Содержание
- Введение
- Глава 1. Мемуары как литературный жанр
- 1.1. Терминологическая парадигма автобиографического жанра
- 1.1.1. Классификация жанра мемуаров
- 1.1.2. Эволюция жанра мемуаров в художественном дискурсе
- 1.2. Мемуары участников Первой мировой войны. «Мировой кризис» У.Черчеля
- Глава 2. Особенности перевода жанра мемуаров
- 2.1. Общие особенности перевода мемуарного жанра
- 2.2. Лингвистические и экстралингвистические факторы перевода мемуарной литературы
- Заключение
- Список литературы
Введение
Художественный перевод, к которому и относится перевод мемуаров — это перевод произведений художественной литературы и художественных текстов. Этот перевод является инструментом культурного освоения мира, расширения коллективной памяти человечества, фактором самой культуры. Теоретической базой такого перевода является литературоведческая теория перевода, направленная на решение историко-литературных задач. В художественном переводе важно сохранение формы, содержания, структуры и эстетического воздействия оригинала текста. Перевод художественных текстов производится специалистами-филологами с учетом всех языковых особенностей. Художественный перевод — это действительно искусство, несовместимое с буквализмом. С первого взгляда может показаться, что в переводе прозы или поэзии нет ничего сложного — нет специфической терминологии и профессионального арго. С другой стороны, художественный перевод — это творчество, то есть переводчик такого текста — это тот же писатель, ведь он практически заново создает произведение для читателя. Именно поэтому все переводчики считают этот вид работы одним из самых сложных.
Одно из важных мест в соременном переводоведении занимает впрос о передаче смысла слов, обозначающих предметы и явления, представляющие национальную специфику, на другой язык. Можно привести мнение Е.Ю.Пугиной, «проблематика,касающаяся передачи национально-культурной специфики исходного текста, занимает в совеременном переводоведении одно из ведущих мест». Необходимо отметить, что реалии как национально-культурный элемент художественного текста является постоянным предметом лингвистических и сугубо переводоведческих исследований.
Актуальность нашего исследования заключается в том, что проблема перевода мемуарной литературы недостаточно исследована современными языковедами и лингвистами. В языковом арсенале каждой этнокультуры существует значительная часть символов, которая представляет собой заметный отпечаток специфической, присущей только ей, народной традиции.
Цель исследования заключается в освещении основных проблем перевода автобиографических текстов и мемуаров. В соответствии с поставленной целью формулируются следующие задачи:
- выявить основные особенности перевода жанра мемуаров в целом;
- описать трудности при переводе автобиографических текстов;
- описать основные переводческие трансформации при переводе мемуаров;
- провести классификацию мемуаров и эволюцию жанра в художественном дискурсе.
Объектом исследования являются мемуары У. Черчилля «Мировой кризис».
Предметом исследования является семантика отдельных избранных конструкций в тексте У. Черчилля.
Методы исследования. Исследование осуществлялось на основе использования таких методов и приемов: лингвистического наблюдения и анализа для выявления символов в переводах; сравнения и обобщения для установления частотности использования переводчиками тех или иных приемов при переводе; описательный метод; метод сравнительного анализа; метод количественного анализа.
Материалом исследования послужили тексты переводов, выполненных такими переводчиками, как Crusoe, И. Минц, В. Киров.
Научная новизна полученных результатов заключается в том, что, хотя английский и русский языки находятся в относительно длительном культурно-историческом и переводческом контактах, проблема перевода мемуаров в переводоведении еще недостаточно изучена. Осуществляется попытка определить основные способы и проблемы перевода автобиографических текстов.
Теоретическое значение исследования заключается в том, что его результаты составляют вклад в развитие теоретических аспектов современного переводоведения и литературоведения.
Практическая ценность работы определяется тем, что ее результаты можно применять для решения проблем, связанных с художественным переводом, использовать для составления специализированных словарей, применять для написания лекций и проведение семинаров по определенным спецкурсам.
Структура работы. Согласно поставленным целям и задачам выбрана структура дипломного исследования — работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников.
Во введении говорится об актуальности темы, определяется цель и задачи исследования, структура работы.
