Введение
1. Институт охраны власти в отечественном праве
1.1.Советское право в сфере защиты правосудия и порядка управления
1.2.Преступления против правосудия и порядка управления в современном уголовном законодательстве Российской Федерации
2. Сравнительно-правовой анализ ст. 295 и ст. 317 УК РФ
2.1. Объективные и субъективные признаки состава преступления
2.2. Особенности квалификации деяния: вопросы теории и практики
Заключение
Список используемой литературы:
Введение
Интересы судопроизводства как объект уголовно-правовой охраны закреплены в системе преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ. Совокупность преступлений против правосудия может быть детерминирована именно как система, поскольку в качестве общего интегративного начала выступает объект посягательства — общественные отношения, возникающие в процессе судопроизводства или правосудия в широком его толковании . Совокупность преступлений против правосудия может быть детерминирована именно как система, поскольку в качестве общего интегративного начала выступает объект посягательства — общественные отношения, возникающие в процессе судопроизводства или правосудия в широком его толковании .В работе исследуются уголовно-правовые нормы, регламентирующие ответственность за угрозы или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. Отмечается, что преступления, предусмотренные статьей 296 УК РФ, имеют невысокий удельный вес в структуре как всей преступности, так и в совокупности преступлений против правосудия. Тем не менее они обладают повышенной общественной опасностью, поскольку угрозы и насилие в отношении лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, оказывают негативное влияние на выполнение ими своих обязанностей по отправлению правосудия и производству предварительного расследования. С учетом результатов проведенных эмпирических исследований констатируется, что статья 296 УК РФ обеспечивает уголовно-правовую охрану безопасности жизни и здоровья не всех лиц в связи с производством предварительного расследования, рассмотрения дел или материалов в суде. В целях совершенствования части 2 статьи 296 УК РФ предлагается дополнить определенный ее диспозицией перечень потерпевших от данного преступления частным обвинителем, руководителем следственного органа, начальником подразделения дознания, начальником органа дознания.
Объектом исследования являются общественные отношения в сфере реализации уголовной ответственности за преступления против правосудия.
Предметом нормы уголовного права регулирующие ответственность за посягательство на жизнь лица осуществляющего предварительное расследование.
Целью работы является выявление проблем правового регулирования ответственности за посягательство на жизнь лица осуществляющего предварительное расследование.. На пути к достижению поставленной цели представляется целесообразным решить следующие задачи:
1.Изучить советское право в сфере защиты правосудия и порядка управления.
2.Исследовать преступления против правосудия и порядка управления в современном уголовном законодательстве Российской Федерации.
3.Охарактеризовать объективные и субъективные признаки состава преступления.
4. Раскрыть особенности квалификации деяния: вопросы теории и практики.
При написании работы были использованы следующие нормативно-правовые акты: Конституции РФ, Уголовный кодекс.,
Методология исследования. Методологическую основу исследования составил диалектический метод познания. При написании дработы также использовались общенаучные (анализ, синтез, обобщение, индукция, дедукция и др.) и специальные .
Теоретическая база исследования представлена трудами следующих ученых: Аистова, Л. С.,Алексеев С. В. ,Бобраков И.А. ,Бриллиантов А. В., Горелик А.С., Дворянсков И.В.,Федоров A.B.,Корнелюк О.В., Кулешов Ю.И.
Данная работа состоит из введения, двух глав, заключения,списка литературы.
1. Институт охраны власти в отечественном праве
1.1.Советское право в сфере защиты правосудия и порядка управления
При всем своеобразии институтов дореволюционного законодательства в сфере преступления против правосудия, основные его положения стали базовыми для советского уголовного законодательства в этой области.
Уже в первые годы советской власти появились специальные нормы об ответственности за преступления против правосудия. Так, декретом ВЦИК от 15 апреля 1919 г. «О лагерях принудительных работ» предусматривалась ответственность за побег из лагерей.
Был принят Декрет СНК от 24 ноября 1921 г. о наказании за ложные доносы, который устанавливал ответственность за заведомо ложный донос органу судебной и следственной власти о совершении определенным лицом преступления, а также ответственность за ложные показания, данные свидетелем, экспертом или переводчиком при дознании, следствии или судебном разбирательстве по делу . В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. преступления против правосудия не выделялись в качестве главы с самостоятельным родовым объектом, а были отнесены к различным главам.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. также не имел специальной главы о преступлениях против правосудия. Статьи о соответствующих преступлениях были включены в три главы: «Контрреволюционные преступления», «Преступления против порядка управления», «Должностные преступления».
Специальных составов об укрывательстве и недонесении об иных преступлениях этот Кодекс не предусматривал, поскольку заранее необещаное укрывательство относилось к пособничеству. Уголовные кодексы ряда других Союзных республик включили нормы о сокрытии преступления, преступника или следов преступления, не являющихся содействием преступлению (например, Кодексы Украины и Грузии). В Уголовном кодексе 1926 г. содержались следующие нормы против правосудия: — постановление судьями неправосудно приговора, решения или определения (ст. 115), — заведомо ложный донос, заведомо ложное показание (ст.95), — уклонение или отказ свидетеля, переводчика или понятого от выполнения своих обязанностей, уклонения от своих обязанностей, народного заседателя, воспрепятствование явки свидетеля или народного заседателя для исполнения своих обязанностей (ст. 92), — оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного обследования (ст.96), — побег арестованного из-под стражи или из места заключения, побег с места обязательного поселения или пути следования к нему, самовольное временное оставление назначенного постановлением или административного органа местопребывания, неявка в срок назначенному теми же органами месту жительства (ст.82), — незаконное освобождение арестованного из-под стражи или из места заключения, либо содействие его побегу (ст.81). Для последующего развития законодательства характерна тенденция к более эффективной уголовно-правовой охране отношений, складывающихся в области правосудия.
В Уголовном кодексе 1960 г. законодатель пошел по пути дифференциации уголовной ответственности за преступление против правосудия, более четкого описания составов и их признаков, исключил ряд деяний, не представляющих большой общественной опасности, ввел ответственность за деяние, которые не были предусмотрены предшествующими уголовными кодексами.
В кодексе 1960 г. были включены такие новые составы преступления, как: — привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 176), — понуждение свидетеля или потерпевшего к даче ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения либо подкуп этих лиц (ст. 183), — растрата, отчуждение или сокрытие имущества, подвергнутого описи или аресту (ст.185), — укрывательство преступлений (ст. 189), — недонесение о преступлении (ст.190). В Уголовном кодексе 1996 г. сохранена система норм об ответственности за преступления против правосудия. С учетом того, что судебная власть — самостоятельная ветвь власти, ей отведена отдельная глава в разделе « Преступления против государственной власти».
Нормы о преступлениях против правосудия подверглись значительным изменениям, связанным со стремлением законодателя обеспечить максимальную уголовно-правовую охрану лиц, осуществляющих правосудие, и других участников судопроизводства, а также стабильность приговоров, решений и других судебных актов. Эта цель достигается путем дополнения указанных норм новыми составами, расширения в ряде случаев пределов ответственности и их дифференцирование, конкретизации формулировок составов и их квалифицирующих признаков.
Так, в Уголовный кодекс 1996 г. введены новые нормы об ответственности за посягательства на жизнь лиц, осуществляющих правосудие (ст. 295), за клевету в отношениях вышеуказанных лиц (ст. 298), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300), провокацию взятки (ст. 304), фальсификацию доказательств (ст. 303).
Анализ изменений, внесенных в УК РФ 1996 г., позволяет сделать вывод о том, что на данном этапе законодатель пытается обеспечить охрану отношений по отправлению правосудия в основном за счет расширения среды уголовной ответственности. Вместе с тем ряд статей, содержащихся в УК РСФСР 1960 г., были декриминализованы. Например, ст. 182 УК РСФСР 1960 г., предусмотренная за уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний и отказ или уклонение эксперта от дачи заключения.
