Динамика развития социальной структуры современного общества. Часть 2.

Страницы: 1 2 3 4

Глава 2. Специфические характеристики социальной структуры общества Республики Дагестан

 2.1. Особенности социально-экономической дифференциации в Р. Дагестан

Проведем дифференциацию дагестанского общества на социальные классы по уровню доходов. Используем статистику Дагестанского отделения Росстата.

Для определения низшего социального классы определим долю дагестанцев проживающих ниже прожиточного минимума, что будет соответствовать доле беднейших социальных слоев республики.

Доля низших социальных слоев может быть определена по уровню величины прожиточного минимума (см. таб.2).

Таблица 2

Численность населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума в Республике Дагестан

 

Таким образом, более 12% населения республики имеет доходы ниже прожиточного минимума, т.е. находится за чертой бедности. Исходя из классификаций рассмотренных выше, эту группу можно определить, как низший класс, чья доля в среднем по России 10%, что ниже уровня республики Дагестан. Однако, по другим данным за чертой бедности в Дагестане находится до 40% населения[2].

По мнению Э. Кисриева «имущественная дифференциация населения республики одна из самых высоких в России, 1 тыс. семей (около 6 500 человек, или 0,3 % населения Дагестана) «владеют огромными средствами и определяют систему внутриполитических отношений в республике», 5-7 % граждан, значительно улучшивших своё материальное положение, служат опорой высшей имущественной элите. Ещё 20- 25 % населения, прилагая большие усилия, держится на уровне в 2-5 раз выше прожиточного минимума. Большая же часть населения (около 50 %) живёт в бедности.[3]В целом же, средняя зарплата в республике в два раза меньше, чем по России — около 15 тысяч рублей.

Сравнение доли бедных домохозяйств Р. Дагестан и России в целом свидетельствует, что 15-13% семей республики относятся к категории бедных, что выше, чем в среднем по стране (см. рис. 2).

К низшему социальному классу в Дагестане относятся не только безработные, но и часть работающих дагестанцев-бюджетников — учитель, воспитатель детсада, муниципальные служащие, чьи доходы находятся на приделе прожиточного минимума.

Проведем ранжирование населения Дагестана по величине доходов (см. рис.3).

Всего было выделено 7 групп доходов населения.

В группу с низкими доходами попали 4 группы населения – от 3500 до 10000 тыс. руб. Ее составляют, прежде всего, группы с доходами ниже прожиточного минимума[6]. В нашем случае это группы с доходами от 3500 до 7000 руб.. т.е. 11,3%. Так же к этой группе следует добавить группа населения с доходами 7000 – 10000 руб., т.е. 12,4%. В этого к группе с низкими доходами, которую условно можно считать низшим классом относится 23,7% населения республики. На границе средней и низшей социальной группы находится группа населения с доходами 10 -15 тыс. рублей. В итоге к низшему социальному классу в Р. Дагестан можно отнести 44% населения.

Согласно разработкам отечественных социологов к среднему классы в нашей стране относятся граждане с доходами не ниже 15 тыс. руб. в месяц [7].

В Дагестане к среднему классу могут быть отнесены следующие группы:

• — население с доходами  15 -25 тыс. руб.
• — население с доходами 25 -25 тыс. руб.

Таким образом, к среднему классу (в широком понимании) в Дагестане могут быть отнесены 50% населения.

К высшему социальному классу (или высшей страте среднего класса) в Дагестане могут быть отнесены граждане с доходами выше 35 тыс. руб. в месяц, которая составляет 15% населения.

Дагестанские социологии предлагают образное описание высшей страты среднего класса республики. «На деле состоятельного и уважаемого человека в Дагестане легко описать.

Уважение его может складываться из (если следовать общепринятым клише):

• 1. Хорошего бизнеса — сети магазинов, заправок и т. д. (зачастую теневого).
• 2. Большого особняка.
• 3. «Джипа» или «Мерседеса».
• 4. Еще одного особняка в родном селе.
• 5. Еженедельного посещения мечети: религиозность сегодня — модное явление.
• 6. Участие в судьбах родственников — выдал дочек за хороших людей, сыновья на хороших местах работают — зачастую они получили образование или учатся в Москве, и все родственники заняты в его бизнесе.

Бесспорно, этот состоявшийся человек и есть представитель современного дагестанского среднего класса»[8]. Социальная структура населения Р. Дагестан представлена на рисунке 4.

