Политические партии как акторы политики памяти в современной России. ЧАСТЬ 3.

1   2   3

---

Очередные выборы в Госдуму, которые проходили в 2003 году, показали в окончательной мере то, как сложена многопартийная система, когда имеет место преобладание одной из партий – «Единой России». Стоит сказать, что такие особенности партийной системы, а также активизация государства в роли субъекта исторической политики, привели к значительному снижению роли партий как основных действующих лиц политики партии и символической политики.

Также важным моментом, касающимся изменения исторической политики, можно назвать формирование новых практик коммеморации, которые необходимы для символического перекодирования тех ситуаций прошлого, которые бы могли привлечь электорат. 4 ноября 2004 года было официально объявлено Днем народного единства, были проведены массовые мероприятия. Еще в девяностые годы велись попытки снизить значимость годовщины Октябрьской революции, однако, несмотря на это, обращение власти, производимое с опорой на правые и пронационалистические политические силы, к ресурсам альтернативного характера было довольно положительным. Во всяком случае, все это актуально, если принять во внимание точку зрения нейтрализации революционных коннотаций в историческом сознании масс.

Важным моментом, который оказал влияние на сглаживание контуров символического пространства, можно назвать либерализацию избирательного законодательства. Это произошло в 2012 году и привело к значительному снижению критериев формирования политической партии. Ряд партий, условно поделивших идеологические предпочтения, имеет достаточно устойчивый электорат, который меняется крайне медленно.

В соответствии с итогами парламентских выборов в 2016 году можно сказать о том, что из четырнадцати официально зарегистрированных партий только четыре сумели пересечь установленный пятипроцентный барьер, сформировав фракции новой Государственной думе. Победу одержала партия «Единая Россия», которая получила более половины голосов от массы пришедших на участки избирателей. Причиной этого являются особенности партии в качестве стандартного примера «партии избирателей». Партия заняла центристскую позицию, а также представляет себя как «партия Президента». Таким образом, она автоматически использует ряд политических образов, в том числе и элементов исторической политики, которые применяются в государственном дискурсе.

В качестве основной тенденции стоит упомянуть вполне явное ослабление партий социалистического фланга, при этом правые укрепляются – ЛДПР. Все это показывает, что с течением времени усиливаются консервативные направления в сознании масс. Это очень важно понимать, так как изменение массового сознания приводит к такой ситуации для политических партий, когда они должны показывать свое положительное отношение к традиционным ценностям. Причем делать это им приходится даже тогда, когда их собственные идеологии слабо сочетаются с содержанием традиционализма и консерватизма. Важность политики памяти в роли неотъемлемой детали политической идеологии определяется в данном случае устойчивой ориентацией на обнаружение идеалов политической деятельности в прошлом. Причем это происходит даже в том случае, когда политика памяти имеется в программных заявлениях или лозунгах латентно, то есть в качестве отсылки к какой-либо текстовой информации или определенным персонажам истории.

Таким образом, можно сделать вывод, что в постсоветской России существовали две ступени взаимодействия политических партий и государства в роли акторов политики памяти:

1. Первая ступень сопровождалась разрушением системы основных мифов, которые являлись определяющими для советской модели прошлого. Здесь можно упомянуть две тенденции, отличающиеся совершенно разными направлениями. Первая – попытка сохранить советскую модель осознания и восприятия прошлого в качестве неизменной (имеет отношение к КПРФ). Вторая – актуализация моделей, которые были табуированы при советском нарративе, то есть это такие образы прошлого, которые ищут свои основания в величии имперского прошлого России, предполагающие иной путь развития, прерванного революцией (это Яблоко и ЛДПР). Данная ступень характеризуется тем, что советское наследие являлось неотделимым элементом, совершенно необходимым для создания моделей исторической памяти. Оно могло использоваться в качестве отправной точки или основы. Государственные структуры, сформированные недавно, почти не принимали участия в создании целенаправленной политики памяти. Они лишь подлатывали те историко-идеологические формирования, которые окончательно составились в позднесоветское время (здесь роль сыграла Победа России в Великой Отечественной войны).
2. Вторая ступень характеризуется медленным увеличением тех исторических ресурсов, которые применяются для узаконивания политической системы либо для обнаружения оснований для ее изменения. Так как символические ресурсы недавнего прошлого исчерпаны, требуется искать новые образы прошлого либо переосмысливать существующие идеологические мифы, взятые из советской, и даже имперской истории. Значительной ролью обладает отсутствие в первые постсоветские годы государственной политики памяти, имеющей определенную цель. Это привело к тому что сформировались локальные коммеморативные практики. Они использовали особенно значительные образы истории, вписывая их в историю некоторых сообществ. Таким образом, разделение пространства памяти, которое существовало в советском обществе, является очень важным моментом. Он оказал влияние на то, какое отношение к прошлому формируется в современном обществе в России. Государству присваивается роль, которая не исполнялась им прежде. Оно не снимает с себя ответственность за то, каким образом проводится историческая политика, однако начинает становиться судьей для того, чтобы создать подвижное равновесие между моделями, в соответствии с которыми воспринимается прошлое.

