Оперативный эксперимент в борьбе с коррупцией. Часть 2

1 2

---

 

Глава 2. ОСОБЕННОСТИ ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА

2.1. Соотношение оперативного эксперимента и провокации преступления

Провокация взятки или коммерческого подкупа представляет собой преступное деяние, родовым объектом которого является установленный законом порядок деятельности органов правосудия. Субъектами провокации взятки либо коммерческого подкупа являются при этом сотрудники правоохранительных органов (к примеру, оперативные работники органов дознания), члены преступных организаций и сообществ, лица, по отношению к которым потерпевшее должностное лицо является начальником, выполняет иные функции, прямо затрагивающие интересы субъекта преступления.

Вышеприведенные обстоятельства, как справедливо указывает О.В. Губанова, влияют самым непосредственным образом на особенности возбуждения уголовного дела и влияние типичных следственных ситуаций на систему первоначальных следственных действий по делам о провокации взятки и коммерческом подкупе.

Конечно же, преступление, предусмотренное ст. 304 Уголовного кодекса РФ, может быть совершено и в отсутствие провоцируемого лица (например, при негласном оставлении предмета преступления на рабочем месте, «подкидывании» материальных ценностей в личные вещи провоцируемого, в сумки, рюкзаки, личное транспортное средство и др.).

Очевидно, что в случае, когда провокатор взятки не был задержан с поличным, выявление самой провокации взятки существенно затруднено. При таких обстоятельствах, с целью изобличения виновного лица, необходимо произвести целый комплекс оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных Федеральным законом от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», направленных на сбор информации о совершенном преступлении и выявлении провокации взятки в действиях виновного лица.

Такое положение дел способствует тому, что:

— следователь сразу располагает сведениями, указывающими на совершение преступления (записи с камер наблюдения и пр.), в связи с чем ресурсы и силы правоохранительных органов на отыскание следов преступления на первоначальном этапе расследования могут не тратиться. В данном случае целесообразно произвести процессуальное закрепление имеющихся сведений и их оформление, для чего можно произвести осмотр места происшествия, допросы провоцируемого и провоцирующего лиц, очную ставку;

— следователь располагает заявлением о преступлении, которое требует тщательного и детального изучения, проверки в силу ст. 144 УПК РФ. В этой связи следователь при взаимодействии с органами дознания, оперативными подразделениями, поручает последним произвести комплекс оперативно-розыскных мероприятий для установления всех значимых обстоятельств для возбуждения уголовного дела.

При таких обстоятельствах так же следует произвести ряд неотложных следственных действий. Допрос же необходимо проводить в ситуации, когда уже существует ряд неоспоримых доказательств причастности подозреваемого лица к совершению преступления. Иное положение дел может привести к сокрытию важных сведений и доказательств, что в дальнейшем может существенно затруднить процесс доказывания.

Одновременно с этим, виновное лицо привлекается к уголовной ответственности согласно ст. 304 УК РФ, либо же есть виновное лицо является сотрудников оперативного или иного подразделения правоохранительных органов — такое лицо подвергается дисциплинарной ответственности (в случае ненадлежащего выполнения своих обязанностей, например, в ходе оперативно-розыскных мероприятий). Вопрос о возбуждении в отношении сотрудника правоохранительных органов уголовного дела решается в каждом конкретном случае при наличии в деянии такого лица признаков преступления

Относительно недавно Европейским Судом по правам человека (далее – ЕСПЧ) было вынесено очередное постановление о приемлемости жалоб заявителей против Российской Федерации, в обосновании которого ЕСПЧ указал, что неоднократно устанавливал нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее – Европейская Конвенция) со стороны Российской Федерации по жалобам заявителей на провокацию преступления «в связи с недостатками существующей в Российской Федерации процедуры санкционирования и проведения проверочных закупок наркотических средств и в связи с неспособностью судов Российской Федерации надлежащим образом рассмотреть доводы заявителей о провокации».

Для того, чтобы в действительности убедиться в том, насколько эффективно суды выполняют требования ЕСПЧ о проверке доводов о провокации преступления правоохранительными органами, необходимо на примере изучить аргументацию выводов судов о наличии либо отсутствии провокации преступления с точки зрения выполнения предъявляемых требований. В соответствии с данными требованиями суды должны проверить следующее: мотивы назначения мероприятия; степень причастности правоохранительных органов к преступлению, характер провокации, давления, которому повергался заявитель; наличие информации, которая явилась основанием для проведения оперативно-розыскного мероприятия («до первого контакта между негласным сотрудником и подозреваемым»).

Постановлению от 22.02.2018 «Дело «Парамонов и другие (Paramonov and Others) против России», в котором ЕСПЧ признал нарушением права на справедливое судебное разбирательство проведенную в отношении одного из заявителей Д.А. Болотникова полицейскую провокацию, предшествовали два решения российских судов, из содержания которых следует, что довод о провокации преступления судами проверен не был.

В соответствии с Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 27.06.2018 № 87П18 о возобновлении производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств эти решения были отменены, а уголовное дело отправлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе суда. Новое судебное рассмотрение по данному уголовному делу в отношении Д.А. Болотникова было завершено вынесением Фурмановским городским судом Ивановской области обвинительного приговора.

Суд признал Д.А. Болотникова виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ, то есть в незаконном хранении без цели сбыта психотропного вещества в крупном размере. На предмет наличия основания проведения ОРМ «проверочная закупка» суд указал, что основанием явилась информация о приобретении неким Д. для дальнейшей реализации психотропного вещества, отраженная в Выписке из справки о встрече агента с Д. Относительно мотивов назначения ОРМ «проверочная закупка» суд пришел к выводу о мотивированности и законности назначения ОРМ, отметив, что проверочная закупка проведена в целях проверки оперативной информации о причастности Д. к незаконному обороту психотропного вещества.

По поводу степени причастности правоохранительных органов к преступлению суд сделал вывод о том, что обстоятельствами дела установлено, что инициатива передачи психотропного вещества Д.А. Болотниковым агенту правоохранительных органов исходила именно от агента и сопровождалась повторяющимися просьбами агента. Вследствие этого суд не мог квалифицировать действия лица как покушение на незаконный сбыт ввиду «отсутствия достаточной совокупности доказательств того, что умысел Д.А. Болотникова на сбыт имеющегося у него психотропного вещества возник не в результате действий сотрудников правоохранительных органов». Тем самым, суд рассмотрел довод о провокации преступления, используя все три критерия, выделяемые ЕСПЧ. При этом суд всё же признал результаты ОРМ «проверочная закупка» допустимыми доказательствами, опроверг доводы стороны защиты как несостоятельные о совершенной в отношении Д.А. Болотникова провокации правоохранительными органами и обосновал новый обвинительный приговор теми же доказательствами, что и предыдущий, в числе которых были и результаты ОРМ «проверочная закупка».

Подобный вывод суда кажется несколько противоречивым, учитывая, что суд рассматривал причастность правоохранительных органов к совершению преступления и установил, что инициатива в передаче вещества исходила именно от агента и сопровождалась повторяющимися просьбами агента, и умысел у подсудимого в таком случае мог возникнуть в результате действий правоохранительных органов, на основании чего суд и сделал вывод о невозможности квалифицировать действия подсудимого как незаконный сбыт.

Однако сомнений в законности проведения ОРМ «проверочная закупка» у суда почему-то не возникло, хотя в соответствии с абз. 5 ч. 8 ст. 5 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144- ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»  органам запрещается побуждать, подстрекать к совершению противоправных действий в прямой или косвенной форме при проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Тем не менее, суд на этом основании не подверг сомнению законность проведения ОРМ и обосновал свое решение доказательствами, в отношении которых существуют сомнения в их допустимости. Кроме того, несмотря на то, что основанием для проведения ОРМ «проверочная закупка» явилась информация о приобретении неким Д. для дальнейшей реализации психотропного вещества, отраженная в Выписке из справки о встрече агента сД., требования ЕСПЧ о надлежащей проверке довода о провокации в этой части выполнены не были. Как следует из приговора, ОРМ «проверочная закупка» предшествовало ОРМ «оперативное внедрение», во время которого был внедрен агент правоохранительных органов, непосредственно вступивший в контакт с подсудимым.

