Курсовая работа на тему «Теневая экономика в современных условиях причины, сущность, формы»

Введение
1. Теоретические аспекты теневой экономики
1.1 Социально-экономическая сущность теневой экономикиимрр
1.2 Формы, причины теневой экономики и методы её оценки
2. Характеристика теневой экономики в россии и ее особенностей
2.1 Анализ теневой экономики в России на современном этапе
2.2 Коррупция как финансовая основа теневой экономики
Заключение
Список использованных источников

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы работы обусловлена тем, что проблемам проти-водействия теневым экономическим явлениям уделяется в настоящее время значительное внимание как со стороны государства, в том числе право-охранительных органов, так и со стороны научного сообщества. Теневая экономика является угрозой экономической безопасности государства, се-рьезность которой возрастает одновременно с ростом ее масштабов. Для эффективной борьбы с ней необходимы правильная оценка и постоянный мониторинг масштабов и структуры теневой экономики.
Таким образом, на сегодняшний день масштабы теневых экономиче-ских явлений в России представляют угрозу ее экономической безопасно-сти, что обуславливает необходимость развития системы противодействия теневой экономике.
Целью работы является определение особенностей теневой экономи-ки в России на основе исследования ее теоретических и аналитических ас-пектов.
Поставленная в работе цель, предопределила формулировку и реше-ние следующих задач:
– рассмотреть теневую экономику как объект исследования;
– определить формы и причины теневой экономики в современной России и методы её оценки;
– проанализировать размеры теневой экономики в России на со-временном этапе;
– охарактеризовать коррупцию как финансовую основу теневой экономики.
Объектом работы является теневая экономика в Российской Федера-ции, а предметом исследования – особенности теневой экономики.
Методической основой являются научные труды отечественных и зарубежных ученых в данной сфере, а также положения современной эко-номической теории.
Для решения поставленных в работе задач применялись общенауч-ные методы исследования: формальная и диалектическая логика, ком-плексный анализа и синтез, сравнительный анализ; метод системного ана-лиза; структурный подход, экономико-математический анализ.

1. Теоретические аспекты теневой экономики

1.1 Социально-экономическая сущность теневой экономики

Впервые в нашей стране проблемы скрытой экономики начали пуб-лично обсуждаться в начале 80-х годов XX в. В то время по данной про-блеме проводили исследования многие ученые, среди которых Т.И. Коря-гина, С.С. Глинкина, С.Д. Головин, В.А. Дадалко, Е.Е. Румянцева, О.В. Крыштановская, И.А. Гельфанд, П.Б. Бакунов, А.П. Бунич и др. Однако в трактовке понятия «теневая экономика» преобладали криминологические тенденции. Статистическая методология оценки масштабов теневой эконо-мики либо не рассматривалась вообще, либо рассматривалась недостаточ-но. Исследователи при изучении и выработке политэкономической трак-товки сущности теневой экономики руководствовались в основном следу-ющими целями: теоретический анализ, статистическая оценка, оптимизация социально-экономической политики, совершенствование правоохрани-тельной деятельности [21].
Одним из первых отечественных ученых определение «теневой эко-номики» в условиях ее планового регулирования дала Т.И. Корягина в конце 80-х годов прошлого века. Под «теневой экономикой» она понимала производство товаров и оказание услуг населению за плату, не фиксируе-мые в официальной статистике [11]. То есть в данном определении акцент делается только на населении как потребителе производимых теневых то-варов и оказываемых услуг.
Позже С.Д. Головин и А.Н. Шохин определяют теневую экономику как представляющую собой совокупность неучтенных, нерегламентиро-ванных и противоправных видов экономической деятельности [3].
Однако в данных определениях само понятие «экономики» ограни-чивалось лишь совокупностью видов экономической деятельности и не за-трагивались такие базовые элементы, как производство, распределение, обмен и потребление товарно-материальных ценностей и услуг, а также система экономических отношений. Позже С.Д. Головин определяет «тене-вую экономику» как фактически не контролируемое обществом производ-ство, распределение, обмен или потребление товарно-материальных цен-ностей и услуг. Но в этом определении автор не учитывает особенности си-стемы экономических отношений. Противоположное этому мнение выска-зывает О.В. Осипенко, определяя «теневую экономику» с позиции полити-ко-экономического подхода как сложную совокупность разнородных про-изводственных отношений, и как сектор производства, но исключает сек-торы распределения, обмена и потребления [15].
Таким образом, указанные определения и методологические подхо-ды больше относятся к форме административно-командной системы управления и функционирования плановой экономики. В условиях пере-хода к рынку понятие «теневой экономики» трансформируется. Исчезает понятие «фиктивной» и «второй» экономики. Но точного определения по-нятия «теневая экономика» к концу 90-х годов прошлого века по-прежнему не было. К этому времени «теневая экономика» начинает пони-маться как совокупность действий, противоречащих настоящему законода-тельству или причиняющих вред экономической безопасности государства и имущественным интересам его граждан [19]. В дальнейшем понятие «те-невая экономика» рассматривалось уже с позиций рыночных отношений.
Подтверждение взаимосвязи роста криминальных капиталов и мас-штабов теневой экономики находим в работе Н.Н. Калининой. Автор, в частности, указывает на то, что одной из важнейших проблем российской экономики является значительная криминализация почти всех ее сфер. Экономическая среда, в которой работают и развиваются российские предприятия, формируется потоками как легальных, так и криминальных капиталов. Вследствие этого эффективная деятельность и развитие россий-ских предприятий становятся невозможными без постоянного правоохра-нительного противодействия криминальной инвестиционной экспансии ор-ганизованных преступных групп.
Причем, если в приводимых ранее определениях под «обществом» понимались государство и его институты, то в нашем определении обще-ство – это общественные институты, функции которых заключаются в обеспечении общественного контроля над деятельностью органов государ-ственной власти, в том числе в части противодействия теневой экономике. В современных условиях организация общественного контроля будет яв-ляться необходимым условием в построении демократической модели раз-вития общества в целом.
Таким образом, в ходе работы над определением понятия «теневая экономика» и обозначением главных ее составляющих, начинает выстраи-ваться понимание того, что контроль и противодействие теневой экономи-ке, криминальным капиталам со стороны государства является одним из основных факторов его экономической безопасности.