Проведем анализ изменения социальной структуры Дагестана по годам (см. рис.5).

Анализ  динамики социальной структуры Р. Дагестан показывает, что сокращается доля низших социальных страт, которая с 2005 г. сократилась на 5%. Доля среднего класс  практически не изменилась (немного сократилась с 42 до 40%). Существенно увеличилась доля высший страт среднего класса – выросла с 2005 г. на 6% до  15%.

Таким образом, дифференциация дагестанского общества на социальные классы по уровню доходов показала, что четко выделяются три класса – прежде всего, это низший (44%), средний класс (40%), а так же высшая страта среднего класса (15%). В процессе развития дагестанского общества происходит изменение его социальной структуры: снижается доля низших социальных страт и появляются зачатки высшего социального класса.

2.2. Основные этносоциальные общности Дагестана

Социально-экономическая дифференциация общества Дагестана не является единственным фактором разделения населения. Как отмечалось в параграфе 1 для республики важное значение имеют этносоциальные факторы. В этническом и языковом плане Дагестан – чрезвычайно многообразен. «Этническая принадлежность индивида, численность той или иной национальности, пропорции их реального представительства в структурах власти, экономики и духовной сферы и прочие «этнические признаки» бытия дагестанского общества, приобретают здесь важное общественно-политическое значение»[10].

Представим общую социальную характеристику наиболее многочисленных национальностей Дагестана. В республике 29 крупных этносов (среди них наиболее многочисленный – это аварцы, на долю которого, по данным переписи-2010, приходилось 29% населения)[11].

Основная территория расселения – обширная область западного горного Дагестана, ограниченная замкнутыми хребтами: Андийским, Гимринским, Салатау и др. Сельское население (около 69% всех аварцев) расселено в 22 районах. В 13 из них сельские жители составляют 98–100% населения. В Кизилюртовском (равнинном) р-не доля аварцев, главным образом недавних переселенцев, к концу XX в. достигла почти 80%. В других северных равнинных районах (Хасавюртовском, Кизлярском и Кумторкалинском) они составили к этому времени примерно треть населения. В Тарумовском, Бабаюртовском, Левашинском и Новолакском районах они представляют четвертую часть населения. Около трети всех аварцев сосредоточены в городах и поселках городского типа. В Махачкале они составляли 21% населения, в Кизилюрте, Южно-Сухокумске и Буйнакске – 43–52%, в Хасавюрте, Кизляре и Каспийске – 12–22%[12].

Даргинцы – второй по численности народ Дагестана, насчитывающий 332,4 тыс. чел. Они составляют 16,1% всего населения республики. Основная территория расселения даргинцев – горная и предгорная зоны среднего Дагестана. Большая часть их – около 68% – расселена в 16 районах сельской местности. В пяти из них даргинцы составляют от 75 до 100% населения. Довольно значительна их доля в Каякентском и Карабудахкентском районах – соответственно 43 и 36%. В столице Дагестана Махачкале проживает треть всех даргинцев-горожан (12,4% населения города). В последнее время стала возрастать доля даргинцев в городе, непосредственно примыкающем к Махачкале, Каспийске[13].

Кумыки – третий по численности народ Дагестана, насчитывавший 267,5 тыс. чел. Они составляют 12,9% населения республики. Кумыки в основном проживают на своей исторической территории и особого перераспределения за последние десятилетия не проявили – это Терско-Сулакская низменность и предгорные районы Дагестана. Около половины (52%) кумыков проживает в восьми районах сельской местности. Около половины всех кумыков сосредоточены в городах и поселках городского типа. В Махачкале они составляют около 15%, в Буйнакске – треть, в Хасавюрте – четверть.

Лезгины – один из крупных по численности народов Дагестана, насчитывавший 250,7 тыс. чел. Они составляют 12,2% населения республики. Основная территория расселения лезгин – нагорный и предгорный Южный Дагестан. Сельское население (около 64%) расселено в девяти районах. В пяти районах они составляют подавляющее большинство (от 93 до 100%). Лезгины-горожане, составляющие более трети всех лезгин, сосредоточены главным образом в Дербенте (было 26% населения города) и в Дагестанских Огнях (22%)[14].

Русские – один из относительно крупных по численности народов Дагестана (150,1 тыс. чел., или 7,3% населения республики). Они в основном горожане (более 80%) и живут во всех городах и большинстве поселков городского типа. Однако лишь в г. Кизляре русские составляли более половины населения (54%)[15].