Поэтому информация о том, что подсудимый приобрел для дальнейшей реализации психотропного вещества, появилась как раз в результате проведения ОРМ «оперативное внедрение». Вследствие этого возникает необходимость в проверке законности проведения ОРМ «оперативное внедрение» в соответствии с критериями ЕСПЧ. Законность ОРМ «оперативное внедрение» подобным образом проверена судом не была, несмотря на то что ЕСПЧ отмечает в своих решениях, что правоохранительные органы должны обладать достаточными основаниями к подозрению о том, что лицо, в отношении которого проводится оперативно-розыскное мероприятие, совершает преступные действия или совершает приготовление к преступлению, до первого контакта с подозреваемым лицом.

В данном случае такой первый контакт произошел во время проведения ОРМ «оперативное внедрение», а не ОРМ «проверочная закупка», то есть требование ЕСПЧ о проверке наличия информации, которая явилась основанием для проведения оперативно-розыскного мероприятия, судом надлежащим образом выполнено не было.

В соответствии с вышеизложенным при новом судебном рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции не были выполнены требования об эффективной проверке доводов о провокации преступления, а в основу обвинения были положены результаты ОРМ «оперативное внедрение» и ОРМ «проверочная закупка, правомерность проведения которых, согласно требованиям ЕСПЧ, проверена не была, то есть, в отношении которых все еще существуют сомнения в их допустимости. Согласно практике Европейского Суда по правам человека, публичные интересы не могут оправдать использование в обоснование обвинительного приговора суда доказательств, полученных в результате провокации преступления.

В связи с этим сложно сказать, что постановление ЕСПЧ от 22.02.2018 «Дело «Парамонов и другие (Paramonov and Others) против России» было в полной мере исполнено Российской Федерацией. Проблемы в понимании и восприятии российской практикой требований ЕСПЧ и ее внедрение в российскую правоохранительную и судебную практику связаны с отсутствием единообразия при рассмотрении судами доводов о возможной провокации преступления. Унификации судебной практики способствовало бы решение этого вопроса на уровне Верховного Суда РФ.

Итак, объективные признаки провокации характеризуются наличием фактически совершенных действий, которые не сложно обнаружить, поскольку проведение оперативного эксперимента без совершения действий невозможно.

Преступная провокация — это, прежде всего, виновные, общественно опасные и противоправные действия представителей власти, совершение которых связано с активным поведением виновного или виновных лиц (соучастие). Наиболее часто провокация связана с дачей взятки, когда ее предмет (деньги, ценности) незаметно помещаются в служебном кабинете провоцируемого лица либо передаются якобы от имени знакомых в виде сувенира, зачисляются денежным переводом на его счет и т.п. Подобная провокация не имеет доказательственной силы, поскольку используются недопустимые и не относимые доказательства, которые не соответствуют реальной, фактической действительности.

Например, обвинение лица в получении взятки имеет место не тогда, когда зафиксирован факт обнаружения предмета взятки в определенном месте (служебный стол, гардероб и т.п.), а когда имеется документальное подтверждение фактического совершения лицом действий, связанных с непосредственным получением им этого предмета, как об этом прямо указано в диспозиции ст. 290 УК РФ, где ключевым правовым термином является получение, а не обнаружение в конкретном месте.

В данном случае важное значение имеет установление наличия причинно-следственной связи между действиями лица (взяткополучателя) и полученным предметом взятки, а не фактическое его обнаружение по месту его «закладки». В провокации обязательным признаком объективной стороны преступления является фактическое отсутствие у получающего предмет взятки согласия на его принятие, хотя внешняя видимость получения была искусственно создана. Объективно провокация связана с передачей должностному лицу предмета взятки, о правовом назначении которого должностное лицо не подозревает (субъективный критерий), принимая его за проявленное к нему внимание со стороны знакомых по работе лиц.

Оперативный эксперимент отличается от провокации также тем, что желание на получение предмета взятки всегда по времени предшествует наличию такого требования, исходящего от гражданина, а не от представителя власти. Содержание конструкции объективной стороны провокации характеризуется формальным признаком, для которого достаточным является совершение действий, направленных на попытку передать предмет взятки. С этого момента провокация считается оконченной вне зависимости от того, получило ли провоцируемое лицо предмет провокации или нет. Если же лицо получило предмет провокации, то это лишь указывает на наличие такого объективного признака, как «получение», подтвержденного только объективно, т.е. фиксацией лишь самого действия.

Субъективный признак провокации заключается в установлении признака вины, так как субъективное вменение является основополагающим началом уголовного права, принцип вины (ст. 5 УК РФ). Субъективный критерий всегда выражен в умышленной форме, при которой провоцирующее лицо совершает противоправные действия исключительно с прямым умыслом. Интеллектуальный признак прямого умысла выражен осознанием общественно опасного характера совершаемой им провокации, в том числе полным неведением провоцируемого лица о содержании совершаемых в его адрес действий. Виновный сознает, что провоцируемый не давал согласия на получение предмета провокации, основной целью которой является искусственное создание доказательств совершения преступления. Волевой признак направлен на желание совершить подобную провокацию.

Основанием для проведения оперативного эксперимента, в отличие от провокации, являются также сведения о совершаемом подозреваемым преступлении, которые не только должны быть тщательно задокументированы, но и свидетельствовать о неопровержимом наличии у виновного лица умысла на совершение конкретного преступления.

При этом умысел у подозреваемого лица должен быть сформирован самостоятельно, независимо от поведения оперативных сотрудников, а также выразиться в совершении или явном намерении совершить преступление путем реализации запланированного умысла. Если же умысел на совершение конкретного преступления у лица отсутствовал, а в процессе проведения оперативного эксперимента не было зафиксировано его конкретное преступное намерение, выраженное в действиях, но затем этот умысел был сформирован под воздействием исключительно представителей власти, то основания для признания в их действиях признаков провокации будут явными.

Как правило, в подобных случаях всегда имеют место признаки склонения, подстрекательства к совершению конкретного преступления лица, у которого до этого не было обнаружено своих преступных целей и мотивов. Иными словами, под провокацией преступления понимается склонение, подстрекательство к его совершению в любых формах, если такие действия повлияли на волю и решение правонарушителя. Решение на совершение преступления лицо принимает до фактического начала самого действия, что и должно быть зафиксировано в процессе оперативного эксперимента, а не в период непосредственного обнаружения самого события преступления.

С точки зрения уголовного права, совершенно очевидно, что единственным основанием для привлечения лица к уголовной ответственности является не сомнение в законности действий, совершенных представителями власти, а установление в происшедшем событии признаков состава преступления (ст. 8 УК РФ).

Очевидно, что проведение оперативного эксперимента, в том числе любого оперативного мероприятия, взаимосвязано с необходимостью реализации не только положений уголовного закона на стадии квалификации преступления, но и невозможно без учета положений УПК РФ.

Процессуальное формулирование обвинений против представителей власти, участвующих в проведении оперативного мероприятия и получивших доказательства реальной причастности гражданина к совершению преступления, начинается на стадии их предварительной оценки и принятия процессуального решения в порядке УПК РФ. Положения последнего не предусматривают возможность использования принципа состязательности сторон на стадии предварительной проверки и даже на стадии предварительного расследования. Он реализуется лишь исключительно в суде, в процессе судебного разбирательства (ч. 4 ст. 15 УПК РФ), где стороны обвинения и защиты являются равноправными перед судом.