1.2 Формы, причины теневой экономики и методы её оценки

Главная цель теневой экономической деятельности: получение до-полнительного дохода. В состав теневой экономики входят следующие сегменты, представленные на рис. 1.

Рисунок 1 – Состав теневой экономики [7]

Основные причины ухода экономики в «тень»:
— высокий уровень налогообложения;
— экономическая нестабильность, кризисное состояние экономи-ки;
— незащищенность прав собственности;
— неблагоприятный социальный фон;
— политическая нестабильность.
Одной из наиболее сложных проблем в исследование теневой эконо-мики является разработка аппарата по оценке ее количественных парамет-ров. Обзор методов теневой экономики представлен на рис. 2

Рисунок 2 – Методы выявления и оценки параметров теневой экономики [7] Таким образом, рассмотрев основные группы методов, мы выявили их недостатки и преимущества, с определением оптимальной сферы при-менения. Теневая экономика помогает в неэффективном государстве с вы-сокими налогами на легальный бизнес выживать и бизнесу.

2. Характеристика теневой экономики в России и ее особенностей

2.1 Анализ теневой экономики в России на современном этапе

В России теневая экономика не утратила устойчивой тенденции к ро-сту. Соответствующий отраслевой разрез на 2018 г. показан в таблице 1.
Таблица 1 – Доля теневого сектора в экономике России в 2018 г. [9]

