Курсовая работа на тему «Византия и крестоносцы »

Введение.

Глава 1 История взаимоотношений Византии и крестоносцев.

1.1 Особенности мировоззрения византийев.

1.2 Византийцы и латиняне.

Глава 2 Византия и крестоносцы в XIII веке.

2.1 Политические события, приведшие к Четвертому крестовому походу.

2.2 Идеологические и геостратегические основы Четвертого крестового похода.

2.3 Разграбление Константинополя.

2.4 Последствия Четвертого крестового похода.

2.5 Возникновение греческой национальной идентичности.

Заключение.

Список использованной литературы.

ВВЕДЕНИЕ

 

Одним из основополагающих этапов в развитии взаимоотношений между Востоком и Западом являются крестовые походы. Начиная с первого крестового похода, активно начинают развиваться взаимоотношения между Европой и Византией. И для создания наиболее полной картины значения крестовых походов в истории взаимоотношений европейцев и византийцев необходимо понимание того, как восприняли сами византийцы это движение, и насколько объективно было это восприятие.

Если история крестовых походов достаточно широко раскрыта в научной литературе, то проблема ментальности и ее влияние на взаимоотношения крестоносцев и византийцев остаются довольно плохо изученными. Историография данной проблематики фактически отсутствует в русской библиографии, имеются лишь несколько работ, которые косвенно затрагивают эту тему, это работы М.А. Заборова «Современники-хронисты и историки крестовых походов», «История крестовых походов в документах и материалах» Г.Г. Литаврина «Византия и славяне», Я.Н. Любарского «Византийские историки и писатели», А.А. Васильева «История Византийской империи» и т.д., а также ряда переводов, например, работы Б. Куглера, Ж.Ф. Мишо, Ш. Диля и т.д. Но даже в этих работах очень мало внимания уделяется мировоззренческим особенностям византийцев и крестоносцев и проблеме их взаимоотношений.

Больше всего информации по особенностям взаимоотношений двух культур содержат работы Ш. Диля. Однако необходимо отметить, что автор не подвергает критическому анализу используемые источники, что мешает создать объективную картину в воспроизведении византийской оценки данного события. Критическая сторона лучше всего разработана у Я.Н. Любарского, который в своих статьях дает подробный разбор хронологии и всех спорных мест «Алексиады», давая ссылки на особенности мировосприятия византийцев, и делает довольно интересные выводы, относительно целей крестоносцев и византийцев в первом крестовом походе. Так же достаточно интересны именно для изучения общих черт византийского менталитета работы А.П. Каждана «Византийская культура X-XII в.в.» и Г.Г. Литаврина «Как жили византийцы», но, к сожалению, тематика этих исследований далека от крестовых походов.

В целом же можно сказать, что по данной теме нет, на настоящий момент, полноценного исследования.

В качестве источниковой базы в работе был использован труд Жоффруа де Виллардуэн «Завоевание Константинополя», созданный около 1210 г. Это источник фактических сведений о Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Пожалуй, никто из хронистов-современников, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.

Также были использованы документы и материалы, которые собраны М.А. Зборовым в книге «История Крестовых походов в документах и материалах». Книга содержит важнейшие материалы по истории крестовых походов — отрывки из хроник, мемуаров, различного рода записок, писем. Документальному материалу предпослан источниковедческий очерк со сравнительной характеристикой источников.

Достаточно важным источником является книга Никиты Хониата «История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина». История Никиты Хониата охатывает период времени от 1118 до 1206 года. Ценность данного источника состоит в том, что автор, как он сам говорит в предисловии, рассказывает или то, чему сам был очевидным свидетелем, или то, что слышал от очевидцев. Уже и это обстоятельство, рассматриваемое в связи с общественным положением Никиты, говорит весьма много в пользу его истории.

В рамках настоящей работы проведено исследование мировоззрения византийцев и крестоносцев в XIII веке.

Четвертый крестовый поход (1204) стал поворотным моментом в истории Византии. Это означало фрагментацию византийского мира и появление конкурирующих греческих и латинских государств. Подобно арабским завоеваниям седьмого века, Четвертый крестовый поход ускорил процесс перемен, начавшийся ранее. Прежде чем рассматривать последствия Четвертого крестового похода, важно взглянуть на состояние Византийской империи незадолго до 1204 года, чтобы понять, как рухнула славная империя династии Комнинов под натиском армии крестоносцев, собранной почти случайно.

Цель настоящей работы – провести сравнение мировоззрений крестоносцев и византийцев в XIII веке.

Для достижения поставленной цели работы необходимо выполнить следующие задачи:

Выявить особенности мировоззрения византийцев

Объектом исследования выступает мировоззрение византийцев и крестоносцев в  XIII веке.

Предметом исследования являются взаимоотношения Византии и  Западной Европы.

В работе были использованы следующие методы исследования – изучение, анализ, обобщение.