О.Ю. Малинова разработала методику исследования политических нарративов для того, чтобы проводить анализ посланий президента с точки зрения исторической памяти[1]. После внесения ряда дополнений и уточнений можно сказать, что категориями для классификации для проведения контентного анализа должны применяться упоминания периодов истории, частота этих упоминаний, особенности высказывания, которое может быть нейтральным, положительным или критическим, преемственность исторического опыта государства, общая политика памяти в виде концепции, имеющиеся практики реализации политики памяти.

Объектами изучения становятся предвыборные программы таких политических партий как «Единая Россия», «КПРФ», «Справедливая Россия», «ЛДПР», «Родина», «Гражданская платформа», пресса, их законодательные инициативы, информация, размещенная на официальных сайтах политических партий, в которой содержатся текущие мероприятия партий.

Все упомянутые выше партии в 2016 году вошли в Государственную думу VII созыва. Именно поэтому они могут обладать существенным преимуществом перед другими политическими акторами. Также изучались программные документы, принадлежащие партии «Яблоко». Эта партия – одна из наиболее давно существующих, а также обладающих достаточной популярностью, даже несмотря на то, что она не вошла в состав Государственной думы VII созыва.

Все программы партий содержат в себе отсылки к истории. Однако меньше всего таких отсылок обнаружено у «Справедливой России» и «Единой России». Конечно, при этом нельзя сказать, что данная тема вовсе не имеет отношения к работе упомянутых партий. Здесь речь идет о значительном числе аргументов, в основании которых лежат исторические выводы. Прошлое здесь представлено в качестве объекта восстановления исторических памятников, а также помощи ветеранам Великой Отечественной войны (речь идет о «Справедливой России» и «Единой России»). Также помощь оказывается гражданам, пострадавшим во время Великой Отечественной войны (программа «Справедливой России»). Все это – следствие того, что системное понимание стратегий и направлении политики памяти государства представляет определенные сложности в условиях современности. Почти полностью отсылки к истории отсутствуют в программах партии «Гражданская платформа»[2].

Если вести речь о партиях КПРФ, ЛДПР, «Родина» и «Яблоко», то здесь ситуация совершенно другая. Программы КПРФ и ЛДПР выделяются тем, что их положения имеют в основе исторические, философские и геополитические выводы. Программа КПРФ содержит в себе следующую информацию: «российские коммунисты считают, что принципиальный спор между капитализмом и социализмом, под знаком которого прошло XX столетие, не завершен. Несмотря на временные отступления революционного движения, современная эпоха представляет собой переход от капитализма к социализму … Происшедшая в СССР и в ряде других стран реставрация капитализма означает временное отступление социализма. Причём проиграл не социализм как общественный строй, а ранняя его форма»[3].

Выдержки из программы ЛДПР являются еще более радикальными: «Возвращение Крыма в Россию – это великое историческое свершение, и мы убеждены, что Россия имеет право на все свои исторические земли и должна приложить усилия к тому, чтобы мирным путем расширить границы, по крайней мере, до пределов бывшего СССР»[4].

Лидер партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов высказался достаточно резко на конференции «Нюрнбергский процесс – исторические уроки и современные реалии» 6 февраля 2017 года: «против многонационального русского мира вновь развёрнута война, российская цивилизация выстоит и победит, а совершившие преступления против народа Донбасса будут наказаны. Уроки Нюрнберга … вновь и вновь укажут путь»[5].

В документах партий «Яблоко» и «Родина» имеются исторические отсылки лишь в тех параграфах, которые касаются восстановления культурно-исторического наследия. Это очень важный момент сам по себе, однако он не является решающим в политической концепции упомянутых партий, их стратегиях.

Исторический период, о котором наиболее часто говорится в программах партий, стоит назвать существование СССР. Помимо этого, сюда стоит отнести события, связанные с его крушением. Опыт СССР оценивается как правило позитивно – так оценивает его ЛДПР, либо отрицательно – это партии «Родина» и «Яблоко». ЛДПР при этом демонстрирует противоречивую позицию. Ведь основная критика периода СССР осуществляется в рамках отрицательной деятельности советских вождей. При этом военно-политическое значение государства, его проекты, касающиеся геополитики, расцениваются как исключительно положительные. Имеет место даже тезис: «ЛДПСС была единственной партией РСФСР, которая в 1991 г. открыто выступила в поддержку ГКЧП или другими словами — за последнюю попытку сохранить СССР»[6]. Начиная с февраля 2017 года на сайте ЛДПР ведется интернет-голосование по вопросу «25 лет назад состоялся референдум о сохранении СССР. Поддержали бы Вы сегодня сохранение Советского Союза?»[7].