Новые статистические данные за 2017-2018 годы свидетельствуют, что неформальная и теневая экономика в России не снижаются.
И поскольку даже сами статистики считаю ее «невидимой» и не счи-таемой статистическими методами, учет неформальной экономики, как правило, приводит к завышению ВВП, ИПП и других показателей.
Подпольная экономика включает запрещенные законодательством виды деятельности: производство и торговля наркотиками, оружием, рэкет, убийства и насилие по заказам, контрабанда, содержание притонов, про-ституция и другие.
Россия, к сожалению, отстает в развитии обрабатывающей промыш-ленности, особенно в производстве продукции с высокой добавленной сто-имостью, высокотехнологической продукции. Но преуспела в «создании» теневой экономики огромных масштабов – по разным источникам в раз-мерах 40-50% ВВП. Основным драйвером и генератором неформальной экономики служит, опять же, высокая коррупция на всех уровнях власти и силовых структур, во всех государственных институтах и видах экономи-ческой деятельности.
В других видах экономической деятельности официально учтенная доля неформальной экономики и число занятых в ней невелики: образова-ние (105 тыс. чел), медицина (141 тыс. чел), производство и распределение электроэнергии, газа, воды (40 тыс. чел) и другие. Зато в образовании, здравоохранении, ЖКХ весьма велики доли фиктивной экономики, изряд-но пополняющие теневую экономику. И от этого населению не легче. По фиктивной экономике официальная статистика отсутствует, даже оценоч-ная статистика, как и по подпольной экономике. Оценки теневой экономики России регулярно делают лишь международные институты и организации [20].
Теневая экономика в РФ, согласно исследованиям Всемирного банка, составляет 43% от ВВП, в Китае – всего лишь 13% ВВП, в Швейцарии еще меньше – 8%, а в Израиле – 6,6%. А в России только в неформальной эко-номике занято более пятой части трудовых ресурсов. Чему основные при-чины – неэффективное государство и коррупция [25].
Низкая доля неформальной экономики (НЭ) – в городах-мегаполисах и регионах с развитой экономикой и предложением достаточ-ного количества легальных рабочих мест с повышенной заработной пла-той. Высокая доля — в регионах, где почти нет промышленности и недоста-точно развито с/х.
Минимальная доля НЭ по числу занятых в 2017 году в Санкт-Петербурге – 2,9%, Москве – 4,5%. Далее идут Чукотский автономный округ – 7,8%, Тюменская область – 10,1%, Московская – 10,1%, Мурман-ская – 10,5%, Хабаровский край – 11,8%, Калужская область – 14,1%, Ке-меровская область – 15,1% [20].
Воронежская область на 30 месте с 21% занятых (232 тыс. чел) в не-формальной экономике. В 2016 году было занято в НЭ 284 тыс. чел – 25,9% от общего числа занятых в экономике. Во втором квартале 2018 го-да количество занятых в НЭ в связи с усилением кризиса выросло до 266 тыс. чел (23,9%), однако в кризисном 2012 году ситуация с неформальной экономикой была много хуже – число занятых в ней достигло 395 тыс. чел – 37,9% от общего числа занятых в экономике области. В РФ число заня-тых в НЭ в 2017 году составляло 14,4 млн. чел или 20,1%, а во втором квартале 2018 года выросло до 15,3 млн. чел и 21,2% от общего числа занятых в экономике [14].
Примерно такая же ситуация у России и с ключевыми рейтингами. В рейтинге комплексного уровня жизни Legatum Institute за 2018 год первая десятка состоит из европейских и англосаксонских стран: Норвегия, Швей-цария, Канада, Швеция, Новая Зеландия, Дания, Австралия, Финляндия, Нидерланды, Люксембург. Преимущество перед экономически развитыми Сингапуром, Гонконгом, Японией они получили за счет более низкой доли теневой экономики и высокой эффективности государства.
Словения – на 24 месте, Чехия – 9, Польша – 34, Эстония – 36, Сло-вакия – 38, Венгрия – 41, Литва – 43, Казахстан – 47, Латвия – 48, Болга-рия – 49, Китай – 51, Хорватия – 53, Румыния – 55, Монголия – 57, Бела-русь – 58, Вьетнам – 62, Узбекистан – 63, Грузия – 84, Россия – 91.
По ВВП на душу населения Россия впереди многих стран, располо-жившихся в рейтинге выше нее, хотя и данный ключевой показатель упал в условиях кризиса и падения курса рубля. Основная часть национального богатства России сосредоточена в руках нескольких сотен семей. В России – дикое неравенство по доходам и собственности. Коэффициент фондов (отношение доходов 10% самых богатых к 10% самых бедных) выше 16, хотя должен быть ниже 8-10. В СССР он был ниже 4-5.
Во всех бывших соцстранах подобного неравенства нет, поэтому простой народ там живет гораздо лучше россиян. В России дикий капита-лизм привел к дикой несправедливости в распределении доходов и нацио-нального богатства, к нарушению основополагающего принципа действу-ющей Конституции РФ. Россия не является социальным государством, как ей положено быть по Конституции. Несколько десятых процента населения страны сосредоточило у себя более 80% ликвидных финансовых активов. Одни купаются в особняках в золотых ваннах, а другие выброшены на улицы.
Помимо того, статистика РФ имеет «приблизительный» характер по нескольким причинам, в том числе по причине очень высокой доли не-формальной экономики, в которой занято около 15 млн. человек – свыше 20% трудовых ресурсов. И эта экономика засчитывается в основные пока-затели, что приводит к волюнтаризму в итоговых показателях.
Неформальная экономика не считается статистическими методами и учитывается российскими статистиками иными, научно не обоснованными методиками, что приводит к произволу и завышению показателей.
В рейтинге известного в мире Numbeo за 2017 год по уровню жизни из 86 стран Россия заняла 72-е место. В рейтинге по экономической свобо-де за 2018 год – на 143 месте из 189. В рейтинге по коррупции Transparency International за 2018 год – на 136 месте из 174 [8]. Так откуда взяться эффективной и конкурентоспособной экономике в несвободной и коррумпированной России с низким уровнем жизни и высокой долей тене-вой экономики?!
Высшая власть РФ критикует многочисленные рейтинги по качеству и уровню жизни, по коррупции и преступности, по человеческому капита-лу и т.д. за предвзятость их составителей. В большинстве этих рейтингов Россия находится во второй сотне стран мира. В то же время с подачи Президента РФ высокие чиновники и подконтрольные им СМИ трепетно относятся к рейтингу DOING BUSINESS по благоприятности условий ве-дения бизнеса. В этом рейтинге Россия поднялась за несколько лет из ниж-ней половины на 51 позицию в 2018 году. Невысокое место, но в других рейтингах места РФ много и беспросветно ниже. Выше РФ в рейтинге DOING BUSINESS скромная Армения – 36 место, Казахстан – 41, Бела-русь – 44, у Молдовы – 52 место, следом за Россией. Высокие чиновники вслух мечтают о месте рядом с Арменией [10].
Особенностью рейтинга DOING BUSINESS является его чрезмерная формализация, бюрократизация и перенасыщенность простыми показате-лями типа скорости регистрации бизнеса, получения разрешений на строи-тельство или подключение к электроэнергии. Есть и посолиднее показатели – получение кредита и налогообложение. Но и они упрощены до предела. Мало иметь доступ к кредитам, надо еще иметь возможности получать прибыль выше процентной кредитной ставки в 15-25%. Налоги же вместе с поборами подавляют малый бизнес. Потому он и не растет в РФ, и доля его в ВВП втрое ниже, чем в США [21].
Основные принципы противодействия коррупции, правовые и орга-низационные основы предупреждения коррупции и борьбы с ней, миними-зации и (или) ликвидации последствий коррупционных правонарушений установлены ФЗ РФ от 25 декабря 2008 года N 273-ФЗ «О противодей-ствии коррупции» [23]. Впоследствии был издан ряд указов Президента России о мерах по реализации отдельных положений Федерального закона «О противодействии коррупции». В частности, указом Президента страны от 18 мая 2009 г. N 557 установлено обязательство о предоставлении фе-деральными государственными служащими сведений о своих доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, а также сведения о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера сво-их супруги (супруга) и несовершеннолетних детей. Указом от 21 июля 2010 г. N 925 определен порядок замещения должностей федеральных государственных служащим после увольнения с федеральной государ-ственной службы. На их основе разработан ряд ведомственных норматив-ных документов. Органам государственной власти субъектов РФ и орга-нам местного самоуправления в соответствии с Федеральным законода-тельством рекомендовано разработать собственную нормативно-правовую базу по реализации закона «О противодействии коррупции».
России нужен системный подход к процессам развития экономики и государственности: это подъем производительности труда, создание новой индустрии, новой инфраструктуры страны, развитие человеческого капи-тала, снижение коррупции, теневой экономики и преступности. Тогда улучшение позиций РФ произойдет во всех ключевых рейтингах, а не только в одном, избранном.