В первом разделе говорится о возникновении и развитии жанра мемуарной и автобиографической литературы.
Второй раздел представляет собой практическую часть, где исследуются способы и проблемы воспроизведения текста книги У. Черчилля «Мировой кризис».
В выводах обобщаются основные результаты проведенного исследования и определяются пути и перспективы дальнейших научных разработок по выбранной тематике.
Список использованных источников включает 39 позициq наименований работ отечественных и зарубежных авторов.
Глава 1. Мемуары как литературный жанр
1.1. Терминологическая парадигма автобиографического жанра
Жанр литературной биографии, генетически укорененный в культуре античности, имеет очень интересную историю становления и развития. Динамика его эволюции непосредственным образом связана с господствующими умонастроениями определенной эпохи. Так, в частности, во время оживления общего интереса к личности человека (например, в эпоху Ренессанса или Романтизма) происходит ощутимое расширение проблемно-тематического поля этого жанра, в эпоху модернизма и еще в большей степени постмодернизма, когда наблюдается доминирование пессимистической рецепции личности, правомерно говорить об интенсификации формообразующих поисков и, соответственно, о появлении новых стратегий биографического письма. В то же время очень важную роль в развитии биографистики всегда играли так называемые законодатели литературной моды. Вспомним, к примеру, Плутарха, Светония, Б. Челлини, Дж. Боккаччо, Л. Стрейч, А. Моруа, Е. Берджеса, Р. Ная, П. Акройда и др.
Эти необычные творческие личности не только пополнили арсенал художественных приемов, открыли новые ракурсы изображения «человека» и «человека в мире», но и заложили своеобразные каноны жизнеписання. Поэтому вполне естественно, что литературная биография как жанр художественной литературы неоднократно попадала в поле зрения ученых. Одной из причин достаточно устойчивого интереса литературоведения к биографическому жанру можно считать тот факт, что его художественное пространство формируется на перекрестке нескольких традиций — историографической, мемуарной, беллетристической.
Как справедливо отмечает Т.М. Потницева, биографию можно назвать жанром, «постоянно ускользающим», и эта аморфность его внутренней природы существенно затрудняет понимание «логики его парадигматических сдвигов», и механизма сближения и отдаления биографии от других жанров.[23] Именно поэтому определение атрибутивных и модусных признаков литературной биографии имеет научный смысл и теоретическую целесообразность. На сегодня отечественными и зарубежными учеными проведено немало исследований, под разными углами зрения рассматривают специфику эволюции жанра, изучают отдельные произведения и целые массивы текстов, похожих по жанровым характеристикам. Следует упомянуть, например, фундаментальный труд C.C Аверинцева «Параллельные жизнеописания Плутарха», в которой автор выясняет основные приемы, использованные древними биографами и, в частности, Плутархом при написании жизнеописаний выдающихся персоналий. Интересным является исследование американского ученого В. Тэера «Искусство биографии», в котором рассматриваются этапы развития жанра от античности и средневековья до XIX века. Отдельного внимания заслуживает также работа Д. C. Лихачева «Развитие русской литературы X-XVIII вв.» [16], содержащий анализ древнерусской агиографической литературы и жизнеописаний христианских праведников.
Концептуальные положения Д. C. Лихачева развивались другими советскими и российскими исследователями и увидели свет на страницах многочисленных публикаций, посвященных анализу конкретных древнерусских жизнеописаний. Так, например, O. В. Творогов, изучая «Древнерусские хронографы», исследует природу дидактического начала как одного из ведущих компонентов средневекового хронографа и акцентирует внимание на влиянии византийской историографической традиции на развитие агиографии на территории Руси [27].
Изучение диахронической специфики развития жанра биографии дополняется более детализированными студиями его национальных модификаций. Так, значительное количество работ сосредоточена на исследовании английского биографистики. Например, В. Данн в работе «Английская биография» приходит к выводу, что именно благодаря английским биографам жанр был лишен исторической догматичности, панегирических и бранных элементов, и, как результат, освобождены от конвенциональности, что тормозила ее развитие. Более того, по его мнению, именно англичане лучше, чем любая другая нация разработали принципы национальной биографии и определили для нее оптимальную структуру.
