ущерб), образуют состав административного правонарушения, ответственность за которое предусмотрена ст. 14.12 КоАП РФ[32].

«Период выявления признаков фиктивного банкротства определен диспозицией ч. 1 ст. 14.12 КоАП, из которой следует, что данный период оканчивается изданием нормативного правового документа. Для выявления признаков преднамеренного банкротства на основании ч. 2 ст. 14.12 КоАП имеется значительно больший период времени. Истечение этого периода начинается с момента совершения действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность хозяйствующих субъектов удовлетворить требования кредиторов, до принятия решения об исключении из реестра хозяйствующих субъектов»[33]. Аналогичные обстоятельства обнаружения признаков преднамеренного и фиктивного банкротства закреплены в соответствующих статьях УК РФ.

Особенностью указанных правонарушений является то, что их выявление осуществляется уполномоченными субъектами в рамках дела о несостоятельности (банкротстве).

Нормативно-правовой базой для проведения мероприятий по обнаружению указанных правонарушений выступают Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»[34] (далее — Закон о банкротстве), Постановление Правительства РФ от 25.06.2003 N 367 «Об утверждении Правил проведения арбитражным управляющим финансового анализа»[35], Постановление Правительства РФ от 22.05.2003 N 299 «Об утверждении Общих правил подготовки отчетов (заключений) арбитражного управляющего»[36], Постановление Правительства РФ от 27.12.2004 N 855 «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства»[37], Приказ Минюста РФ от 14.08.2003 N 195 «Об утверждении типовых форм отчетов (заключений) арбитражного управляющего»[38].

Проверка наличия признаков преднамеренного и фиктивного банкротства, с одной стороны, является правом лиц, участвующих в деле о банкротстве (п. 2 ст. 34 Закона о банкротстве), с другой — обязанностью арбитражного управляющего (абз. 9 п. 2 ст. 20.3 Закона о банкротстве). Лица, участвующие в деле о банкротстве, могут на любой стадии рассмотрения дела о банкротстве реализовать свое право путем заявления ходатайства о проведении экспертизы в целях выявления признаков преднамеренного или фиктивного банкротства должника.

Арбитражный управляющий в деле о банкротстве обязан выявлять признаки преднамеренного и фиктивного банкротства в порядке, установленном федеральными стандартами, и сообщать о них лицам, участвующим в деле о банкротстве, в саморегулируемую организацию, членом которой он является, собранию кредиторов и в органы, к компетенции которых относятся возбуждение дел об административных правонарушениях и рассмотрение сообщений о преступлениях.  В соответствии с п. 15 Временных правил, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 27.12.2004 N 855[39] (далее — Временные правила), заключение о наличии (отсутствии) признаков фиктивного или преднамеренного банкротства представляется собранию кредиторов, арбитражному суду, а также не позднее 10 рабочих дней после подписания — в органы, должностные лица которых уполномочены в соответствии с КоАП РФ составлять протоколы об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 14.12 КоАП РФ, для принятия решения о возбуждении производства по делу об административном правонарушении. В настоящее время данные функции возложены на территориальные подразделения Федеральной службы государственной регистрации кадастра и картографии[40].

В случае если в заключении о наличии (отсутствии) признаков фиктивного или преднамеренного банкротства устанавливается факт причинения крупного ущерба, оно направляется только в органы предварительного расследования. Одновременно с заключением о наличии признаков преднамеренного или фиктивного банкротства арбитражный управляющий представляет в указанные органы результаты финансового анализа, проводимого в соответствии с правилами проведения арбитражным управляющим финансового анализа, утвержденными Правительством РФ[41], а также копии документов, на основании которых сделан вывод о наличии признаков фиктивного или преднамеренного банкротства.

В соответствии с письмом Минэкономразвития России от 27.08.2010 N Д06-2891 «О применении Постановления Правительства РФ от 27 декабря 2004 г. N 855 «Об утверждении Временных правил проверки арбитражным управляющим наличия признаков фиктивного и преднамеренного банкротства», при отсутствии признаков преднамеренного или фиктивного банкротства направление заключения в правоохранительные органы не является обязательным.