В последнее десятилетие их численность стала заметно сокращаться. Молодежь покидает сельские места и переезжает в города, предпочитая не дагестанские, а российские города. Многие сельские жители также переезжают в соседний Ставропольский край.

Область традиционного расселения лакцев – небольшая часть центрального Дагестанского нагорья – территории Лакского и Кулинского районов, в которых они составляют соответственно 94 и 99% населения. Лакцы отличаются от всех других «этнических дагестанцев» незначительной долей сельского населения: сельских лакцев было 36% (это население упомянутых выше двух районов).

Большая часть (64%) табасаранцев живут в сельской местности, их в Табасаранском р-не было 80% населения, в Хивском – 62% и в Дербентском – около 15%.

Значительной этнической группой республики так же являются азербайджанцы. Около половины их проживает в сельской местности в Дербентском (55,7%) и Табасаранском (18%) районах[16].

Дагестанский ученый пишет «Полиэтнический Дагестан переживает глубокий кризис, причем многосторонний, охватывающий как собственно демографическое воспроизводство, так и этнокультурное, проявляющийся и на уровне бытия, и на уровне сознании»[17]

Существует тенденция к дальнейшей дифференциации этнических общин Дагестана.  У всех «непризнанных» этносов Дагестана есть инициаторы движения за признание самостоятельного этнического статуса. В большинстве случаев эти этносы незначительны, но известны, например, съезды, проводимые андийцами, публичные высказывания авторитетных деятелей из числа цумадинцев и каратинцев. В последнее время стали заметны инициативы дидойцев (цезов).

Социологические исследования дагестанского общества показывают, что для него характерна высокая степень дифференциации по этническому и территориальному признаку (см. табл. 3).

Таблица 3 Ответ респондентов на вопрос «Какие ценности для вас имеют наибольшее значение?» (варианты ответов даны в %)

 

Данные таблицы 3 показывают, что в дагестанском обществе очень сильны этнические традиции. Более 50% респондентов назвали наибольшей ценностью традиции и обычаи «своего народа», 1/3 назвали важной ценностью исторические памятники «своего народа», национальный язык, религии. При этом, политические символы Дагестана ценностью считают только 12-14% респондентов.

Пестрота этнической и конфессиональной картины в Дагестане, деление населения на национальные общины и их территориальная концентрация формирует и разнообразие социальных конфликтов, из которых чаще всего проявляются земельные. Подобные конфликты разделяют общество. Нехватка земель провоцирует различные формы протестной активности граждан – помимо привычных митингов и пикетов это также массовые голодовки и создание палаточных городков. События в Дагестане позволили ученым-конфликтологам на практических примерах сформулировать понятие о «блоковом», сложносоставном, конфликте, который проявляется на фоне «тлеющего» противоречия между несколькими социальными группами. В 2014 году по всему Дагестану прошли протестные акции, связанные именно с распределением земель. В частности, голодали жители Новолакского района, которые должны были освободить место для возвращающихся сюда после депортации чеченцев-аккинцев, а жители махачкалинского предместья Караман голодали в знак протеста против обезземеливания кумыкских поселков, территории которых якобы и должны получить переселяемые лакцы[19].

Несмотря на то, что большая часть населения региона исповедует ислам, религиозная картина в Дагестане также очень пестра: здесь есть как представители суфизма (шафиитский мазхаб), так и салафиты (некоторые села стали почти полностью салафитские: все женщины там носят хиджаб, алкоголь не продают и на свадьбах не танцуют) и даже шииты (азербайджанцы в южных районах Дагестана).

Социо-демографические причины способствуют массированному распространению идей политического ислама. Причем целевым источником воздействия исламистских «мифов» является именно мусульманская молодежь консервативных религиозных взглядов со средним и низким уровнем социальной компетенции, находящаяся на ассимиляционной границе разных культур (например, сельской и городской, горской и равнинной) и тем самым наиболее остро переживающая социальную аномию.

На современном этапе развития Дагестана эти тенденции и проявились в формировании салафитских анклавов, которые светская власть под руководством Рамазана Абдулатипова пытается сегрегировать, а не интегрировать в социально-политическую жизнь республики. Примерами крайне неудачной религиозной политики властей Дагестана могут служить, в частности, закрытие в январе-феврале 2016 года в течение двух дней крупнейших салафитских мечетей в Махачкале (пригород Шамхала) и Хасавюрте, что спровоцировало массовые протесты молодежи[20].