Из этого следует, что возникновение уголовно-правовых отношений между их участниками (подозреваемый, обвиняемый, с одной стороны, и органы следствия — с другой), как в период предварительной проверки, так и в процессе возбуждения уголовного дела и дальнейшего по нему производства, полностью исключают возможность равноправия сторон.

Единственным средством, способным противостоять этому напору, является право подозреваемого (обвиняемого) не свидетельствовать против себя и своих близких, а также заявлять различные ходатайства. В силу этого законодательная конструкция принципа состязательности сторон является не больше и не меньше, чем юридической фикцией, которая в правовом смысле не отвечает принципу равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ).

Единственное право у суда — это создание необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (ч. 3 ст. 15 УПК РФ).

Общая совокупность подобной «правовой конструкции», начиная со стадии предварительной проверки по оценке материалов, полученных оперативным путем, позволяет легко усмотреть в них признаки недопустимости, «обнаружить» в действиях представителей власти элементы провокации, которая признается преступлением и является достаточным основанием для возбуждения уголовного дела.

В подобных случаях возбуждение уголовного дела и привлечение к уголовной ответственности невиновных представителей власти свидетельствует о грубом нарушении закона, что само по себе должно быть самостоятельным основанием для установления в неправомерно совершенных действиях правоприменителей (следователь, прокурор) самостоятельного состава преступления.

Изучая научные исследования ученых, мы пришли к выводу, что большинство авторов выделяют следующие группы признаков, характеризующих личность взяткополучателя:

1. признаки, характеризующие взяткополучателя на службе;
2. признаки, характеризующие личностные качества, такие как увлечения, черты характера и тому прочее;
3. смешанные (связи).

Если в ходе расследования преступления придерживаться такого комплексного подхода изучения не только взяткополучателя, но и взяткодателя, и посредника, то можно избежать многочисленных ошибок, допускаемых в процессе расследования.

Таким образом, взяткополучатель в структуре правоохранительных органов, в большинстве случаев – это лицо (обычно мужчина), которое имеет достаточно большой опыт в служебной деятельности, положительно характеризующийся на работе, обладающий высоким уровнем интеллекта, высшим образованием, состоящий в браке и имеющий детей, обычно является примерным семьянином.   Он довольно эффективно умеет организовывать преступную деятельность из-за своих высоких организаторских способностей, он способен принимать эффективные меры к сокрытию такой деятельности, маскировать ее под законную деятельность. В заключение хотелось отметить, что взяточничество в системе правоохранительных органов наиболее опасный вид преступления.

Главным образом из-за того, что сотрудники владеют профессиональными знаниями, связями, а это позволяет наиболее тщательно скрывать следы преступлений и избегать предусмотренную законом ответственность. Именно поэтому внимание мы должны уделять не только расследованию получения взяток, но и причинам, по которым сотрудник правоохранительных органов согласился на совершение данного преступления, то есть уделять внимание личности преступника с целью предотвращения подобных преступлений.

Провокатор фальсифицирует доказательства вины должностного лица, создавая видимость передачи и принятия предмета взятки, либо формируя мнимое впечатление о вымогательстве, либо согласии принять взятку, имитируя действия, свидетельствующие о согласии должностным лицом принять предмет взятки. Именно коммуникативной цели – искусственного формирования доказательства с последующим привлечением к уголовной ответственности псевдовзяткополучателя и отвечает поведение провокатора. Однако только на словах предложение получить взятку состава преступления не образует, провокатору необходимо зафиксировать «доказательства» намерения, желания, согласия принятия взятки или фактического обладания должностным лицом предметом взятки.

Очевидно, что ситуация провокации взятки отличается от действительной ситуации получения взятки субъективной стороной и механизмом следообразования. Следы, характеризующие коммуникативную обстановку провокации взятки, в целом повторяют, имитируют ситуацию взятки, поэтому выявить их различие возможно лишь при криминалистическом анализе ситуации взаимодействия и взаимоотношений взяткодателя и взяткополучателя. Несмотря на многообразие возможных следственных ситуаций, следует отметить одну характерную особенность, свойственную данной категории преступлений. Как показывает экспертная практика, ситуации провокации взятки сопровождается переговорами (чаще всего устными или с помощью современных мессенджеров) провокатора и псевдовзяткополучателя либо лица, используемого в качестве посредника, не осведомленного об истинных целях провокатора, по теме «передача денежных средств или иных ценностей» за действия/бездействие должностного лица в интересах передающего лица.

Фонограмма (видеофонограмма) переговоров становится одним из объективных средств доказывания по делу. Криминалистический анализ содержания разговора позволяет установить наличие или отсутствие признаков провокативности дискурса, факта предварительной договоренности о передаче или получении взятки и иных обстоятельств. Звукозаписи переговоров с одной стороны позволяют фиксировать факт контакта между участниками коррупционной ситуации, а с другой, они позволяют провести полный и всесторонний анализ всех нюансов речевого поведения фигурантов, выявить их коммуникативные намерения и целеустановки, распределение функций и ролей, условия и факт передачи предмета взятки, намерение или согласие на его принятие.

Фонограмма — это традиционный объект судебной фоноскопической экспертизы, предметом которой является идентификация лица по голосу и речи, установление дословного содержания разговора и диагностика аутентичности запечатленной звуковой информации. Однако, сегодня все большее распространение получают новые роды (виды) судебных экспертиз, назначаемых по фонограммам звучащей речи в связи с расследованием взяточничества и сопряженных с ним преступлений, в том числе и провокации взятки. Это — судебная лингвистическая экспертиза и комплексная лингвистическая и психологическая экспертиза.

Если для установления смыслового содержания и смысловой направленности произносимых в ходе переговоров слов и реплик достаточно только специальных лингвистических знаний, то для выявления воздействующей и манипулятивной роли провокатора, установления факта понимания коммуникантами истинных или мнимых целей и намерений собеседника, признаков манипулятивного речевого воздействия требуется комплекс лингвистических и психологических знаний. Записанный на фонограмме разговор отражает коммуникативные цели участников общения, ту или иную «упаковку смыслов» (наличие/отсутствие имплицитных смыслов, маскировки и т.п.); имеет перлокутивный эффект, входящий или не входящий в замысел говорящего; является результатом понимания и интерпретации собеседников темы сообщения. На разрешение судебной экспертизы фонограмм по делам о взяточничестве и смежных с ним составов преступления помимо традиционных вопросов, относящихся к компетенции фоноскопической, лингвистической, психологической экспертиз, могут быть поставлены вопросы: каковы коммуникативные роли и функции собеседников в ситуации беседы, записанной на фонограмме?  является ли речь какого-либо участника разговора заранее подготовленной, реализованной по подготовленному, спланированному сценарию или это спонтанная, непринужденная и неподготовленная речь, не имеющая в своей основе заготовленного «сценария» речевого поведения?  о каких действиях и их субъектах, событиях и их участниках, а также обстоятельствах действий, событий, фактах идет речь? влияет ли осведомленность коммуниканта о ведущейся звукозаписи разговора на его речевое поведение?

Последний вопрос представляет особый криминалистический интерес, т.к. речь лица, говорящего «под звукозапись», ориентирующегося на то, чтобы на фонограмме было записано то, что было ранее запланировано и определено по предварительно подготовленному (обдуманному) «сценарию», носит не спонтанный, но подготовленный характер, отличается неестественностью, наигранностью, постановочным характером, искусственностью формирования содержания диалога с определенным смыслом, нацеленным на создание мнимых доказательств вымогательства предмета взятки или на имитацию согласия псевдовзяткодателя на его принятие.