В структурном отношении настоящая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Глава 1 История взаимоотношений Византии и крестоносцев

 

1.1 Особенности мировоззрения византийцев

 

Византия в конце двенадцатого века состояла в основном из Балкан и прибрежной Анатолии. В этот период Балканы были самым богатым регионом империи, вытеснив Анатолию, которая играла эту роль в период с седьмого по одиннадцатый век. С потерей внутренних районов Анатолии империя полагалась на Фракию, Македонию, Болгарию и, в меньшей степени, на Сербию, чтобы обеспечить себя скотом и лошадьми. Животноводство и коневодство практиковалось в крупных поместьях и у влахов. Болгария, Фессалия, Фракия и Македония поставляли зерновые, а средиземноморское побережье и острова Эгейского моря — оливковое масло и вино. Промышленность и ремесленное производство были связаны с городскими центрами. Константинополь был главным центром производства, вторым крупным центром был Коринф, а другие более мелкие центры располагались в основном в Греции.

Анатолия была разделена на внутреннюю часть, бедную и удерживаемую тюркскими племенами, и более богатую прибрежную область, находившуюся под контролем Византии. Плато, удерживаемое турками, было важным источником скота и лошадей, но оно было беднее прибрежных районов Анатолии и менее населенным, в то время как (как уже говорилось выше) области на Балканах заменили внутренние районы Анатолии в обеспечении скотом и лошадьми. Из оставшихся византийских земель в Анатолии, Вифиния поставляла зерновые, а регионы, расположенные вблизи Эгейского моря, производили вино и оливковое масло.

Огромное влияние на формирование мировоззрения византийцев оказали

специфические черты, присущие восточному христианству и византийской церкви. Еще при при Константине (V в.) христианство превратилось в государственную религию, византийская церковь стала привилегированной организацией[1].

Господствующей религией христианство стало в VI в. Проводимая византийскими императорами политика централизации и бюрократизации государственного аппарата, ликвидации полисного самоуправления сопровождалась стремлением создать единую официальную идеологию. Роль такой идеологии отводилась христианству. Византийцы не только создали для себя яркую и сложную интеллектуальную культуру, но и по праву могут претендовать на важное место в интеллектуальной истории мира.

Византия сохранила, отобрала и сформировала канон греческой классики[2]. Регулярно признается – пусть и неохотно – что византийцы были ответственны за сохранение почти всей древнегреческой литературы, которой мы располагаем сегодня. Некоторые тексты сохранились благодаря переводам на другие языки, каменным надписям или папирусам, но их было ничтожное меньшинство по сравнению с объемами, кропотливо переписанными византийскими писцами на протяжении тысячелетия. Когда мы смотрим на наши “классические библиотеки” (собрания Леба, Оксфордских классических текстов или Тебнера), мы на самом деле смотрим на византийскую классическую библиотеку. С точки зрения всей сохранившейся до наших дней греческой литературы, наши классические библиотеки являются лишь частью того, что византийцы решили сохранить, в дополнение к их собственным произведениям, которые мы искусственно исключаем из нашего корпуса «классической греческой литературы». Это, в свою очередь, лишь часть всего, что когда-либо было написано на греческом языке, большая часть которого была утрачена, потому что византийцы позволили этому истечь в соответствии со своими конфессиональными, учебными и идеологическими приоритетами. Их собственные труды раскрывают эти приоритеты. И все же дисциплина классики, мягко говоря, не была восприимчива к Византии и ее текстам. Большинство классиков не в состоянии признать, что византийцы были их родственными душами, действительно их предками, когда дело доходит до изучения греческой классики. Ибо византийцы сохранили древнюю литературу не для пользы будущих ученых в более просвещенном западном обществе: они сохранили тексты для собственного использования и пользы[3]. Более того, они не просто сохранили древнюю литературу: они сделали выбор в выборе того, что нужно сохранить, и разработали для этой цели новые текстовые технологии. Таким образом, они сыграли активную роль в формировании канона. Современность может в своем невежестве считать это само собой разумеющимся как представление “греков”, но на самом деле это тоже византийское видение греков. В значительной степени мы связаны византийским выбором, мы изучаем и любим тексты, которые они писали, и часто неосознанно смотрим на греческую древность их глазами. Поэтому нам нужно понять их точку зрения. Этот том способствует достижению этой цели. Многие из его глав показывают, как античность была отправной точкой византийского мышления во многих областях.

Византия-это наша первая точка соприкосновения с древнегреческой мыслью. На протяжении веков ученые трудились над созданием иллюзии беспрепятственного доступа к классическому прошлому, но в основном это процесс искусственного вырывания нашего древнего наследия из его византийского контекста, удаления из него остатков и наслоений Византии, а затем предъявления претензий на подлинность реконструированного продукта. И все же в материальном плане самое близкое, к чему мы обычно можем приблизиться к древнему тексту относится византийская рукопись, датируемая после десятого века. Неразумно полагать, что эти книги являются “чистыми” средствами массовой информации, которые сохраняют классику безупречной. Византия была ответственна за решающие изменения в текстовых технологиях обучения, включая повсеместное внедрение формы кодекса, изобретение мельчайшего шрифта и сопутствующую необходимость “транслитерировать” все тексты, что привело к выбору и потере «бутылочного горлышка». Тексты были адаптированы, отобраны, антологизированы, извлечены, сокращены и интерполированы. Древние комментарии, схолии, грамматические пособия и словари были разбиты и объединены с новым византийским материалом, который часто невозможно отличить друг от друга.