Противостояние светской номенклутары с известными салафитскими лидерами в Дагестане также связано с тем, что последние нередко обличают нравственную деградацию общества, социальную несправедливость и коррумпированность силовиков и политиков. Но важно помнить, что этническое и конфессиональное разнообразие Дагестана с наличием большого количества полуявных этно- и геополитических конфликтов делает регион «притягательным» и для различных деструктивных формаций – начиная от преступных группировок и заканчивая ячейками международных террористических организаций.

Накоплению избыточного деструктивного потенциала в Дагестане (особенно в его западных районах) на протяжении многих лет способствовало, как и в случае с Ингушетией, соседство с такой мощной конфликтогенной зоной, как воюющая Чечня. Роль сыграло и соседство Дагестана с Азербайджаном, который влияет на республики через свою общину, в которой много влиятельных бизнесменов и политиков (клан Курбановых).

Таким образом, специфику социальной структуры общества Дагестана создает сложный этнический и религиозный состав населения. Для республики характерно территориальная дифференциация по преобладающей этнической общине. Этнические общности Дагестана различаются по уровню урбанизации, социально-экономическим условиям, степени интеграции в единый социум республики. Дагестанское общество распадается на этнические сообщества, внутри которых социальные связи прочнее, чем с другими этническими группами. Пестрота этнической и конфессиональной картины в Дагестане, деление несения на национальные общины и их территориальная концентрация формирует условия для социальных конфликтов.

2.3. Характеристика состояния социальных институтов, групп и их влияние на дагестанское общество

Новая структура политических институтов, сложившаяся в Дагестане в ходе перестроечных и постперестроечных процессов, уже конституционно предусматривает учет национальности в механизмах формирования высших органов власти. Сохраняется также старая традиция учета национальности при назначениях на высокие должности во всех ключевых учреждениях дагестанского общества. Учитывается и контролируется этнический состав кадров не только в органах власти, но и в ключевых учреждениях экономики, в сфере культуры, СМИ, науки и образования. «Этнический контроль кадров» учитывает наличие и удельный вес представителей 14 основных «дагестанских национальностей».

Так, исторически в Дагестане должности президента, премьер-министра и спикера занимают представители аварцев, даргинцев и кумыков (три наиболее многочисленных народа). В настоящее время глава республики Рамазан Абдулатипов – аварец, соответственно, спикер парламента Хизри Шихсаидов – кумык, а премьер-министр Абдусамад Гамидов – даргинец. Руководство республики требует придерживаться данного принципа и соблюдения аналогичного этнического квотирования и на низовых уровнях власти.

При этом ни в каком официальном государственном документе не дается этого списка и не обосновывается, почему именно эти этнические общности признаются «дагестанскими», но несомненным является также и то, что именно данный перечень признается таковым абсолютным большинством дагестанского общества. Прямая политизация показателя национальной принадлежности породила в республике клановость и коррупцию[21].

«В настоящее время в Дагестане на фоне слабости федеральной власти сформировался уникальный, не имеющий аналогов более нигде в России, принцип политического руководства – кланово-клиентеллистский. Такие кланы оформились еще в СССР от численно доминирующих этносов, которые в советской системе традиционно выступали опорой центральной власти, контролируя ее основные рычаги на местах»[22].

Однако в настоящее время многие кланы уже не являются моноэтническими (что отчасти связано с нехваткой кланово-этнических кадров). Тем не менее, они продолжают осуществлять раздел территории республики на сферы влияния, которые непосредственно связаны с распределением властных полномочий и извлечением прибыли.

Сразу после назначения глава республики Р. Абдулатипов вступил в открытое противостояние с представителями практически всех известных кланов и групп влияния в Дагестане, пытаясь внедрять принципы деэтнополитизации государственной и муниципальной службы.

Сильное влияние на общество Дагестана сохраняют группы влияния, которые складываются вокруг местных бизнесменов. владелец компании «Нафта-Москва» Сулейман Керимов (по национальности – лезгин), с 2008 года член Совета Федерации от Народного собрания Дагестана. Его благотворительный фонд в течении многих лет финансировал поездку жителей республики на хадж, Сулейманов был инвестором многих проектов в республике. Наибольшее влияние у Сулеймана Керимова во внутренней политике республики было в период президентства на федеральном уровне Дмитрия Медведева, а в Дагестане –Магомедсалама Магомедова (2010-2013 годы).