Биографическому наследию тюдоровско-стюартивского периода посвящен труд Дж. Андерсонf. На XVII веке сосредоточили свое внимание такие исследователи, как П. Дилэни и В. де Сола Пинто. Последний отмечал, что в середине XVII века в биографистике произошли значительные изменения, обусловленные, в первую очередь, научной революцией, а также появлением различных религиозных течений. Это инициировало смелое погружение в изучение человеческой природы. Результатом такого интереса стало желание видеть вещи такими, какие они есть, и изображать их соответствующим образом. В. де Сола Пинто подчеркивал, что именно в XVII веке в английский язык вошло понятие «биография» для определения новой концепции описания человеческой жизни.
Итак, на современном этапе, как об этом убедительно свидетельствует и значительное количество литературоведческих работ, и ощутимый рост самого массива художественных биографических текстов, осмысление широкого круга проблем, связанных с литературной биографией, приобретает особое значение. Эпоха постмодернизма, обозначена ощутимым трендом к расшатыванию устоявшихся жанровых границ, игрового переосмысления канонов, гибридности текстового пространства, провоцирует появление новых оригинальных моделей, таких как биография-притча (Дж. Барнс «Попугай Флобера »), роман-поиск (П. Акройд «Лондон. Биография»), романизированная биография (И. Стоун «Моряк в седле», Э. Берджес «Мертвец в Дептфорде») и др.
Все это ставит постановку вопроса о сущности жанрового ядра, атрибутивных и модусных признаков жанра, определение которых является одной из целей данного исследования.
Под литературной биографией понимается жизнеописание известной исторической персоны, сделанное другим лицом с опорой на документы, свидетельства и социокультурные и исторические факты того времени. Таким произведениям присуще глубокое погружение в духовный мир изображаемого лица, а также сочетание вымысла и домысла, но по большей части в той мере, в какой они не искажают конкретно-исторический фактаж. В общем, в процессе написания такого произведения объект реальной истории превращается в объект авторской рефлексии, в которой важную роль играет эстетический императив — сознательное стремление писателя воссоздать жизненную биографию реальной личности так, чтобы она была и интересной для реципиентов, и приносила эстетическое удовольствие .
Предложенная дефиниция определяет ключевые атрибутивные характеристики рассматриваемого явления. Что касается других атрибутивных признаков литературной биографии, то они могут быть выявлены при сопоставлении со смежными жанровыми образованиями.
Одной из разновидностей биографического жанра, который помогает почувствовать имманентность жанровой природы, является художественная автобиография. Выбирая себя прототип, писатель представляет свое видение собственной жизни, как будто заглядывает внутрь себя, дает личную оценку литературным, культурным и социальным событиям своего времени. Он может акцентировать внимание на своей персоне или на окружающих, сопоставлять или противопоставлять внутренние и внешние факторы.
Личностный фактор оказывается крайне важным для всех модификаций литературной биографии, ведь писатель подает субъективное видение определенных событий жизни исторического лица. Воспринимая протагониста сквозь призму имеющихся документов и фактов, писатель переосмысливает их на основе собственного жизненного опыта, подвергает интерпретации.
В реальных событиях и явлениях авторы подходят не просто с констатирующей, а с определенной систематизирующей точки зрения. Это выявляет их индивидуальное неповторимое видение изображаемых событий и героев, что, по сути, и является личностным началом. Иными словами, стремясь к объективной реальности, автор дает субъективную оценку. Нельзя не заметить также сходство литературной биографии с мемуаристикой.
Мемуары — это субъективное осмысление определенных исторических событий или жизненного пути известной фигуры, совершенное писателем в художественной форме с привлечением подлинных документов определенного времени, глубоким соотнесением собственного духовного опыта с внутренним миром героев, социальной и психологической природой поступков. Общими чертами биографистики и мемуаристики являются высокий удельный вес документального начала, четкая и последовательная хронологичность повествования, ретроспективность как принцип организации нарратива.
Важную роль играет активное привлечение авторского «я» к формированию художественной картины мира, проявляющейся и в субъективности интерпретативной струи, и в оценочности изображаемого.