Современный историзм склонен рассматривать тексты как настолько прочно закрепленные в первоначальных контекстах, что можно легко игнорировать их более поздние текстовые настройки, какими бы важными эти настройки ни были для (возможно, доминирующего) чтения и восприятия этих текстов на протяжении большей части их истории … Таким образом, культурные истории, как правило, пишутся как повествования о последовательности дискретных моментов творческих актов композиции.

Но классики, которые действительно хотят знать, откуда берутся их тексты и что означают их слова, неизбежно в конечном итоге будут иметь дело с подобными Фотию, Суду, Этимологикеи другим византийским текстам и авторам, к которым их редко готовила подготовка.

Византия создала православную традицию. Христианство зародилось как один из многочисленных культов древнего Средиземноморья, но оно стало мировой религией только в ранней Византии, особенно в восточных провинциях позднего римского мира. Его доктрины, теология, интеллектуальные традиции, нормы и руководящие институты сформировались и были кодифицированы между четвертым и шестым веками, сначала на греческом, а затем на латинском и других языках. Таким образом, если мы включим раннюю Византию в наши рамки, то справедливо будет сказать, что христианство в большинстве своих форм после 300 года н. э. имеет византийскую матрицу. Этот том, однако, посвящен более поздним этапам византийской интеллектуальной жизни, после 600 года нашей эры. К этому моменту христианство как на востоке, так и на западе встало на разные траектории, которые уводили бы от его отчетливо византийской конфигурации. Но последнее впоследствии стало горнилом для всего православного мира. Влияние византийского православия на интеллектуальную жизнь культур, принявших христианство из восточной империи, от современной Греции до России, нельзя недооценивать. Таким образом, в этом томе излагаются основные формы и порядки византийской ортодоксии в том виде, в каком они возникли после периода становления поздней античности. Они включают, например, отчетливо византийскую теологию икон, различное восприятие Платона и Аристотеля, напряженное и условное использование греческой философской традиции (в оригинале) и позиции, которые возникли в результате контакта с быстро меняющимся Западом после одиннадцатого века, а также вслед за исихазмом.

Человек стоял в центре внимания христианского мировоззрения. В связи с этим его очищение, преображение и спасение составляли главную цель христианской церкви как духовного института. Доминантным становится христианское отношение к мирской жизни, связанное с переоценкой традиционных ценностей античности, переориентацией человека от чувственных наслаждений к духовному блаженству. Распространяются идеи бегства от «прелестей мира сего», борьбы с тремя главными пороками, порождающими души людей, — «сластолюбием, сребролюбием и славолюбием»[4], проповедуются аскетический благочестивый образ жизни, любовь к людям, чувствительность к скорбям, горестям. Складывается весь комплекс нравственно-этических норм и религиозных идеалов христианства, составляющих основу добродетельной жизни — пост, бдение, молитва, нестяжание, трудолюбие и другие добродетели, которыми украшается душа. В качестве основного и практически единственного идеала человеческой жизни утверждается идеал духовной красоты, и подход к оценке комплекса жизненных явлений осуществляется с меркой этого идеала.

1.2 Византийцы и латиняне

 

Византия, несмотря на то, что сотрудничала с крестоносцами во время первых двух крестовых походов, всегда относилась к ним с подозрением. Две части христианства (восточная — византийская и западная — латинская/франкская) были расколоты в результате раскола 1054 года, но вначале это не имело большого значения; подобные расколы случались и раньше, и единство Церкви было восстановлено. Скорее, именно прибытие большого количества западных людей на византийские территории подчеркнуло культурные различия между двумя частями христианства. Процитируем сэра Стивена Рансимана: «Есть идеалисты, которые горячо верят, что если бы только народы мира могли узнать друг друга, то мир и доброжелательность были бы вечны. Это трагическое заблуждение. Действительно, образованные мужчины и женщины могут наслаждаться обществом и обычаями иностранцев и испытывать к ним симпатию. Но простые люди, оказавшиеся в стране, язык и обычаи которой им непонятны, склонны чувствовать растерянность и обиду»[5].

Присутствие западных людей в Византии показало, насколько по-разному развивались две части некогда единого римского мира; западные люди считали византийцев «женоподобными», «вероломными» и «предательскими», в то время как византийцы считали западных людей «грубыми» и «нецивилизованными»: они, например, были шокированы тем, что латинские священники участвуют в войне. Анна Комнина в своей «Алексиаде» высмеивает позерство норманнского лидера Роберта Гискара.

Византийские простолюдины тоже с подозрением относились к «латинянам». Во многом потому, что крестоносные армии, пересекавшие Балканы во время своего движения на Восток, вступали в трения с местным населением. Хотя Византия, номинально являясь союзником крестоносцев, должна была снабжать их, центральному правительству было трудно оказывать такое влияние в своих самых северных регионах, что означало случаи грабежа со стороны крестоносцев для получения необходимых им припасов.