Временными правилами установлен порядок проведения арбитражным управляющим проверки наличия признаков фиктивного или преднамеренного банкротства. Анализу подлежат данные предприятия-должника за период не менее 2 лет, предшествующих возбуждению производства по делу о банкротстве, а также за период проведения процедур банкротства.

Исследованию подлежат учредительные документы должника, его бухгалтерская и статистическая отчетность, сделки, имущество, кредиторская и дебиторская задолженность, иные документы, акты, регулирующие деятельность должника и возникшие в процессе его деятельности.

При этом необходимые для проведения проверки документы запрашиваются арбитражным управляющим у кредиторов, руководителя должника, иных лиц. В случае отсутствия у должника необходимых для проведения проверки документов, запрашиваются надлежащим образом заверенные копии таких документов у соответствующих государственных и муниципальных органов.

Выявление признаков преднамеренного банкротства осуществляется в два этапа. На первом этапе проводится анализ значений и динамики коэффициентов, характеризующих платежеспособность должника, рассчитанных за исследуемый период, в соответствии с Правилами проведения финансового анализа[42].

В случае установления на первом этапе существенного ухудшения значений двух и более коэффициентов проводится второй этап выявления признаков преднамеренного банкротства должника, который заключается в анализе сделок должника и действий органов управления должника за исследуемый период, которые могли быть причиной такого ухудшения.

Под существенным ухудшением значений коэффициентов понимается такое снижение их значений за какой-либо квартальный период, при котором темп их снижения превышает средний темп снижения значений данных показателей в исследуемый период.

Однако возникшая в связи с моментальным и стремительным ухудшением двух или более аналитических коэффициентов необходимость исследования документов на втором этапе может иметь место и при совершении умышленных действий, направленных на преднамеренность банкротства, и при непреднамеренном банкротстве в результате неэффективной хозяйственной деятельности, и при возникновении форс-мажорных обстоятельств, таких, например, как мировой финансовый кризис, военные действия, стихийные бедствия. В свою очередь, постепенное и планомерное ухудшение финансовых показателей может быть результатом умышленных длительных действий руководства предприятия либо лиц, заинтересованных в получении бизнеса.

Таким образом, целесообразно было бы проводить полное исследование финансовой деятельности организации вне зависимости от скачкообразных либо плавных изменений финансовых коэффициентов.

В ходе анализа сделок должника устанавливается соответствие сделок и действий (бездействия) органов управления должника законодательству РФ, а также выявляются сделки, заключенные или исполненные на условиях, не соответствующих рыночным условиям, послужившие причиной возникновения или увеличения неплатежеспособности и причинившие реальный ущерб должнику в денежной форме. Заведомо невыгодные условия сделки, заключенной должником, могут касаться, в частности, цены имущества, работ и услуг, вида и срока платежа по сделке, обеспечения, сторон сделки и многого другого.

По результатам анализа значений и динамики коэффициентов, характеризующих платежеспособность должника, и сделок должника арбитражным управляющим делается вывод о наличии или отсутствии признаков преднамеренного банкротства либо о невозможности проведения проверки наличия (отсутствия) признаков преднамеренного банкротства в связи с отсутствием документов, необходимых для проведения проверки.

Пункты 11 — 13 Временных правил устанавливают порядок выявления признаков фиктивного банкротства. Определение признаков фиктивного банкротства производится только в случае возбуждения производства по делу о банкротстве по заявлению должника.

Однако на практике недобросовестному должнику не составляет труда вступить в сговор с «дружелюбными» кредиторами либо сформировать «свою» кредиторскую задолженность, поэтому было бы правильным осуществлять такое исследование вне зависимости от заявителя по делу о банкротстве.

Для установления наличия (отсутствия) признаков фиктивного банкротства проводится анализ значений и динамики коэффициентов, характеризующих платежеспособность должника, рассчитанных за исследуемый период в соответствии с Правилами проведения финансового анализа.

В случае если анализ значений и динамики коэффициента абсолютной ликвидности, коэффициента текущей ликвидности, показателя обеспеченности обязательств должника его активами, а также степени платежеспособности по текущим обязательствам должника указывает на наличие у должника возможности удовлетворить в полном объеме требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) об уплате обязательных платежей без существенного осложнения или прекращения хозяйственной деятельности, делается вывод о наличии признаков фиктивного банкротства должника. В противном случае делается вывод об отсутствии признаков фиктивного банкротства должника.