УК РФ 1996 г. декриминализовал и такой вид, как недонесение о преступлениях. Подробнее мы хотим остановиться на ст. 303 УК РФ 1996 г. « Фальсификация доказательств», о чем подробно пойдет речь в следующей главе данной работы.
1.2.Преступления против правосудия и порядка управления в современном уголовном законодательстве Российской Федерации
Интересы судопроизводства как объект уголовно-правовой охраны ввиду многообразия включаемых в его содержание общественных отношений не могут быть представлены в качестве односложного защищаемого блага, что требует детального анализа системы преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ, а также доктринальных подходов к их классификации.
Не вызывает сомнений тот факт, что преступления против интересов правосудия образуют систему (от греч. аПатпра «целое, составленное из частей; соединение»), т.е. представляют собой определенную структурнологическую целостность, состоящую из совокупности элементов (35 основных составов и 19 квалифицированных или особо квалифицированных составов преступлений), находящихся во взаимосвязи друг с другом, которая в рамках Особенной части УК РФ обусловлена общностью видового объекта преступного посягательства. Полагаем, что принятое в среде специалистов в области уголовного права использование термина «система преступлений», независимо от их содержательной характеристики связано с необходимостью акцентировать внимание на том факте, что исследуемая совокупность преступных посягательств является сложной конструкцией, которая не имеет линейного выражения, но вместе с тем, остается целым и единым правовым институтом. Система преступлений против правосудия не является исключением, поскольку обладает как свойствами упорядоченности в технико-юридическом смысле и содержательной целостности, так и определенными закономерностями построения, функционирования и развития. Приведем некоторые аргументы в пользу системного подхода к анализу общих закономерностей построения системы преступных посягательств на интересы правосудия, а также особенностей подсистемы посягательств на общественные отношения, складывающиеся в процессе производства предварительного расследования.
Во-первых, наиболее существенной количественной характеристикой системы преступлений является ее целостность, которая обусловлена наличием нескольких интегративных начал. Это, прежде всего, логичный и последовательный понятийный аппарат, используемый законодателем при моделировании уголовно-правовых запретов. Можно с определенной долей уверенности утверждать, что структура языка является выражением структуры системы. И в этом смысле в том случае, когда понятием «правосудие» мы обозначаем исключительно деятельность суда по разрешению правового спора по существу, то в качестве базовой дефиниции при детерминации видового объекта преступных посягательств следует использовать конституционный термин «судопроизводство», что позволяет интегрировать в систему преступлений разнородные элементы, составляющие, наряду с судебной деятельностью, содержание процессуальной деятельности органов предварительного расследования, органов, обеспечивающих исполнение судебных решений, а также деятельность иных лиц, вовлеченных в орбиту уголовного, гражданского, арбитражного и административного процессов .
Интегративным началом является, как уже было отмечено, объект преступных посягательств, который одновременно выступает одним из наиболее востребованных критериев выделения внутри системы преступных посягательств на интересы судопроизводства взаимосвязанных подсистем:
— преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия судом (ч. 1 ст. 294, ч. 1 ст. 296, ст. 297, ч. 1 ст. 298.1, ч. 1 ст. 303, ст. 305 УК);
— преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов прокуратуры и предварительного расследования по осуществлению функции уголовного преследования (ч. 2 ст. 294, ст. ст. 299 — 300, ч. 1 ст. 301, ст. ст. 302, 304, 310 УК);
— преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов по исполнению судебного акта (ст. ст. 312 — 315 УК РФ);
— на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность всех органов по осуществлению правосудия (общие преступления против правосудия: ст. 295, ч. 2 ст. 296, ст. 311 УК); либо органов суда по осуществлению правосудия, а также органов прокуратуры, предварительного расследования по осуществлению уголовного преследования (ч. 2 ст. 301, ч. 2 ст. 303, ст. ст. 306 — 309, 316 УК); либо органов прокуратуры, предварительного расследования по осуществлению уголовного преследования, а также органов, исполняющих судебные акты (ч. 2 ст. 298.1 УК) .
Во-вторых, исследуемая система имеет структуру, то есть определенное строение, взаимное расположение, организацию ее элементов, а также совокупность связей между ними. Это предполагает, что между преступлениями, входящими в гл. 31 УК РФ, существуют такие связи, которые позволяют в ходе анализа охватить всю полноту. Так, например, определенным системным началом является психическое отношение лица к содеянному, которое в анализируемой системе играет, как уже было отмечено, роль определяющего признака, поскольку посягательства на интересы судопроизводства совершаются с прямым умыслом.
Кроме того, наличие системных связей между посягательствами на интересы судопроизводства, полнота общественных отношений, являющихся объектами уголовно-правовой охраны обусловлены кругом субъектов, в них вовлеченных. Как следствие, в учебной литературе достаточно распространена систематизация преступлений по названному критерию. В зависимости от субъекта, который в некоторых исследованиях определяется как специальный — должностное лицо правоохранительного или судебного органа, имеющее властные полномочия в процессе судопроизводства, а также иной участник процесса, не исполняющий возложенные на него законом обязанности, все деяния, предусмотренные гл. 31 УК РФ, также делятся на две группы:
— деяния, совершаемые должностными лицами (ст.ст. 299-303, 304, 311 УК РФ);
— деяния, совершаемые гражданами, вовлеченными в орбиту судопроизводства (ст.ст. 294-297, 298.1, 304, 306, 308, 310, 312, 316 УК РФ).
Несколько уточняющий характер имеет классификация, предложенная В.Н. Кудрявцевым, который вторую из указанных выше групп преступлений подразделяет на преступления, совершаемые лицами, содействующими судопроизводству (например, в уголовном процессе к данной категории относятся иные участники процесса: свидетель, эксперт, специалист,
переводчик, понятой), а также преступления, совершаемые прочими лицами .
Придерживаясь, по сути, аналогичной позиции, некоторые специалисты указывают, что в основу приведенной выше классификации положен не субъект, а механизм совершения преступления: оно либо совершается «изнутри», т.е. лицом, находящимся в системе правоохранительных и судебных органов, либо «извне» — иным лицом, на которое не возлагается функции уголовного преследования, разрешения дела по существу, а также исполнения судебного решения.
Не разделяя позиции относительно наличия только специального субъекта преступлений против правосудия, A.C. Горелик и JI.B. Лобанова наряду с ним указывают на существование относительно обособленной группы преступлений, включенных в гл. 31 УК РФ, которая совершается общим субъектом (ч. 1, 2 ст. 294, ст.ст. 295-296, 304, 309 УК РФ, ст. 315 УК РФ в части воспрепятствования исполнению судебного акта). В то же время, преступления, совершаемые специальным субъектом, по мнению авторов, делятся на: 1) совершаемые лицами, использующими свои служебные полномочия (ч.3 ст. 294, ст. 299-302, ч. 2 и 3 ст. 303, ст. 305, ст. 311, ч.1 ст. 312 в части осуществления банковских операций с денежными средствами, на которые наложен арест, ст. 315 УК РФ в части злостного неисполнения судебного акта); 2) совершаемые иными лицами (иные преступления со специальным субъектом). В последнюю группу не включено укрывательство преступлений, на том основании, что для субъекта преступления все перечисленные выше критерии не актуальны, поскольку достаточным является только отсутствие близкого родства или супружеских отношений.
Многообразие позиций относительно содержания анализируемой классификации делает ее, на наш взгляд, небезупречной, поскольку лежащий в ее основе критерий не всегда используется последовательно, хотя в него и вкладывается один и тот же смысл.
Объект и субъект преступления (смешанный критерий) кладутся в основу классификации, предложенной И.В. Дворянсковым, указавшим, что любая классификация преступлений по непосредственному объекту посягательства неизбежно затрагивает и его субъектов, следовательно, выделяя в качестве основы деление посягательств на те, которые затрагивают деятельность судебной власти и те, которые посягают на деятельность иных лиц содействующих осуществлению правосудия, необходимо учитывать, что они совершаются как должностными лицами органов уголовной юстиции, так и иными гражданами, вовлеченными и не вовлеченными в орбиту судопроизводства .