Самым положительным образом советское прошлое представляется в документах КПРФ. «КПРФ убеждена: спасение Отечества — только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма»[8]. Стоит сказать, что второй пункт программы КПРФ называется «Уроки истории и пути спасения Отечества». Здесь продемонстрированы исключительно наиболее однозначные достижения советской власти. Отрицательные моменты истории либо вообще не упоминаются, либо описываются в апологетическом свете. Эпоха сталинизма представляется исключительно в положительном свете, это касается и репрессий: «Конечно, среди большого числа заключенных были и невиновные. Но в этот предвоенный, военный и послевоенный периоды, в беспримерной по накалу борьбе, у Сталина не было иного выбора, кроме как проводить жесткую, направленную на укрепление порядка и дисциплины политику, твердо и решительно пресекать все действия, расшатывающие государство»[9]. Партии «Единая Россия» и «Справедливая Россия», по причине своей близости к власти, демонстрируют очень настроены весьма нейтрально[10].

Совершенно отрицательно оценивают исторические моменты большинство политических партий. Причиной этого являются постсоветский опыт, а также история страны девяностых годов двадцатого века. Все современные политические партии (кроме «Яблока») не пытаются включить историю девяностых годов в историю страны. Они критикуют данный переходный период, поясняют свою политическую позицию. В программах всех российских политических партий, которые вошли в VII Государственную Думу, упомянутый период описывается очень отрицательно. «Единая Россия» и «Справедливая Россия» называют это результатом обстоятельств, «Гражданская платформа» — в качестве предательства «псевдоэлиты», КПРФ — как результат деятельности «носителей буржуазных взглядов», «антинародных сил», «мировых капиталистов», ЛДПР – в качестве глупости вождей СССР, «Родина» — как объединенные действия «старых опарышей прозападного либерал-глобализма» и «вашингтонско-брюссельского обкома».

Выступление вице-спикера Госдумы Андрея Исаева — заместителя секретаря Генсовета «Единой России» — отличается показательностью. Он сказал следующее: «Либерализм как идеология несостоятелен…В России самая либеральная власть установилась в феврале 1917 года. Была отменена смертная казнь в воюющей стране, полковые комитеты и собрания солдат обсуждали приказы командования. Чем это кончилось, мы знаем. В Германии самым либеральным режимом была Веймарская республика. Результат тоже известен… Те, кто говорит, что России сегодня нужна либеральная повестка, хотят вернуть нас в девяностые годы»[11].

В программе КПРФ найдено больше всего упоминаний прошлого, то же самое касается и ЛДПР. Данные партии отличаются высокой радикальностью политических лозунгов. В случае упомянутых партий исторический опыт позволяет решать политические задачи, узаконивая идеологические программы и лозунги. В иных партиях количество высказываний такого характера гораздо меньше. Поэтому имеет смысл обращать внимание только на партийные программы, так как они играют роль единственного репрезентативного источника для партий вне зависимости от финансовых и информационных возможностей.

Историческая преемственность России является весьма однозначной. Несмотря на то, что большевизм и отдельные моменты советского государства подлежали критике всех ведущих политических партий, последние говорят о том, что они понимают историческую преемственность Российской империи – СССР – Российской Федерации. Ориентиры политики в посланиях В.В. Путина демонстрируют важность роли советского исторического опыта. Поэтому он говорит о том, что требуется отыскивать преемственные связи. Эти моменты однозначно приняты большей частью политических партий России. Однако, одной из наиболее важных является тема исторического разрыва в партии «Яблоко», которая не попала в состав Думы. В ее программе указано следующее: «Для развития диалога культур и народов на территории Российской Федерации критически важно перейти от колониальной, «кремлецентричной» концепции истории, когда тот или иной народ появляется в учебнике лишь с момента присоединения к России, – к осознанию истории всех народов нашей страны как предыстории новой России, чтобы взращивать с помощью такого подхода чувство гражданской общности у людей на всей территории России …  четко и недвусмысленно определить сферу правопреемственности современного российского государства. Современная Россия является правопреемницей Российского государства до Октябрьского переворота 1917 года. Российский народ никогда не избирал ни большевиков, ни Сталина на свободных выборах … Большевистская диктатура остановила естественное историческое развитие нашей страны, на многие десятилетия оторвала Россию от общего для всей Европы пути развития цивилизации. От сделанного огромным трудом российского народа за эти семь десятилетий сегодняшняя Россия не должна и не может отказываться»[12].