Отличие заключается, прежде всего, в тематической палитре: в биографии нарратив структурируется вокруг фигуры протагониста, а в мемуарах — вокруг внешних, как правило, масштабных исторических событий, к которым протагонист был в известной степени причастен. Свойственная мемуаристики стереоскопичность изображения событий, оказывается на трех уровнях.
Во-первых, автор представляет свое собственное видение событий с позиции непосредственного участника (синхронное измерение).
Во-вторых, в произведении дается их интерпретация, учитывая дальнейший жизненный опыт (образ прошлого с позиции нынешнего).
В-третьих, общепринятые или общепризнанные представления об исторической конкретике, которые могут опровергаться или подтверждаться. Биографический жанр характеризуется наличием персонажей, жизнь которых непосредственным образом связано с судьбой протагониста .
Итак, подводя итог вышесказанному, необходимо отметить, что как жанровая модель, литературная биография обладает рядом атрибутивных признаков, выделяющих ее из числа смежных жанров. Эти характеристики определяются, прежде всего, объектом художественного осмысления. Все творческие поиски писателя-биографа направлены на то, чтобы реконструировать жизненные коллизии определенного лица на фоне исторического контекста. Именно эта ориентация на глубинный психологический анализ личности как индивидуальности и одновременно как органической частицы истории обусловливает конструирования текстовой ткани на уровне сюжета, системы образов, хронотопа. Так, в частности, что касается сюжета, то это обычно ряд событий, который формирует описание отдельного эпизода или полное жизнеописание главного героя.
Соответственно, ключевыми персонажами выступают как обычные люди, которые играли, конечно, важную роль в жизни протагониста, так и исторические фигуры данного времени. Вполне логично, что и хронотоп литературной биографии должен быть максимально приближенным к тем историческим условиям, в которых жил главный герой.
Стоит вспомнить, что специфические художественные задачи литературной биографии — это не просто воспроизведение течении жизни определенной исторической личности, но также психологический анализ его личности, глубокое погружение в ее внутренний мир. Именно этим обуславливается и особая манера художественной репрезентации такого анализа. Так, прежде всего, необходимо отметить, что важное место в текстовом пространстве отводится не только освещению документальных свидетельств, но и вымысла и домысла. Кроме того, непременной характеристикой литературной биографии является также субъективизм писателя, ведь факты и события из жизни протагониста интерпретируются им на основе собственных мировоззренческих позиций путем применения стратегий художественного письма.
Таким образом, использование приемов беллетризации при реконструировании жизни исторического лица является еще одним атрибутивным признаком литературной биографии. К таким приемам относятся детализация исторического контекста, психологизация образов персонажей, привлечение различных нарративных алгоритмов и тому подобное. Указанным выше атрибутивом определяют актуализацию в тексте литературной биографии модусных характеристик, которые появляются в результате художественной эволюции жанра на определенных этапах развития биографического дискурса, но не является жанровыми, то есть обязательными для всех текстов.
Думается, что ключевым значением для литературной биографии является то, на каком объекте художественного исследования фокусируется автор. Это может быть монарх — вспомним например романы А. Моруа «Эдуард Седьмой и его время», Л. Стрэчи «Королева Виктория», ученый — П. Феррис «Зигмунд Фрейд», А. Моруа «Жизнь Александра Флеминга». Довольно большой массив литературных биографий выбирает протагонистом религиозного или политического деятеля.
Показательны «Жизнь и смерть кардинала» Дж. Кавендиша, «Жизнь и иллюстративные мартирологи сэра Томаса Мора, бывшего лорда-канцлера Англии» Т. Степлтона, «Жизнь и смерть сэра Томаса Мора, Рыцаря» Н. Гарпсфилда, «Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие »В. Миллера, «Жизнь Дизраэли» А. Моруа.
Одной из самых оригинальных жанровых модификаций является литературная биография писателя, яркие образцы которой созданы Дж. Босвеллом «Жизнь Сэмюэла Джонсона», А. Моруа «Прометей, или жизнь Бальзака», П. Акройд «Шекспир: Биография», С. Гринблат «Уилл в мире», П. Хонан« Шекспир: Жизнь».