Искусственное формирование содержание диалога может достигаться озвучиванием субъектом, провоцирующим должностное лицо, фраз и реплик таким образом, чтобы они были запечатлены на фонограмме, но не были бы расслышаны или распознаны собеседником, например, посредством тихого «бормотания себе под нос», комментария «в спину» или «в сторону», т.е. в такие моменты, когда собеседник находится на некотором отдалении, либо отвернулся, либо отвлекся и занят другим делом. Осведомленность «провокатора» о фиксации посредством аудиозаписи разговоров с собеседниками предполагает, что им осуществляется специальный выбор речевых стратегий и тактик речевого поведения (многозначных выражений, ввода темы и перевода разговора на другую тему, повтора ключевых слов и т.д.).

Заметим, что задача определения тематики разговора между коммуникантами может быть поставлена перед экспертами-лингвистами только в том, случае, когда разговор носит неоднозначный, иносказательный, зашифрованный, специальный профессиональный характер с использованием жаргонизмов, профессионализмов, арго, сленга или разового языкового кода (неологизмов, окказионализмов и т.д.).

В ином случае установление темы разговора для лица, достаточно хорошо владеющими данным языком, не требует применения специальных лингвистических знаний, поскольку смысл легко извлекается собеседниками из содержания разговора на основе общих фоновых знаний и общеупотребительных языковых средств. Поэтому определение тематики разговора в общем случае, как правило, не требует проведения специального лингвистического исследования. При производстве лингвистических экспертиз по делам, связанным с расследованием провокации взятки, реализуется деятельностной подход, т.к. текст как продукт речевого общения пропозиционален и отражает ситуацию коммуникации, связанную с человеческой деятельностью, действиями человека. Соответственно с использованием специальных лингвистических знаний выявляются вербальные и паравербальные показатели действия человека (передача, принятие, согласие, отказ и т.д.).

Основными вопросами, направленными на установление обстоятельств провокации взятки, являются вопросы: «Идет ли в разговоре речь о передаче денежных средств или иных ценностей от одного участника разговора другому, ином получателе, способе передачи?»; «Кто из участников разговора является инициатором темы передачи денежных средств или иных ценностей?» «Имеются ли в разговоре признаки побуждения к передаче денежных средств или иных ценностей за совершение или несовершение каких-либо действий в чью-либо пользу или в чьих-либо интересах?»; «Кто из участников разговора является субъектом побуждения?»; «Каков характер волеизъявления участников коммуникации (просьба, требование, предложение, уговоры, мольба и т.д.)?»; «Выражено ли в разговоре вербально или паравербально согласие на получение денежных средств или иных ценностей»; «Сопряжено ли выражение волеизъявления участника коммуникации с предостережениями, угрозами или иными вербальными средствами принуждения и оказания давления?2»; «Имеются ли в разговоре признаки провокативного дискурса?».

На разрешение судебной лингвистической экспертизы недопустимо ставить вопросы факта или права, возлагая на эксперта задачу квалификации речевого акта или поведения как преступного деяния и/или установления его субъективной стороны, к которой относится умысел, мотивы и цели преступного деяния.

Так, например, недопустимо ставить перед экспертами вопрос о том «кто из участников разговора имеет властные полномочия в отношении обсуждаемой темы переговоров» или «осознает ли участник разговора, что он говорит с должностным лицом», поскольку понятия «властные полномочия», «должностное лицо» являются юридическими и таковые устанавливаются на основе правовой оценки соответствующих документов, а не субъективного мнения эксперта. При этом не следует смешивать допустимые формулировки вопросов эксперту: «Имеются ли в разговоре лингвистические признаки провокативного дискурса?»; «Имеются ли в разговоре лингвистические признаки побуждения к принятию денежных средств и иных ценностей?» и формулировки вопросов «Имеются ли в разговоре провокация?»; «Имеется ли в разговоре подстрекательство к получению денежных средств?», «Является ли разговор искусственным формированием доказательств?», носящие правовой характер и потому недопустимые. В завершение следует еще раз подчеркнуть, что квалификация действий, в том числе и речевых, как провокации взятки является правовой.

На основе специальных лингвистических и/или психологических знаний можно изучить коммуникативную ситуацию и отраженные в речевом продукте речевые тактики и стратегии, а также выявить диагностический комплекс лингвистических признаков провокативного дискурса, которые могут быть соотнесены с провокацией в юридическом значении этого слова.

2.2. Проблемы организации и проведения оперативного эксперимента на примере дел коррупционной направленности и пути их решение

Если рассматривать понятие коррупции, то стоит начать с того, что она берет свое начало еще в Древнем Вавилоне. Упоминание о коррупции присутствует в юридической литературе Египта, Индии, Китая. Что касается Древней Руси, первое упоминание о коррупции относится к XIV веку. Примером того является упоминание в Российском уложении «О наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г. таких составов, как мздоимство и лихоимство. В древних писаниях часто упоминалось о совершении незаконных вознаграждений княжеским наместникам.

Если рассматривать коррупцию в общем смысле, то она представляет собой сложное и многогранное явление, которое указывает на несовершенство государства, несовершенство государственного контроля, «упадок общественных принципов и отсутствие морали».

Анализ понятия «коррупция» стоит начать с того, что само по себе данное явление, чаще проявляется в государственной сфере (государственных структурах).  И мы все представляем коррупцию, как явление, выраженное в даче взяток, в служебном подлоге, в вымогательстве должностным лицом денежных средств и прочее.

Подробнее изучив данное понятие стоит акцентировать внимание на то, что к коррупции помимо взятки, подкупа относят достаточно большой спектр нарушений (коррупционных преступлений), которые напрямую относят к данному феномену, и это : взяточничество за законное и незаконное предоставление благ и услуг; вымогательство, шантаж (со стороны должностных лиц за законное/незаконное предоставление услуг); растрата, хищение, присвоение чужого имущества, связанное с злоупотреблением власти; финансирование частных предприятий за счет государственных средств или местного бюджета; предоставление льгот заинтересованным лицам; содействие в заключении со стороны государства «незаконных»контрактов с иностранными фирмами; подкуп избирателей; сокрытие преступлений отдельных лиц, при этом привлекая представителей власти, вовлекая их в данный процесс; и прочее.

Как показывает практика, данные об особенностях отрасли, в которой работают (состоят на службе) взяткополучатели, объеме их компетенции, отношении к выполнению положений регламента позволяют не только выдвинуть целенаправленные следственные версии, установить направление поиска недостающей информации, но и своевременно принять меры по устранению причин и условий, способствовавших совершению противоправных деяний.

Данные о месте (обстановке, времени) совершения взяточничества раскрывают механизм преступного посягательства, за счет которого удается установить различные обстоятельства совершения преступления, индивидуализировать противоправное деяние применительно к конкретному региону.

В.А. Образцов считает, что обстановка включает исключительно элементы, принимающие непосредственное участие в формировании свойств системы, т.е. преступления, другие же в круг обстановки не входят.

Местом получения взятки, по нашим данным, служили: кабинет взяткополучателя – 39%; служебные помещения (аудитория в вузе, класс в школе, здание ГИБДД, ГУВД) –29%; предприятия торговли и питания – 6%; автомобиль – 6%; квартира взяткополучателя – 5%. Дача взятки в 44% случаев происходила в кабинете взяткополучателя; в 21% – в автомобиле; в 17% – в различных служебных помещениях.

Подчеркнем следующее наше соображение – данные криминалистической характеристики, как правило, связаны между собой (через посредство корреляций), поэтому в процессе исследования они должны устанавливаться, по возможности, с максимальной точностью. Это обусловлено тем, что временной период, место конкретизируют событие преступления, позволяют ориентировочно, а иногда и точно установить другие обстоятельства взяточничества, круг возможных свидетелей.