Отношениям не способствовало и взаимное недоверие. Крестоносцы считали, что Алексий I Комнин предал их во время Первого крестового похода, поскольку он отказал в помощи, когда казалось, что крестоносцы вот-вот потерпят поражение. Они также презирали тот факт, что византийцы были открыты для общения с мусульманами (во время третьего крестового похода Исаак Ангелос заключил тайный союз с Саладином). С другой стороны, византийцы довольно цинично рассматривали крестоносцев как своего рода «наемников», которых они могли использовать для возвращения земель, потерянных мусульманами. Когда крестоносцы основали латинские государства в Леванте (и отказались отдать Антиохию византийцам), это превратилось в серьезный спор между двумя сторонами.

Другим аспектом трений были привилегии, предоставляемые западным купцам (особенно венецианским). Хотя утверждается (с хорошим основанием), что такое расширение торговли привело к экономическому росту, урбанизации и принесло прибыль и византийским купцам (которые действительно сотрудничали с иностранными купцами), государство потеряло доходы от налогов, которые эти купцы платили бы в противном случае, больше зависело от иностранцев для флота, а среди населения (особенно в Константинополе) возникло подозрение и гнев в отношении этих иностранных купцов, что привело к резне латинян в городе в 1182 году.

Это не означает, что не было культурных обменов и сотрудничества. Византийская империя использовала множество западных наемников в своих армиях и восхищалась боевым мастерством этих воинов. Император Мануил Комнин был известным поклонником латинян, наслаждался поединками в западном стиле и использовал многих западных воинов при своем дворе. Западные люди были склонны восхищаться изысканностью и богатством византийцев, а во время начальной фазы Первого крестового похода многие искренне хотели помочь своим христианским братьям в борьбе с общим мусульманским врагом. Однако культурный раскол сохранялся, и со временем взаимная вражда только усиливалась; византийцы склонны были критиковать «любителя латыни» Мануила за привлечение западных людей ко двору, а на Западе византийцев все больше считали «раскольничьими греками».

Процитируем Джонатана Харриса «Византия и крестовые походы»[6]:

Когда в марте 1138 года до Рима дошли новости о первой экспедиции Иоанна II против Раймонда Пуатье в Антиохии, папа Иннокентий II (1130-43) был возмущен. Он издал указ, призывающий всех латинян, служащих в византийских войсках, дезертировать на том основании, что император «отделяет себя от единства церкви», то есть является раскольником. В 1147 году один французский епископ пошел еще дальше, утверждая, что нападение Иоанна на Антиохию показало, что византийцы были христианами только по названию, и поэтому вполне законно было бы напасть на сам Константинополь. Во многом то же самое говорило духовенство с армией Четвертого крестового похода в апреле 1204 года.

Глава 2 Византия и крестоносцы в XIII веке

 

2.1 Политические события, приведшие к Четвертому крестовому походу

 

К 1200 году Византийская империя уже находилась в состоянии упадка, ей пришлось столкнуться с политической нестабильностью, жестокими восстаниями и отделением провинций. Эта потеря центрального контроля была ускорена Четвертым крестовым походом, который привел к созданию конкурирующих греческих и латинских государств.

Правление Мануила I Комнина (1143-1180) стало одновременно и высшей точкой Византии, и началом ее упадка. Мануила обвиняли в излишней амбициозности, а старые историки утверждали, что он хотел восстановить империю Юстиниана. Однако его амбиции были более скромными, а его власть — более впечатляющей, чем считали предыдущие историки. Мануил больше заботился о безопасности, чем о расширении. Мануил стремился создать кольцо надежных королевств-сателлитов. Венгрия, Иерусалим, Султанат и Сицилия в большей или меньшей степени были опробованы в этой роли.

Мануил также пытался отвоевать у норманнов восточное побережье Южной Италии, чтобы положить конец их набегам на Балканский материк (а не из-за каких-то грандиозных «юстиниановских» планов). Однако, несмотря на несколько первых побед, его вмешательство не удалось, и это встревожило Священную Римскую империю, которую в то время возглавлял Фридрих Барбаросса (1155-1190), очень амбициозный правитель, планировавший поставить Италию под свой контроль. Мануил решил поддержать средствами, шпионами и даже некоторыми войсками итальянских противников Фридриха (например, он поддержал Ломбардскую лигу против Фридриха). Отношения между двумя королевствами достигли низшей точки. В письме к Мануилу Фридрих назвал его «Greacorum moderator» (правитель греков) и заявил, что его предшественники передали ему «монархию города Рима», подданными которого были и греки. Затем он отчитал Мануила за то, что тот не оказал чести императору Священной Римской империи и Папе Римскому[7].

Империя Комнинов была очень централизованной по стандартам эпохи и обладала всеми функциями полностью развитого доиндустриального государства: постоянной армией и флотом, развитой бюрократией и денежным налогообложением. Эта централизация и отождествление со столицей, Константинополем, оказались пагубными для империи: границы империи совпадали с территорией, которую мобильный военный император из Константинополя мог контролировать без помощи союзников.