По результатам проверки арбитражным управляющим составляется заключение о наличии (отсутствии) признаков фиктивного или преднамеренного банкротства.

Неисполнение либо ненадлежащее исполнение арбитражным управляющим обязанностей по проведению анализа финансового состояния должника, а также по подготовке заключения о наличии (отсутствии) признаков фиктивного или преднамеренного банкротства, в соответствии с п. 1 ст. 25 Закона о банкротстве, является основанием для отстранения арбитражного управляющего арбитражным судом. Данная правовая позиция была отражена в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22.05.2012 N 150 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с отстранением конкурсных управляющих»[43].

2.2. Методы выявления преднамеренного банкротства

Необходимо отметить, что действующее законодательство содержит несколько специальных методик проведения финансового анализа предприятий, к ним, в том числе относится методика анализа стратегических предприятий и организаций[44], устанавливающая два коэффициента — степень платежеспособности и коэффициент текущей ликвидности, на основании которых анализируемое стратегическое предприятие относится к одной из пяти установленных в методике групп[45].

Другая специальная методика, предназначенная для сельскохозяйственных организаций, была введена Постановлением Правительства РФ от 30.01.2003 N 52 «О реализации Федерального закона «О финансовом оздоровлении сельскохозяйственных товаропроизводителей»[46].

В соответствии с п. 2 ст. 64 НК РФ[47], предоставляющим право налогоплательщику получить отсрочку или рассрочку по уплате налога при наличии угрозы возникновения признаков несостоятельности (банкротства) заинтересованного лица в случае единовременной уплаты им налога, была разработана методика анализа финансового состояния хозяйствующего субъекта[48], проводимого территориальным налоговым органом, уполномоченным осуществлять функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере несостоятельности (банкротства) и финансового оздоровления (п. 5.1 ст. 64 НК РФ).

Несмотря на, казалось бы, правовую определенность в способах и методах установления финансового состояния предприятия-должника и выявления признаков преднамеренного и фиктивного банкротства, на практике нередки случаи, когда выводы, сделанные арбитражным управляющим в финансовом анализе и заключении, не соответствуют действительности, что приводит к введению в заблуждение и, как следствие, к причинению ущерба кредиторам. Причиной такого несоответствия, с одной стороны, является тот факт, что в обязанности временного управляющего в период проведения наблюдения в отношении предприятия-должника входит проведение финансового анализа и подготовка заключения о наличии признаков преднамеренного и фиктивного банкротства и не входит обязанность проведения инвентаризации имущества должника. Данное обстоятельство приводит к тому, что выводы арбитражного управляющего основываются на анализе финансовых коэффициентов по данным бухгалтерского баланса и отчета о прибылях и убытках должника, которые, в свою очередь, могут не отражать реальной картины финансового состояния предприятия, вследствие умышленного либо непреднамеренного искажения представленных в них данных. Доступ к иным документам должника появляется у арбитражного управляющего, как правило, не ранее введения в отношении последнего конкурсного производства.

Кроме того, должник может провести мероприятия по созданию «управляемой» кредиторской задолженности, что позволит инициировать дело о банкротстве, назначить «своего» арбитражного управляющего, а затем контролировать течение процедуры банкротства через управляющего и голосование на собрании кредиторов.

С другой стороны, представленные официальные методики проведения финансового анализа предприятия, положенные в основу выявления признаков преднамеренного и фиктивного банкротства, неоднократно и небезосновательно подвергались критике со стороны юристов и экономистов.

В частности, коэффициент обеспеченности собственными оборотными средствами предпочтительно было бы заменить коэффициентом соотношения собственных и заемных средств, поскольку рост обоих официальных критериев неплатежеспособности зависит от одних и тех же факторов — снижения краткосрочной задолженности и увеличения собственных оборотных средств.

При этом одновременное достижение нормативных значений коэффициента текущей ликвидности и коэффициента обеспеченности собственными средствами возможно только в случае, если предприятие имеет в своих пассивах долгосрочные заемные источники, составляющие не менее 40% от величины оборотных активов.

Критические значения показателя текущей ликвидности, взятые из мировой учетно-аналитической практики, неадекватны реальной ситуации на отечественных предприятиях, большинство из которых работает со значительным дефицитом собственных оборотных средств. В балансах большинства российских предприятий долгосрочные заемные источники либо полностью отсутствуют, либо их величина мала в сравнении с другими источниками и группами активов.

