ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. Правовое регулирование уголовной ответственности за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования
1.1 Нормативно-правовое регулирование борьбы с угрозами и насильственными действиями в процессе осуществления правосудия или производства предварительного расследования
1.2. Объект и субъект преступного посягательства
Глава 2. Анализ состава преступления, предусмотренного ст.296 Уголовного Кодекса Российской Федерации
2.1. Объект угрозы или насильственных действий в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования
2.2. Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 296 УК России
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Приоритетными задачами государства являются: обеспечение безопасности труда, жизни и здоровья лиц, ответственных за отправление правосудия, предварительное следствие и исполнение судебных решений.
Угрозы являются достаточно распространенным способом воспрепятствования осуществлению правосудия, проведению предварительного следствия, исполнению судебных решений, обвинительных приговоров и других судебных постановлений. Кроме того, большинство случаев угроз пока не известны.
В качестве одной из причин сложившейся ситуации можно назвать затруднения, возникающие у правоприменителя при квалификации рассматриваемого деяния, связанные с недостаточно четким пониманием признаков преступления, обусловленные отсутствием научной разработки элементов его состава.
Проблемами уголовной ответственности за преступления против правосудия занимались следующие ученые: И.С. Власова, М.А. Гараниной, П.Ф. Гришанина, П.С.Елизарова, Б.В. Здравомыслова, В.Н. Кудрявцева, Л.В. Лобановой, Рашковской, И.М. Тяжковой и др.
Вопросами защиты личности от угроз занимались такие специалисты, как Р.А. Левертова, В.П. Петрунев, Н.В. Стерехов, С.Х. Мазуков, Г.К. Костров, Л.В. Сердюк, СВ. Бородин, П.С. Матышевский, ЭФ. Побегайло.
Несмотря на бесспорную теоретическую и практическую значимость научных исследований этих авторов, они не охватывают проблему уголовной ответственности за угрозу, связанную с осуществлением правосудия, производством предварительного следствия, исполнением решений, постановлений и иных судебных актов в комплексе, а охватывают лишь некоторые ее аспекты.
Необходимость совершенствования ряда положений об уголовной ответственности за угрозу смерти, увечья, уничтожения или повреждения имущества должностных лиц судебных органов, отсутствие единообразного толкования характера состава, что вызывает трудности в применении норм, определяют актуальность темы исследования.
Объект курсовой работы – публично-правовые отношения, возникающие из противодействия осуществлению правосудия, предварительного следствия, исполнения судебных решений в виде угроз убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества, а также в сфере применения уголовно-правовой нормы, устанавливающей ответственность за данное деяние.
Предметом курсовой работы – особенности современных уголовно-правовых аспекты борьбы с угрозами.
Цель курсовой работы – изучение уголовной ответственности за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования
Для решение поставленной цели были необходимо решить следующие задачи:
1. Рассмотреть теоретические основы предпосылок уголовно-правового запрета угроз в отношении должностных лиц судебных и правоохранительных органов; изучить состояние, структуру и динамику совершения угроз.
2. Провести анализ действующего уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за данное преступление.
3. Обобщить практику применения уголовного законодательства по данной категории дел;
Методы исследования. Наряду с общенаучными методами познания социальных явлений использовался также ряд частнонаучных методов: историко-правовой, формально-логический, социально- и сравнительно-правовой, конкретно-социологический, статистический и системно-структурный.
Структура курсовой работы. Исследование состоит из введения, двухглав, заключения и списка использованных источников.
Глава 1. Правовое регулирование уголовной ответственности за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования
1.1 Нормативно-правовое регулирование борьбы с угрозами и насильственными действиями в процессе осуществления правосудия или производства предварительного расследования
Проблема эффективной защиты судей и сотрудников правоохранительных органов, подвергаемых насилию, угрозам и другим неправомерным воздействиям, в последние годы стала приобретать все более пристальное внимание большинства государств.
Меры по формированию нормативной базы, направленной на защиту указанных субъектов, оказались малоэффективными — основная масса норм, устанавливающих меры защиты, носит декларативный характер, не имеет действенного механизма реализации.
Уголовный кодекс содержит целый ряд норм, призванных обеспечить защиту участников судопроизводства, лиц, действующих на стадии предварительного расследования и исполнения решений суда, в связи с их служебной деятельностью — это ст. 294 «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования», ст. 295 «Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование», ст. 296 «Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования», ст. 297 «Неуважение к суду», ст. 298 «Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя», ст. 311 «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса».
Состав преступления, предусмотренный в ст. 296 УК России, относится к числу распространенных и наиболее общественно опасных деяний среди вышеуказанных норм. Он является специальным по отношению к составу, содержащемуся в статье 294 УК, устанавливающей ответственность за иные формы воздействия, не связанные с угрозами жизни и здоровью.
Деяние общественно опасно и не будучи признанным законодателем. Профессор А.И. Марцев в своих работах неоднократно указывал, что «…общественная опасность есть объективная реальность, существующая вне нашего сознания»[12].
Законодатель может лишь познать общественную опасность и отнести деяние к разряду преступных. В случае непризнания деяния таковым его общественная опасность не перестает быть объективной реальностью, она не растворяется в законодательной оценке.
Процесс законодательного творчества должен начинаться именно с уяснения общественной опасности, которая уже реально существует или может угрожать объекту в ближайшем будущем, ведь «преступление (и преступность) существуют объективно — до, вовне и независимо от какой бы то ни было оценки законодателя» [15].
Как справедливо отмечал A.M. Яковлев, в случае, «когда социально опасное явление не получает своевременной и соответствующей его содержанию правовой оценки, борьба с ним становится менее эффективной, а ущерб, причиняемый таким явлением, не встречает должного противодействия» [9].
Последствия несвоевременного реагирования на происходящие изменения негативны. Отсутствие уголовной ответственности за угрозы в отношении следователя, прокурора, лица, производящего дознание, и других участников предварительного следствия в связи с их деятельностью на этой стадии обусловливало безнаказанность либо неадекватное наказание в случае совершения этого, безусловно, общественно опасного, деяния. При этом само по себе явление имело и имеет широкое распространение.
Уголовная ответственность за угрозу убийством, насилием, уничтожением или повреждением имущества или насильственные действия была распространена на случаи оказания такого воздействия на прокурора, следователя, судебного исполнителя, лица, производящего дознание, должностного лица правоохранительного или контролирующего органа, сотрудника федерального органа государственной охраны в связи со служебной деятельностью указанных должностных лиц.
В действующем Уголовном кодексе законодатель ликвидировал основные недостатки, но некоторые неточности и в настоящее время вызьшают нарекания как у правоприменителя, так и у теоретиков уголовного права.