2.2 Коррупция как финансовая основа теневой экономики

В последние годы в нашей стране наблюдается тенденция к уменьше-нию числа зарегистрированных преступлений коррупционной направлен-ности. Так, в 2017 г. произошло резкое снижение количества выявленных преступлений коррупционной направленности: было зарегистрировано 32060 преступлений, что на 24,6% меньше, чем в 2016 г., когда их было зарегистрировано 42506, и на 35,3% менее показателя 2015 г. (49513). Причем темпы снижения коррупционной преступности значительно пре-вышают темпы снижения преступности в целом. Так, если за 2016 г. число всех зарегистрированных преступлений сократилось на 4,2%, то число выявленных преступлений коррупционной направленности – на 14,2%; в 2017 г. общий уровень снижения преступности в стране составил 1,8%, коррупционной преступности – 24,6%. Причем такие высокие темпы уменьшения количества выявленных фактов коррупции наблюдаются на фоне усиления требований руководства страны по активизации борьбы с коррупцией. В 2018 г. ситуация в определенной степени стабилизирова-лась: было выявлено 32037 анализируемых преступлений, что всего на 0,1% меньше показателя предыдущего года (рис. 2).
Несмотря на то, что общее количество коррупционных преступлений на протяжении последних лет сокращается, число выявляемых органами прокуратуры нарушений при их учете не снижается: в 2018 г. выявлено 3997 нарушений (2017 г. – 3987), в том числе 2766 нарушений, связанных с необоснованным отражением в документах первичного учета преступле-ний, не являющихся коррупционными (2017 г. – 2994). Всего в результате принятых мер прокурорского реагирования ежегодно с регистрационного учета снимается до четверти необоснованно учтенных преступлений [22].

Рисунок 2 – Динамика количества преступлений коррупционной направ-ленности в 2015-2018 гг. [20]

Несмотря на существенное снижение числа зарегистрированных коррупционных преступлений, количество выявленных коррупционеров в целом растет: в 2018 г. – 16661 лицо (в 2017 г. – 15831, в 2016 г. – 16167 лиц). Соотношение числа зарегистрированных преступлений и выявлен-ных лиц равно 1,9, т.е. на каждого выявленного коррупционера в среднем приходится 1,9 зарегистрированного преступления коррупционной направленности (в 2017 г. – 2,0; в 2016 г. – 2,6; в 2015 г. – 3,7) (рис. 3). Таким образом, как представляется, статистические данные о коррупцион-ной преступности в 2017-2018 гг. были менее подвержены искусственным манипуляциям.
Как положительный фактор следует оценить и тот факт, что, несмот-ря на отмечаемое в последние годы снижение количества зарегистриро-ванных преступлений коррупционной направленности, до рассмотрения в судебных органах доходит больше уголовных дел исследуемой категории. В 2018 г. прокуроры направили в суды 13996 уголовных дел, возбужден-ных по факту совершения преступлений коррупционной направленности (43,7% от всех зарегистрированных), что на 7,4% больше, чем в 2017 г. (13037 дел, удельный вес – 40,7%), и на 15,0% больше, чем в 2016 г. (12165 дел, удельный вес – 28,6%) [3].