Константинополь, город с 300 000-400 000 жителей, зависел от провинций в плане импорта сырья, денег, продовольствия, людей и промышленных товаров. На местах имперскому центру приходилось мириться с местными элитами. Система пронойи (предоставление государственных земель и доходов конным солдатам) позволила имперскому центру создать патронаж в провинциях. Это создавало неравные отношения, в которых Константинополь нуждался во внешних провинциях больше, чем они в Константинополе. При преемниках Мануила провинции становились центрами оппозиции и постепенно отделялись. Этот процесс фрагментации ускорится в результате Четвертого крестового похода, который приведет к краху централизованного управления.

Однако роковой чертой империи Комнинов было отождествление государства с династией. Родственники императора получали титулы, которые градировались по степени родства с императором и в зависимости от старшинства родственника в рамках каждой степени. Византийская империя управлялась на основе родословной и родства. Такой тип правления во многом зависел от сплоченности обширной императорской семьи; если Мануил смог обеспечить это, то его 11-летний преемник Алексий II не смог[8].

Все эти условия в сочетании с династическим кризисом создали предпосылки для переворота. Хотя первоначально реальная власть принадлежала матери Алексиоса, Марии, латинской принцессе, которая была печально известна своим благосклонным отношением к западным людям, в 1183 году дядя императора Андроник короновал себя императором и вскоре после этого убил молодого императора, предварительно убив мать мальчика, сводную сестру и других членов семьи Комнинов, которые могли представлять для него угрозу. Приход Андроника к власти также сопровождался резней 80 000 латинян разъяренной византийской толпой. Правление Андроника было не менее кровавым, поскольку он терроризировал аристократию, пытаясь навязать свое правление и устранить соперников. Поскольку в этот период аристократы составляли основу военной мощи Византии, действия Андроника ослабили основы военной мощи империи.

В итоге Андроник был свергнут в 1185 году, положив конец династии Комнинов, и Византия вступила в период затяжного кризиса. Новым императором стал Исаак II Ангелос, который был связан с семьей Комнинов, поскольку его дед женился на младшей дочери Алексия I. Он был довольно посредственным императором, но у него были свои успехи; его полководец Алексий Вранас смог сдержать экспансию норманнов на Балканах. Однако в 1189 году в Болгарии вспыхнуло восстание под предводительством двух братьев, Петра и Асена, которые воспользовались гневом болгарского и влашского населения из-за чрезмерного налогообложения. Стефан Неманя в Сербии воспользовался этой возможностью, чтобы сбросить византийский контроль. Кипр также вышел из-под имперского контроля: в 1184 году его захватил Исаак Комнинос, авантюрист, брат Мануила I. Таким образом, мы уже можем наблюдать процесс ослабления византийского контроля над провинциями, когда «внешние» земли отделялись от империи.

Исаак II, при всех его недостатках и несмотря на то, что он был несколько посредственным правителем, был энергичен и охотно шел в бой. Он вел довольно безуспешную кампанию против болгар. В 1195 году, когда он готовил новую экспедицию, его сверг старший брат Алексий III, человек, который имел все недостатки Исаака, но не имел ни одного достоинства своего брата.

При Алексиосе III распад Византии ускорился. В Греции владыка Лев Сгурос смог стать практически независимым правителем и расширить свои полномочия за счет центрального правительства. В других регионах местная знать также получила независимость от центрального правительства, а озабоченность правительства внешними угрозами обеспечила слабое сопротивление со стороны имперского центра.

Генрих VI, император Священной Римской империи, также бросил вызов Византии и вынудил Алексиоса согласиться на выплату дани в размере 1600 фунтов золота.

Процитируем Джонатана Харриса «Византия и крестовые походы»[9]:

Для удовлетворения потребностей провинций был введен специальный сбор, Аламаникон или германский налог, а золотые и серебряные украшения на гробницах давно умерших императоров были разграблены, чтобы обеспечить дополнительные средства, и только гробница Константина Великого в церкви Святых Апостолов была пощажена императорским указом.

К счастью для Алексиоса, Генрих VI умер, и поэтому он не смог осуществить свои угрозы. Однако вскоре возникла новая угроза: принц Алексий, сын свергнутого Исаака II. Молодой принц пообещал крестоносцам, собравшимся в Венеции, что он оплатит их перевозку в Египет (их первоначальный пункт назначения), положит конец расколу между Востоком и Западом и окажет военную помощь, если они помогут ему вернуть императорский трон. Крестоносцы остро нуждались в деньгах; изначально они договорились с Венецией, что венецианцы перевезут на Восток армию из 33 000 солдат, однако явилось только 12 000. Венецианцы уже подготовили корабли (которые стоили дорого) и поэтому не хотели позволить крестоносцам заплатить только за то меньшее количество кораблей, которое им требовалось. С другой стороны, поскольку крестоносцев было гораздо меньше, чем ожидалось, у них не было денег, необходимых для того, чтобы расплатиться с венецианцами. Сначала они были вынуждены разграбить католический город Зара, антагонист Венеции, но этого оказалось недостаточно; поэтому обещание Алексиоса дать денег было встречено крестоносцами с радостью.