Общественная опасность — основополагающий признак, на основании которого может быть проведена грань между преступлениями и иными правонарушениями.
Любые преступления общественно опасны, но не в равной степени они угрожают безопасности общества. Характер и степень — неотъемлемые стороны общественной опасности, ее качественная и количественная характеристики.
В теории уголовного права содержание понятий «характер и степень» общественной опасности преступления раскрывается неоднозначно, но практически все авторы единодушны в том, что характер — это ее качественная сторона, а степень — количественная.
Для их понимания используются категории диалектики — качество и количество. «Качество, философская категория, выражающая неотделимую от бытия объекта его существенную определенность, благодаря которой он является именно этим, а не иным объектом» [19].
Как указывает Н.Ф. Кузнецова, «именно объектом преступления, т.е. ценностью той сферы общественных отношений, которая терпит или может претерпеть ущерб от соответствующего деяния, определяется характер общественной опасности отдельного деяния» [14].
Количество — это также категория диалектики, позволяющая сравнивать качественно однородные вещи. «Степень общественной опасности определяется важностью и значимостью охраняемых общественных отношений; характером посягательства; видом вреда, размером его» [6].
Степень общественной опасности можно рассматривать как интенсивность, с которой оказывается отрицательное воздействие на объект. Как количественная величина она показывает, какое деяние более опасно. «Степень общественной опасности преступных деяний — это качественное выражение их сравниваемой опасности, собирательный признак, включающий различные обстоятельства объективного и субъективного порядка, характеризующие преступное деяние (важность объекта посягательства, размер причиненного ущерба, форма вины, характер мотивов и целей преступной деятельности, специфические особенности способа, обстановки, места или времени совершения преступления и другие обстоятельства)».
Характер общественной опасности свидетельствует как об опасности вида преступлений (например, преступлений против правосудия), так и об опасности конкретного преступления (например, угрозы в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования). Таким образом, общественная опасность преступления характеризуется ценностью родового объекта посягательства, но, вместе с тем, в единичном преступлении общественная опасность конкретизируется при помощи ценности непосредственного объекта посягательства.
Обратим внимание на название ст. 296 УК РФ. Использование законодателем союза «или» говорит о наличии в данной норме двух самостоятельных составов преступления: угроза и насильственные действия. При рассмотрении же самой нормы наблюдается совсем иная ситуация — насилие выступает лишь в качестве квалифицирующего признака.
Результатом такой конструкции состава в действующем Уголовном кодексе в рамках гл. 31 стало отсутствие уголовной ответственности за насильственные действия в связи с рассмотрением дел и материалов в суде, производством предварительного расследования, исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта. Хотя несомненным является тезис о более высокой степени общественной опасности данного деяния по сравнению с угрозами.
В настоящее время, если руководствоваться буквальным толкованием чч. 3 и 4 ст. 296 УК, насилие, которому не предшествовали угрозы либо оно не сопровождалось ими, надлежит квалифицировать по ст. 318 УК «Применение насилия в отношении представителя власти». Однако в связи со спецификой самого деяния, его непосредственного объекта, подобная квалификация представляется неверной.
Статья 318 УК является общей нормой по отношению к статье 296 УК. В круг лиц, чья деятельность охраняется ст. 318, входят лица, указанные в ст. 296, но ответственность наступает при совершении насилия в связи с исполнением ими иных служебных обязанностей, не связанных с отправлением правосудия, производством предварительного расследования, исполнением судебных актов. Статья 318 находится в главе «Преступления против порядка управления», т.е. объектом уголовно — правовой охраны является порядок управления, а не интересы правосудия. Таким образом, квалифицировать насильственные действия в отношении указанных в ст. 296 лиц в связи с их деятельностью по отправлению правосудия, производству предварительного расследования, исполнению судебных актов по ст. 318 нельзя, ибо мы признаем тогда, что в данном случае нарушаются общественные отношения в сфере установленного порядка управления, а не интересы правосудия.
1.2. Объект и субъект преступного посягательства
Объектом преступного посягательства является безопасность лиц, участвующих в отправлении правосудия или содействующих ему, а равно их близких как условие надлежащего осуществления правосудия, предварительного расследования или исполнения судебного акта.
В качестве потерпевших законодатель называет судей, присяжных заседателей, иных лиц, участвующих в отправлении правосудия, их близких (ч. 1); прокурора, следователя, лицо, производящее дознание, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, судебного исполнителя, их близких (ч. 2).
2. Объективная сторона составов преступления предполагает совершение действий угрожающего характера в отношении перечисленных лиц.
3. Понятие «угроза» см. в коммент. к ст. 119. Содержание угрозы применительно к коммент. статье является более широким и включает угрозу убийством, причинением вреда здоровью любой тяжести, уничтожением или повреждением имущества.
3.1. Специфичен круг адресатов угрозы. В отличие от ст. 119 в коммент. статье наличие оснований опасаться осуществления угрозы прямо не называется в качестве признака состава преступления. Однако и в данном составе преступления реальность угрозы обязательна. Угроза, которая объективно не может восприниматься как осуществимая, не способна причинить вреда безопасности субъектов соответствующей деятельности.
3.2. Уголовная ответственность за угрозу по ст. 296 возможна лишь при условии, что подобные действия находятся в связи с рассмотрением дел и материалов в суде, расследованием по делу либо исполнением судебного акта (о характере этой связи см. коммент. к ст. 295).
4. Субъект преступного посягательства — физическое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста.
5. Преступление может быть совершено лишь с прямым умыслом. Субъект осознает, что совершает действия угрожающего характера, понимает, каково содержание этой угрозы и кто выступает ее адресатом, и желает совершить подобные действия именно в связи с осуществлением потерпевшими или их близкими определенного рода деятельности.
6. Квалифицированным и особо квалифицированным видами преступления являются его совершение с применением насилия, соответственно не опасного и опасного для жизни либо здоровья лиц, указанных в ч. 1 и 2 коммент. статьи. Содержание указанных понятий идентично содержанию насилия в составах разбоя и насильственного грабежа (см. коммент. к ст. 162 и 161).
7. Коммент. статья не может рассматриваться как специальная по отношению к воспрепятствованию осуществлению правосудия или предварительного расследования, поскольку привлечение к УО по ст. 296 не ставится в зависимость от того, какую цель преследует при этом угрожающий. Воздействие на вершителей правосудия и других указанных в законе лиц с целью побуждения их к вынесению незаконного судебного акта посредством угрозы соответствующего содержания должно квалифицироваться по совокупности ст. 294 и 296. 8. Деяния, предусмотренные ч. 1 и 3, являются преступлениями средней тяжести, предусмотренные ч. 2 — небольшой тяжести. Деяния, закрепленные в ч. 4, входят в категорию тяжких преступлений. Более подробно данные категории рассмотрим во второй главе настоящего исследования.