Еще одна группа сложилась вокруг Зиявудина и Магомеда Магомедовых (по национальности – аварцы), владельцев финансово-промышленной группы «Сумма» (крупнейший налогоплательщик Дагестана). Контролируемая группой махачкалинская компания «Мостоотряд-99» получила крупнейшие тендеры на реконструкцию Дагестана при подготовке к празднованию его 2000-летия; также «Сумма» занималась и еще одной крупнейшей стройкой в республике – реконструкцией международного аэропорта Махачкалы, открытого в 2015 году.

Другие группы в республике сложились вокруг депутата Госдумы от «Единой России» Балаша Балашова (строительная компания «Элинстрой»); Умахана Умаханова (агропромышленная компания «Евроинвест»); Мурада Гаджиева (Дербентский коньячный комбинат), и др.[23]

Таким образом, и без того сложная социальная структура дагестанского общества осложнена еще и дифференциацией по принадлежности к той ли иной бизнес-группе.

По оценки жителей Дагестана основные социальные институты общества республики сильно коррумпированы и пользуются доверием. Только 14% дагестанцев не сталкивались с проявлениями коррупции.

Так, подавляющее большинство опрошенных (63%) сталкивалась с коррупцией в области здравоохранения, 58% в правоохранительных органах, 43% — в системе образования и 39% — в органах соцобеспечения, 44% — в судах и 17% — в налоговых органах.  Таким образом, проблема коррупции характерна для большинства  социальных институтов республики: власть, образование, суды.

В своих оценках динамики изменения уровня коррупции в Дагестане за последние несколько лет, подавляющее большинство опрошенных (69%) продемонстрировали скептицизм, отметив, что масштаб коррупции в республике либо не изменился (26%), либо увеличился (18%), либо «скорее увеличился» (25%). Общее число пессимистов, считающих, что уровень коррупции в Дагестане увеличился или «скорее увеличился» (43%) заметно превысило число оптимистов, полагающих, что масштабы коррупции в республике уменьшились или «скорее уменьшились» (29%).

Решить проблему клановсти и коррупции могут общественные организации, которые сплачивают общество. Современными формами структурирования гражданского общества Дагестана могут быть общественные объединения, некоммерческие организации, союзы предпринимателей, кооперативов и крестьянско-фермерских хозяйств, профессиональных союзов, объединения молодежных.

В Республике Дагестан по данным статистики зарегистрировано свыше одной тысячи общественных объединений или 4,0 гражданских структур на 10000 человек населения, а в России в целом приходится 8,4, или в 2,1 раза больше общественных организаций. Наиболее приоритетными видами деятельности НКО в Дагестане являются правозащитная деятельность, социальная поддержка и реабилитация, объединения инвалидов и ветеранов, благотворительные фонды и спортивные организации. Особую активность проявляют благотворительные и правозащитные НКО.[26]

Рядом характерных недостатков НКО республики являются отсутствие активной гражданской позиции, неспособность законными средствами отстаивать конституционные права и свободы граждан.

В силу не авторитетности и не доверия к официальным социальным институтам в республике сохраняется влияние не традиционных. Для Дагестана характерно наличие традиционных социальных институтов, которые регулируют процессы в обществе. В Дагестане издавна функционирует социальный институт формирования гражданских отношений и правовых норм, создаваемых самим народом. Так, сельский джамаат, действуя на основе им же самим созданных прав и моральных установок, осуждал и осуждает насилие, национализм, национальную рознь, пропаганду исключительности и превосходства.

В Дагестане существовал также суд по маслихату, т.е. по примирению. Он искусно примерял враждующих, сеял добро, преодолевав конфликты и кровопролития. Его элементы сохранились и в современном обществе Дагестана[27].

Таким образом, для дагестанского общества характерна система контроля за этническим составом ключевых социальных институтов. Государственные должности распределяются по этническим квотам, когда наиболее влиятельные этносы и кланы контролируют деятельность всех органов власти, соответственно, имеют больший доступ к ресурсной базе. В итоге происходит усиление социоэтнической дифференциации общества республики и обострение конфликтов. Близкие процессы характерны для бизнес-среды республики, где выделяются группы влияния, формируемые по клановому принципу. В таких условиях, социальные институты имеют в обществе Дагестана не высокий авторитет, а общественные социальные институты не имеют возможности для развития, происходит возрождение традиционных социальных институтов, для регулирования жизни и решения проблем социума.

Страницы: 1 2 3 4