Выводы, которые можно сделать относительно наличия в программах партий единой стратегической направленности политики памяти, также однозначны. Партии показывают лишь старт формирования системы, стратегии реализации политики памяти. В программе партии «Яблоко» имеются детали стратегирования. Здесь сохранение исторической и культурной памяти касается таких проблем: «разрушение и утрата исторического и культурного наследия России, которое само по себе является «материальной», «вещественной» основой для памяти; низкий уровень исторического знания, позволяющий подменять историю России пропагандой, весьма слабое изучение истории человечества и опыта других стран; целенаправленное вытеснение из общественной памяти государственных преступлений последнего века, направленных против населения России и других стран, их сознательное замалчивание и отрицание. В результате беспамятства и неуважения к страданиям нашего народа создаются условия для повторения подобных преступлений в настоящем и будущем»[13]. Оценки и критика возможности взаимодействия с политической властью страны в разрешении указанных проблем достаточно резки.

Некоторые детали политики памяти имеются в программах всех основных партий. Чаще всего это выглядит, как ориентирование на практическую деятельность, связанную с восстановлением памятников и храмов, содействием военно-патриотическим организациям в поиске и захоронении останков солдат, заботой о ветеранах и «детях войны».

Отдельными проектами партий «Единая Россия»[14] и «Яблоко»[15] являются проблемы истории и памяти. Остальные партии вписали мероприятия, касающиеся сохранения исторической памяти, в параграфы социальной, образовательной и культурной политики. Также стоит указать тему Великой Отечественной войны в качестве преобладающей среди мероприятий партий. Здесь речь идет об установке памятников, мемориалов, помощь ветеранам и детям войны. Именно на упомянутые практические моменты направлено основное внимание партий. Исключительно с данной тематикой связаны законодательные инициативы таких партий, как «Справедливая Россия» и «Единая Россия». Депутатка Ирина Яровая предложила закон, который ввел в Уголовный Кодекс новую статью 354.1 (реабилитация нацизма).

Стоит сказать, что переход России в девяностые и двухтысячные годы в качестве агента политики памяти из роли разработчика в роль селектора образов исторического прошлого, создаваемых обществом и политическими группами, привела к активизации негосударственных акторов политики памяти. Политические партии всегда находились на особом месте среди последних.

Несмотря на то, что политическая жизнь России стала более стабильной, а также существует потребность общества в политике партий, ни одна из упомянутых выше партий не продемонстрировала четкой и целенаправленной стратегии политики памяти, также, как и образовательной, молодежной и культурной. Причиной является недостаточная задействованность ресурса партий в исторической политике. Причем это наблюдается, несмотря на то, что условия для такой задействованности созданы в 2012 году либерализацией законов.

История не помогла примирению различных политических сил, наоборот, оценка истории отличается совершенно противоположными оценками. Политические партии, ко всему прочему, по-разному понимают основные символы страны, памятные даты. При этом они признают важность сохранения основных образов истории.

Чаще всего пытались использовать прошлое наиболее радикальные партии – КПРФ и ЛДПР. Они показали самую высокую частоту высказываний, резкость оценок. Общим для всех является преобладание прошлого СССР в роли основного объекта для обсуждений. Крах же СССР описывается в качестве своего рода предательства государства при зарубежной поддержке. Однако большая часть партий – не активные акторы политики памяти. Они направляют свою работу в данной сфере на определенные практики, необходимые для сохранения культурного наследия, установки памятников и поддержки ветеранов.

Особенности политики памяти в России состоят в том, что государство продолжает играть роль основного источника легитимации моментов прошлого и вновь представляемых практик коммеморации. Таким образом, роль политических партий-акторов политики памяти во многих моментах касается создания конкретных образов, их предложению как символически значимых ресурсов. Государство при этом будет играть роль селектора для того, чтобы создать компромиссное отношение к прошлому. Разделение такого рода показывает, что в России идет формирование альтернативных акторов политики памяти. Последние будут способны полноценно участвовать в диалоге и прийти к гражданскому согласию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Прошлое на данный момент является важным ресурсом современной политики. Однако использование прошлого в качестве объекта научного исследования началось сравнительно недавно. Политика памяти в современном обществе очень важна, являясь аспектом стратегии политической культуры и социально-философским фактором, она затрагивает широкий спектр вопросов.

Память – это социальный продукт. Конструирование памяти осуществляется в каждой из групп общества в зависимости от того, каковы ее интересы. При этом память применяется для того, чтобы добиться мобилизации общества, его солидарности. Память по своей сути отличается конфликтностью. На нее оказывают непосредственное влияние настроения той или иной группы, при этом основное внимание уделяется в первую очередь наиболее положительным и отрицательным моментам: например, одержанным победам, произошедшим трагическим событиям. Однако стоит сказать, что для того, чтобы определить характеристики группы, требуется объект для сравнения. Именно это и позволяет выявлять характерные черты той или иной группы, ее отличительные признаки.