 

2.2 Идеологические и геостратегические основы Четвертого крестового похода

 

Хотя, как упоминалось выше, направление Четвертого крестового похода на Константинополь произошло почти случайно, за этим нападением на Византию стояли идеологические и геостратегические предпосылки. Помимо культурных различий между Востоком и Западом, существовал также идеологический конфликт между Византией и папством, поскольку оба претендовали на универсальный суверенитет, утверждая, что каждый из них является представителем Бога на Земле. У Венеции также были причины желать ослабления Византии, поскольку они жаждали богатства империи, и, несмотря на торговые сделки, подтверждавшие благоприятные для венецианцев привилегии, они должны были подтверждаться императорами и могли быть аннулированы. Также имели место случаи нападения на венецианских купцов со стороны центрального правительства или разъяренных византийцев.

 

2.3 Разграбление Константинополя

 

В 1203 году в город прибыли крестоносцы. Алексий III бежал, а Исаак II был восстановлен в должности императора вместе со своим сыном, принцем Алексием, который теперь был известен как император Алексий IV. Алексий попытался выполнить свои обязательства, но вскоре понял, что у него нет средств, необходимых для того, чтобы расплатиться с крестоносцами, несмотря на все его усилия найти деньги. Понятно, что жители Константинополя были весьма возмущены присутствием за пределами города иностранной армии, которая требовала их богатства, и в январе 1204 года начались беспорядки. Алексий IV был убит, а императором Алексием V стал Алексий Муртзуфлос, сторонник сопротивления крестоносцам.

Крестоносцы пришли в ярость от того, что расценили как «предательство», и решили захватить город. В марте они составили договор (Partitio Romaniae), который разделил Византийскую империю между крестоносцами. После этого началась битва за город. 9 апреля войска Алексиоса смогли оттеснить крестоносцев. Это деморализовало армию крестоносцев, но духовенство успокоило армию, заявив, что «греки» — предатели, поскольку они убили своего монарха, и что «греки хуже евреев». В апреле 12 года крестоносцам удалось войти в город, несмотря на значительное сопротивление.

2.4 Последствия Четвертого крестового похода

 

Крестоносцы разграбили Константинополь, самый богатый и культурный город христианства. В течение трех дней они убивали, насиловали и грабили. Были уничтожены бесчисленные книги (включая многие древнегреческие тексты), сокровища и произведения искусства (некоторые из них были созданы еще в античности). Христианские реликвии, рукописи и скульптуры, собранные императорами Византии со времен Константина Великого, были вывезены на Запад. Даже гробница Юстиниана была разграблена. Когда крестоносцы вскрыли гробницу, они обнаружили, что его труп не подвергся порче спустя более 600 лет, что сначала напугало их, но вскоре после этого они сняли с саркофага все ценное. В другом случае мародеры в сопровождении аббата и двух священников, охотившиеся за святыми реликвиями, найдя пожилого греческого священника, пригрозили убить его, если он не выдаст местонахождение реликвий. Грабители ушли с частью Истинного Креста, следами крови Христа и другими святыми предметами. В Святой Софии, самой святой церкви православия, крестоносцы разбили серебряный иконостас и иконы, а на патриарший трон усадили проститутку, которая пела грубые песни, пока они пили вино из священных сосудов церкви[10].

Константинополь так и не оправился от этого разрушения. Во время латинской оккупации город не смог оправиться, и, несмотря на попытки византийских императоров, восстановивших город, заселить и благоустроить его, Константинополь был лишь бывшей тенью самого себя. Лишь после окончательного падения Константинополя при Мехмете II город восстановился, но на этот раз уже не как столица христианской империи, а как столица исламской империи — Османов.

Как уже упоминалось выше, процесс фрагментации начался в 1180-х годах, поэтому его нельзя полностью сваливать на Четвертый крестовый поход. Тем не менее, падение имперского центра значительно ускорило этот процесс. Полное описание походов крестоносцев в византийский мир не входит в рамки данного ответа, но достаточно сказать, что благодаря своей военной доблести они смогли основать несколько латинских государств. Эти государства включали Латинскую империю (Константинополь, Фракия и часть северо-западной Анатолии) и ее вассальные государства; Фессалоникийское королевство (Македония, Фессалия), Афинское герцогство (Аттика и Беотия), Ахейское княжество (Пелопоннес) и Архипелагское герцогство (Киклады). Западные жители принесли с собой практику западного феодализма, поскольку они даровали вотчины знатным людям и установили с ними классические феодальные отношения.