Также следует отметить, что установленные в методиках проведения финансового анализа нормативные значения коэффициентов едины для всех предприятий, то есть не учитывают отраслевых особенностей и типов производства хозяйствующих субъектов, структуру и состояние оборотных средств, их оборачиваемость.

Правила проведения финансового анализа не имеют разъяснений по поводу рекомендуемых значений показателей. Лишь один коэффициент — коэффициент текущей платежеспособности имеет нормативное значение. Оно установлено в размере меньшем или равном трем, что регламентировано п. 2 ст. 3 Закона о банкротстве, согласно которому юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение 3 месяцев с даты, когда они должны быть исполнены.

В документах не поясняется, как обобщать результаты анализа, проведенного по большому массиву показателей. В случае получения противоречивых результатов невозможно будет дать однозначный вывод о платежеспособности организации и наличии признаков преднамеренного или фиктивного банкротства.

В настоящее время отечественные и зарубежные специалисты предлагают различные методы анализа финансовой отчетности, которые отличаются друг от друга в зависимости от целей и задач анализа, информационной базы, технического обеспечения, оперативности решения аналитических и управленческих задач, опыта и квалификации персонала.

В зарубежных научных направлениях финансового анализа выделяют пять относительно самостоятельных подходов, научных школ[49].

Однако на сегодняшний день отсутствует какая-либо универсальная методика анализа финансовой отчетности и хозяйственной деятельности организации. Чтобы сделать точные выводы, необходимо провести всестороннее исследование предприятия с учетом специфики отрасли, в котором оно ведет свою деятельность. Исследования зарубежных ученых в области банкротства предприятий и причин его возникновения показали, что из множества финансовых показателей можно выбрать лишь несколько полезных и более точно предсказывающих банкротство и основания его образования, в связи с чем разработанные на Западе модели прогнозирования банкротства и оценки кредитного риска не соответствуют условиям развития экономики России, поэтому для их применения необходимо разработать адекватные модели.

Таким образом, институт банкротства в России на сегодняшний день позволяет недобросовестным субъектам гражданского оборота злоупотреблять своими правами в противоправных целях. Данный факт означает необходимость постоянного мониторинга и исследования судебной практики и действующего законодательства в целях выявления и предупреждения таких фактов. Кроме того, действующее законодательство в сфере обеспечения возможности выявления признаков преднамеренного и фиктивного банкротства требует доработки в части применения методик, позволяющих максимально точно и однозначно установить факт существования исследуемых правонарушений и причинно-следственной связи между их наличием и действиями определенных в законе субъектов.

Заключение

 

Подводя итоги данного исследования, можно сделать ряд выводов:

Неправомерное ущемление интересов конкурентов одновременно посягает и на публичные интересы в виде конкуренции как таковой, а создание любых препятствий для равной состязательности может повлечь ограничение конкуренции. Эффективность использования бюджетных средств можно определить только на момент окончания срока действия контракта, где будут подлежать оценке понесенные затраты заказчика при его исполнении, а также полученная выгода, которая заключается в своевременном и качественном выполнении принятых обязательств победителем закупки. Поэтому заказчик не может ссылаться на данный принцип как основание для ограничения конкуренции путем установления дополнительных требований к участнику или установления уникальных характеристик к объекту закупки.

На момент организации и проведения закупки приоритет должен отдаваться принципу обеспечения конкуренции, что позволит гарантировать состязательную и равную борьбу между широким кругом лиц и приведет к своевременному получению лучших по качеству товаров, работ и услуг для государственных нужд, к эффективному использованию бюджетных средств.

В соответствии со ст. 196 УК РФ, под преднамеренным банкротством понимается совершение руководителем или учредителем (участником) юридического лица либо индивидуальным предпринимателем действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) причинили крупный ущерб.

Институт банкротства в России на сегодняшний день позволяет недобросовестным субъектам гражданского оборота злоупотреблять своими правами в противоправных целях. Данный факт означает необходимость постоянного мониторинга и исследования судебной практики и действующего законодательства в целях выявления и предупреждения таких фактов. Кроме того, действующее законодательство в сфере обеспечения возможности выявления признаков преднамеренного и фиктивного банкротства требует доработки в части применения методик, позволяющих максимально точно и однозначно установить факт существования исследуемых правонарушений и причинно-следственной связи между их наличием и действиями определенных в законе субъектов.