Как и сама история, память имеет дело с образами, а никак не с объективными фактами, имевшими место в прошлом. Она не является единым образованием. Именно поэтому имеют место одновременно несколько групповых нарративов, существующих бок о бок друг с другом.

Таким образом, политику памяти можно описать в качестве деятельности акторов, облеченных политической властью. Данные действия производятся для того, чтобы создать определенные образы прошлого. Для этого используются отбор и пояснение исторических фактов, что становится возможным с привлечением средств правового регулирования, проведения культурной политики, образования.

Перед государственной политикой памяти в нашем государстве стоит ряд проблем и рисков – внешнеполитических и внутриполитических. Они создают значительное препятствие высокоэффективной реализации государственной политики памяти. Подходы, которые традиционно использовались в России для формирования государственной политики памяти, не отличаются перспективностью, а процесс данного формирования – очень сложен. Формирование неэтноцентричной, плюралистической и децентрализованной политики памяти может оказаться в некоторой мере перспективным проектом. При этом политика памяти приобретет подвижность, будет принимать во внимание риски и проблемы современности, получит смысловые ориентиры. Необходимо использовать различные подходы, решая вопросы о выборе подходящей стратегии к дальнейшему формированию политики памяти в России, обязательно принимать во внимание все риски и тщательно анализировать методы.

Рассмотренный в работе региональный подход к формированию политики памяти может быть успешным только после проведения доработки и усовершенствования. Для этого подхода требуется поуровневая работа, на каждой из стадии которой производятся определенные действия: формирование региональной идентичности, создание общих ценностей, а также требуемый настрой целевой аудитории политики памяти. Помимо этого, требуется анализ особенностей, которые характерны для каждого конкретного региона и оказывают существенное влияние на формирование политики памяти.

Также существующий урбанистический подход к формированию политики памяти работает исключительно в городской среде, используя методы изменения городского пространства. Важным моментом является визуализация, для которой используются символы исторической памяти: реклама различного вида, городской ландшафт, памятники искусства и архитектуры, которые окружают городское население и в значительной мере влияют на формирование сознания граждан.

Культурная память сегодня практически не используется как пространство для сотрудничества и позитивного диалога с сегментами общества, имеющими оппозиционные настроения. Однако данный процесс был весьма выраженным еще в начале двадцатых годов XXI века. Деятельность, связанная с институциональным измерением политики памяти, требует изменения подходов к данному процессу. В первую очередь следует обратить внимание на взаимодействие акторов и коммеморации, которые играют роль способа конституирования групп. Обязательно необходимо новое понимание места исследователя в данных вопросах.

В России реалии политики памяти таковы, что государство является главным источником легитимации деталей прошлого, практик коммеморации, представляемых вновь. Поэтому политические партии в роли акторов политики памяти должны создавать определенные образы, представляя их в качестве символически значимых ресурсов. Государству же отводится селективная роль, что позволит в дальнейшем сформировать у общества компромиссное отношение к фактам истории, к прошлому. На данный момент в России имеет место появление альтернативных акторов политики партии. От них ожидается активное участие в диалоге, что, в конечном итоге, приведет к гражданскому согласию.

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Монографии

 

1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках ираспространении национализма / Пер. с англ. В. Николаева; вступ. ст. С. П. Баньковской.  М.: Кучково поле, 2016.  416 с.
2. Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 328 с.
3. Ассман Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / Пер. с нем. М. М. Сокольской. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 368 с.
4. Барт Р. Мифологии. Mythologies / Пер. с фр. Зенкин С. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. 351 с.
5. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Канон, 1996. 430 с.
6. Копосов Н. Память строгого режима: История и политика в России. М.: Новое литературное обозрение, 2011. 320 с.
7. Локк Д. Опыт о человеческом разуме // Избранные философские произведения в 2-х томах. Т. 1. М.: Соцэкгиз, 1960. 623 с.
8. Малинова О. Ю.  Актуальное прошлое: символическая политика властвующей элиты и дилеммы идентичности. М., 2015. 207 с.
9. Платон. Теэтет // Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 2. М.: Мысль, 1993. 528 с.
10. Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира: Пер. с фр.  М.: Высшая школа, 1992. 350 с.
11. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти / Пер.с.фр. и вступ.ст. С.Н. Зенкина М.: Новое издательство, 2007. 348 с.
12. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994. 144 с

Учебные пособия

13. Историческая память: введение: учебное пособие / Ю. А. Сафронова. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019. 220 с.
14. Штомпка П. Визуальная социология. Фотография как метод исследования: учебник/ пер. с польск. Н.В. Морозовой, авт. вступ. ст. Н.Е. Покровский. М.: Логос, 2007. 168 с

Сборники

15. Миллер А., Ефременко Д. Методологические вопросы изучения политики памяти. М., СПб.: Нестор-История. 2018. 224 с.
16. Миллер А., Ефременко Д. Политика памяти в России и Восточной Европе: институты, акторы, нарративы. СПб.: Изд-во Европейского университета. 2018. 632 с.
17. Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок; Пер. с фр. Д. Хапаевой; Науч. конс. пер. Н.Копосов СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. 328 с.