Глава 2. Анализ состава преступления, предусмотренного ст.296 Уголовного Кодекса Российской Федерации
2.1. Объект угрозы или насильственных действий в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования
Определяя в качестве объекта уголовно-правовой охраны общественные отношения, существующие в сфере правосудия, необходимо уяснить значение самого термина «правосудие».
В литературе можно найти большое количество трактовок этого понятия. Обобщив их, можно сформулировать его в следующем виде: правосудие — это одна из форм государственной деятельности, которая заключается в рассмотрении и разрешении судом уголовных, гражданских, арбитражных и административных дел.
Основаниями для такого толкования термина являются положения Конституции РФ. Так, в статье 118 указано: «1. Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом. 2. Судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства».
Вышеприведенные положения не содержат указания на арбитражное судопроизводство. Действительно, к моменту принятия Конституции (в 1993 году) деятельность органов государственного арбитража по разрешению экономических споров ни в законе, ни в научной литературе не признавалась деятельностью по осуществлению правосудия, «поскольку арбитраж не входит в судебную систему и выполняет свои особые задачи и функции» [7].
Согласно ч. 3 ст. 118 Конституции Российской Федерации судебная система России устанавливается Конституцией и Федеральным конституционным законом. 28 апреля 1995 г. принят Федеральный конституционный закон «Об арбитражных судах в Российской Федерации» [11]. Статья 1 этого Закона указывает, что арбитражные суды в Российской Федерации являются федеральными судами и входят в судебную систему Российской Федерации. В статье 4 прямо говориться: «Арбитражные суды в Российской Федерации осуществляют правосудие путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, отнесенных к их компетенции…». Таким образом, в настоящее время, можно утверждать, что судопроизводство в арбитражных судах является деятельностью по отправлению правосудия.
Однако данное выше определение, толкующее правосудие как деятельность только суда, является узким и неприменимым к использованию в рамках уголовного права, поэтому авторами, занимающимися проблемами преступлений против правосудия, говорилось о необходимости разработки более широкого понятия термина «правосудие», включающего в себя деятельность прокуратуры, органов предварительного расследования и исполнительных органов [15].
Так, И.С. Власов и И.М. Тяжкова, исходя из анализа главы о преступлениях против правосудия, указывают, что «законодатель, создавая нормы об уголовно-правовой охране правосудия, исходил не из процессуального значения этого понятия, а вкладывал в последнее более широкое содержание, считая необходимым защищать всякую деятельность, направленную к осуществлению задач правосудия, — будь то деятельность суда или прокуратуры, следственных органов, органов дознания или органов исполнения наказания». Эту же точку зрения разделяет и Ш.С. Рашковская на том основании, что выполнение функции правосудия практически было бы невозможно без органов дознания, следствия и т.д.
Действительно, название гл. 31 УК России звучит как «Преступления против правосудия». В составах преступлений, содержащихся в данной главе, объектом уголовно-правовой охраны является гораздо более широкий круг отношений, чем непосредственно правосудие, как оно толкуется согласно положениям Конституции России — это и деятельность органов предварительного расследования, и прокуроров, и исполнительное производство. Эта деятельность, не являясь правосудием, имеет тесную связь с ним. В случае посягательства на какое-либо должностное лицо, указанных органов, вмешательства в его деятельность по производству предварительного расследования, исполнению решений суда, незаконных действий самих лиц, осуществляющих эти функции, — всегда в конечном итоге нарушаются интересы правосудия.
Все вышесказанное позволяет нам согласиться с теми авторами, которые высказываются за использование термина «правосудие» в двух смыслах:
-в узком (процессуальном) — как вид государственной деятельности, присущей исключительно суду, заключающейся в рассмотрении и разрешении им категорий дел.
-в широком (уголовно-правовом) — как деятельность всех органов, чье функционирование имеет конечной целью осуществление задач правосудия (суд, прокуратура, органы предварительного расследования и исполнения приговоров, решений суда, иных судебных актов).
Таким образом, определять видовой объект преступлений против правосудия, в частности преступления, предусмотренного ст. 296 УК России, необходимо как общественные отношения, складывающиеся в сфере деятельности суда, прокуратуры, органов предварительного расследования и исполнительных органов, и обеспечивающие их нормальную деятельность по отправлению правосудия, производству предварительного расследования, исполнению приговоров, решений суда, иных судебных актов.
Давая такое определение видового объекта преступлений против правосудия, следует отметить, что законодатель при конструировании ряда норм пошел по пути разграничения деятельности по осуществлению правосудия и производству предварительного расследования и дифференцировал уголовную ответственность в зависимости от того, кто является потерпевшим.
Так, статья 296 Уголовного кодекса (а также ст. ст. 294, 298 УК России) в части первой предусматривает уголовную ответственность за деяние в отношении судьи, присяжного заседателя, т.е. лиц, отправляющих правосудие, а в части второй — в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта — т.е. лиц, действующих на стадии предварительного расследования, а также участвующих на стадии судебного разбирательства, но не осуществляющих правосудие.
Законодатель устанавливает, что посягательство на общественные отношения в сфере отправления правосудия имеет большую общественную опасность, чем посягательство на иную сферу деятельности правоохранительных органов. Исходя из этого, в ч. 1 ст. 296 УК России предусмотрены более суровые виды, а также размер наказания, нежели в части второй этой статьи, которая отнесена законодателем к преступлениям небольшой тяжести.
Подобная конструкция, на наш взгляд, неадекватно отражает степень общественной опасности деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 296 УК.
Угроза и в отношении судьи, и в отношении иного должностного лица правоохранительных органов выступает способом принуждения потерпевшего к изменению своего поведения в интересах виновного. Причем такое поведение противоречит интересам общества. В данном преступлении именно изменением поведения субъекта отношения причиняется вред объекту, так как в результате появляется возможность замещения социально полезных, охраняемых уголовным законом, общественных отношений отношениями, носящими асоциальный характер.
Как мы указывали выше, в уголовно-правовое понятие правосудия включается как деятельность судов, так и органов предварительного расследования, исполнения судебных решений, так как и деятельность судов по отправлению правосудия, и деятельность правоохранительных органов по расследованию преступлений, и деятельность по исполнению актов суда в равной степени подчинены одной цели -обеспечить осуществление правосудия в соответствии с принципами, установленными законом.
Отступление на любой из указанных стадий от буквы закона исключает возможность правосудия. Поэтому вряд ли мы можем говорить о большей значимости какой-либо из указанных стадий для интересов правосудия и, соответственно, о большей или меньшей общественной опасности посягательства на тот или иной вид деятельности.