 

Список литературы

 

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) «Собрании законодательства РФ», 04.08.2014, N 31, ст. 4398.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 19.02.2018) «Собрание законодательства РФ», 17.06.1996,
3. Федеральный закон от 08.12.2003 N 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. 2003. N 50. Ст. 4848
4. Федеральный закон от 06.12.2011 N 401-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2011. N 50. Ст. 7343.
5. Федеральный закон от 08.03.2015 N 45-ФЗ «О внесении изменений в статью 178 Уголовного кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2015. N 10. Ст. 1415.
6. Приговор Фрунзенского районного суда г. Иваново // Архив Фрунзенского районного суда г. Иваново. Дело N 1-143/2008.
7. Решение УФАС Новгородской области от 17 декабря 2013 г. [Электронный ресурс]. Доступ из официального сайта УФАС Новгородской области. URL: http://novgorod.fas.gov.ru/solution/10344.
8. Приговор Новгородского районного суда Новгородской области от 22 апреля 2014 г. Дело N 1-347/2014.
9. Андреев А., Гордейчик С. Монополистические действия и ограничение конкуренции: вопросы квалификации // Российская юстиция. 1998. N 7. С. 14.
10. Бацин И.В. Недопущение, ограничение или устранение конкуренции (ст. 178 УК РФ) // Российский следователь. 2015. N 2. С. 23 — 29.

11.Бойцов А.Н., Ображиев К.В. Уголовная ответственность за недопущение, ограничение или устранение конкуренции. Ставрополь, 2006. С. 69.

21. Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности. СПб., 2002. С. 300.
22. Гельфенбуйм И.Г. Проблемы компаративистского исследования антимонопольного законодательства России и антитрестовского права США: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 15.
23. Губарева А.В. Принцип государственной монополии и соразмерности ограничения прав участников внешнеэкономической деятельности // Юридический мир. 2014. N 6. С. 20 — 24.
24. Денисова А.В. Уголовно-правовое противодействие посягательствам на конкуренцию: проблемы теории и практики // Законодательство. 2012. N 11.
25. Ежов Ю.А. Преступления в сфере предпринимательства: Учебное пособие. М., 2001. С. 73.
26. Клепицкий И.А. Уголовно-правовая охрана конкуренции в России: почему закон не работает? // Законодательство. 2005. N 10. С. 63.
27. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. 7-е изд., перераб. и доп. М., 2011. С. 611.
28. Куликов А.Е. Служебное положение при недопущении, ограничении или устранении конкуренции // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. N 4.
29. Оводов А.А. Защита конкуренции в ФРГ и Англии: актуальные вопросы // Юридический мир. 2014. N 4. С. 48 — 50.
30. Талан М.В. Преступления в сфере экономической деятельности: вопросы теории, законодательного регулирования и судебной практики: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Казань, 2002. С. 31.
31. Тотьев К. Способы борьбы с недобросовестной конкуренцией // Закон. 1999. N 7. С. 16.
32. Тотьев К. Уголовная ответственность за монополистическую деятельность // Хозяйство и право. 1998. N 5. С. 56.
33. Тюнин В.И. Уголовно-правовая охрана отношений в сфере экономической деятельности: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2001. С. 26.
34. Уголовное право России. Особенная часть / Под ред. А.И. Рарога. М., 1996. С. 164.
35. Уголовное право. Особенная часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.П. Новоселова. М., 1997. С. 292.
36. Хутов К.М. Преступный монополизм: уголовно-политическое и криминологическое исследование / Под ред. Н.А. Лопашенко. М., 2007. С. 35.
37. Яни П.С. Проблемы уголовно-правовой охраны экономики от недобросовестной конкуренции // Российская юстиция. 2010. N 11. С. 26.
38. Яни П. С. Неуплата налогов и незаконное предпринимательство. Уголовная ответственность / Яни П. С. Пастухов И.Н.; Книга 2.- М.- Бизнес-школа: ИНТЕЛ-СИНТЕЗ. 2012.– 120 с.