Современный мир дополняет библиотеку биографических произведений жизнеописаниями выдающихся спортсменов, популярных актеров и других общественных деятелей. Кроме того, важным является степень интеграции судьбы конкретного человека в общеисторический контекст, а также то, насколько глубоко автор погружается в изучение частной жизни исторического лица. Так, например, литературная биография Шекспира, написанная выдающимся советским ученым А. А. Аникста, акцентирует внимание на художественном творчестве, которая и обусловливает логику развертывания нарратива. А в романе П. Акройда «Шекспир: Биография» коллизии личной жизни и творческого пути выступают равноправными компонентами повествования, более того, автор постоянно обращается к определению глубинных взаимосвязей и взаимовлияния этих двух аспектов.
Вариативным элементом жанровой поэтики оказывается и сюжетная линия, которая выстраивается на основе изображения или всей жизни («Айрис Мердок: Жизнь» П. Конради), или определенного ее отрезка или даже одного ключевого события («1599: Один год из жизни Шекспира» Дж. Шапиро). В ХХ веке хронотоп литературной биографии испытывает трансформации в результате применения авторами нарративной стратегии введения в повествование фигуры рассказчика, который может и не относиться к изображаемой эпохи. В таком случае происходит восхождение различных, иногда значительно удаленных друг от друга хронотопичных плоскостей в текстовом пространстве, происходит довольно интересный художественный эффект. Показательный пример приводит Ю. М. Лотман в статье «Биография — живое лицо». М. А. Булгаков ввел себя как рассказчика в текст собственного сочинения-биографии Мольера.
Этот рассказчик — современный человек, который по воле случая очутился в XVI века, но и не забывает о своем ХХ веке. Впрочем, интересно отметить, что в свое время этот прием подвергся сокрушительной критике со стороны издательства: М. А. Булгакова обвинили в том, что из текста книги не понятно, был ли марксистом «воображаемый рассказчик », который« страдает любовью к афоризмам и остроумию». Кроме объекта художественного исследования, для определения спектра модусных признаков большой удельный вес имеет специфика художественного мышления писателя-биографа. Так, обращение к документу может иметь как эксплицитный, так и имплицитный характер. Соответственно, художественное исследование жизни исторического лица приобретает форму литературного монолога-рассуждения, которое только базируется на анализе исторических документов, или в той или иной степени представляет их как органическую часть нарратива. К примеру, в послесловии к своему произведению «1599: Один год из жизни Шекспира» американский ученый Дж. Шапиро вспоминает все документы, которые он привлекал в процессе работы над текстом. Для большей иллюстративности некоторые писатели включают в книгу рисунки, фотографии, фотокопии документов и т.д.
Необходимо отметить, что в зависимости от субъективного отношения автора к своему герою меняется и модус повествования, который может быть апологетическим, обличительным или иметь амбивалентный характер. Во многом модусные признаки литературной биографии определяются жанровой спецификой биографистики. Впрочем, сегодня как результат творческих экспериментов на пересечении литературной биографии и смежных жанров появляются новые гибридные модификации (например, роман-исповедь, роман-эссе, роман-поиск, повесть-эссе, повесть-путешествие, эпистолярная повесть).
Поэтому, в каждом конкретном случае модусные признаки зависят от того, диффузия каких элементов и каких жанров имеется в художественном пространстве произведения. Жанровые интенции писателя обусловливают также те повествовательные стратегии, приемы беллетризации и паратекстуальние элементы, которые опосредствуют творческое углубление в психологию выбранного персонажа. Стоит добавить, что ряд модусных признаков связан с затекстовым измерением, который реализуется в основном в плоскости отношений на уровне «автор / читатель». Так, в частности, сам автор может позиционировать себя как лично причастного к изображаемым событиям, и это, несомненно, будет иметь свое отражение в тексте. Кроме того, согласно авторскому замыслу отдельное произведение может стать составной частью определенного цикла или сборники («Литературные портреты» А. Моруа). Что касается потенциального читателя, то его фигура всегда является важным фактором при выборе писателем авторских художественных стратегий. Ключевое значение здесь имеют возраст (биографии для детей), готовность к восприятию материала (ориентация на узких специалистов или широкий читательский круг), национальная принадлежность др.