И, наконец, в-третьих, при построении любой системы, включая систему преступлений против правосудия, необходимо руководствоваться принципом иерархии, т.е. «возникновением в системе нескольких уровней, подчиненных по нисходящей, со своими зонами ответственности, ресурсами, локальными целями». В этом смысле наиболее логически выверенной является система преступлений против жизни, где высшую ступень в системе преступных деяний занимает убийство как намеренное причинение смерти, являющееся наиболее общественно опасным, а затем — неосторожное или небрежное причинение смерти. Не так однозначно решается вопрос об иерархии преступлений, содержащихся в гл. 31 УК РФ, где, на наш взгляд, отсутствует «базовое» по степени общественной опасности посягательство. Следуя принципам формальной логики, можно предположить, что таковым является воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294 УК РФ), затем посягательство на жизнь лица, уполномоченного на их осуществление (ст. 295 УК РФ), угроза или насильственные действия в отношении данных лиц (ст. 296 УК РФ) и т.д. Однако, подобный подход противоречит ценностной ориентации уголовного закона, и его можно рассматривать как одну из системных ошибок законодателя.
Мы солидаризируемся с позицией тех специалистов, которые указывают, что в силу разнородности общественно опасных посягательств, объединенных в гл. 31 УК РФ, предложить одноуровневую классификацию по единому основанию достаточно сложно [11, с. 390]. Речь в данном случае должна идти именно о системе преступлений, которая структурно интегрирует в себе несколько подсистем, т.е. строится на основе внутреннего содержания тех общественных отношений, на которые посягает виновный. На первом этапе можно выделить две основные группы посягательств: посягательства на деятельность участников судопроизводства (ст. 294, 299-310, 312-316 УК РФ); посягательства на личные блага участников судопроизводства (жизнь, здоровье, честь, достоинство), а также их близких лиц, имеющие целью воспрепятствование законной деятельности или из мести за нее (ст.ст. 295298.1, 311 УК РФ). На втором этапе систематизации деятельность, являющаяся объектом посягательства в первой классификационной группе, может быть детерминирована в зависимости от ее содержания на несколько подгрупп: посягательства на деятельность, связанную с принятием процессуальных решений.
2. Сравнительно-правовой анализ ст. 295 и ст. 317 УК РФ
2.1. Объективные и субъективные признаки состава преступления
— Посягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов — составная часть преступности в целом, характеризующаяся особенностями как количественных, так и качественных характеристик. Устойчивое, растущее количество данных посягательств говорит о неспособности государства в полной мере бороться с преступностью. Отсутствие результативных мер предупреждения посягательств на жизнь сотрудников органов внутренних дел и иных правоохранительных органов негативно воздействует на общественное мнение и психологическое состояние сотрудников этих органов. Более того, на обострение криминальной ситуации обращено внимание средств массовой информации и общественности в целом. Преступления, совершенные против сотрудников правоохранительных органов, угрожают нормальному функционированию рассматриваемого института, более того, оказывают отрицательное влияние на эффективность выполнения сотрудниками своих функций, на авторитет государства.
— В судебной практике отмечается, что с 2010 года степень общественной опасности преступлений, предусмотренных ст. 317 УК РФ, значительно возросла. Об этом свидетельствует не только увеличение числа погибших сотрудников правоохранительных органов, но и рост количества преступлений, совершенных с применением оружия и взрывных устройств. Наибольшую общественную опасность представляют посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов, повлекших смерть таких сотрудников. Кроме того, довольно часто посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов совершаются в связи с желанием лица скрыться с места преступления. Так, старший оперуполномоченный группы по контролю за оборотом наркотиков отдела МВД России с целью охраны общественного порядка и общественной безопасности, в рамках проводимого оперативно-розыскного мероприятия, установил, что Валиев С.О. произвел закладку наркотических средств в область расположения ворот гаражных боксов, представившись и предъявив служебное удостоверение сотрудника полиции, предпринял действия по задержанию Валиева С.О. по подозрению в совершении преступления, связанного с незаконным оборотом наркотических средств, с целью пресечения его противоправных действий и раскрытия преступления. Валиев С.О., застигнутый на месте преступления оперуполномоченным полиции Г., с целью воспрепятствования нормальной законной деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности представителя органов власти, избегая своего задержания, желая наступления смерти Г., умышленно нанес ножом целенаправленные удары по туловищу оперуполномоченного Г в места расположения жизненно важных органов — в область боковой поверхности грудной клетки слева и живота, причинив телесные повреждения в виде непроникающих колото-резаных ран боковой поверхности грудной клетки слева, живота, левого локтевого сустава. Умышленные действия Валиева С.О., направленные на причинение смерти Г., не были доведены им до конца по независящим от него обстоятельствам, так как Г оказал активное физическое сопротивление, продемонстрировав табельное оружие, потребовал прекратить противоправные действия, а подоспевшие на помощь граждане помогли задержать Валиева С.О. .
— Согласно сведениям, размещенных в открытых источниках, данным Судебного департамента при Верховном суде Российской Федерации в 2019 году в России было зарегистрировано 326 преступлений, предусмотренных ст. 317 УК РФ. Наибольшее количество преступлений было зарегистрировано в Центральном, Южном и Сибирском федеральных округах.
— Таким образом, причины установления уголовной ответственности за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов очевидны. Кроме того, следует обратить внимание, что законодателем резюмируется, что указанное посягательство носит большую общественную опасность, чем умышленное причинение смерти другому человеку. Данный вывод основывается на анализе санкций ст. 317 и ч. 2 ст. 105 УК РФ: верхние пределы данных составов совпадают, однако нижние пределы отличаются, так, ст. 317 УК РФ предусматривает лишение свободы от 12 лет, а ч. 2 ст. 105 УК РФ — от 8 лет.
— Ввиду особой важности объекта преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного является одним из наиболее общественно опасных уголовно наказуемых деяний в системе преступлений против порядка управления.
— Проблема определения перечня органов, жизнь и здоровье сотрудников которых охраняется рассматриваемым составом преступления, носит как теоретическое, так и практическое значение. Тем не менее, на данный момент решение данного вопроса сопровождается дискуссиями в юридической литературе. Наиболее обоснованной точкой зрения представляется позиция К.Ф. Гуценко и М.А. Ковалева, согласно которой к правоохранительным органам относятся органы юстиции, прокуратура, а также органы по выявлению и расследованию преступлений .
— Интересной позиции придерживается А.П. Музюкин, согласно которой целесообразно разработать примечание к ст. 317 УК РФ с перечислением органов и ведомств, сотрудники которых могут являться потерпевшими данного преступления. Представляется, что для решения данного вопроса необязательно внесение изменений в УК РФ, так как данные разъяснения можно закрепить в соответствующем Постановлении Пленума ВС РФ. Данный подход позволил бы исключить дискуссии о круге лиц, являющихся потерпевшими в преступлении, предусмотренным ст. 317 УК РФ.
— Диспозиция ст. 317 УК РФ устанавливает ответственность за посягательство на жизнь не только сотрудников правоохранительных органов, но и военнослужащих.
— Военнослужащий, обеспечивающий правопорядок в общественном месте, или сотрудник Федеральной службы безопасности РФ, противодействующий организованной преступности, таким образом, выполняющий правоохранительную функцию государства, ставится законодателем под охрану от противоправных посягательств.