Рисунок 3 – Динамика числа зарегистрированных преступлений коррупционной направленности и выявленных лиц, их совершивших, в 2015-2018 гг. [20]

Также размеры установленного материального ущерба, причиненно-го зарегистрированными преступлениями коррупционной направленно-сти, выросли до 43562761000 р., что на 11,0% больше, чем в 2017 г. (39236556000 р.), и на 67,7% больше, чем в 2016 г. (25970718000 р.) (рис. 4). На наш взгляд, это свидетельствует о том, что с каждым годом выявля-ется большее число серьезных преступлений коррупционной направленно-сти, сокращается доля мелких взяток.
Но в тоже время эти показатели говорят о том, что количество пре-ступлений коррупционной направленности связанных с большими сумма-ми денег не снижается и по всей видимости ещё не скоро уменьшится, по-скольку коррумпированность в Российской Федерации распространилась и осела практически во всех основных сферах. Эта же учесть постигла и правоохранительные органы которые могут за достаточную сумму денег или за повышение по служебной лестнице закрыть глаза на экономические махинации.

Рисунок 4 – Динамика ущерба, причиненного зарегистрированными преступлениями коррупционной направленности, в 2015–2018 гг., млрд. р. (составлено автором [20])

Помимо этого, в 2018 г. на 6,0% выросло число зарегистрированных преступлений коррупционной направленности, причинивших крупный или особо крупный ущерб (в крупном или особо крупном размере) (в 2018 г. – 3763, в 2017 г. – 3549, в 2016 г. – 4479); на 5,6% больше выявлено пре-ступлений коррупционной направленности, совершенных организованны-ми преступными группами или членами преступных сообществ (618 – в 2018 г., 585 – в 2017 г., 2058 – в 2016 г.). Как представляется, отмеченные выше показатели в своей совокупности говорят о том, что в 2017-2018 гг. правоохранительным органам удавалось выявлять в целом более значи-мые коррупционные преступления, чем в предыдущие годы. Косвенно это свидетельствует об их более качественной работе в данной сфере.
Также, несмотря на снижение числа зарегистрированных коррупци-онных преступлений, растет количество осужденных за данные преступле-ния. Отчасти это вызвано изменением подсудности таких дел и принятием постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» от 9 июля 2016 г. № 24, разъяснившего многие спорные вопросы, связанные с квалификацией преступлений коррупционной направленности. Кроме то-го, суды стали выносить более суровые наказания коррупционерам. Все чаще к уголовной ответственности привлекаются высокопоставленные чи-новники разного уровня, дела о таких преступлениях обретают все боль-ший общественный резонанс.
Анализ состояния коррупционной преступности в региональном разрезе показывает следующее [13]. Более четверти (26,0%) преступлений коррупционной направленности в 2018 г. выявлено в десяти субъектах Российской Федерации: 1239 преступлений (3,9%) – в Республике Татар-стан; 1 164 (3,6 %) – в Москве; 849 (2,7%) – в Волгоградской области; 828 (2,6%) – в Республике Башкортостан; 790 (2,5%) – в Краснодарском крае; 789 (2,5%) – в Ростовской области; 688 (2,1%) – в Челябинской области; 680 (2,1%) – в Пермском крае; 666 (2,1%) – в Омской области и 626 (2,0%) – в Свердловской области.
В 41 регионе число выявленных преступлений коррупционной направленности сократилось. При этом заметное снижение (более 10%) наблюдалось в 30 субъектах Российской Федерации. Из них в четырех снижение было более чем на треть: в Ямало-Ненецком автономном округе – на 61,6% (со 190 до 73); в Пензенской области – на 43,8% (с 281 до 158); в Тюменской области – на 38,4% (с 508 до 313) и в Республике Карелия – на 33,8% (со 160 до 106).
Одновременно в 38 регионах число выявленных преступлений кор-рупционной направленности увеличилось. Заметный рост (более 10 %) наблюдался в 22 субъектах Российской Федерации. Из них в шести при-рост был более чем на треть: в Ненецком автономном округе – в 3,4 раза (с 13 до 44); в Республике Бурятия – на 48,0% (со 100 до 148); в Кемеров-ской области – на 42,2% (с 289 до 440); в Чеченской Республике – на 38,9% (со 175 до 243); в Курганской области – на 35,2% (с 281 до 380) и в Республике Татарстан – на 33,4% (с 925 до 1234) (табл. 2).
Из этих данных чётко прослеживается тенденция увеличения кор-рупционных преступлений в провинциальных регионах России и их уменьшение в регионах расположенных недалеко от Центрального ФО.
Таблица 2 – Ранжирование федеральных округов РФ по количеству выяв-ленных преступлений коррупционной направленности в 2018 г. [16]