Итак, как можно увидеть — жанровая модель литературной биографии — чрезвычайно сложный и разноплановый художественный феномен, постоянно эволюционирует и расширяет собственный арсенал творческих новаций. Эксперименты с варьированием степени актуализации атрибутивных и модусных признаков в тексте, коллажирование документальных элементов и художественного вымысла, а также применение различных приемов беллетризации приводят к постоянному обновлению жанровой парадигмы литературной биографии. Современный биографический дискурс оперирует достаточно разнообразным аналитическим инструментарием для художественного осмысления жизненного пути исторического лица во всей сложности и амбивалентности ее духовной природы и социальной роли. Изучение этой жанровой модели сегодня, безусловно, становится интересным и перспективным исследовательским вектором .
Несмотря на сочетание с другими типами дискурсов, художественный дискурс, к которому относится и мемуарная литература, одновременно отличается от них. Ему свойственные латентный и действительный планы бытия, проявляющиеся, в частности, как нефиксированная импровизация написания произведения, его реализация во время коллективного или индивидуального чтения.
Эти планы определяют основы художественной коммуникации, которая, с точки зрения Ю.Н. Лотмана, рассматривается как деавтоматизированная, поскольку состояние автоматизма присуще нехудожественным структурам. Они же, в свою очередь, обусловливают методы субъективного или объективного направления в создании художественной действительности в «рамках определенного коммуникативного пространства», установку говорящего, что воплощается в рассказчика, функцию и роль адресатов, и тому подобное. В двух словах можно сказать, что художественный дискурс — это «языковая игра» с вымышленными персонажами.
Словесное художественное произведение — высшая форма репрезентации текста. В его организации осуществляется многогранное взаимодействие тематической направленности с мировоззрением писателя. Произведение — это прежде всего изложение, организованное в целостность по определенным принятым правилам.
Опираясь на исследования Ю.М. Лотмана, можно утверждать, что текст и реальность — функциональные феномены, которые различаются не столько онтологически, сколько прагматически, в зависимости от точки зрения субъекта. Логично возникает вопрос между художественным миром и миром реальности. Художественный объект, в зависимости от того, в каком прагмасемантичном окружении он функционирует, может изменяться настолько, что способен вообще перестать восприниматься как художественный объект и стать объектом реальности.
Экстраполяция модели художественных миров на текстовую семантику открыла новые перспективы в изучении процессов отображения и интерпретации реальности в художественном тексте, но при этом привела к возникновению двух взаимозаменяемых, но не тождественных миров — возможный мир (possible world) и мир художественного текста (fictional world). Привлечение лингвокогнитивной парадигмы к описанию текстовой семантики сделало трактовку последней как репрезентации ментальной действительности, а под миром художественного текста стали понимать определенный контекст, сценарий, тип реальности, который возникает в воображении при прочтении текста и соотносится с реальностью.
Постижение многоплановости мира художественного текста оказывается возможным лишь тогда, когда последний воспринимается, как проблематичный, то есть, предполагает широкий спектр различных, иногда противоречивых интерпретаций. В этой связи особую значимость приобретает мир рассказчика. Он, с одной стороны, раскрывая отдельные аспекты различных подтекстов, он облегчает восприятие текстового материала, а с другой, сливаясь с миром персонажей, — усложняет рецепцию в диалоге автора и читателя.
Взгляды на автономию художественных миров обнаруживают, что художественные миры онтологически и структурно отличные: факты настоящего мира не имеют apriori онтологических преимуществ над фактами художественного мира. Система художественного мира независимая от типа сконструированной выдумки и границ влияния на наши знания реального мира. Поскольку художественные миры являются автономными, они не являются художественными по мере родства между беллетристикой и реальностью: факты реального мира не является референциальными точками для фактов беллетристики.
В литературе стандарты внешнего значения являются второстепенными, так как художественные произведения не претендуют на описание или оценку, и, следовательно, не является ни правдивыми, ни фальшивыми. Современный логик Г. Фреге, например, отмечает, что литературный текст не является предметом на тест истины, поскольку он не является ни истинным, ни ложным, а лишь точно fictional. Поэтому концепт литературного текста включает в себя концепт языка или — в более широком контексте — концепт знака, а также блок аффектов.