Статьи с сборниках

18. Астров А. Историческая политика и «онтологическая озабоченность» малых центрально-европейских государств (на примере Эстонии) // Историческая политика в XXI веке / Ред.: Миллер А., Липман М., М.: Новое литературное обозрение. 2012. С. 184-215.
19. Бергер Ш. Историческая политика и национал-социалистическое прошлое Германии, 1949—1982 гг. // Историческая политика в XXI веке / Ред.: Миллер А. и Липман М. М.: Новое литературное обозрение. 2012. С. 33-64.
20. Васильев А.Г. Современные memory studies и трансформация классического наследия // Диалоги со временем: память о прошлом в контексте истории / Под редакцией Л. П. Репиной. М.: Кругъ, 2008. С. 19-50.
21. Миллер А. Введение: Историческая политика в Восточной Европе начала XXI в. // Историческая политика в XXI веке / Ред.: Миллер А. Липман М. М.: Новое литературное обозрение. 2012. С. 7-32.

Периодические издания

 

22. Аникин Д.А. Стратегии политики памяти на постимперском пространстве // Известия Саратовского университета. 2012. Т. 12. Сер. Философия. Психология. Педагогика. Вып. 2. С. 34-38.
23. Аникин Д.А. Топосы социальной памяти в обществе риска М.: Издательство Саратовского государственного университета, 2011. 156 с.
24. Воронович А.А. Роль европейской политики памяти в государственной исторической политике Молдовы и Украины в 2000-х годах // Политическая наука. 2018. № 3. С. 167-189.
25. Гайдар Е.Т. От выборов нельзя уйти или спрятаться. Их надо выиграть // Известия. 1995. № 64.
26. Егоров Н. Д. Июньские выборы: за стабильность и за потрясения? // Российская газета. — 1996. № 53.
27. Зюганов Г.А. Взгляд за горизонт // Обозреватель. 1994.№ 18. С. 143.
28. Зюганов Г.А. Эпоха Сталина: цифры, факты, выводы. М.: Издательство ИТРК. С. 53.
29. Малинова О.Ю. Использование прошлого в российской официальной символической политике (на примере анализа ежегодных президентских посланий) // Историческая политика в XXI веке. М.: Новое литературное обозрение. 2012. С.368-395.
30. Миллер А. Политика памяти в посткоммунистической Европе и ее воздействие на европейскую культуру памяти // Полития. 2016. № 1. С. 111-121.
31. Миллер А. Роль экспертных сообществ в политике памяти в России. – Полития. 2013. № 4. С. 114-126.
32. Олик Дж. Фигурации памяти: процессо-реляционная методология, иллюстрируемая на примере Германии / пер. с англ. Д. Хлевнюк // Социологическое обозрение. 2012. Т. 11. № 1. С. 40-74.
33. Попов Г. Месяц Скорпиона, год Красной Змеи // Известия. — 1997. — № 212 (25065). 6 ноября.
34. Сафронова Ю. А. Третья волна memory studies: Двадцать три года против шерсти // Политическая наука. 2018. № 3. С. 12-31.
35. Сыров В.Н. В каком историческом сознании мы нуждаемся: к методологии подхода и практике использования // Вестник Томского государственного университета. История. 2013. № 1 (21). С. 183-190.
36. Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния // Новая и новейшая история. 2018. № 4. С. 4-15.
37. Утенков В.М., Закалин А.С. Об историческом сознании студенческой молодежи // Социологические исследования. 2000. № 6.С. 119-122.
38. Фелькер А.В. Исследования наследия и политики памяти – в поисках общих подходов // Политическая наука. 2018. № 3. С. 32-52.
39. Хобсбаум Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии. – 2000. №1(8). С. 47–62.
40. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социс. 1988. №2. С.134−140.