Причем законодатель сам не всегда идет по пути разграничения деятельности по отправлению правосудия и иных стадий процесса. Так, в статьях 295 «Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование» и 311 «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса» признается равная общественная опасность посягательства на жизнь лиц, осуществляющих как правосудие, так и предварительное расследование.
Представляется, что такая конструкция более адекватно отражает степень общественной опасности деяния. Кроме того, соблюдается положение, установленное в ст. 19 Конституции России, гарантирующее равенство прав человека независимо от должностного положения.
Говоря о непосредственном объекте преступления, предусмотренного ст. 296 УК России, следует иметь в виду, что в настоящее время рассматриваемая норма содержит два основных состава преступления, дифференцированных в зависимости от субъектного состава охраняемых общественных отношений. Как мы уже указывали выше, в части первой предусмотрена ответственность за угрозы в отношении судьи, присяжного заседателя, иного лица, участвующего в отправлении правосудия, а также их близких; в части второй — в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, судебного пристава, судебного исполнителя и их близких. Соответственно, следует рассмотреть вопрос о непосредственном объекте применительно к каждому из указанных составов преступления.
Для более точного определения непосредственного объекта угроз, высказываемых в связи с осуществлением правосудия, требуется рассмотрение субъектного состава данных правоотношений, в частности лиц, определенных законодателем в качестве потерпевших в части 1 ст. 296 УК.
Первым из перечисленных в ст. 296 УК лиц указан важнейший для системы правосудия субъект — судья. Для толкования этого понятия следует обратиться к положениям Конституции России, Федерального закона «О статусе судей в Российской Федерации» [12].
Каждый гражданин России, соответствующий требованиям, установленным в указанных нормативных актах, имеет право стать судьей.
В соответствии со ст. 1 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» «судьями … являются лица, наделенные в конституционном порядке полномочиями осуществлять правосудие и исполняющие свои обязанности на профессиональной основе».
Исходя из вышесказанного и дополнив предложенное законодателем определение, можно утверждать, что судьей в Российской Федерации является лицо, соответствующее всем предъявляемым Законом требованиям, прошедшее предусмотренное им испытание, назначенное в установленном порядке, получившее полномочия осуществлять правосудие и исполняющее свои обязанности на профессиональной основе.
В России создана разветвленная система судов, различающихся между собой прежде всего своей юрисдикцией. Судья любого суда, входящего, согласно Конституции и соответствующим Федеральным законам, в судебную систему России, является лицом, подлежащим уголовно-правовой охране в рамках статьи 296 УК.
Это утверждение в полной мере относится и к мировым судьям, так как они, согласно Федеральному закону «О мировых судьях в Российской Федерации», «…являются судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федерации и входят в единую судебную систему Российской Федерации» (ч. 1 ст. 1 Закона) [10].
Исключением являются судьи так называемых квазисудебных органов — третейского суда, судов чести и некоторых других, в названиях которых Далее по тексту — УПК.
Уголовно-процессуальный кодекс наделяет присяжных заседателей определенным объемом прав и обязанностей, однако, не приравнивая их к профессиональным судьям. В компетенцию присяжных входит узкий ряд вопросов, по которым им необходимо принять решение и вынести вердикт. УПК дает их полный перечень в ст. 435.
Объем полномочий, предоставленных законодателем коллегии присяжных, делает их объектом внимания лиц, стремящихся помешать объективному осуществлению правосудия. Однако при изучении судебной практики нам не встретилось ни одного уголовного дела по фактам угроз или насилия в отношении присяжных заседателей, хотя зарубежная практика показывает, что случаи такого давления в странах, где эта форма рассмотрения уголовных дел широко используется, достаточно распространены. При увеличении количества судов присяжных в России подобная ситуация, возможно, возникнет и в нашей стране.
Важность выносимого присяжными заседателями вердикта обусловливает необходимость принятия мер государственной защиты в отношении них.
Кроме рассмотренных выше участников судопроизводства, уголовный закон в рамках ч. 1 ст. 296 УК охраняет деятельность и иных лиц. В тексте нормы законодатель обозначает их как «иные лица, участвующие в отправлении правосудия», но не разъясняет, что же понимается под этим определением, какой круг лиц охватывает оно.
В уголовно-процессуальной литературе нет единства мнений как по вопросу о понятии субъекта уголовного процесса, так и о правомерности использования этого словосочетания: «…понятие субъектов уголовно-процессуальной деятельности лишено… смысла» [6]. Сложившаяся ситуация вызвана неоднозначностью использованных в УПК законодателем формулировок для обозначения участвующих на различных стадиях уголовного процесса лиц. Тем не менее, в учебной литературе преобладает тенденция обязательного выделения и освещения субъектов уголовного процесса.
Кроме указанного термина, а также наравне с ним используется большое количество понятий, которые, по мнению того или иного автора, объединяют в себе совокупность лиц, участвующих на разных стадиях процесса, например: «субъекты уголовно-процессуальной деятельности», «участники уголовного процесса», «участники уголовно-процессуальной деятельности», «участвующие в деле лица» [4].
Уголовный кодекс в нормах, целью которых является защита деятельности органов правосудия от посягательств, как правило, идет по пути соблюдения указанной дифференциации и различает суд, государственные органы, осуществляющие уголовно-процессуальную деятельность, их должностных лиц и иных участников уголовного процесса.
Так, в ч. 1 ст. 294 УК, ч. 1 ст. 296 УК, ч. 1 ст. 298 УК законодатель предусматривает ответственность за преступные деяния в отношении суда, судьи, присяжного заседателя и иного лица, участвующего в отправлении правосудия. Во вторых частях указанных норм называются должностные лица правоохранительных органов — прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, т.е. лица, согласно предлагаемым в уголовно-процессуальной науке классификациям относящиеся к категории «государственные органы и лица, осуществляющие уголовно-процессуальную деятельность». Кроме них, в той же второй части некоторых норм содержатся указания на судебного пристава, судебного исполнителя, защитника, эксперта, т.е. субъектов, относящихся к другим категориям субъектов уголовного процесса.
Явное разграничение между судом (судьями) и иными категориями лиц проводится законодателем в ст. 297 УК России «Неуважение к суду», где в части первой предусмотрена ответственность за неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства, а во второй части — в оскорблении судьи, присяжного заседателя, иного лица, участвующего в отправлении правосудия. Использование здесь такого широкого понятия, как «участники судебного разбирательства», позволяет утверждать, что при толковании термина «иные лица, участвующие в отправлении правосудия» следует исходить лишь из понятий «суд», «судьи», «состав суда». Лица, относящиеся к другим категориям субъектов уголовного процесса, не должны сюда включаться.