— В первую очередь посягательство направлено на дезорганизацию работы правоохранительных органов, занимающихся охраной общественного порядка и обеспечением общественной безопасности. Общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность правоохранительных органов по защите общественной безопасности и общественного порядка, являются основным непосредственным объектом преступления ст. 317 УК РФ. Жизнь и здоровье сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих выступает дополнительным непосредственным объектом, т.к. данному объекту причиняется вред лишь в связи наделением указанных лиц соответствующими властными полномочиями по охране общественного порядка и обеспечению безопасности. Кроме того, уголовный закон рассматриваемой нормой ставит под защиту их близких, поскольку причинение им вреда может повлиять на нормальную работу сотрудников правоохранительных органов.
— Отдельно стоит отметить, что деятельность сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности должна осуществляться в рамках закона, поскольку только в таком случае посягательство жизнь данных лиц подлежит квалификации по ст. 317 УК РФ.
— Обязательным элементом объективной стороны преступления является деяние, предусмотренной статьей 317 УК РФ, а именно «посягательство». Слово «посягательство» (посягнуть) обозначает покушаться, замышлять, намереваться .
— Такое применение термина позволяет выделить группы деяний по направленности на определенный объект. В уголовном законе данный термин применяется также в диспозиции ст. 277 УК «Посягательство на жизнь государственного и общественного деятеля». В юридической литературе часто обсуждается необходимость изменения диспозиции ст. 317 УК РФ на «умышленное причинение смерти сотруднику правоохранительного органа», чтобы избежать противоречивого толкования термина «посягательство». Однако внесение данных изменений будет означать выведение из уголовноправовой охраны здоровья сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих и их близких, что негативно скажется на состоянии законности в стране. В то же время лица, признанные виновными в причинении морального и физического вреда указанным лицам, понесут более мягкое наказание по сравнению санкцией, предусмотренной в ст. 317 УК РФ. Кроме того, это отрицательно скажется на общей результативности предупреждения совершения новых общественно опасных деяний, а именно рассматриваемого состава преступления .
— Таким образом, для целей ст. 317 УК РФ посягательство определяется как активные действия, непосредственно направленные на лишение жизни сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких.
— Момент окончания рассматриваемого преступления перенесен на начало посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, то есть вне зависимости от последствий, так как данный вид преступления относится к категории усечённых составов, а из этого следует, что приготовительные действия должны рассматриваться с учетом статьи 30 УК РФ. Посягательство будет осуществлено как в случае оконченного убийства, так и покушения на лишение жизни.
— Такие факультативные признаки объективной стороны рассматриваемого состава преступления как время, место, способ, орудия совершения преступления не влияют на квалификацию деяния как посягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов.
— Однако отметим, что анализ судебной практики показывает, что более 70% посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов были совершены в ночное или вечернее время. Это объясняется различными причинами, в том числе тем, что сотрудники возвращаются домой после рабочего дня, также ночью легче остаться незамеченным при совершении преступления. Необходимо заметить, что посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов необязательно совершается во время осуществления им охраны общественного порядка и безопасности, но оно обязательно с ним связано, иначе квалификация по ст. 317 УК РФ исключается.
— Если время совершения преступления, ответственность за которое предусмотрена ст. 317 УК РФ, является типичным и относится к одной из криминологических характеристик данного состава преступления, то место, способ, орудия и средства совершения указанного преступления зависят от конкретных обстоятельств дела, должностного положения потерпевшего, а также целей лица, совершающего посягательство.
— Наибольшую общественную опасность представляют преступления против сотрудников правоохранительных органов, совершенные с применением оружия и взрывных устройств, а также организованными преступными группировками. Такие преступления характеризуются высоким процентом смертности потерпевших, а также, уровнем подготовленности совершения таких преступлений.
— Подводя итог, следует отметить, что характеристика объективных признаков посягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов является ключевым моментов в квалификации деяния по ст. 317 УК РФ.
2.2. Особенности квалификации деяния: вопросы теории и практики
Интересы судопроизводства как объект уголовно-правовой охраны закреплены в системе преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ. Совокупность преступлений против правосудия может быть детерминирована именно как система, поскольку в качестве общего интегративного начала выступает объект посягательства — общественные отношения, возникающие в процессе судопроизводства или правосудия в широком его толковании. Вместе с тем видовой и непосредственный объекты, согласно общим положениям доктрины уголовного права, одновременно выступают одним из наиболее востребованных критериев выделения внутри системы преступных посягательств на интересы судопроизводства взаимосвязанных подсистем:
преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия судом (ч. 1 ст. 294, ч. 1 ст. 296, ст. 297, ч. 1 ст. 298.1, ч. 1 ст. 303, ст. 305 УК);
преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов прокуратуры и предварительного расследования по осуществлению функции уголовного преследования (ч. 2 ст. 294, ст. ст. 299 — 300, ч. 1 ст. 301, ст. ст. 302, 304, 310 УК);
преступления, посягающие на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов по исполнению судебного акта (ст. ст. 312 — 315 УК РФ);
на отношения, обеспечивающие нормальную деятельность всех органов по осуществлению правосудия (общие преступления против правосудия: ст. 295, ч. 2 ст. 296, ст. 311 УК); либо органов суда по осуществлению правосудия, а также органов прокуратуры, предварительного расследования по осуществлению уголовного преследования (ч. 2 ст. 301, ч. 2 ст. 303, ст. ст. 306 — 309, 316 УК); либо органов прокуратуры, предварительного расследования по осуществлению уголовного преследования, а также органов, исполняющих судебные акты (ч. 2 ст. 298.1 УК).
В специальных исследованиях можно встретить и иную более детализированную классификацию: посягательства на отношения по
реализации конституционных принципов правосудия (ст.ст. 299 — 301, 305 УК РФ); посягательства на деятельность органов правосудия в соответствии с его целями и задачами (ст.ст. 294, 298.1, 311 УК РФ); посягательства на процессуальный порядок получения доказательств по делу (ст.ст. 302 — 304, 306-309 УК РФ); посягательства на деятельность органов правосудия по своевременному пресечению и раскрытию преступлений (ст.ст. 310, 316 УК РФ); посягательства на отношения по реализации судебного акта (ст.ст. 312315 УК РФ) .
Кроме того, наличие системных связей между посягательствами на интересы судопроизводства, полнота общественных отношений, являющихся объектами уголовно-правовой охраны обусловлены кругом субъектов, в них вовлеченных. Как следствие, в учебной литературе достаточно распространена систематизация преступлений по названному критерию. В зависимости от субъекта, который в некоторых исследованиях определяется как специальный — должностное лицо правоохранительного или судебного органа, имеющее властные полномочия в процессе судопроизводства, а также иной участник процесса, не исполняющий возложенные на него законом обязанности, все деяния, предусмотренные гл. 31 УК РФ, также делятся на две группы:
деяния, совершаемые должностными лицами (ст.ст. 299-303, 304, 311 УК РФ);
деяния, совершаемые гражданами, вовлеченными в орбиту судопроизводства (ст.ст. 294-297, 298.1, 304, 306, 308, 310, 312, 316 УК РФ).
Несколько уточняющий характер имеет классификация, предложенная авторами учебника под редакцией А.И. Рарога, которые вторую из указанных выше групп преступлений подразделяют на преступления, совершаемые лицами, содействующими судопроизводству (например, в уголовном процессе к данной категории относятся иные участники процесса: свидетель, эксперт, специалист, переводчик, понятой), а также преступления, совершаемые прочими лицами.