Электронные ресурсы

 

41. Власти Москвы предложили перенести на проспект Сахарова акцию „Возвращение имен “// Ведомости, 20.10.18 [Электронный ресурс] — URL: https:// www.vedomosti.ru/politics/news/2018/10/20/784196-vozvraschenie-imen (дата обращения 24.05.2020).
42. Аникин Д. А., Линченко А. А. Избирая память? Политические партии в России как акторы исторической политики // Studia Humanitatis. 2017. №4. [Электронный ресурс] — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/izbiraya-pamyat-politicheskie-partii-v-rossii-kak-aktory-istoricheskoy-politiki (дата обращения: 12.11.2019).
43. Дюков А. Ни одно общество в мире не может обойтись без своей политики памяти // Информационно-аналитическое сообщество «Мировоззрение Русской цивилизации». 2009 [Электронный ресурс] — URL: http://www.liberty.ru/Themes/Aleksandr-Dyukov-Ni-odnoobschestvo-v-mire-ne-mozhet-obojtis-bez-svoej-politikipamyati (дата обращения 20.05.2020).
44. Исаев А. Нужна ли России либеральная повестка? – «Единая Россия». Официальный сайт партии. [Электронный ресурс] — URL: http://er.ru/news/138562/ (дата обращения 29.04.2020).
45. Историческая память. «Единая Россия». Официальный сайт партии. [Электронный ресурс] — URL: http://er.ru/projects/istoricheskaya-pamyat/ (дата обращения 22.05.2020).
46. Кувалдин С. «Темная ночь» одна на всех. Кто и почему запретил советскую песню в Польше // Сноб, 31.05.18 [Электронный ресурс] — URL: https://snob.ru/ entry/177406/ (дата обращения 07.05.2020).
47. Малинова О. Ю. Коммеморация исторических событий как инструмент символической политики: возможности сравнительного анализа // Полития. 2017. №4 (87). [Электронный ресурс] — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kommemoratsiya-istoricheskih-sobytiy-kak-instrument-simvolicheskoy-politiki-vozmozhnosti-sravnitelnogo-analiza (дата обращения: 12.11.2019).
48. Минюст не включил НИПЦ «Мемориал» в реестр иностранных агентов // «Мемориал». 2019 [Электронный ресурс] — URL: https://www.memo.ru/ru-ru/memorial/departments/intermemorial/news/235 (дата обращения 07.05.2020).
49. Миронов С. Урок Нюрнберга вновь и вновь укажут нам путь. – Официальный сайт политической партии «Справедливая Россия». [Электронный ресурс] — URL: http://www.spravedlivo.ru/5_80707.html (дата обращения 20.05.2020)
50. Нора П. Всемирное торжество памяти // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3. [Электронный ресурс] — URL: http:// magazines.russ.ru/nz/2005/2/nora22.html (Дата обращения 09.04.2020).
51. Политический словарь партии «Справедливая Россия». Официальный сайт политической партии «Справедливая Россия». [Электронный ресурс] — URL: http://www.spravedlivo.ru/5_77833.html (дата обращения 29.04.2020)
52. Предвыборная программа партии «Гражданская Платформа» на выборах в Государственную Думу седьмого созыв. 2016. – Партия «Гражданская платформа». Официальный сайт. [Электронный ресурс] — URL: http://праваяпартия.рф/3566 (дата обращения 29.04.2020)
53. Предвыборная программа партии «ЯБЛОКО» «Уважение к человеку». Партия «ЯБЛОКО». 2016.Официальный сайт. [Электронный ресурс] — URL: http://www.yabloko.ru/content/2016_0#_Toc459908183 (дата обращения 20.05.2020)
54. Программа ЛДПР. Либерально-демократическая партия России. Официальный сайт. [Электронный ресурс] — URL: https://ldpr.ru/party/Program_LDPR/ (дата обращения 29.04.2020)
55. Программа партии. Коммунистическая партия Российской Федерации. Официальный сайт. [Электронный ресурс] — URL: https://kprf.ru/party/program (проверено 20.05.2020)
56. Результаты опросов. Либерально-демократическая партия России. Официальный сайт. [Электронный ресурс] — URL: https://ldpr.ru/party/Program_LDPR/ (дата обращения 29.04.2020)
57. Сабанчеев Р. Ю. Концепция «мест памяти» Пьера Нора как способ исторической реконструкции // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2018. №1. [Электронный ресурс] — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontseptsiya-mest-pamyati-piera-nora-kak-sposob-istoricheskoy-rekonstruktsii (дата обращения: 28.05.2019).

Нормативно-правовой акт

58. Указ Президента Российской Федерации от 29.12.2012 г. № 1710 «О создании Общероссийской общественно-государственной организации «Российское военно-историческое общество»» // Официальный сайт информационно-правовой информации. [Электронный ресурс] — URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&firstDoc=1&lastDoc=1&nd=102162441 (дата обращения: 09.05.2020).