В других византийских провинциях несколько местных знатных людей стали независимыми военачальниками (включая уже упомянутого Льва Сгуроса), но большинство из них были уничтожены либо крестоносцами (как в случае со Сгуросом), либо другими византийцами (в основном в Малой Азии). Это означало, что возникли только три основных греческих государства-преемника: Эпирский деспотат, Никейская империя (западная Анатолия) и Трапезундская империя (Понт). Трапезундская империя — пример того, как процесс, начавшийся в последние годы существования Византии, был ускорен Четвертым крестовым походом. Братья Алексий и Давид Комнины при помощи грузин основали независимое государство в Понте в 1204 году, незадолго до захвата Константинополя крестоносцами. Поскольку имперский центр был свергнут, серьезного сопротивления не последовало. В западной Анатолии местные магнаты установили свою независимость от центрального правительства, и этот процесс также начался еще до крестового похода. Однако Феодору I Ласкарису удалось подчинить эти территории своему контролю, и таким образом возникла Никейская империя. Никея в конечном итоге вернула себе Константинополь в 1261 году, и поэтому ее императоры считаются византийскими императорами в изгнании, в отличие от правителей двух других крупных греческих государств. Последним крупным греческим государством был Эпирский деспотат, основанный Михаилом I Комнином Дукасом в 1205 году; первоначально он следовал за латинянами, но был приглашен в Эпир правителем, своим родственником. Когда он прибыл туда, губернатор уже умер, поэтому он смог установить свою власть в регионе. Эпир был беден, но его гористая местность позволяла легко обороняться.

Таким образом, главным результатом Четвертого крестового похода стало ускорение процесса дробления. Эгейский мир, несмотря на славянские вторжения в седьмом веке, был более или менее единым со времен Римской республики, более чем за 1300 лет до этого. Этот распад Эгейского мира привел к новой реальности в регионе. Несмотря на восстановление Константинополя Никейским государством, восстановленная империя не смогла объединить византийский мир. Императоры пытались расширить свое влияние как в Эпире, так и в южной Греции, но их успехи были весьма эфемерными. Единство было восстановлено только в 1500-х годах, когда османы объединили Эгейский регион под своей властью.

Завоевание 1204 года повлекло за собой серьезные изменения в денежной ситуации византийского мира. В двенадцатом веке в империи была единая валюта, иностранные монеты не принимались, а византийское золото имело большое значение для международной торговли. Падение имперского центра и раздробленность Византии означали, что иностранные монеты вошли в местное обращение и что западные золотые валюты будут доминировать в средиземноморской торговле. Византийская монета перешла от золота к серебру[11]. Греческие государства-преемники создавали региональные валюты, иконография которых также служила идеологическим целям. Латинская империя тоже обращала свои собственные монеты, но она подражала старым византийским и не вводила западные элементы из-за опасения, что они не будут приняты местным населением.

 

2.5 Возникновение греческой национальной идентичности

 

1204 год традиционно рассматривается в греческой историографии как год начала формирования греческого национального самосознания. О масштабах и влиянии такого возрождения эллинской идентичности спорят современные историки (как греческие, так и зарубежные), но несомненно, что возрождение греческой идентичности имело место. Потеря Константинополя, города, который сделал правителя «римским императором», а не просто еще одним королем, создала идеологическую проблему для дворов греческих государств-преемников. Этому пришлось противостоять изменением традиционной имперской идеологии и обращением к наследию древних греков.

Еще раз процитируем Джонатана Харриса «Византия и крестовые походы»:

Этот процесс можно наиболее четко проследить на примере речей, которые произносились по особым случаям при Никейском дворе. В резком контрасте с предыдущей практикой, некоторые ораторы стали называть византийцев не «римлянами», а «эллинами», словом, которое в прошлом имело значение «язычники». Вероятно, это был прямой ответ на захват Константинополя латинянами и утверждение, что эта победа продемонстрировала превосходство Запада. Напротив, будучи наследниками древних греков, на языке которых они говорили, византийцы унаследовали утонченность и культуру, о которой латиняне ничего не знали. Достаточно посмотреть, утверждал Никетас Хониат, на то, как бездумно западные люди разбивали классические бронзовые статуи и переплавляли их в монету, чтобы увидеть в них «ненавистников прекрасного». Еще одним отступлением стало признание того, что Византия — это не только ее столица. В прошлом образованная элита едва ли признавала существование чего-либо за стенами Константинополя. Теперь же сам император произнес речь в похвалу Никее, превознося этот город как вторые Афины.

Хониат сравнивал сельджукского султана с Ксерксом, а патриарх Германос II сравнивал победу Иоанна III Ватацеса с битвами при Марафоне и Саламине. Император Феодор II Ласкарис в письмах к своему отцу (императору Иоанну Ватацесу) ссылался на «эллинскую грудь» императорских солдат, которых он называл «сыновьями эллинов». Он также упоминал Александра Македонского как бывшего царя эллинов. Ласкарис гордился «эллинской мудростью», которая, по его мнению, могла победить латинян («Вся рота маркграфа была разбита эллинской философией»). Он также использовал эллинизм в полемике, направленной против латинян:

«эллинский генос превосходит все другие благодаря своему положению и хорошему климату, а потому умен и учен».

Каждый вид философии и знаний был либо изобретением эллинов, либо усовершенствован ими… Но ты, о италиец, кем ты хвалишься?»[12].

Однако следует уточнить, что византийцы не перестали считать себя римлянами, и римская идентичность всегда имела прецедент. Византийцы не считали, что есть какое-то противоречие в утверждении, что они эллины и римляне. После восстановления Константинополя в 1261 году этот эксперимент с эллинизмом был приостановлен, и имперская идеология вернулась к традиционным темам римскости.