Придерживаясь, по сути, аналогичной позиции, некоторые специалисты указывают, что в основу приведенной выше классификации положен не субъект, а механизм совершения преступления: оно либо совершается «изнутри», т.е. лицом, находящимся в системе правоохранительных и судебных органов, либо
«извне» — иным лицом, на которое не возлагается функции уголовного преследования, разрешения дела по существу, а также исполнения судебного решения. Компромиссной в этом смысле является позиция И.В. Дворянскова, который использует смешанный критерий классификации, т.е. за основу берет сочетание признаков объекта и субъекта преступного посягательства, выделяя в качестве основы деление посягательств на те, которые затрагивают деятельность судебной власти и те, которые посягают на деятельность иных лиц содействующих осуществлению правосудия, указывая, что они совершаются как должностными лицами органов уголовной юстиции, так и иными гражданами, вовлеченными и не вовлеченными в орбиту судопроизводства . Думается, что по непосредственному объекту посягательства с учетом его ценностного характера, можно выделить посягательства на деятельность участников судопроизводства (ст. 294, 299-310, 312-316 УК РФ), а также посягательства на личные блага участников судопроизводства (жизнь, здоровье, честь, достоинство)и их близких лиц, имеющие целью воспрепятствование законной деятельности или из мести за нее (ст.ст. 295-298.1, 311 УК РФ). В первой из названных групп, соответственно выделяются посягательства на деятельность, связанную с принятием процессуальных решений (ст.ст. 294, 299,300, 301, 305 УК РФ); посягательства на деятельность, связанную с получением объективной информации о преступлении, а также с получением доказательств (ст.ст. 302-304, 306- 309 УК РФ); посягательства на деятельность, составляющую содержание уголовного преследования в досудебном производстве (ст.ст. 310, 316 УК РФ);
посягательства на деятельность по исполнению судебных решений (ст. 301 ч. 2 — в части содержания под стражей; ст.ст. 312, 313, 314 и 315 УК РФ).
Особый интерес представляет подгруппа преступлений, объектом которых являются общественные отношения, складывающиеся в процессе деятельности, связанной с получением объективной информации о преступлении в форме доказательств (ст.ст. 302-304, 306- 309 УК РФ). Это прежде всего принуждение к даче показаний (ст. 302 УК РФ), фальсификация доказательств по уголовному делу (ч. 2, 3 ст. 303 УК РФ), заведомо ложный донос (ст. 306 УК РФ), заведомо ложные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод (ст. 307 УК РФ), отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308 УК РФ), подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу (ст. 309 УК РФ). Нетрудно заметить, что соответствующие правоотношения, на которые осуществляется преступное посягательство, складываются в процессе производства вербальных следственных действий (допрос потерпевшего и свидетеля, допрос эксперта), иных следственных и процессуальных действий (например, прием заявления о совершении преступления), которые являются легально установленными способами собирания и проверки доказательств.
В рамках единой главы уголовного закона в настоящее время решен вопрос о дифференциации уголовной ответственности за посягательства на интересы судопроизводства, которая осуществляется по признаку общественной опасности совершенного деяния, играющему роль основания классификации преступлений и учитываемому при назначении наказания. Общественная опасность посягательств, предусмотренных гл. 31 УК РФ, находится в зависимости от совокупности обстоятельств, в числе которых первостепенное значение имеет объект, который содержательно включает в себя не только общественные отношения, складывающиеся в процессе осуществления правосудия, но и всего судопроизводства, а также деятельности органов, обеспечивающих исполнение вынесенных судебных решений. Дифференцирующая роль видового объекта преступления в анализируемой ситуации проявляется в том, что он позволяет отграничить посягательства на интересы судопроизводства, как в части производства предварительного расследования, так и в части осуществления правосудия от иных видов преступных посягательств .
Интересы судопроизводства как объект уголовно-правовой охраны ввиду многообразия включаемых в его содержание общественных отношений не могут быть представлены в качестве односложного защищаемого блага, что требует детального анализа системы преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ, а также доктринальных подходов к их классификации.
Не вызывает сомнений тот факт, что преступления против интересов правосудия образуют систему , т.е. представляют собой определенную структурнологическую целостность, состоящую из совокупности элементов (35 основных составов и 19 квалифицированных или особо квалифицированных составов преступлений), находящихся во взаимосвязи друг с другом, которая в рамках Особенной части УК РФ обусловлена общностью видового объекта преступного посягательства. Полагаем, что принятое в среде специалистов в области уголовного права использование термина «система преступлений», независимо от их содержательной характеристики связано с необходимостью акцентировать внимание на том факте, что исследуемая совокупность преступных посягательств является сложной конструкцией, которая не имеет линейного выражения, но вместе с тем, остается целым и единым правовым институтом. Система преступлений против правосудия не является исключением, поскольку обладает как свойствами упорядоченности в техникоюридическом смысле и содержательной целостности, так и определенными закономерностями построения, функционирования и развития. Приведем некоторые аргументы в пользу системного подхода к анализу общих закономерностей построения системы преступных посягательств на интересы правосудия, а также особенностей подсистемы посягательств на общественные отношения, складывающиеся в процессе производства предварительного расследования.
Во-первых, наиболее существенной количественной характеристикой системы преступлений является ее целостность, которая обусловлена наличием нескольких интегративных начал. Это, прежде всего, логичный и последовательный понятийный аппарат, используемый законодателем при моделировании уголовно-правовых запретов. Можно с определенной долей уверенности утверждать, что структура языка является выражением структуры системы. И в этом смысле в том случае, когда понятием «правосудие» мы обозначаем исключительно деятельность суда по разрешению правового спора по существу, то в качестве базовой дефиниции при детерминации видового объекта преступных посягательств следует использовать конституционный термин «судопроизводство», что позволяет интегрировать в систему преступлений разнородные элементы, составляющие, наряду с судебной деятельностью, содержание процессуальной деятельности органов предварительного расследования, органов, обеспечивающих исполнение судебных решений, а также деятельность иных лиц, вовлеченных в орбиту уголовного, гражданского, арбитражного и административного процессов.
Интегративным началом является, как уже было отмечено, объект преступных посягательств, который одновременно выступает одним из наиболее востребованных критериев выделения внутри системы преступных посягательств на интересы судопроизводства взаимосвязанных подсистем.
Так, например, определенным системным началом является психическое отношение лица к содеянному, которое в анализируемой системе играет, как уже было отмечено, роль определяющего признака, поскольку посягательства на интересы судопроизводства совершаются с прямым умыслом.
Кроме того, наличие системных связей между посягательствами на интересы судопроизводства, полнота общественных отношений, являющихся объектами уголовно-правовой охраны обусловлены кругом субъектов, в них вовлеченных. Как следствие, в учебной литературе достаточно распространена систематизация преступлений по названному критерию. В зависимости от субъекта, который в некоторых исследованиях определяется как специальный — должностное лицо правоохранительного или судебного органа, имеющее властные полномочия в процессе судопроизводства, а также иной участник процесса, не исполняющий возложенные на него законом обязанности, все деяния, предусмотренные гл. 31 УК РФ, также делятся на две группы:
деяния, совершаемые должностными лицами (ст.ст. 299-303, 304, 311 УК РФ);
деяния, совершаемые гражданами, вовлеченными в орбиту судопроизводства (ст.ст. 294-297, 298.1, 304, 306, 308, 310, 312, 316 УК РФ).
Несколько уточняющий характер имеет классификация, предложенная Кулешовым Ю.И., который вторую из указанных выше групп преступлений подразделяет на преступления, совершаемые лицами, содействующими судопроизводству (например, в уголовном процессе к данной категории относятся иные участники процесса: свидетель, эксперт, специалист,
переводчик, понятой), а также преступления, совершаемые прочими лицами .
Придерживаясь, по сути, аналогичной позиции, некоторые специалисты указывают, что в основу приведенной выше классификации положен не субъект, а механизм совершения преступления: оно либо совершается «изнутри», т.е. лицом, находящимся в системе правоохранительных и судебных органов, либо «извне» — иным лицом, на которое не возлагается функции уголовного преследования, разрешения дела по существу, а также исполнения судебного решения.
Не разделяя позиции относительно наличия только специального субъекта преступлений против правосудия, A.C. Горелик и JI.B. Лобанова наряду с ним указывают на существование относительно обособленной группы преступлений, включенных в гл. 31 УК РФ, которая совершается общим субъектом (ч. 1, 2 ст. 294, ст.ст. 295-296, 304, 309 УК РФ, ст. 315 УК РФ в части воспрепятствования исполнению судебного акта).