Реальный взгляд, с точки зрения социального процесса, дает нам дискурс, а с точки зрения лингвистического процесса — текст. То есть текст признают как совокупность высказываний, а дискурс произведения — картина мира, которая творится за этот текст.
Художественный текст — это речевой акт глобального уровня, работает как макроречевой акт. Он актуализирует психологическую модальность через языковую модальность.
Когнитивное содержание языковой единицы формируется путем отражения окружающей среды объекта в кодирующей сознания субъекта, создавая обобщенный образ объекта находит в языке свое «регулярное (стандартное) выражение». Это и будет значение языковой единицы, закрепленной в языковом опыте определенным лингвокультурным сообществом. В дискурсе же концептуальное содержание сопровождается определенными пресуппозицией — невербализированным компонентом высказывания, который называют смыслом.
Итак, художественный дискурс — двусмысленный термин, обозначающий форму языка, то есть разнообразие или реестр с видоизменяющийся формальными чертами, или форму коммуникации, набор условностей, согласованных между авторами и читателями. Для него свойственны латентный и действительный планы бытия, проявляющаяся, в частности, как нефиксированное импровизация написания произведения, его реализация во время коллективного или индивидуального чтения.
Литература личного воспоминания объединяет рассказы реально существующего человека о том, свидетелем или непосредственным участником чего он был лично. Эта разновидность документального письма имеет несколько структурных (например, мемуаристика, автобиографика, дневниковых литература, эпистолярий т.п.) и тематических (дорожная, военная, лагерная, литературно-художественная и др.) разновидностей, которые уже привлекали внимание отечественных зарубежных ученых. Так, различные аспекты мемуаристики были предметом рассмотрения Л. Гинзбург, А. Тартаковского, И. Славянск, В. Кардина, А. Галича, А. Мишукова, Т. Томилиной, А. Скнарину, В. Пустовит и др.; к проблемам автобиографического письма обращались Г. Миш, Ж. Гюсдорф, Д. Олни, Ф. Лежен, И. Шайтанов, А. Галич, Г. Маслюченко, Т. Гажа, Т. Гаврилов, С. Северская и др.; дневниковую литературу исследовали Ф. Лежен, А. Галич, Г. Костюк, А. Илькив, К. Танчин, А. Кочетов и др.; историко-литературными и теоретическими вопросами эпистолярного творчества занимались В. Кузьменко, М. Коцюбинский, Г. Мазоха, Л. Курило, М. Назарук и др.
Ведущим жанровым признаком мемуаристики есть субъективное осмысление определенных исторических событий, жизненного пути конкретно-исторической фигуры с привлечением документов, соотнесением собственного духовного опыта автора с внутренним миром его героев, социально-психологической природе их поступков, мотивацией действий и решений. Основателем этого жанра считается Ксенофонт — автор воспоминаний о Сократе и военных походах греков («Анабасис», 401 до н.э.). В римское время к мемуарам обращался Юлий Цезарь («Заметки о Галльской войне»), в средневековье — Пьер Абеляр («История моих скитаний»), в эпоху Возрождения — Бенвенуто Челлини и другие. Интерес к мемуарам не угасал и позже (Иоганн Вольфганг Гете, мадам де Сталь, Стендаль, Генрих Гейне, Иван Тургенев, Анатоль Франс, Рабиндранат Тагор, Эрнест Хемингуэй и другие).
Мемуарам присуща документальность, историческая достоверность, хотя не исключается право автора на художественный вымысел. Для мемуаров характерен двойной взгляд писателя на события, которые он описывает: так он воспринимал их на самом деле, а вот такими (с учетом жизненного опыта, общественного мнения) эти события явились в его сознании в момент творческой работы над мемуарами. Говоря о прошлом, автор мемуаров практически никогда не может находиться в пределах одного временного измерения.
Мемуары разделяют на три категории: объектные, цель и смысл которых лежит в воспроизведении объекта авторского внимания, то есть событий, ситуаций, людей; субъектные, главный интерес в которых направляется на фигуру автора; воспоминания, органично сочетают в себе оба подхода.