Сведения о месте, времени передачи взятки, служебных действиях в интересах взяткодателя позволяют выдвинуть версии о взаимоотношениях субъектов, источниках информации, следах, месте сокрытия предмета взятки, его характере. А также дают возможность иметь представление о режимных требованиях учреждения, правилах внутреннего распорядка, которые могут способствовать противоправной деятельности. Несмотря на доказательственное значение времени и места передачи взятки, на практике они устанавливаются в 86% случаев. Пополнение доказательственной базы шло за счет проведения дополнительных следственных действий, для чего затрачивались дополнительные ресурсы.

Следует обратить внимание еще на одну корреляционную связь: характер незаконного вознаграждения– время, место дачи-получения взятки. Такое проявление было следующим: а) предмет преступления: деньги, ценные предметы небольшого размера, украшения – время передачи: рабочее – место передачи: служебный кабинет; б) предмет преступления: деньги – время: рабочее – место передачи: коридор, вход в здание, аудитория, непосредственная близость к месту работы; в) предмет взятки: деньги, украшения, дорогие предметы небольших размеров – время: рабочее – место передачи: автомобиль.

Естественно, что большинство взяток передают и получают в местах, недоступных для наблюдения посторонних.

Таким образом, между действиями субъектов преступления и условиями, в которых они происходят, существуют корреляции (прямая и обратная связь). Условия оказывают влияние на преступное поведение взяточника, а его действия, как результат, отображаются в окружающей действительности в виде разного рода материальных, а иногда и идеальных следов. Поэтому задача субъекта расследования состоит в том, чтобы всякий раз внимательно исследовать условия, где происходило интересующее его событие, для того чтобы иметь объективные данные для выдвижения версий, избрания наиболее верного направления расследования. Заметим, что приведенное имеет более широкое назначение, так как относится и к общим условиям, характеризующим в целом деятельность учреждения, отдельных его подразделений (департаментов, комитетов, управлений, отделов).

Действия (бездействие), совершаемые за взятку, в своей основе бывают следующих видов: 1) по своему характеру –законными и незаконными; 2) по направленности –внешними и внутренними (совершаемыми в отношении посторонних граждан и в отношении сослуживцев – внутри коллектива). Однако данная классификация не является полной. К примеру, по характеру действия (бездействия) бывают комбинированными (смешанными), сосредотачивающими в себе законные действия и действия, которые противоречат не только нормам морали и нравственности, но и установкам ведомственных нормативных правовых актов (регламенту), активными и пассивными.

Чаще всего по своей направленности они являются внутренними – получение взятки от своих подчиненных, должностных лиц, составляющих определенный орган. Приведенную классификацию можно рассмотреть применительно к деятельности председателя районного суда, который в одном случае, как судья, за взятку принимает законное или незаконное решение (внутреннее по направленности) в отношении гражданина (внешнее по направленности).

В другом случае он получает взятку от своего же судьи (вынуждая его к этому своим завуалированным поведением) за распределение несложных дел, за уменьшение нагрузки (или наоборот, распределяя сложные дела, увеличивая нагрузку. Это осуществляется вопреки компьютерной программе).

Такие действия (бездействие) председателя суда являются комбинированными (смешанными), направленными внутрь коллектива.

Определение вида и конкретного направления служебной деятельности субъекта преступления требуется для конкретизации характера осуществляемой им противоправной деятельности, в том числе и в целях выяснения обстоятельств совершения других преступлений. В тех случаях, когда совершаются действия в интересах взяткодателя, но должностное лицо действует в рамках своей компетенции, оно не оставляет материальных следов.

Что обусловливает сложности в раскрытии анализируемых посягательств, их высокую латентность, в силу чего удельный вес выявляемого взяточничества, связанного с совершением законных действий в интересах взяткодателя, сравнительно невысок (этот показатель, по данным исследователей, составляет 14%).

Напротив, при незаконных действиях взяткополучателя в интересах взяткодателя он выходит за рамки своего регламента, что подтверждается при осмотре документов, проведении проверок, ревизий, получении объяснений (показаний) сослуживцев. Поэтому рассматриваемые действия доминируют на практике.

По данным наших исследований применительно к различным регионам России (ранее мы назвали их), при получении взятки действия (бездействие) должностного лица в 57% случаев состояли в принятии решения о непривлечении к административной ответственности, по 14%– в выдаче листков нетрудоспособности и выставлении оценки на экзамене, 9% – в непривлечении к уголовной ответственности.

Дача взятки в 70% случаев была направлена на освобождение от административной ответственности, в 13% – на выставление определенной оценки на экзамене, в 9% – в содействии получения определенного права, разрешения (на строительство, отчуждение земельного участка). На действия (бездействие) за взятку оказывают влияние двухсторонние обстоятельства: с одной стороны, они детерминированы потребностями  взяткодателя , с другой – характером должности, занимаемой взяткополучателем, его правовым статусом. Они многообразны, поэтому будет объемным приведение всего перечня таких действий (бездействия), они типичны лишь для конкретного направления деятельности. При этом заметим, что у них совпадают характеристика, механизм получения, а также способы установления.

Данные о предмете преступного посягательства. Результаты исследований, проведенных более пятнадцати лет назад, указывают на следующие предметы взятки: деньги (64,4%) в российской (46,3%) и иностранной (18,1%) валюте; услуги: выполнение определенных работ, решение конкретных вопросов (15%); ценные предметы (вещи), строительные и отделочные материалы (8%); ценные бумаги, чеки, пластиковые карты (7,6%); продукты питания (2%); прочее (3%).

По нашим данным (2008-2018 гг.), предметом взятки в 89% случаев являлись российские рубли, в 7 % – услуги. При даче взятки в 95% случаев были российские рубли, в 3% – валюта. Существует прямо пропорциональная зависимость: чем выше должностное положение взяткополучателя, тем больше размеры «вознаграждения»; чем сложнее характер действий (бездействия) взяткополучателя, тем опять же выше размер взятки. Другими словами, чем ответственнее занимаемое таким лицом положение, тем масштабнее решаемые им проблемы и больше размеры взяток (и меньше вероятность привлечения к ответственности).

Как показал анализ практики, поводами к возбуждению уголовного дела, связанного со взяточничеством, являются: 1) заявление: а) поступившее в правоохранительные органы от взяткодателей или иных заинтересованных лиц (посредников) о передаче взятки в прошлом и ее получении (68,6 % случаев); б) поступившее в правоохранительные органы от лиц, у которых вымогают взятку (25,1 % случаев); в) поступившее в правоохранительные органы лица, которому предлагают взятку за выполнение определенного действия (6,3 % случаев); 2) сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников: а) рапорт должностного лица о выявленном в процессе проверок, расследования и рассмотрения иных уголовных дел преступлении (90,4 % случаев); б) сообщения в средствах массовой информации (9,6 % случаев); 3) явка с повинной (1,4 % случаев).

Сообщения о взяточничестве, поступившие в любой форме, подлежат проверке, методы которой имеют негласный характер и включают: а) ознакомление с кругом обязанностей должностного лица; б) изучение структуры организации и условий работы в ней; в) истребование и изучение документов, касающихся деятельности должностного лица; г) изучение отказных материалов органов предварительного расследования; д) получение устных и письменных объяснений от должностных лиц и граждан; е) использование возможностей оперативно-розыскных органов. Указанная информация может быть получена путем проведения:

1. Опроса заявителя, который позволяет выяснить: откуда заявителем получены сведения о даче взятки; кому была дана взятка; ее предмет и цель взятки и т. д.

Наряду с получением от заявителя информации о имевшей место взятке или о фактах взяточничества, такая информация может поступить из средств массовой информации – газет, теле- или радиопередач. В этих случаях перед следственными органами стоит задача выяснить источник сведений, в частности, установить фамилию корреспондентов, а уже через них – лиц, которые сообщили о преступлении, и получить от них необходимые дополнительные объяснения: кто, где, когда, при каких условиях выявлены факты взяточничества, какие лица участвовали в этом, за какие услуги получен предмет взятки. Определенную специфику имеет опрос взяткодателя в тех случаях, когда он заявляет, что в отношении него имело место вымогательство, и в какой форме оно происходило.