Многообразие позиций относительно содержания анализируемой классификации делает ее, на наш взгляд, небезупречной, поскольку лежащий в ее основе критерий не всегда используется последовательно, хотя в него и вкладывается один и тот же смысл.
Объект и субъект преступления (смешанный критерий) кладутся в основу классификации, предложенной И.В. Дворянсковым, указавшим, что любая классификация преступлений по непосредственному объекту посягательства неизбежно затрагивает и его субъектов, следовательно, выделяя в качестве основы деление посягательств на те, которые затрагивают деятельность судебной власти и те, которые посягают на деятельность иных лиц содействующих осуществлению правосудия, необходимо учитывать, что они совершаются как должностными лицами органов уголовной юстиции, так и иными гражданами, вовлеченными и не вовлеченными в орбиту судопроизводства .
И, наконец, в-третьих, при построении любой системы, включая систему преступлений против правосудия, необходимо руководствоваться принципом иерархии, т.е. «возникновением в системе нескольких уровней, подчиненных по нисходящей, со своими зонами ответственности, ресурсами, локальными целями» . В этом смысле наиболее логически выверенной является система преступлений против жизни, где высшую ступень в системе преступных деяний занимает убийство как намеренное причинение смерти, являющееся наиболее общественно опасным, а затем — неосторожное или небрежное причинение смерти . Не так однозначно решается вопрос об иерархии преступлений, содержащихся в гл. 31 УК РФ, где, на наш взгляд, отсутствует «базовое» по степени общественной опасности посягательство. Следуя принципам формальной логики, можно предположить, что таковым является воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294 УК РФ), затем посягательство на жизнь лица, уполномоченного на их осуществление (ст. 295 УК РФ), угроза или насильственные действия в отношении данных лиц (ст. 296 УК РФ) и т.д. Однако, подобный подход противоречит ценностной ориентации уголовного закона, и его можно рассматривать как одну из системных ошибок законодателя.
Таким образом, принцип системности, положенный в основу конструирования гл. 31 УК РФ, позволяет определить совокупность названных в ней преступных деяний как группу однородных преступлений, интегрированных на основе общего объекта посягательства — интересов судопроизводства, имеющих целостность, внутреннюю организационную структуру и единый понятийный аппарат. Мы солидаризируемся с позицией тех специалистов, которые указывают, что в силу разнородности общественно опасных посягательств, объединенных в гл. 31 УК РФ, предложить одноуровневую классификацию по единому основанию достаточно сложно. Речь в данном случае должна идти именно о системе преступлений, которая структурно интегрирует в себе несколько подсистем, т.е. строится на основе внутреннего содержания тех общественных отношений, на которые посягает виновный.
На первом этапе можно выделить две основные группы посягательств: посягательства на деятельность участников судопроизводства (ст. 294, 299-310, 312-316 УК РФ); посягательства на личные блага участников судопроизводства (жизнь, здоровье, честь, достоинство), а также их близких лиц, имеющие целью воспрепятствование законной деятельности или из мести за нее (ст.ст. 295298.1, 311 УК РФ).
Человек, его права и свободы — это высшая ценность, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. Исходя из этого, важная роль принадлежит качеству осуществления правосудия, основной задачей, которого является защита прав и свобод человека и гражданина. Правосудие на территории Российской Федерации осуществляется исключительно судом. Никто не вправе вмешиваться в деятельность лиц, осуществляющих правосудие, а также предварительное расследование, а тем более посягать на их жизнь, поскольку это подрывает основы не только правосудия, но и государственной власти в целом. Поэтому наличествует объективная необходимость, уголовно-правовой охраны данной категории лиц, что, в свою очередь, реализует цели, стоящие перед российским уголовным законодательством, посредством удержания лиц от совершения рассматриваемого преступного посягательства под угрозой уголовного наказания.
Уголовная ответственность за рассматриваемое нами преступное посягательство регламентируется ст. 295 УК РФ. Это преступление относится к числу наиболее опасных, поскольку посягает не только на нормальную деятельность конкретного органа правосудия, правоохранительного органа, лиц, содействующих правосудию, но и на жизнь конкретного человека. Исходя из диспозиции ст. 295 УК РФ, уголовноправовой охране в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением судебного акта подлежит жизнь судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, а равно их близких .
Наибольшие проблемы в правоприменительной практике при квалификации рассматриваемого преступного посягательства вызывает вопрос относительно определения круга потерпевших. Тем не менее к иным лицам, участвующим в отправлении правосудия, следует относить лишь арбитражных заседателей, ибо отнесение иных лиц к вышеуказанной категории, не только противоречит российскому законодательству, но и искажает суть деятельности по осуществлению правосудия, которая непосредственно выступает частью государственной деятельности.
Неоднозначно решается вопрос и об уголовно-правовой охране руководителя следственного органа, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, которые осуществляют предварительное расследование, поскольку в ст. 295 УК РФ российский законодатель не указывает данных лиц в качестве потерпевших, что является его существенным упущением. Сложившееся положение, в свою очередь, обусловлено тем, что действующим российским уголовно-процессуальным законодательством вышеуказанные категории лиц наделены полномочиями по осуществлению предварительного расследования и непосредственным образом могут влиять на его ход посредством дачи письменных указаний о направлении расследования.
Исходя из этого, частный обвинитель в российском уголовном судопроизводстве наделен правами, которые закреплены ч. 4-6 ст. 246 УПК РФ и присущи прокурору при поддержании им государственного обвинения в суде. В связи с этим следует констатировать, что посягательство на жизнь частного обвинителя может изменить исход уголовного дела, в частности способствовать его прекращению и как следствие освобождению лица, привлекаемого к уголовной ответственности, что также будет влиять на правосудие и решение задач российского уголовного судопроизводства.
Таким образом, на основании вышеизложенного следует констатировать, что уголовно-правовая охрана лиц, осуществляющих правосудие либо предварительное расследование, имеет важное значение, ибо позволяет правильно и эффективно функционировать как правосудию, так и государственной системе в целом. Необходимо дополнить диспозицию ст. 295 УК РФ, включив в нее руководителя следственного органа, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, частного обвинителя.
Основным отличием ст. 295 УК РФ от п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ и ст. 317 УК РФ является то, что в этих нормах по-разному представлен круг лиц, которые могут быть потерпевшими, что объясняется разными видами их деятельности. В п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ ответственность наступает за убийство лица или его близких, совершенное с целью воспрепятствования правомерному осуществлению данным лицом своей служебной деятельности или выполнением общественного долга либо по мотивам мести за такую деятельность.
Статьей 296 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) предусмотрена уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. Как справедливо отмечается в юридической литературе, чувство тревоги за свою жизнь, здоровье, сохранность имущества, а также за безопасность своих близких может повлиять на принятие незаконных и необоснованных решений лицами, указанными в качестве потерпевших в диспозиции данной статьи . Вследствие этого наличие ст. 296 в УК РФ представляется обоснованным, поскольку она способствует обеспечению независимости правосудия и предварительного расследования. Кроме того, нормами, содержащимися в ней, осуществляется уголовно-правовая охрана безопасности жизни и здоровья отдельных участников уголовного судопроизводства и их близких, что является одним из средств предупреждения данных преступлений. Следует согласиться с мнением Федорова А.И., полагающей, что статьей 296 УК РФ не осуществляется уголовно-правовая охрана собственности, поскольку угроза, связанная с уничтожением или повреждением имущества, охватывается в данном случае посягательством на психику (то есть психическое здоровье) его собственника или владельца . Такого же мнения придерживаются .Н. Кудрявцев, А.В. Наумов, считающие, что путем высказывания различного рода угроз осуществляется психическое насилие в отношении потерпевших, направленное на подавление их воли в целях достижения преступного результата .