 

Монографии

59. Bartlett, F. Remembering: A Study in Experimental and Social Psychology. Cambridge University Press. 1932. 317 p.
60. Bernhard M., J.Kubik. Twenty Years after Communism: The Politics of Memory and Commemoration. Oxford: Oxford University Press, 2014. 384 p.
61. Cichocka L., A.Panecka Polityka historyczna: historycy — politycy — prasa / Ed.: A.Panecka Warszawa: Muzeum Powstania Warszawskiego. 272 p.
62. Hutchinson J. Nationalism and War. New York: Oxford University Press. 2017. 232 p.
63. Koposov N. Memory Laws, Memory Wars: The Politics of the Past in Europe and Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2017. 338 p

Статьи в сборниках

 

64. Bürger P. State Programs, Institutions and Memory in Russia // Politics and Legitimacy in Post-Soviet Eurasia // Eds.: Ahrens J., Brusis M., and Wessel M.S. London: Palgrave Macmillan. 2016. P. 172-192.
65. Gabowitsch M. Foils and Mirrors: The Soviet Intelligentsia and German Atonement // Replicating Atonement / Ed.: Gabowitsch M. Cham: Palgrave Macmillan, 2017. P. 267-302.
66. Gillis J. R. Memory and Identity: The History of a Relationship // Commemorations: The Politics of National Identity / Ed. by Gillis R. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1994. P. 3-24.
67. Hartog F., Revel J. Note de conjoncture historiographiqu // Les usages politiques du passé / Ed. Hartog F., Revel J. Paris: Editions de l’Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales, 2001. P. 13-25.
68. Maurantonio N. The Politics of Memory // Oxford Handbook of Political Communication / Eds.: Jamieson K. H. and Kenski K. Oxford: Oxford University Press, 2014. P. 219-237.
69. Tonkin E. Introduction // History and ethnicity / Ed.: Chapman M., McDonald M., and Tonkin E. London: Routledge, 1989. P. 2–5.
70. Tulving E. Are There 256 Different Kinds of Memory? // The Foundations of Remembering / Ed. by J. S. Nairne. N. Y., 2007. P. 39-52.

Периодические издания

 

71. Bull A.C. and H.L.Hansen. On Agonistic Memory // Memory Studies. 2016. Vol. 9. No. 4. P. 390-404.
72. Confino A. Collective memory and cultural history: Problems of method // The American Historical Review.1997. Vol. 102. No. 5. P. 1386-1403.
73. Feindt G., F.Krawatzek, D.Mehler, F.Pestel, and R.Trimcev. Entangled Memory: Toward a Third Wave in Memory Studies // History and Theory. 2014. Vol. 53. No. 1. P. 24-44.
74. Gabowitsch M. Are Copycats Subversive? Strategy-31, the Russian Runs, the Immortal Regiment, and the Transformative Potential of Non-hierarchical Movements // Problems of Post-Communism. 2016. Vol. 65. No. 5. P. 297-314.
75. Ghodsee K. A Tale of «Two Totalitarianisms»: The Crisis of Capitalism and the Historical Memory of Communism History of the Present // A Journal of Critical History. 2014. Vol. 4. No. 2. P. 115-142.
76. Krastev I. and S.Holmes. Imitation and Its Discontents // Journal of Democracy. 2018. Vol. 29.No. 3. P. 117-128.
77. Levi N., M.Rothberg. Memory Studies in a Moment of Danger: Fascism, Postfascism, and the Contemporary Political Imaginary // Memory Studies. 2018. Vol. 11. No. 3. P. 355—367.
78. Molden B. Resistant Pasts versus Mnemonic Hegemony: On the Power Relations of Collective Memory // Memory Studies. 2016. Vol. 9. No. 2. P. 125-142.
79. Olick J.K. Collective Memory: The Two Cultures // Sociological Theory. 1999. 17. No. 3. P. 333-348.
80. Radonić L. Post-Communist Invocation of Europe: Memorial Museums’ Narratives and the Europeanization of Memory // National Identities. 2017. Vol. 19. No. 2. P. 269-288.
81. Todorov T. Memory as a Remedy for Evil // Journal of International Criminal Justice. 2009. Vol. 7. No. 3. P. 447-462.
82. Zelizer B. Reading the Past against the Grain: The Shape of Memory Studies // Critical Studies In Mass Communication. Vol. 12. № 2. 1995. P. 214-239.
83. Zimmermann M. Die Russische Orthodoxe Kirche als erinnerungspolitischer Akteur (1995–2009) Der Schießplatz Butovo als Fallbeispiel für die postsowjetische Gedenkkultur // Sowjetische Verbrechen und russische Erinnerung. Orte – Akteure – Deutungen (Europas Osten im 20. Jahrhundert/ Jörg Ganzenmüller, Raphael Utz. München: de Gruyter Oldenbourg. 2014. S. 59–90.

Нормативно-правовой акт

 

84. The Declaration of the Stockholm International Forum on the Holocaust. 2000 [Электронный ресурс] — URL: https://www.holocaustremembrance.com/stockholm-declaration (accessed05.2020)

---

1   2   3