2. Изучение субъекта взяточничества (характеристика предполагаемого взяткополучателя, его статус, должность, установление коррупционных связей).
3. Направление запросов: а) в ГИБДД – для выяснения, какие автотранспортные средства зарегистрированы на взяточнике; б) в Росреестр – для установления, какое имущество зарегистрировано на взяточнике и его ближайших родственниках; в) в ФНС (если взяточник является муниципальным служащим); г) в Главное управление по вопросам миграции МВД РФ – для выяснения того, какие страны посещал предполагаемый взяточник, когда, с какой целью.
4. Проведение оперативно-розыскных мероприятий. Легальность проведения оперативного эксперимента, фиксирующего получение должностным лицом взятки, будет соблюдена только тогда, когда со стороны оперативного работника будет осуществляться лишь наблюдение за должностным лицом в привычной ему обстановке, в том числе при воспроизведении части выдвинутых таким должностным лицом условий. При этом разрабатываемое лицо не должно искусственно ставиться перед выбором – совершать ему преступление или нет. Проводимые опытные действия не должны оказывать какое-либо влияние на выбор варианта поведения должностным лицом – его действия должны быть самостоятельными, волевыми, но не навязанными кем бы то ни было извне.

Результатами же проведенного эксперимента могут стать данные, как изобличающие, так и оправдывающее разрабатываемое лицо. Подготовительная стадия тактической операции «задержание с поличным» подразумевает под собой разработку четкого плана действий (время, место, участники, распределение ролей, технические средства) и возможные варианты задержания в зависимости от действий преступника. Данная стадия проводится оперативными сотрудниками, однако для успешного осуществления задержания рекомендуется тесное взаимодействие и обмен информацией со следователем, который в силу своего опыта и знаний обозначит наиболее встречающиеся проблемы и способы их разрешения. Следует заранее поручить оперативным сотрудникам изучить место передачи денежного вознаграждения с целью определения возможности установления наблюдения, скрытых видеокамер и звукозаписывающих устройств. В случае, если данные технико-криминалистические средства будут использоваться лицом, передающим вознаграждение, ему следует объяснить принцип и механизм работы применяемых устройств, показать на практике, потренироваться в использовании.

Видеозапись как средство фиксации обладает преимуществом перед аудиозвукозаписывающей аппаратурой, так как позволяет наиболее полно и объективно зафиксировать момент передачи – получения взятки – разговор между лицами, их движения и жесты, мимику, реакцию на происходящее.

Часто заявители боятся принимать участие в оперативном эксперименте, что объясняется их зависимостью от должностных лиц, влиянием на мнение о них остальных сотрудников, страхом и прочими причинами. Также возможно и само отсутствие заявителя, то есть сведения о коррупционере получены оперативным путем, причем должностное лицо регулярно получает взятки, и существует продуманная схема ее передачи, известная оперативным сотрудникам. В подобных ситуациях следует имитировать заинтересованность в аналогичном действии иного субъекта, неизвестного для должностного лица. В качестве такого субъекта может выступить оперативный сотрудник или лицо, оказывающее негласное содействие.

В том случае, если предметом коррупционного деяния являются денежные средства, они должны быть опознаваемыми, иметь определенные идентификационные признаки. Это можно обеспечить нанесением специального (невидимого невооруженным глазом) химического раствора (маркеры, флуоресцентные препараты) на купюры или переписыванием их номера и серии при присутствующих лицах. На практике в некоторых субъектах используется исключительно второй способ, во избежание ситуаций, когда вещество не оставило след или лицо не прикасалось к самим денежным купюрам. В любом случае, предмет будущей взятки должен быть осмотрен, и по итогу составлен документ, закрепляющий внешний вид, индивидуальные признаки, серийные номера, пометку химическими средствами (акт пометки денежных купюр).

Кроме указанной совместной подготовки следователя и оперативных сотрудников, опроса заявителя, В.Н. Долинин указывает на обязательное установление должностного статуса лица и его коррупционных связей, установление принадлежащего ему имущества через направление запросов в различные органы государственной власти.

Заканчиваются подготовительные действия подробным инструктажем взяткодателя, касающемся способа построения диалога с должностным лицом, определение конкретных фраз, после которых следует передавать предмет взятки, объяснение недопустимости провокационного поведения, важность ведения разговора открытым текстом, отсутствие завуалированных слов со стороны должностного лица. Другими словами, весь разговор должен быть построен таким образом, чтобы явно прослеживалось намерение и желание лица получить взятку за определенные действия. В конце проводится личный досмотр лица (чтобы исключить возможность передачи вместо врученного предмета взятки собственных денежных средств и утраты доказательств), передается осмотренный и помеченный предмет взятки и специальные технические средства для фиксации (портативный диктофон или скрытая видеокамера – пуговица, ручка, встроенная в портфель. Следует иметь в виду, что запись должна производиться с момента вручения лицу записывающих устройств).

Все действия должны сопровождаться определенными документами – акт личного досмотра, акт выдачи и возврата технических средств и др. Непосредственно само задержание с поличным целесообразно производить в момент передачи-получения взятки или непосредственно после этого по сигналу взяткодателя, чтобы избежать возможности должностного лица выбросить в окно, передать обратно взяткодателю и другими способами избавиться от предмета взятки.

Последней стадией данной тактической операции является выполнение действий, производимых сразу после задержания и логически вытекающих из него. Дискуссионным при проведении заключительной стадии задержания с поличным является и вопрос присутствия следователя, осуществления им процессуального руководства или возможности самостоятельного проведения данной меры процессуального принуждения.

Например, Д.Ю. Гончаров и В.Н. Карагодин считают, что следователь должен либо находиться поблизости от места проведения задержания, либо непосредственно принимать в нем участие. По мнению В.Н. Карагодина, следователь должен находиться в кабинете, а после получения рапорта о проведении задержания с поличным от сотрудников органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, он вправе подключиться к процессу сбора доказательств.

Он может сам проводить осмотр места происшествия, освидетельствование подозреваемого, получать объяснения от участников задержания и задержанного, изымать документы и предметы, связанные с коррупционным посягательством. Положение о недопустимости участия следователя в оперативно-розыскных мероприятиях представляется разумным, так как проведение проверки в порядке статей 144–145 УПК РФ возможно только после поступления и регистрации в следственном органе сообщения о преступлении. После проведения задержания следователь оценивает правильность и допустимость его проведения, оформленные документы о задержании (акт оперативного эксперимента), прилагаемые к ним материалы о результатах оперативно-розыскной деятельности. С помощью ультрафиолетовых осветителей на теле и одежде взяткополучателя выявляют красящее вещество, которым был обработан предмет взятки.

Типичны подготовительная, рабочая, заключительная стадии проведения оперативно-тактическая операция задержания с поличным. На стадии подготовки оперативно-тактической операции нужно: 1) ознакомиться с сообщением. Нередко они страдают неопределенностью, неконкретностью, а порой и тенденциозностью, что вызывает определенные подозрения в состоятельности такой информации. Желательно иметь представления о мотивах, спрогнозировать обстоятельства, побудившие гражданина обратиться в правоохранительный орган (перевод заявителя на другую должность, увольнение); 2) тщательно продумать состав участников задержания (захвата) с поличным.