Надлежит отметить, что преступления, предусмотренные ст. 296 УК РФ, не очень распространены в структуре как всей преступности, так и совокупности преступлений против правосудия .Тем не менее опасность данного преступления заключается в том, что угрозы и насилие в отношении лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, способны существенно повлиять на выполнение ими своих обязанностей по отправлению правосудия и производству предварительного расследования . Указанное обстоятельство является недопустимым, потому что препятствует реализации конституционных прав и законных интересов лиц, участвующих в уголовном процессе.
В диспозициях ч. 1 и ч. 2 ст. 296 УК РФ приведен перечень потерпевших от данных преступлений. К ним уголовный закон относит:
• судей, присяжных заседателей, иных лиц, участвующих в отправлении правосудия (ч. 1 ст. 296 УК РФ);
• прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, защитников, экспертов, специалистов, судебных приставов, судебных исполнителей (ч. 2 ст. 296 УК РФ).
Материалы судебно-следственной практики свидетельствуют, что в отношении указанных лиц действительно совершаются преступные посягательства, и они выступают в роли потерпевших по уголовным делам.
К примеру, 17 октября 2016 г. Красноармейским районным судом г. Волгоград гр-н Г. осужден по ч. 1 ст. 296 УК РФ к наказанию в виде штрафа в размере 100 000 р. В ходе судебного разбирательства установлено, что гр-н Г., оставшись неудовлетворенным решением мирового судьи о назначении в отношении него наказания по делу об административном правонарушении, решил высказать в его адрес угрозы убийством. С этой целью в ходе телефонного разговора с мировым судьей гр-н Г. угрожал ему убийством, вследствие чего у потерпевшего возникли реальные опасения реализации виновным данной угрозы .
1 ноября 2018 г. Октябрьским районным судом г. Краснодар гр-н Б. приговорен по ч. 2 ст. 296 УК РФ к наказанию в виде штрафа в размере 15 000 рублей. В ходе судебного разбирательства установлено, что гр-н Б., находясь в коридоре первого этажа Октябрьского районного суда г. Краснодар, подошел к прокурору, утвердившему обвинительное заключение по уголовному делу в отношении него, и высказал в его адрес угрозу жизни и причинения вреда здоровью посредством применения огнестрельного оружия. Прокурор воспринял угрозу реально и стал опасаться ее осуществления со стороны виновного.
3 апреля 2017 г. Октябрьским районным судом г. Омск гр-н Б. осужден по ч. 3 ст. 296 УК РФ с наказанием в виде лишения свободы сроком на 1 год 3 месяца. В ходе судебного разбирательства установлено, что гр-н Б., находясь по месту своего жительства, в целях воспрепятствования законной деятельности судебного пристава-исполнителя по взысканию денежной суммы по возбужденному исполнительному производству угрожал ему убийством, после чего нанес судебному приставу-исполнителю один удар ножом в область груди, причинив ему физическую боль .
Однако представляется, что круг потерпевших от деяний, предусмотренных ст. 296 УК РФ, несколько шире, поскольку в сферу предварительного расследования и судебного разбирательства включены и иные, не только перечисленные в диспозиции ч. 2 ст. 296 УК РФ, участники уголовного судопроизводства.
Так, по уголовным делам о преступлениях, указанных в ч. 2 ст. 20 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ), в уголовном судопроизводстве присутствует частный обвинитель, правовой статус которого, в соответствии со ст. 43 УПК РФ, совпадает с правами и обязанностями прокурора как государственного обвинителя. Причем, как верно отмечают О.В. Корнелюк и Д.Р. Гильманов, к основному полномочию частного обвинителя в уголовном судопроизводстве относится право поддерживать обвинение в суде. Поэтому следует полагать, что права и законные интересы частного обвинителя при рассмотрении уголовных дел в суде также подлежат уголовно-правовой охране нормой, предусмотренной ч. 2 ст. 296 УК РФ.
Поскольку угрозы или насилие в рассматриваемой статье связаны как с досудебным производством, так и с отправлением правосудия, ответственность в данном случае наступает не только за конкретные деяния в отношении потерпевших, Указанные лица самостоятельно осуществляют предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством функции, а также дают указания подчиненным следователям и дознавателям по производству следственных действий и направлению расследования в целом. Вследствие этого противоправные воздействия в виде угроз и насильственных действий в отношении указанных лиц нередко способствуют принятию ими противоречащих закону решений в ходе предварительногорасследования. Таким образом представляется, что диспозицию ч. 2 ст. 296 УК РФ надлежит дополнить указанием на вышеперечисленных лиц как потерпевших от данного преступления .
В целях выяснения вопроса, оказывается ли противоправное воздействие на указанных участников уголовного процесса в связи с осуществлением их законной деятельности, автором проводился социологический опрос, результаты которого отражены в таблице 2.
Это не удивительно, поскольку в соответствии с ч. 3 ст. 246 УПК РФ, в судебном разбирательстве по уголовным делам частного обвинения обязанность поддерживать обвинение возложена на потерпевшего. В свою очередь, согласно проведенным исследованиям, в отношении потерпевших осуществляется примерно 10 % преступных посягательств от общего количества посягательств на лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве . Руководители следственного органа, начальники подразделения дознания и органа дознания примерно в равной степени подвергаются преступным воздействиям в виде угроз и применения в отношении них насильственных действий. Тем не менее уголовно-правовая охрана указанных участников уголовного процесса действующей редакцией ст. 296 УК РФ не урегулирована.
На основании вышеизложенного следует заключить, что ч. 2 ст. 296 УК РФ не в полном объеме обеспечивает уголовно-правовую охрану безопасности жизни и здоровья отдельных участников уголовного судопроизводства и их близких, что может являться условием ненадлежащего осуществления производства предварительного расследования, незаконного и необоснованного рассмотрения дел или материалов в суде. Вследствие этого предлагается усовершенствовать данную уголовно-правовую норму, дополнив определенный ее диспозицией перечень потерпевших частным обвинителем, руководителем следственного органа, начальником подразделения дознания, начальником органа дознания.
Заключение
Статьей 296 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) предусмотрена уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. Как справедливо отмечается в юридической литературе, чувство тревоги за свою жизнь, здоровье, сохранность имущества, а также за безопасность своих близких может повлиять на принятие незаконных и необоснованных решений лицами, указанными в качестве потерпевших в диспозиции данной статьи [1, с. 92]. Вследствие этого наличие ст. 296 в УК РФ представляется обоснованным, поскольку она способствует обеспечению независимости правосудия и предварительного расследования. Кроме того, нормами, содержащимися в ней, осуществляется уголовно-правовая охрана безопасности жизни и здоровья отдельных участников уголовного судопроизводства и их близких, что является одним из средств предупреждения данных преступлений. Следует согласиться с мнением И.Е. Сулеймановой, полагающей, что статьей 296 УК РФ не осуществляется уголовно-правовая охрана собственности, поскольку угроза, связанная с уничтожением или повреждением имущества, охватывается в данном случае посягательством на психику (то есть психическое здоровье) его собственника или владельца. Такого же мнения придерживаются Ю.В. Юшина и Д.В. Волков, считающие, что путем высказывания различного рода угроз осуществляется психическое насилие в отношении потерпевших, направленное на подавление их воли в целях достижения преступного результата.
Надлежит отметить, что преступления, предусмотренные ст. 296 УК РФ, не очень распространены в структуре как всей преступности, так и совокупности преступлений против правосудия .Тем не менее опасность данного преступления заключается в том, что угрозы и насилие в отношении лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, способны существенно повлиять на выполнение ими своих обязанностей по отправлению правосудия и производству предварительного расследования. Указанное обстоятельство является недопустимым, потому что препятствует реализации конституционных прав и законных интересов лиц, участвующих в уголовном процессе.
В диспозициях ч. 1 и ч. 2 ст. 296 УК РФ приведен перечень потерпевших от данных преступлений. К ним уголовный закон относит:
• судей, присяжных заседателей, иных лиц, участвующих в отправлении правосудия (ч. 1 ст. 296 УК РФ);
• прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, защитников, экспертов, специалистов, судебных приставов, судебных исполнителей (ч. 2 ст. 296 УК РФ).