Если суммировать данные о выявленных преступлениях коррупци-онной направленности по месяцам 2018 г., то получим 31848 преступле-ний. А по итогам года (нарастающим итогом) – 32037, т.е. на 189 больше. Это означает, что за год было переквалифицировано в преступления кор-рупционной направленности на 189 преступлений больше, чем наоборот. При этом в декабре 2018 г. наблюдалась противоположная картина. За январь – ноябрь выявлено 30814 преступлений коррупционной направ-ленности. За декабрь – 1891 преступление и по итогам года должно было быть 32705 преступлений: на 668 больше, чем официально заявлены за январь – декабрь 2018 г. Таким образом, в декабре 2018 г. не менее 668 преступлений коррупционной направленности было переквалифицировано в иные.
В Дальневосточном федеральном округе за год было переквалифи-цировано в преступления коррупционной направленности на 187 преступ-лений больше, чем наоборот (15,1%); в Приволжском федеральном округе – на 491 преступление больше (7,6%); в Южном – на 228 (7,5%); в Северо-Кавказском – на 110 (5,9%); в Уральском – на 135 (5,4%); в Северо-Западном – на 51 (1,9%); в Сибирском – на 68 (1,7%).
Иная картина наблюдается в Центральном федеральном округе, где за год не менее 595 преступлений коррупционной направленности было переквалифицировано в иные (11,0%). В том числе в Москве не менее 308 преступлений коррупционной направленности было переквалифицировано в иные (26,5%). Это более чем каждое четвертое выявленное за год такое преступление.
Обращает на себя внимание тот факт, что Москва по количеству вы-явленных преступлений коррупционной направленности (1164) уступает только Республике Татарстан (1234), однако по коэффициенту преступно-сти Москва опережает только Московскую область (9,5 преступления на 100 тыс. населения в Москве и 8,5 – в Московской области). В общем ряду субъектов Российской Федерации Москва и Московская область занимают последние места по коэффициенту коррупционной преступности. На пер-вом месте по данному показателю находится Ненецкий автономный округ, где коэффициент коррупционной преступности – 101,7, что в 4,6 раза пре-вышает среднероссийский показатель (22,3). В Республике Татарстан, ко-торая, как было сказано выше, занимает первое место по числу выявлен-ных преступлений коррупционной направленности, коэффициент преступ-ности рассматриваемого вида в 2018 г. составил 32,0, что в 1,4 раза выше среднероссийского показателя. Выяснение причин подобного соотношения показателей выявляемости коррупционных преступлений и коэффициента данной преступности в Москве требует дополнительного отдельного ана-лиза и изучения.
Наиболее высокий коэффициент преступлений коррупционной направленности наблюдается в Приволжском и Южном федеральных округах – 21,8; в Уральском, Сибирском и Дальневосточном федеральных округах немного меньше – соответственно 20,4, 20,2 и 20,0. В Северо-Западном и Северо-Кавказском федеральных округах немного ниже – со-ответственно 19,6 и 19,4. Значительно ниже данный коэффициент в Цен-тральном федеральном округе – 13,9 (табл. 3).
На основе этих коэффициентов также можно сделать вывод что в ны-нешних условиях теневая экономика распространяется на регионы с менее сильным контролем правоохранительных органов.
Таблица 3 – Ранжирование федеральных округов РФ по коэффициенту коррупционной преступности (количество преступлений на 100 тыс. чел.) в 2018г. (составлено автором [9])

Следует заметить, что, учитывая сравнительно небольшой массив ре-гистрируемых преступлений коррупционной направленности на регио-нальном уровне, методологически неправильно делать какие-либо выводы о тенденциях коррупционной преступности в том или ином регионе ис-ключительно на основе статистических данных. Поступающие так исследо-ватели игнорируют закон больших чисел.
При всей значимости анализа состояния коррупционной преступно-сти в целом более информативным является исследование отдельных видов коррупционных преступлений, в первую очередь – составляющих «ядро» коррупции, отличающихся наибольшим распространением. В последние годы наблюдается тенденция к снижению числа выявленных фактов полу-чения взятки. В 2018 г. в стране таких фактов выявлено на 5,2 %, или на 454 факта, больше, чем в 2017 г. (6399 против 5945), но на 4,6%, или на 311, меньше, чем в 2016 г. (6710). В то же время в динамике числа выяв-ленных фактов дачи взятки с 2016 г. наблюдается устойчивая тенденция роста этого показателя, и в 2018 г. количество зарегистрированных фактов дачи взятки (6771) превысило число зарегистрированных фактов ее полу-чения (6399) (рис. 5).

Рисунок 5 – Динамика числа выявленных фактов получения и дачи взятки в 2011-2018 гг. [20]