Подтверждением нашей точки зрения может служить диспозиция ст. 311 УК, в которой законодатель также разграничивает рассматриваемые понятия: «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, судебного пристава, судебного исполнителя, потерпевшего, свидетеля, других участников уголовного процесса …».
Определив категорию субъектов процесса, к которым относится понятие «иные лица, участвующие в отправлении правосудия», необходимо установить круг лиц, охватываемый данным термином.
Действительно, в состав суда могут входить и иные лица, не являющиеся профессиональными судьями («представители народа»), это предусмотрено и нормами Уголовно-процессуального кодекса. Согласно ст. 15 УПК РСФСР, уголовные дела в суде первой инстанции рассматриваются коллегиально и единолично; коллегиально рассмотрение дел осуществляется судом в составе судьи и двух народных заседателей. Если Закон «О статусе судей в Российской Федерации» разделяет понятия «судья» и «представители народа», которыми являются народные заседатели, то УПК в ст. 34 отождествляет этих лиц. Пункт 5 указанной статьи гласит, что понятием «судья» в УПК обозначаются: народный судья, председатель, заместитель председателя и член суда, народный заседатель.
Подобное разночтение единых терминов негативно характеризует действующее законодательство России, создает трудности при правоприменении. На наш взгляд, данное положение УПК в настоящее время должно быть приведено в соответствие с положениями Конституции России, а также более современного действующего законодательства. Понятие «судья» должно толковаться единообразно, согласно определению, данному в Законе «О статусе судей в Российской Федерации».
Говоря о народных заседателях, иных лицах, которые в случаях, предусмотренных законом, привлекаются к осуществлению правосудия, следует использовать более широкое понятие — «состав суда», так как не представляется спорным тезис о том, что указанные лица входят в него и принимают непосредственное участие в принятии решения по делу.
Итак, исходя из вышесказанного, можно утверждать, что в ст. 296 УК под «иными лицами, участвующими в отправлении правосудия» понимаются лица, входящие, помимо профессиональных судей, в состав суда, наделенные законом определенными правами и обязанностями, участвующие в принятии решения по делу, исполняющие обязанности по отправлению правосудия на временной основе.
Если конкретизировать использованное законодателем определение «иные лица, участвующие в отправлении правосудия», то в статье 296 Уголовного кодекса России под ними понимаются лица, участвующие в отправлении правосудия по уголовным, гражданским и арбитражным делам в качестве народных и арбитражных заседателей.
Помимо судей, присяжных, народных и арбитражных заседателей в диспозиции ч. 1 ст. 296 УК содержится указание и на иную категорию лиц, воздействуя на которую, преступники могут оказать давление на суд: закон, кроме непосредственных участников процесса, охраняет и их близких.
Необходимость уголовно-правовой защиты близких участников судопроизводства не вызывает сомнений. Анализ архивных уголовных дел, возбуждавшихся по ст. 296 УК, показал, что в 12,5 % случаев потерпевшими оказывались не только субъекты процесса, но и их близкие. По эмоциональному восприятию угроза убийством, насилием в отношении членов семьи, близких родственников, иных лиц, чья судьба небезразлична лицам, уполномоченным принимать решение по делу, как правило, носит гораздо более сильный характер. Виновные в совершении этого деяния должны нести уголовную ответственность в той же мере, что и за угрозы, высказанные непосредственно в отношении судей, присяжных, народных и арбитражных заседателей.
Следует обратить внимание, что законодатель в действующем Уголовном кодексе в ст. 296 УК отказался от использования термина «близкие родственники» и применяет более широкий термин — «близкие». На наш взгляд, данная позиция заслуживает поддержки.
Определив категорию лиц, в отношении которых угрозы убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества образуют состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 296 УК, следует дать понятие его непосредственного объекта, при этом необходимо учитывать, что данньш состав является двуобъектным. Основным объектом выступают общественные отношения, складывающиеся в сфере отправления правосудия, обеспечивающие нормальную деятельность суда по разрешению уголовных, гражданских, арбитражных, административных дел.
Полномочия, которыми наделил законодатель прокурора и следователя, важность принимаемых ими решений по делу обусловливает необходимость обеспечения безопасности их деятельности.
Однако, помимо рассмотренных лиц, на которых есть указание в диспозиции ч. 2 ст. 296 УК, Уголовно-процессуальный кодекс выделяет еще одного субъекта, который наделен законом значительными полномочиями и действует на стадии предварительного следствия — начальник следственного отдела. Ни в одной из статей главы 31, целью которых является уголовно-правовая защита деятельности по производству предварительного расследования, а также должностных лиц, действующих на этой стадии, нет указания на то, что потерпевшим может быть начальник следственного отдела. Между тем, согласно ст. 34 Уголовно-процессуального кодекса, дающей разъяснение терминам, используемым в нем и вьщеляющеи начальника следственного отдела в качестве отдельной понятийной единицы, а также на основании анализа ст. 127 этого же кодекса можно сделать вьшод, что речь идет о самостоятельной процессуальной фигуре, действующей на стадии предварительного расследования и обладающей достаточно широким кругом полномочий.
Пункт 6а ст. 34 указывает, что термин «начальник следственного отдела» охватывает начальников следственного комитета, управления, службы, отдела, отделения, группы органов внутренних дел, органов Федеральной службы безопасности, федеральных органов налоговой полиции и их заместителей, действующих в пределах своей компетенции. Закон, по сути, наделяет их функцией контроля за производством предварительного следствия подчиненными следователями.
В целях надлежащего выполнения своих процессуальных обязанностей начальник следственного отдела имеет право:
— проверять уголовные дела,
— давать указания следователю о производстве предварительного следствия, привлечении в качестве обвиняемого, квалификации преступления и объеме обвинения, о направлении дела, о производстве отдельных следственных действий,
— передавать дело от одного следователя другому,
— поручать расследование дела нескольким следователям,
— участвовать в производстве предварительного следствия,
— лично производить предварительное следствие, пользуясь при этом полномочиями следователя (ч. 2 ст. 127 УПК).
Указания начальника следственного отдела даются в письменной форме и обязательны для исполнения (ч. 3 ст. 1271 УПК). Они могут быть обжалованы прокурору (ч. 4 ст. 1271 УПК), но обжалование не приостанавливает их исполнения, за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 ст. 127 УПК.
Широкий круг полномочий, обязательность для исполнения даваемых начальником следственного отдела указаний следователю, право лично производить расследование делают его потенциальным объектом противоправного воздействия с целью повлиять на объективность предварительного следствия.
Отсутствие указания на это лицо в диспозиции ст. 296 УК образует пробел, которьш нуждается в скорейшем восполнении, так как только охватив в рамках уголовного закона весь круг должностных лиц правоохранительных органов, ответственных за полное, всестороннее, объективное производство предварительного расследования, мы сможем обеспечить их охрану уголовно-правовыми средствами.