Так, по уголовным делам о преступлениях, указанных в ч. 2 ст. 20 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ), в уголовном судопроизводстве присутствует частный обвинитель, правовой статус которого, в соответствии со ст. 43 УПК РФ, совпадает с правами и обязанностями прокурора как государственного обвинителя. Причем, как верно отмечают О.В. Корнелюк и Д.Р. Гильманов, к основному полномочию частного обвинителя в уголовном судопроизводстве относится право поддерживать обвинение в суде . Поэтому следует полагать, что права и законные интересы частного обвинителя при рассмотрении уголовных дел в суде также подлежат уголовно-правовой охране нормой, предусмотренной ч. 2 ст. 296 УК РФ.
Поскольку угрозы или насилие в рассматриваемой статье связаны как с досудебным производством, так и с отправлением правосудия, ответственность в данном случае наступает не только за конкретные деяния в отношении потерпевших, Указанные лица самостоятельно осуществляют предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством функции, а также дают указания подчиненным следователям и дознавателям по производству следственных действий и направлению расследования в целом. Вследствие этого противоправные воздействия в виде угроз и насильственных действий в отношении указанных лиц нередко способствуют принятию ими противоречащих закону решений в ходе предварительногорасследования. Таким образом представляется, что диспозицию ч. 2 ст. 296 УК РФ надлежит дополнить указанием на вышеперечисленных лиц как потерпевших от данного преступления.
В целях выяснения вопроса, оказывается ли противоправное воздействие на указанных участников уголовного процесса в связи с осуществлением их законной деятельности, автором проводился социологический опрос, результаты которого отражены в таблице 2.
Руководители следственного органа, начальники подразделения дознания и органа дознания примерно в равной степени подвергаются преступным воздействиям в виде угроз и применения в отношении них насильственных действий. Тем не менее уголовно-правовая охрана указанных участников уголовного процесса действующей редакцией ст. 296 УК РФ не урегулирована.
На основании вышеизложенного следует заключить, что ч. 2 ст. 296 УК РФ не в полном объеме обеспечивает уголовно-правовую охрану безопасности жизни и здоровья отдельных участников уголовного судопроизводства и их близких, что может являться условием ненадлежащего осуществления производства предварительного расследования, незаконного и необоснованного рассмотрения дел или материалов в суде. Вследствие этого предлагается усовершенствовать данную уголовно-правовую норму, дополнив определенный ее диспозицией перечень потерпевших частным обвинителем, руководителем следственного органа, начальником подразделения дознания, начальником органа дознания.
Список используемой литературы:
Нормативные правовые акты
1. Конституция Российской Федерации. Принята на всенародном референдуме 12 декабря 1993г. М., 2021.(с изм. и доп. от 21 марта 2021 года № 6);
2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ(с измен. и доп. от 24 февраля 2018 г.№ 420-ФЗ) \\ Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июня 1996 г. № 25 ст. 2954.
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г№ 174(с измен. и доп. от 1 апреля 2019 г. № 46-ФЗ) \\ Собрание законодательства Российской Федерации от 24 декабря 2001 г. № 52 (часть I) ст. 4921.
Научная и учебная литература
4. Аистова, Л. С. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть / Л.С. Аистова. — М.: ДЕАН, 2018. — 320 c.
5. Актуальные проблемы уголовного права. Часть Особенная. Учебник / Л.В. Иногамова-Хегай и др. — М.: Проспект, 2019. — 218 c.
6. Алексеев, С. В. Уголовное право / С.В. Алексеев. — М.: Феникс, 2018. — 416 c.
7. Бобраков И.А. Вопросы законодательной регламентации ст. 296 УК РФ (угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования) // Российский судья. 2005. № 12. С. 33-35.
8. Бриллиантов, А. В. Уголовное право России в схемах и определениях / А.В. Бриллиантов, Я.Е. Иванова. — М.: Проспект, 2020. — 232 c.
9. Горелик А.С., Лобанова Л.В. Преступления против правосудия. С.-Пб.: Юрид. центр Пресс, 2019.. 491с.
10. Дворянсков И.В. Уголовно-правовая охрана процессуального порядка получения доказательств. Ульяновск: УлГУ, 2001. 175с.
11. Федоров A.B. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации). Калуга, 2019. 259с.
12. Федоров А.И. Понятие и классификация преступлений против правосудия: Дис. … канд. юрид наук. Ульяновск, 2004. 259с.
13. Корнелюк О.В., Гильманов Д.Р. Проблемы, связанные с реализацией процессуальных прав частным обвинителем, по делам частного обвинения // Актуальные вопросы современных исследований: материалы Международной научно-практической конференции (г. Кишинев, 08 июня 2018 г.). Нефтекамск, 2018. С. 370-377.
14. Кулешов Ю.И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: Дис. … д-ра юрид. наук. Владивосток, 2007. 490с.
15. Кульберг Я.М. Преступления против правосудия. М.: Госюриздат, 1962. 62с.
16. Могилевский В.Д. Методология систем. М.: Экономика, 1999. 248с.
17. Малешина А.В. Преступления против жизни в странах общего права. М.: Статут, 2017. 478с.
18. Молева Ю.В. Основные критерии классификаций преступлений против правосудия (глава 31 УК РФ) // Российское и европейское право: традиции и стратегия развития в условиях глобализации. Материалы научно-практической конференции, посвященной 15-летию юридического факультета Поморского университета (Архангельск, 30-31 октября 2007 г.). Архангельск: Изд-во Помор. ун-та, 2008. — С. 390-393.
19. Российское уголовное право / Под ред. А.И. Рарога. М.: риспруденция, 2018. 784с.
20. Рарог, А.И. Уголовное право в вопросах и ответах. Учебное пособие / А.И. Рарог. — М.: Проспект, 2018. — 137 c.
21. 52. Российское уголовное право. В 2 томах. Том 1. Общая часть. — М.: Проспект, 2019. — 528 c.
22. Уголовное право. Общая часть: Учебник / под. ред. А.И. Чучаева. М.: Проспект, 2017. 464с.
23. Уголовное право России: Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М.: Юрист, 2019. 496с.
24. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: Учебник. 2-е издание, переработанное и дополненное / под ред. А.В. Бриллиантова. М.: Проспект, 2019. 1184с.
25. Яшин А.В. Концептуальные основы предупреждения преступлений против участников уголовного судопроизводства: дис. … д-ра юрид. наук. Саратов, 2018. 486 с.
III.Материалы судебной практики:
26. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 01.06.2017 № 19 «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)». — URL: http://www.consultant.ru/document/Cons_ doc_LAW_217688/#dst100039 (дата обращения 13.02.2021
27. Приговор Красноармейского районного суда г. Волгоград от 17.10.2016 по уголовному делу № 1-412/2016 [Электрон¬ный ресурс] // Красноармейский районный суд г. Волгоград. URL: https://krasn—vol.sudrf.ru/mod- ules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=20073568&delo_id=1540006&new=&text_number=1 (дата обращения: 10.01.2021).
28. Приговор Октябрьского районного суда г. Краснодар от 01.11.2018 по уголовному делу № 1-365/2018 [Электронный ресурс] // Октябрьский районный суд г. Краснодар. URL: https://krasnodar-oktybrsky—krd.sudrf.ru/mod- ules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=111759531&delo_id=1540006&new=&text_number=1 (дата обращения: 10.01.2021).
29. Приговор суда по ч. 3 ст. 296 УК РФ № 1-55/2017 (1-650/2016) / Угроза или насильственные действия в связи с осу¬ществлением правосудия или производством предварительного расследования [Электронный ресурс] // Практика. URL: https://sud-praktika.ru/precedent/298580.html (дата обращения: 10.01.2021).