Из приведенных данных видно, что в 2018 г., как и в предыдущем, правоохранительные органы были более сосредоточены на выявлении фактов дачи взятки. Объясняется это тем, что, с одной стороны, выявлять и привлекать к ответственности взяткополучателей гораздо сложнее, чем взяткодателей. С другой стороны, государственные и муниципальные служащие стали более активно исполнять требование законодательства об уведомлении о попытке склонения их к коррупции. Так, по информации руководителя Администрации Президента РФ, в 2018 г. поступило более 5,5 тыс. уведомлений о попытках склонения к коррупции (даче взятки), по данным фактам возбуждено 2863 уголовных дела и уже осуждено 1700 чел. (в 2017 г. – 3 тыс. уведомлений; привлечено к уголовной ответствен-ности на их основании 692 взяткодателя).
Анализ динамики ежемесячного числа выявленных фактов получения и дачи взятки в Российской Федерации в 2011-2018 гг. показывает, что, как правило, максимальные значения количества выявленных фактов наблюдаются в конце кварталов – в марте, июне и сентябре. Данный факт свидетельствует о сложившейся практике работы правоохранительных ор-ганов для обеспечения «хороших» показателей в первую очередь в отчет-ном периоде. Прокуроры регулярно сталкиваются с ситуациями, когда выявленные коррупционные преступления не ставятся своевременно на учет при наличии необходимых показателей в отчетном периоде, а перено-сятся на следующий квартал (год).
Это говорит о том, что правоохранительные органы в борьбе с кор-рупционными преступлениями по-прежнему зачастую идут по пути наименьшего сопротивления, концентрируя усилия на регистрации наибо-лее простых для выявления преступлений (дача взятки), уделяя при этом меньше внимания выявлению фактов получения взятки.
Следует отметить высокую степень латентности преступлений рас-сматриваемого вида. В 2017 г. Академией Генеральной прокуратуры Рос-сийской Федерации исследовался уровень латентности коррупционных преступлений в различных сферах правоохранительной деятельности ме-тодом экспертных оценок. Например, согласно результатам исследования коррупции в сфере исполнения наказаний, связанных с лишением свободы, уровень латентности этого вида преступности можно оценить как очень высокий.
Подавляющее большинство экспертов (67% сотрудников ФСИН Рос-сии и 71% прокуроров) считают, что в данной сфере правоохранительны-ми органами выявляется менее 30% преступлений.
Таким образом можно сделать вывод, что в России около 20% насе-ления занято в теневой экономике, а сумма финансовых средств замешан-ных в противозаконных схемах составляет около 43% от ВВП. Подобные числа вызывают определенные опасения за будущее страны. И хоть власти государства предпринимают определенные меры противодействия в сло-жившейся ситуации, существует препятствие которое будет мешать России устранить эту проблему. И имя этому препятствию коррупция. Собственно на нее и направлено основное внимание государства, но для полного ее подавления властям потребуется еще много времени и сил.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ, проведенный в контрольной работе, позволяет нам сформу-лировать следующие выводы.
В условиях перехода к рынку понятие «теневой экономики» транс-формируется. Исчезает понятие «фиктивной» и «второй» экономики. Но точного определения понятия «теневая экономика» к концу 90-х годов прошлого века по-прежнему не было. К этому времени «теневая экономи-ка» начинает пониматься как совокупность действий, противоречащих настоящему законодательству или причиняющих вред экономической без-опасности государства и имущественным интересам его граждан. В даль-нейшем понятие «теневая экономика» рассматривалось уже с позиций ры-ночных отношений.
Приведенная классификация факторов теневой экономики позволит формировать меры противодействия факторам роста теневой экономики исходя из мотивов субъектов теневой экономики. На основании системати-зации отдельных разрозненных факторов роста теневой экономики авто-ром выделены наиболее значимые группы факторов роста, включающие отдельные факторы роста и соответствующие индикаторы для оценки уровня теневой экономики как угрозы экономической безопасности регио-на.
Объем теневой экономики тесно и напрямую связан с количеством рабочих мест, а также с уровнями коррупции и преступности. В стране с высокой реальной безработицей, с неразвитой промышленностью, с острой недостаточностью в экономике рабочих мест, не обеспечивающих потребности населения, большая по доле в ВВП теневая экономика неиз-бежна. Обделенные легальной работой люди вынуждены как-то выживать и потому занимаются любой деятельностью, приносящей им доход. Тене-вая экономика помогает в неэффективном государстве с высокими налога-ми на легальный бизнес выживать и бизнесу.
Анализ, проведенный во 2 главе показал, что теневая экономика в РФ, согласно исследованиям Всемирного банка, составляет 43% от ВВП, в Китае – всего лишь 13% ВВП, в Швейцарии еще меньше – 8%, а в Израиле – 6,6%. А в России только в неформальной экономике занято более пятой части трудовых ресурсов. Чему основные причины – неэффективное госу-дарство и коррупция.