Распределить обязанности между ними, провести инструктаж, моделируя ситуации, которые могут сложиться при проведении операции, наметить пути их разрешения. Снабдить индивидуализирующей информацией о месте, лицах, подлежащих захвату, обеспечить средствами связи, аудио видео фиксирующей аппаратурой; 3) предусмотреть способы минимизации (исключения) противодействия захвату. Оно может быть оказано как заинтересованными лицами, так и категорией граждан в силу их предназначения (охрана, личный водитель); 4) осмотреть предмет взятки (им может быть и муляж), зафиксировать его особенности, которые позволят идентифицировать «незаконное имущественное вознаграждение» в ходе дальнейшего расследования.

Осуществлять эти действия следует в присутствии незаинтересованных лиц (понятых), с фиксацией в акте; 5) снабдить «взяткодателя» индивидуальным видеорегистратором. Для фиксации переговоров с взяткополучателем. Это обстоятельство также следует отразить в акте, с указанием присутствующих и номера технического средства. На видеорегистратор желательно наговорить информацию о том, кому, когда, в присутствии кого, с какой целью он передан. На рабочей стадии задержания с поличным осуществляется видео регистрация действий всех участников взяточничества, ближайшего окружения, посторонних граждан, должностных лиц оперативного подразделения. Ситуация должна находиться под постоянным контролем оперативных уполномоченных, чтобы захват с поличным был осуществлен своевременно. С этой целью после вручения взяткополучателю предмета взятки «взяткодатель» должен произнести контрольную фразу (определенную во время инструктажа), подтверждающую, что все запланированные действия выполнены, можно осуществлять его захват.

При подготовке и проведении указанной операции всяких раз нужно ориентироваться на свойства личности взяточников, предусматривать возникновение различных эксцессов. Они могут использовать свое влияние, авторитет, дружбу чтобы обезопасить себя от задержания с поличным. Л.Я. Драпкин обоснованно предостерегает, что «при проведении тактической операции всегда может сложиться ситуация неопределенности, активного противодействия соперничающей стороны, риска и принятия решений в условиях организационно-управленческой неупорядоченности, когда не гарантируется достижение намеченной цели».

Заключительная стадия задержания с поличным предполагает изъятие предмета взятки, вещественных доказательств, а также документов, если они свидетельствуют о совершении определенных действий (бездействия) за незаконное вознаграждение и оформлении результатов этой операции в соответствующем акте, в протоколе осмотра места происшествия, в протоколе изъятия. Р.В. Чупахин приводит данные о том, что по 70% уголовных дел о взяточничестве задержание с поличным предшествует возбуждению уголовного дела. Легализация полученных результатов в уголовном процессе проводится на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, рапорта должностного лица оперативного подразделения, акта оперативного эксперимента. Достижение цели оперативно-тактической операции предполагает оптимальное сочетание оперативно-розыскных, процессуальных, следственных и иных действий в зависимости от ситуации, складывающейся при рассмотрении сообщения о взяточничестве; требует действенного взаимодействия оперативных сотрудников и следователя.

В качестве подведения итога по данному параграфу следует высказать следующие соображения. При ознакомлении со следственной и судебной практикой нами были выявлены случаи подмены оперативно-розыскных мероприятий, имеющих различную правовую природу. Речь идет об оперативном эксперименте (п. 14. ч. 1 ст. 6 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности») и наблюдении (п. 6 ч.1 ст. 6 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Не раскрывая содержания оперативного эксперимента (об этом уже указывалось), скажем, что наблюдение состоит в негласном слежении за действиями и разговорами лиц, подозреваемых в преступной деятельности, используемыми ими транспортными средствами и местами их нахождения. Целью мероприятия является получение информации о признаках преступной деятельности, возможных соучастниках, местах хранения незаконно полученных средств и расположения мест, где незаконно оказывались услуги. В приговорах судьи, ссылаясь на результаты и ход оперативно-розыскного мероприятия «Наблюдение» (его результаты, видимо, явились поводом и основанием для возбуждения уголовного дела), не осуществляли его оценку, так как фактически проводился симбиоз: мероприятие с личным досмотром потенциального взяткодателя.

В приговоре указывалось: «…проводился личный досмотр с участием представителей общественности, во время которого он (оперативный уполномоченный)записал в протокол все имеющиеся при К. предметы, в том числе денежные купюры». К тому же, как следует из приговора, потенциальному взяткодателю были даны средства видео регистрации и связи, использование которых в определенный момент позволило произвести фиксацию захвата с поличным. Не будем давать исчерпывающие комментарии таких случаев, скажем, что в данном случае имеет место незаконная подмена одного оперативно-розыскного мероприятия другим, имеющим иную правовую природу, что является недопустимым. Ведь процедуры указанных мероприятий прописаны федеральным законом, их игнорирование сказывается на законности и обоснованности принятия решения о возбуждении уголовного дела, сводит на нет назначение предварительного этапа расследования. К тому же влечет за собой различные последствия в виде дополнительной траты времени, сил, средств и, что более негативно, не исключает нарушение прав и свобод человека и гражданина.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Правоохранительная деятельность в условиях функционирования государственной системы невозможна без наличия ее правовой основы, без воздействия норм права на субъекты регулируемых отношений.

Использование оперативного эксперимента в целях борьбы с преступностью является одним из видов социальной деятельности и подчиняется объективным законам общественного развития.

Необходимость совершенствования системы организационно-тактических мер, направленных на эффективное выполнение задач, стоящих перед оперативными аппаратами органов внутренних дел (ОВД), и обеспечение безопасности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз требует постоянного изучения и дальнейшего развития правовой основы оперативно-розыскной деятельности (ОРД), составной частью которой является проведение оперативного эксперимента.

Практика применения оперативного эксперимента ОВД свидетельствует о том, что совершенствование использования данного мероприятия ОРД невозможно без решения двух основных проблем: правового регулирования и организационно-тактического обеспечения.

Оперативный эксперимент отличается от провокации также тем, что желание на получение предмета взятки всегда по времени предшествует наличию такого требования, исходящего от гражданина, а не от представителя власти. Содержание конструкции объективной стороны провокации характеризуется формальным признаком, для которого достаточным является совершение действий, направленных на попытку передать предмет взятки. С этого момента провокация считается оконченной вне зависимости от того, получило ли провоцируемое лицо предмет провокации или нет. Если же лицо получило предмет провокации, то это лишь указывает на наличие такого объективного признака, как «получение», подтвержденного только объективно, т.е. фиксацией лишь самого действия.

Субъективный признак провокации заключается в установлении признака вины, так как субъективное вменение является основополагающим началом уголовного права, принцип вины (ст. 5 УК РФ). Субъективный критерий всегда выражен в умышленной форме, при которой провоцирующее лицо совершает противоправные действия исключительно с прямым умыслом. Интеллектуальный признак прямого умысла выражен осознанием общественно опасного характера совершаемой им провокации, в том числе полным неведением провоцируемого лица о содержании совершаемых в его адрес действий. Виновный сознает, что провоцируемый не давал согласия на получение предмета провокации, основной целью которой является искусственное создание доказательств совершения преступления. Волевой признак направлен на желание совершить подобную провокацию .

Основанием для проведения оперативного эксперимента, в отличие от провокации, являются также сведения о совершаемом подозреваемым преступлении, которые не только должны быть тщательно задокументированы, но и свидетельствовать о неопровержимом наличии у виновного лица умысла на совершение конкретного преступления .

Оперативный эксперимент проводится сотрудником оперативного подразделения с привлечением при необходимости в установленном порядке сотрудников иных подразделений оперативно-розыскных органов, а также иных лиц при согласии их участия в проведении оперативного эксперимента. Так, по делам о вымогательстве взятки (п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ) или коммерческом подкупе (п. «б» ч. 7 ст. 204 УК РФ) в оперативном эксперименте может участвовать лицо, в отношении которого имели место вымогательство дачи взятки или коммерческий подкуп.