Следующим субъектом уголовно-правовой охраны является лицо, производящее дознание. Упоминание о нем содержится в ст.ст. 19, 20, 26, 28, 46, 47, 51-56, 58, 64 и др. УПК. Однако ни в одной из статей не дается его определения, что порождает некоторые разногласия в толковании этого термина среди ученых-процессуалистов. Тем не менее, в юридической литературе превалирует мнение, что лицом, производящим дознание, является должностное лицо органа дознания, которому в предусмотренном законом порядке поручено производство дознания.
Правовое положение лица, производящего дознание, круг его обязанностей и объем полномочий непосредственно зависят от того, в какой форме им осуществляется дознание.
Помимо сотрудника органа дознания, которому поручено производство расследования по делу и в связи с этим получившего статус лица, производящего дознание, этим же статусом могут обладать орган дознания (должностное лицо) и начальник органа дознания в случае принятия ими дела к своему производству.
Как правило, появление «лица, производящего дознание» связано с возбуждением уголовного дела: «отсутствует уголовное дело — отсутствует данный субъект уголовного процесса». Однако следует признать, что существует
Среди ученых-процессуалистов спорным остается вопрос о том, является ли деятельность должностного лица органа дознания по выполнению отдельного поручения следователя дознанием и обладает ли такое лицо при этом статусом лица, производящего дознание.
Согласно ст. 1 Федерального закона «О судебных приставах» на них возлагаются задачи по обеспечению установленного порядка деятельности Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного суда, Высшего Арбитражного суда, судов общей юрисдикции и арбитражных судов, а также по исполнению судебных актов и актов других органов, предусмотренных Федеральным законом об исполнительном производстве. Следует сразу указать, что если в приведенной выше норме предусматривается исполнение не только судебных, но и иных актов, вынесенных другими органами, то уголовной охране подлежит только деятельность по исполнению приговоров, решений и иных актов суда.
Закон в ст. 4 предусматривает, что в зависимости от исполняемых обязанностей судебные приставы подразделяются на судебных приставов, обеспечивающих установленный порядок деятельности судов (судебный пристав по обеспечению установленного порядка деятельности судов), и судебных приставов-исполнителей,
Собрание законодательства Российской Федерации. — 1997. — № 30. — Ст. 3590.
76
исполняющих судебные акты и акты других органов (судебный пристав-исполнитель).
Таким образом, под судебным приставом следует понимать лицо, соответствующее требованиям, установленным Законом и назначенное на эту должность для обеспечения порядка в зале судебного заседания и в помещении суда, а также выполнения иных обязанностей, связанных с работой суда, предусмотренных ст. 11 Закона «О судебных приставах».
Судебный пристав-исполнитель — это должностное лицо, осуществляющее принудительное исполнение решений, определений и постановлений суда по гражданским (арбитражным) делам, исполнение приговоров, определений и постановлений суда по уголовным делам в части имущественных взысканий.
Уголовно-правовой охране подлежит деятельность и судебного пристава, и судебного пристава-исполнителя.
В случае угроз убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества, высказанных в связи с осуществлением приставами своих служебных полномочий по обеспечению установленного порядка деятельности судов либо в процессе принудительного исполнения судебных актов, виновное лицо подлежит ответственности по ст. 296 УК.
Уголовный закон охраняет и близких должностных лиц, действующих на стадии предварительного расследования, судебного разбирательства и исполнения приговоров, решений, иных судебных актов. Понятие «близкие» в ч. 2 ст. 296 УК равнозначно этому понятию в ч. 1 ст. 296 УК и рассмотрено нами выше.
Выделив круг субъектов, деятельность которых охраняется ч. 2 ст. 296 УК, можно определить понятие непосредственного объекта данного преступления. Как и состав, предусмотренный частью первой рассматриваемой нормы, данный состав является двуобъектным. Основным непосредственным объектом выступает совокупность общественных отношений, складывающихся в сфере осуществления правосудия, производства предварительного расследования, исполнения приговоров, решений, иных судебных актов и обеспечивающих нормальную деятельность прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, судебного пристава и судебного пристава-исполнителя.
Дополнительным объектом выступают общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни и здоровья указанных лиц, их близких, а также отношения собственности.
Законодатель, перечислив в диспозиции чч. 1 и 2 ст. 296 УК лиц, участвующих в отправлении правосудия, производстве предварительного расследования и исполняющих судебные акты, стремился обеспечить наиболее полную охрану правосудия в России и непосредственно жизнь, здоровье, собственность участников этих правоотношений. Ограничение круга лиц, чья деятельность охраняется в рамках ст. 296 УК, обуславливает важность правового определения терминов, обозначающих их, так как только полное и точное определение круга потерпевших позволит эффективно применять эту норму. Кроме того, именно специфический круг субъектов правоотношений выступает одним из основных признаков деяния, позволяющих отграничить его от смежных составов.
2.2. Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 296 УК России
Объективная сторона преступления является одним из важнейших элементов состава преступления и представляет собой его внешнюю сторону.
В статье 296 УК РФ объективная сторона выражается в угрозе1, причем законодатель четко конкретизирует ее содержание: угроза убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества.
Введение уголовной ответственности за угрозу в отношении судьи, лиц, участвующих в отправлении правосудия, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, иных лиц, указание на которых содержится в ст. 296 УК, позволяет нам на основе анализа правоприменительной практики утверждать, что не любая угроза является психическим насилием, и при этом она должна признаваться уголовно-наказуемой.
Психическое насилие в науке уголовного права рассматривается как причинение вреда психике человека. Виновный при этом желает воздействовать на психическую сферу человека с целью устрашения потерпевшего (и нанесения, таким образом, психической травмы) или с целью принудить его к выполнению каких-либо действий, повлиять таким способом на поведение человека, подавить его свободу волеизъявления. Признание угрозы уголовно наказуемой увязывается авторами, изучавшими это явление в 70-х годах, именно с причинением потерпевшему психической травмы [8]. Обязательным признаком при этом является желание виновного нанести её, осознание того, что своими действиями он вызовет у жертвы страх, испуг.
Более верным представляется суждение А.А. Пионтковского: «…в ряде случаев обнаруженный умысел преследует свои собственные цели и поэтому является не только стадией в развитии данной умьппленнои преступной деятельности, но и вместе с тем и средством непосредственного посягательства на другие охраняемые законом … интересы. В этом случае обнаружение умысла может заключать в себе состав самостоятельного преступления. Типичным примером являются случаи наказуемой угрозы. Однако это не колеблет общего положения о ненаказуемости обнаружения умысла как стадии развития преступной деятельности» [12].