Что касается анализа коррупции, то можно отметить, что в послед-ние годы в нашей стране наблюдается тенденция к уменьшению числа за-регистрированных преступлений коррупционной направленности. Так, в 2017 г. произошло резкое снижение количества выявленных преступлений коррупционной направленности: было зарегистрировано 32060 преступ-лений, что на 24,6% меньше, чем в 2016 г., когда их было зарегистрирова-но 42506, и на 35,3% менее показателя 2015 г. (49513). Причем темпы снижения коррупционной преступности значительно превышают темпы снижения преступности в целом.
Несмотря на то, что общее количество коррупционных преступле-ний на протяжении последних лет сокращается, число выявляемых орга-нами прокуратуры нарушений при их учете не снижается: в 2018 г. выяв-лено 3997 нарушений (2017 г. – 3987), в том числе 2766 нарушений, свя-занных с необоснованным отражением в документах первичного учета преступлений, не являющихся коррупционными (2017 г. – 2994). Всего в результате принятых мер прокурорского реагирования ежегодно с реги-страционного учета снимается до четверти необоснованно учтенных пре-ступлений.
Анализ состояния коррупционной преступности в региональном разрезе показал следующее. Более четверти (26,0%) преступлений кор-рупционной направленности в 2018 г. выявлено в десяти субъектах Рос-сийской Федерации: 1239 преступлений (3,9%) – в Республике Татарстан; 1 164 (3,6 %) – в Москве; 849 (2,7%) – в Волгоградской области; 828 (2,6%) – в Республике Башкортостан; 790 (2,5%) – в Краснодарском крае; 789 (2,5%) – в Ростовской области; 688 (2,1%) – в Челябинской области; 680 (2,1%) – в Пермском крае; 666 (2,1%) – в Омской области и 626 (2,0%) – в Свердловской области.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Аблаев И.М. Тень и краски Российской экономики – ЭКО. – 2018 – №2. – С.21-37.
2. Бекряшев А.К., Белозеров И.П.Теневая экономика и экономи-ческая преступность [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.fin.book.ru
3. Головин С. Теневая экономика: за реализм оценок прогнозы / С.Головин, А. Шохин // Коммунист. – 2014. – C. 86.
4. Даниленко Л.Н. Сырьевая рента в России: благо или проклятье (мысли по поводу мыслей) // Социс. – 2017. – № 12. – С. 118-127.
5. Демидов А. Дорожная карта национальной безопасности. О ба-зовых документах в сфере обеспечения национальной безопасности России // Свободная мысль. – 2017. – № 6. – С. 28.
6. Егоров И. Разрешение на взятку Средний размер подношения чиновнику вырос вдвое / И. Егоров // Российская газета – Федеральный выпуск. – № 5418 (942).
7. Илий С.К. Состояние и динамика коррупции в России / С.К. Илий // Криминологические основы уголовного права : материалы 10-го Рос. конгр. уголов. права, сост. 26-27 мая 2016 г. / отв. ред. В.С. Комисса-ров. – М.: Юрлитинформ, 2016. – С. 300-306.
8. Конвенция Организации Объединенных Наций против корруп-ции (принята 31.10.2003 Резолюцией 58/4 на 51-ом пленарном заседании 58-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // «Собрание законодательства РФ», 26.06.2006. N 26. ст. 2780.
9. Коррупция в России: мониторинг [Электронный ресурс]. – Ре-жим доступа: http://wciom.ru
10. Корчагин Ю. Выйти из тени [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.kp.ru
11. Корягина Т.И. Теневая экономика в СССР: анализ, оценки, прогнозы / Т.И. Корягина // Вопросы экономики, 2016, № 3. – С. 111.
12. Латов Ю.В. Экономика вне закона: очерки по теории и истории теневой экономики. – 2017.- №3 – С. 34-38.
13. МВД РФ: средний размер взятки в России составляет 300 000 руб. Ведомости 10.08.2014 г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vedomosti.ru
14. Нилов А. Рождение теневой экономики. – М.: Вектор, 2017. – 158 с.
15. Осипенко О.В. «Теневая экономика»: попытка политико-экономического анализа / О.В. Осипенко // Эко-номические науки. – 2016. –№ 8. – С.45.
16. Рассчитано автором самостоятельно по: Состояние и современ-ные тенденции развития коррупции в России [Электронный ресурс]. – Ре-жим доступа: http://nic–pnb.ru
17. Российское общество и вызовы времени. Книга вторая / отв. Ред. Горшков М.К., Петухов В.В. – М.: Изд-во «Весь Мир», 2015. – С. 38.
18. Сергиенко В.О. Коррупционные практики в российском обще-стве: влияние и включенность в социальные позиции населения. Авторефе-рат дисс. … канд. соц. наук. Ростов-на-Дону, 2017. – С. 34.
19. Сологуб В.А., Хашева И.А. Роль гражданского общества в ре-ализации государственной политики противодействия коррупции // Элек-тронный вестник Ростовского социально-экономического института. – 2016. – № 1. – С. 71.
20. Состояние и современные тенденции развития коррупции в России [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://nic-pnb.ru
21. Сотская Т.В. Методологичекие аспекты формирования инсти-туциональной политики государства в постиндустриальном обществе. / Т.В. Сотская. – Краснодар: Кубанский гос. Ун–т, 2015. – С. 90.
22. Теоретические основы предупреждения преступности на со-временном этапе развития российского общества / под ред. Р.В. Жубрина. – М.: Проспект, 2016. – С. 194
23. Терещенко А.П. Противодействие органов внутренних дел те-невой экономике как фактор экономической безопасности региона: авто-реферат дисс. … канд. экон. наук: 08.00.05. – СПб., 2015. – 27 с.
24. Федеральный закон от 25.12.2008 N 273-ФЗ (ред. от 28.12.2013) «О противодействии коррупции» // Российская газета. – N 266. – 30.12.2008.
25. Хачатурян А. О коррупции и «кормлении во власти» // Про-блемы теории и практики управления. – 2017. – № 7. – С. 16.
26. Яшина Г. А. Прогрессивное налогообложение: за и против [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.kapital-rus.ru