В частности, оперативные сотрудники должны располагать конкретными и объективными фактическими данными, свидетельствующими о незаконной деятельности лица, в отношении которого планируется провести данное ОРМ. Соответствующая информация должна быть проверяема. Следует закрепить эти данные, что позволит в будущем признать их доказательствами по уголовному делу; до проведения оперативного эксперимента целесообразно проведение иных ОРМ (наведение справок, наблюдение и др.), подтверждающих подозрения о причастности определенного лица к преступной деятельности; объект ОРД, в отношении которого имеется достоверная информация относительно его причастности к преступной деятельности, должен иметь возможность проявить себя в определенной обстановке; умысел на совершение противоправных действий у лица, в отношении которого планируется оперативный эксперимент, формируется независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений. Иными словами, инициатива подготовки или совершения преступления должна исходить только от объекта оперативной заинтересованности; условия проведения оперативного эксперимента должны восприниматься указанным лицом как очевидные и способствовать выявлению и фиксации с помощью специальных технических средств его противоправных намерений; в ходе проведения оперативного эксперимента недопустимо подстрекательство, в том числе психологическое давление, направленное на принуждение в любых формах проверяемых лиц совершить преступление; условия проведения оперативного эксперимента должны оставлять свободу выбора между преступным и правомерным поведением лицу, подозреваемому в подготовке или совершении преступления средней тяжести, тяжкого или особо тяжкого преступления; условия проведения оперативного эксперимента должны исключать опасность для жизни и здоровья объекта ОРД и отдельных лиц, привлеченных с их согласия к участию в оперативном эксперименте, не должны унижать честь и достоинство, быть оскорбительными для участников оперативного эксперимента.

Проведение оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» по выявлению коррупционных преступлений допустимо при соблюдении следующих обязательных условий:

1. Производство ОРМ возможно только в целях решения задач, предусмотренных ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
2. Решение должностного лица органа, осуществляющего ОРД, должно быть основано не только на предположении о наличии признаков противоправного деяния, но и на конкретных фактических обстоятельствах, подтверждающих обоснованность этого подозрения.
3. Обязательное соблюдение предусмотренных указанным Федеральным законом и ведомственными нормативными актами требований по документальному оформлению оперативно-розыскного мероприятия.
4. Оперативно-розыскное мероприятие в отношении лиц, имеющих особый статус, возможно лишь при соблюдении предусмотренных законодательством РФ дополнительных гарантий их гражданских прав.
5. Оперативным сотрудникам и иным участникам оперативного эксперимента запрещено склонять лицо, в отношении которого проводится ОРМ, в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий.

При несоблюдении перечисленных требований результаты ОРД, данные, полученные в ходе оперативного эксперимента, не позволят надлежащим образом сформировать доказательства по уголовному делу и повлекут за собой признание их недопустимыми.

Кроме того, хотелось бы особо сказать о таком характерном нарушении, как регистрация заявления лица, участвовавшего в проведении ОРМ, уже после проведения мероприятия, что приводит к признанию результатов оперативно-розыскной деятельности недопустимыми доказательствами.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации : принята всенар. голосованием 12 дек. 1993 г. [Электронный ресурс] // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov. ru (14.03.2019).
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ с последними изменениями) // Собрание законодательства РФ, 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921.
3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, № 25, ст. 2954.
4. Федеральный  закон  «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12.08.1995 г. № 144-ФЗ (ред. от 02.08.2019 г. № 311-ФЗ) // URL: http. www.consultant.ru (Дата обращения: 11.09.2020)

Статьи

 

1. Максимов С.В. Коррупция. Законная ответственность. М., 2000.
2. Румянцев Н.В. Оперативный эксперимент как оперативно-розыскное мероприятие // Человек: преступление и наказание. 2018. №1.
3. Об оперативно-розыскной деятельности : федер. закон от 12 авг. 1995 г. № 144-ФЗ // Российская газета. 1995. 18 авг.
4. Налбандян Р. Г. Цели оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» как основной признак, раскрывающий его содержание // Пробелы в российском законодательстве. 2018. №2.
5. Вагин О.А., Исиченко А.П., Чечетин А.Е. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». — М.: «Деловой двор», 2009.
6. Гнедов Е.В., Бажанов С.А., Исиченко А.П., Плющева Е.Л., Фумм А.М. Предупреждение пенитенциарных правонарушений / под общ. ред. В.В. Цатурова. — М.: ОУ ФСИН России; ФКУ НИИ ФСИН России, 2014.
7. КС РФ: Результаты ОРМ не являются доказательствами https://www.advgazeta.ru/novosti/ks-rf-rezultaty-orm-ne-yavlyayutsya-dokazatelstvami/
8. Артюхов А.Е., Королев И.А. О результатах оперативно-розыскной деятельности подразделений ЭБиПК по борьбе со взяточничеством (по материалам МВД по республике Карелия) // Актуальные вопросы теории и практики организации оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел. М., 2016. С. 13—23.
9. Фрунзеева А.Н.Коррупция как угроза экономической безопасности // Вестник науки и образования. 2019. №9-4 (63).
10. Новиков, С.А. Актуальные проблемы доказывания при расследовании уголовных дел о преступлениях коррупционной направленности / С.А. Новиков // Актуальные проблемы теории и практики противодействия коррупции в России и за рубежом: материалы международной научно-практической конференции. — Омск: Омская юридическая академия, 2017.  С. 219-224.
11. Плясова, К.А. Личный обыск и освидетельствование: актуальные вопросы соотношения / К.А. Плясова // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России.  2017.  С. 46-50.
12. Бурыко, А.В. Применение специальных технико-криминалистических средств в раскрытии и расследовании коррупционных преступлений / А.В. Бурыко // Обвинение и защита по уголовным делам: исторический опыт и современность: сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции. — Красноярск: Центр социальных и правовых технологий, 2015.  С. 475-485.
13. Сорокун П.В.Особенности тактики производства следственного действия в виде осмотра при расследовании коррупционных преступлений в органах местного самоуправления // Эпоха науки. 2018. №13.
14. Филатова Т. В., Волынский А. Ф. Проблемы расследования взяточничества как проявления коррупции на первоначальном этапе // Вестник Московского университета МВД России. 2008. №10.
15. Яковлев П.Ю. Деятельность следователя при расследовании дачи взятки // Государственное и муниципальное управление в XXI веке: теория, методология, практика. 2014. №12.
16. Яковлев П.Ю. Проблемы расследования дачи взятки // Экономика и управление: анализ тенденций и перспектив развития. 2014. №13.
17. Шевель Д. В.Особенности расследования преступлений коррупционной направленности // Colloquium-journal. 2019. №2-6 (26).
18. Капустина Я. И. Оперативный эксперимент как способ реализации результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе // Закон и право. 2020. №3.
19. Уголовное право России. Общая и Особенная части: Учебник / Отв. ред. Ю.В. Грачева, А.И. Чучаев. М.: Контракт, 2017. С. 9.
20. Динека В. И.К вопросу о преступной провокации и оперативном эксперименте // Государственная служба и кадры. 2020. №4.
21. Мальцев В.В. Оперативный эксперимент и наблюдение: соотношение понятий // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2017. №11.
22. Агеев, В. Н. Антикоррупционная политика России в сфере государственной службы Текст. / В. Н. Агеев // Следователь, 2009. №2. С. 8-11.
23. Королев И.А., Крыжнов А.П. Организованная преступность и коррупция // Актуальные вопросы теории и практики организации оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел: Сб. науч. ст. М., 2016. С. 127—131.
24. Кузьмин С. С.Уголовно-правовое обеспечение оперативного эксперимента // Бюллетень науки и практики. 2019. №5.
25. Галушко В. А. Провокация при проведении оперативного эксперимента // Научный вестник Омской академии МВД России. 2016. №3 (62).

---

1 2