Мы считаем необходимым согласиться именно с этой точкой зрения. Аргументы в пользу этого решения следующие:
1. Прежде всего, необходимо учитывать специфику правоотношений, в рамках которых действуют потерпевший и субъект преступления, предусмотренного ст. 296. Они возникают по поводу социального конфликта и, как правило, всегда порождают конфликтные отношения между участниками (следователь и обвиняемый, лицо, производящее дознание, и подозреваемый, судья и подсудимый). Причем данный конфликт характеризуется тем, что он возникает не между двумя личностями вне их социальной роли, а именно между лицом, представляющим государственные органы, действующим от имени государства, защищающим его интересы, и лицом, вовлеченным в том или ином качестве в сферу осуществления правосудия, производства предварительного расследования, исполнения судебных решений, т.е., фактически, между государством в лице его специальных органов и личностью. Для разрешения таких ситуаций государство создало специальные процедуры, закрепленные в законе, соблюдение которых обязательно для всех участников конфликта. Суд, следователь, прокурор, лицо, производящее дознание, судебный исполнитель обязаны действовать в рамках закона при осуществлении своей служебной деятельности.
Нарушение ими закона, признанное общественно опасным, влечет уголовную ответственность. То же относится и к представителям другой стороны отношений.
2. Законодатель в качестве самостоятельного состава преступления предусмотрел угрозу убийством, причинением вреда здоровью (в ст.ст. 318 и 321 УК — применением насилия), уничтожением или повреждением имущества (последний вид угрозы предусмотрен только в ст. 296 УК, его криминализация в рамках данной нормы обусловлена, на наш взгляд, важностью охраняемых в ней объектов и стремлением законодателя обеспечить максимально полную защиту деятельности суда и правоохранительных органов при отправлении правосудия и производстве предварительного расследования), т.е. не угрозу саму по себе, не любой ее вид, а именно особо опасную ее разновидность.
3. Определив такой круг угроз, законодатель, несомненно, ставил своей целью обеспечить и безопасность наиболее важных ценностей общества — жизни, здоровья его членов, их собственности. По сути, данная норма выступает также гарантом конституционных прав личности — права на жизнь (ст. 20 Конституции России), на личную неприкосновенность (ст. 22), на неприкосновенность личной собственности (ст. 35). Исключив возможность привлечения к уголовной ответственности за угрозу убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества, носящую характер обнаружения умысла, мы противопоставим общие идеи уголовного права (например, о ненаказуемости обнаружения умысла) конкретным благам человека и общества, охрана которых является главенствующей целью уголовного законодательства.
4. В случае признания ненаказуемости угрозы, обладающей признаками обнаружения умысла, превентивный потенциал данной нормы не будет реализован в полной мере. Между тем СВ. Бородин указывал, что из умышленных убийств более 1/3 составляют те, которым предшествовало обнаружение умысла на совершение убийства в форме угроз [14].
Среди изученных архивных дел преобладают возбужденные по фактам угроз, высказанных с целью воспрепятствовать проведению следственного действия: допроса — 60 %, очной ставки — 20, обыска — 20 %. Кроме этого, добиться прекращения уголовного преследования пытались в 28,5 % случаев. В 19,1 % виновные добивались изменения меры пресечения на не связанную с лишением свободы. В 9,5 % угрозы были связаны с желанием виновных не допустить возбуждения уголовного дела. В 23,8 % случаев угрожали из мести за ранее проводимое расследование. Иногда угрозы высказываются лицами, находящимися в розыске, с целью воспрепятствовать их задержанию.
Наиболее распространенным мотивом является стремление избежать уголовной ответственности — 97 % случаев. Для этого пытаются достичь следующих целей: отказ в возбуждении уголовного дела — 16,6 %; прекращение возбужденного уголовного дела — 66,7; внесение в процессуальные документы ложных сведений -2,3; сокрытие, уничтожение процессуальных документов — 16,6; уничтожение, утаивание вещественных доказательств — 9,5 %. Кроме того, угрозы высказываются с целью принудить сотрудника, ведущего расследование дела, к изменению меры пресечения и освобождению подозреваемого, обвиняемого из-под стражи — 23,8 %. 30,9 % респондентов указали, что угрозы высказывались в отношении них из мести.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что угрозами виновные стремятся достичь довольно широкого спектра целей, зачастую выдвигают не одно, а сразу несколько требований, выполнение которых позволит им избежать уголовной ответственности за содеянные преступления либо понести менее строгое наказание, чем должно было бы быть в случае проведения полного и объективного расследования.
Для исполнительного производства характерны угрозы, высказываемые с целью воспрепятствования законной деятельности судебных приставов. Это объясняется тем, что данная стадия начинается уже после рассмотрения уголовных и гражданских дел либо гражданских исков в уголовном судопроизводстве и исполняется принятое судом решение, с которым зачастую не согласна сторона, в отношении которой и возбуждается исполнительное производство. В теории уголовного права спорным является вопрос о том, относится ли ограничение свободы к физическому насилию. В литературе высказывались различные мнения, основные из которых были проанализированы Л.Д. Гаухманом. Он подверг критике точку зрения ИИ. Горелика о том, что ограничение свободы не может рассматриваться в качестве насилия, а также С.С. Степчива и А.К. Щедрина, которые относили любое ограничение свободы к физическому насилию. Кроме того, Л.Д. Гаухман не согласился с точкой зрения М.Б. Гугучия, предлагавшего рассматривать ограничение свободы в качестве физического насилия только в том случае, если лишение свободы осознается потерпевшим. Критикуя приведенные точки зрения, Л.Д. Гаухман предлагает собственное решение этого вопроса: «В понятие физического насилия должно быть включено не всякое лишение свободы, а лишь такое, которое связано с непосредственным воздействием на организм человека» [12].
Представляется верным и отнесение к насилию, опасному для жизни или здоровья, нападения, которое «…не причинило никакого вреда здоровью, однако в момент применения создавало реальную опасность для жизни и здоровья потерпевшего» [3].
Т.В. Кондрашова пишет: «тяжкий вред здоровью (чч. 1 и 2 ст. 111 УК) полностью охватывается ч. 4 ст. 296 УК и не требует дополнительной квалификации. Насилие, предусмотренное чч. 3 и 4 ст. 111 УК, должно квалифицироваться по совокупности с ч. 4 ст. 296 УК»2. Другая группа авторов придерживается точки зрения, согласно которой к этому признаку следует относить только причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью потерпевшего. Причинение же тяжкого вреда здоровью личности в процессе посягательства на основной непосредственный объект, если иное не указано в законе, требует дополнительной квалификации в виде реальной совокупности этих преступлений [10].