Византийская империя с момента своего создания выступала в качестве щита Запада, защищая Европу от персов, арабов и турок-сельджуков в то время, когда западноевропейские государства не были готовы к такому натиску. Четвертый крестовый поход фатально ослабил Византию. Хотя империя была восстановлена в 1261 году и смогла добиться своего рода восстановления, она больше не могла служить щитом Запада, и это позволило туркам-османам подняться и расшириться в Западной Анатолии и на Балканах, став в конечном итоге грозной угрозой для христианского Запада, которая достигла ворот Вены.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

 

В заключение можно сделать следующие выводы:

Подводя итог, можно сказать, что империя Комнинов имела системные проблемы, которые привели к нестабильности и начали процесс распада империи. Четвертый крестовый поход ускорил этот процесс, приведя к дроблению византийского мира между латинскими и греческими государствами. Это положило конец централизованному контролю над Эгейским миром и привело к серьезному отходу от единых монетарных традиций Византии. Это также привело к возрождению эллинизма и его идеологическому использованию дворами греческих государств-преемников, особенно Никеи. Константинополь в конце концов был восстановлен в 1261 году Михаилом VIII Палеологом, но империя не смогла полностью восстановиться. Этот вакуум позволил туркам-османам подняться и стать региональной державой и в конечном итоге заменить Византию в качестве ведущего имперского государства в регионе.

Если на Западе сложилась строго централизованная церковная организация и только Папа пользовался непререкаемым авторитетом и огромной властью, то на Востоке существовало пять полноправных патриархий в Риме, Константинополе, Александрии, Антиохии и Иерусалиме. Между восточными патриархами не было единства, и они не хотели признавать полного главенства одного из патриарших престолов. В православной церкви церковные соборы стояли выше патриархов, и лишь они являлись создателями церковных канонов.

Внутренняя организация католической церкви носила более аристократический характер. В Византии грань между духовенством и мирянами проводилась не столь резко: все верующие причащались под обоими видами, безбрачие распространялось только на епископов и монахов.

Традиции Запада и Востока предопределяли и расхождения в церковной обрядности, усугублявшиеся языковыми различиями и территориальной разобщенностью. Наряду с догматическими и обрядовыми различиями восточную и западную церковь разделяли и устойчивые социально-психологические различия. Воображение латинян постоянно устремлялось к крестным мукам Христа, страшным мукам грешников в аду. В православной церкви на первый план выдвигались радостно-просветленные моменты из жизни Христа, его воплощение и воскресение. Это нашло отражение в византийской и западноевропейской культуре, в частности в литературе и искусстве.

Значительные разногласия между православной и католической церквами как социально-политического, так и догматического и обрядового характера постепенно переросли в открытую вражду, что привело к изменению направления четвертого крестового похода: вместо Палестины и Сирии объектом его стал Константинополь. Объединение интересов римской курии, Венецианской республики, Германской империи против Византии привело к сдаче 13 апреля 1204 г. Константинополя крестоносцам. На развалинах Византии возникли Латинская империя и ряд самостоятельных греческих государств: Никейская империя в Малой Азии, Эпирское царство на Балканах, Трапезундская империя на южном берегу Черного моря. Латинская империя оказалась недолговечной — она просуществовала едва более полустолетия.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

Источники

1. Жоффруа де Виллардуэн. Завоевание Константинополя. — М., 1993.
2. Заборов М.А. История Крестовых походов в документах и материалах. — М., 1977.
3. Никита Хониат. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. — СПб., 1860–1862. Т. 1–2.
4. Робер де Клари. Завоевание Константинополя. — М., 1986.

Литература

1. Васильев А.А. История Византийской империи.- СПб., 1998. Т. 1–2.
2. Введение или предварительные замечания о Чуждости в истории // Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья / Под ред. Р.М. Шукурова.- М., 1999. С. 9–30.
3. Византия между Востоком и Западом / Под ред. Г.Г. Литаврина. СПб., 1999. с. 207.
4. Жаворонков П.И. У истоков образования Никейской империи // ВВ. 1977. Т. 38. С. 30–37.
5. Заборов М.А. Современники-хронисты и историки крестовых походов // ВВ. 1965. Т. 26. С. 137–161.
6. История Византии. Т. 2. -М., 1967.
7. Каждан А.П. Робер де Клари и Никита Хониат. Некоторые особенности писательской манеры // Европа в средние века: экономика, политика, культура. -М., 1972. С. 294–299.
8. Карпов С.П. Латинская Романия. -СПб., 2000.
9. Стивен Рансимен: Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле. – СПб: Центрполиграф, 2020 – 220 с.
10. Успенский Ф.И. История Византийской империи., -М.–Л., 1948 (и последующие переиздания). Т. 3.
11. Успенский Ф.И. Византийский писатель Никита Акоминат из Хон. -СПб., 1874.
12. Юзбащян К.Н. Классовая борьба в Византии в 1180–1204 гг. и Четвертый крестовый поход. -Ереван, 1957.
13. Harris, Jonathan. Byzantium and the Crusades. [Византия и крестовые походы]. — London: Hambledon Continuum, 2006.