Исходя из вышесказанного, следует сделать вывод, что в случае угроз, сопряженных с причинением тяжкого вреда здоровью, содеянное подлежит квалификации по ч. 4 ст. 296 УК и соответствующей части ст. 111 УК.
Таким образом, под насилием, не опасным для жизни или здоровья, о котором говорится в ч. 3 ст. 296 УК, следует понимать побои, иные насильственные действия, причинившие физическую боль, но не повлекшие последствий, указанных в ст. 115 УК, а также действия, связанные с ограничением свободы. Поднасилием, опасным для жизни или здоровья, о котором говорится в ч. 4 ст. 296 УК, следует понимать причинение средней тяжести и легкого вреда здоровью, насилие, которое не причинило никакого вреда здоровью, однако в момент применения создавало реальную опасность для жизни и здоровья потерпевшего, а также повреждения, которые по своему характеру создают угрозу для его жизни или здоровья и могут привести к смерти или вызывают угрожающее для жизни состояние, возникновение которого не имеет случайного характера.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведённое исследование позволило прийти к следующем выводам:
Чч. 3 и 4 статьи 296 исключают возможность оценки применения силы при осуществлении правосудия, предварительном расследовании или исполнении решений суда, которые не содержат угроз, таких как деяние, затрагивающее интересы судебной власти. Предлагается устранить этот пробел путем внесения изменений в действующую редакцию статьи 296 Уголовного кодекса.
Для состава преступления, предусмотренного ст. 296 УК, характерен высокий уровень латентности. В целях его сокращения нами предлагается принять меры по совершентсвованию нормативных актов, регламентирующих порядок деятельности подразделений органов внутренних дел по обеспечению безопасности, а также провести мероприятия по разъяснению сотрудникам судов и правоохранительных органов положений указанных документов и соответствующих федеральных законов.
Анализ терминов, используемых для описания круга лиц, охраняемых статьей 296 Уголовного кодекса, позволил нам уточнить субъективный состав охраняемых правоотношений. В частности, предлагается понимать термин «иные лица, участвующие в отправлении правосудия» как понятия, включающего в себя таких участников процесса, как народные и арбитражные заседатели. Специфика угрозы, которая является объективной стороной расследуемого действия, заключается в возможности ее наказания, если она представляет собой психологическое насилие и служит объектом захвата. Рассматриваемая угроза должна обладать двумя обязательными признаками: наличность, связь с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования, исполнением решений суда. Признак реальности не является обязательным для данного вида угроз.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Российская Федерация. Законы. Уголовный кодекс Российской Федерации [федер. закон : принят Гос. Думой 24 мая 1996 г. : ред. от 19 февраля 2018 г.] // Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 25. Ст. 2954.
2. Российская Федерация. Законы. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [федер. закон : принят Гос. Думой 22 ноября 2001 г. : ред. от 23 апреля 2018 г.] // Собрание законодательства РФ, 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921
3. Айдамирова Л. Д. Уголовное право / Л.Д. Айдамирова // Молодой ученый. — 2017. — №34. — С. 56-58.
4. Алексеева Т. Г. Уголовное право: альбом схем / Т. Г. Алексеева; отредактировано автором; Дальневосточ. ин-т повышения квалификации Федер. службы Рос. Федерации по контролю за оборотом наркотиков. – Хабаровск: ДВИПК ФСКН России, 2015. – 45 с.
5. Безбородов Д.А. Актуальные проблемы уголовного права: учение о преступлении: научно-практическое пособие. под общ. ред. А. Н. Попова. — Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 2017. — 188 с.
6. Брусницын Л. Как обезопасить лиц, содействующих уголовному правосудию// Российская юстиция. — 2014.- № 9.
7. Бузанова В.В. Соотношение понятий «Неоконченная преступная деятельность» и «стадии совершения преступления» / В.В. Бузанова // В сборнике: Современная юридическая наука и практика: актуальные проблемы Сборник научных статей (по материалам II Международного форума магистрантов, аспирантов и молодых ученых). 2017. С. 45-49.
8. Ермакова О.В. Проблемы определения стадий совершения преступления / О.В. Ермакова // Алтайский юридический вестник. 2017. № 20. С. 88-92.
9. Зурначян А.Л. Понятие и виды преступлений против правосудия // «Черные дыры» в Российском законодательстве, №3 – 2014.
10. Дронова Т.Н. Уголовное право / Т.Н. Дронова // Актуальные проблемы борьбы с преступлениями и иными правонарушениями. 2017. № 15-2. С. 20-22.
11. Жукова К.А. Стадии совершения преступления / К.А. Жукова // В сборнике: Концепции фундаментальных и прикладных научных исследований — сборник статей международной научно-практической конференции: в 4 частях. 2017. С. 58-59.
12. Иванчин А.В Уголовное право / А.В. Иванчин // Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Серия Гуманитарные науки. 2017. № 4 (42). С. 46-51.
13. Кулешов Ю. И. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны: История и современность // Правоведение. – 2015. — № 4.
14. Лебедев В. Судейская беспристрастность и социальный контроль за судом // Российская юстиция. – 2001. — № 7.
15. Некрасов В.Н. Современное уголовное право в схемах и ответах / В.Н. Некрасов // Актуальные проблемы уголовного права на современном этапе (вопросы дифференциации ответственности и законодательной техники). 2015. № 4 (4). С. 65-70.
16. Нечепуренко А.А. Проблема оптимизации санкций за преступления против правосудия // Преступления против правосудия: Уголовно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты. — Омск, 2016.
17. Новоселов Г.П. Алгоритм уголовно – правовой квалификации преступления / Г.П. Новоселов // В сборнике: Общество и преступность: уголовно-правовые, пенитенциарные и криминологические аспекты сборник научных статей участников II Всероссийской научно-практической конференции. Вятский государственный университет. 2017. С. 46-50.
18. Полиховская А.В. Уголовное право / А.В. Полиховская // Научный диалог: вопросы гуманитарных исследований – Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс». — 2016. — С. 114-116
19. Рамазанов А.В. Уголовный процесс / А.В. Рамазанов // Инновационное развитие. 2017. № 1 (6). С. 63-65.
20. Решетников А.Ю. Уголовное право / А.Ю. Решетников // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 8. С. 122-132.
21. Саатова Б. А. Соучастие в преступлении / Б.А. Саатова // Молодой ученый. — 2018. — №16. — С. 238-240.
22. Сиянова П.В. Уголовное право / П.В. Сиянова // Вестник современных исследований. 2017. № 3 (6). С. 211-213.
24. Солдаткина Р. Н. Уголовное право / Р.Н. Солдаткина // Бюллетень науки и практики. Электрон. журн. — 2017. — №9 (22). — С. 159-162.