---

Страницы:   1   2   3   4

---

СОДЕРЖАНИЕ

• Введение
• Глава I. Эволюция понятия умысла как формы вины в российском законодательстве
• 1.1. Понятие умысла в дореволюционном уголовном законодательстве России
• 1.2. Умысел в законодательстве советского периода
• 1.3. Умысел как форма вины в уголовном праве Российской Федерации
• Глава II. Умысел и его виды
• 2.1. Прямой умысел
• 2.2. Косвенный умысел
• 2.3. Иные виды умысла
• Глава III. Предупреждение совершения умышленных преступлений и предупреждение преступлений, совершенных по неосторожности
• 3.1. Закономерности статистических показателей современной криминальной ситуации в России и их соотношение с факторами, влияющими на умышленную преступность
• 3.2. Предупреждение преступлений, совершаемых по неосторожности
• Заключение
• Список использованной литературы

 

Введение

 

Актуальность темы работы. Уголовно-правовая наука исходит   из того, что человек только в том случае несет полную ответственность за свои поступки, если он совершил их, обладая полной свободой воли, понимаемой как способность принимать решения со знанием дела.

Уголовной ответственности без вины не может быть, вина — необходимая субъективная предпосылка уголовной ответственности и наказания. Законодательное закрепление принципа виновной ответственности имеет политическое, нравственное и юридическое значение.

Термин «вина», безусловно, является одним из ключевых в современном уголовном праве и законодательстве России. Данное обстоятельство обусловлено тем, что отечественное уголовное право стоит  на жесткой позиции субъективного вменения, а наличие вины, согласно ст. 5 Уголовного кодекса Российской Федерации, является необходимым условием уголовной ответственности. При этом форма вины в большинстве случаев оказывает решающее влияние на итоговую квалификацию содеянного, а также срок и размер наказания. Именно поэтому вина является объектом пристального внимания ученых в области уголовного права, которые в своих научных трудах поднимают вопросы понятия  вины, ее роли и места в уголовном праве, рассматривают проблемы законодательной регламентации форм вины и т.д. При этом анализ юридической литературы показывает, что подходы ученых к пониманию различных аспектов вины далеко не однозначны и в целом ряде случаев по поводу вины на страницах журналов и монографий, на конференциях, семинарах, круглых столах и т.д. возникают ожесточенные споры.

Форма вины разграничивает преступления, сходные по объекту, влияет на индивидуализацию наказания, в сочетании со степенью общественной опасности деяния служит критерием законодательной классификации преступлений (к особо тяжким, например, относятся только умышленные преступления). Форма вины влияет на назначение вида исправительного учреждения для отбытия наказания в виде лишения свободы, а также на условно-досрочное освобождение.

В отечественной теории уголовного права устоялось деление вины не только на формы, но и виды. Уголовный закон не дает определения умысла, ограничиваясь указанием на его разновидности. Правильное установление вида умысла имеет большое значение для определения границ ответственности лица.

Известно, что большинство преступлений совершается умышленно. Законодательное  деление умысла на прямой и косвенный имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Оно учитывается при квалификации преступлений, когда, например, речь идет о неоконченной преступной деятельности. Так, приготовление к преступлению и покушение на преступление могут быть совершены только с прямым умыслом.

Деление умысла на прямой и косвенный позволяет определить степень вины, степень общественной опасности деяния и личности виновного и, следовательно, должно учитываться при индивидуализации ответственности и наказания.

Необходимость изучения данной темы не потеряла свою актуальность в настоящее время. Существующая научная дискуссия о подходах к  определению форм вины, о целесообразности законодательного определения умысла, а также отсутствие в юридической литературе единой терминологии в описании умышленной формы вины предопределило выбор темы дипломной работы.

Цель и задачи дипломной работы. Целью исследования является  анализ теоретических и правовых основ умышленной формы вины, уголовно-правовых проблем, связанных с теоретическими и практическими вопросами понятия умысла.

Названная цель предопределила постановку и решение следующих задач:

1. изучение понятия умысла в дореволюционном уголовном законодательстве;
2. рассмотрение понятия умысла в законодательстве советского периода;
3. изучение понятие умысла в уголовном праве Российской Федерации;
4. характеристика и анализ видов умысла;
5. выявление актуальных проблем умышленной вины.

Объект и предмет дипломной работы.

Объектом исследования является умышленная вина, как уголовно-правовой институт, ее теоретические и правовые аспекты.

Предметом исследования послужили положения науки уголовного   права, а так же уголовно-правовые нормы, регламентирующие ответственность за преступления совершенные умышленно.

Методологическая основа и методика исследования определяются его целью и задачами, особенностями объекта и предмета. В основу работы положен общий диалектический метод научного познания социально-правовой действительности. Кроме того, в разной мере применялись специальные методы, а именно анализа и синтеза, исторический и логический, конкретно-социологический, сравнительно-правовой, лингвистический, и другие. Методика исследования заключается в последовательном решении поставленных задач на основе рассмотрения общих вопросов темы, теоретических и нормативных аспектов умысла.

Теоретическую основу дипломной работы составили научные  труды отечественных ученых в области уголовного права, таких как:  Бавсун М.В.,  Векленко С.В., Жалинский А.Э., Кораблева С.Ю., Иванов С.А., Красиков Ю.А., Лошенкова Е.В., Скляров С.В., Назаренко Г.В., Наумов А.В., Питецкий В.В.,  Рарог А.И., Тяжкова И.М. , Толкаченко А.А.,  Якушин В.А. и др.

Нормативную базу дипломной работы составили: Конституция Российской Федерации, Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ). Кроме того содержащиеся в работе анализ и выводы, основываются на положениях отдельных постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, различных исторических нормативных правовых актов уголовного законодательства.

Эмпирическую базу дипломной работы составили материалы судебной  практики.

Практическая значимость работы состоит в комплексном анализе и оценке умысла как формы вины в уголовном праве, теоретических и практических подходов к его изучению и определению. Результаты исследования могут быть использованы в последующих научных исследованиях и в учебном процессе при рассмотрении отдельных вопросов умышленной формы вины.

 

Глава I. Эволюция понятия умысла как  формы вины в российском законодательстве

1.1. Понятие умысла в дореволюционном уголовном законодательстве России

Исследование умышленной формы вины в теоретическом и  нормативном аспектах следует начать с истории развития представлений об умысле.

Самым значительным памятником древнерусского законодательства является Русская Правда, которая состоит из двух основных редакций:  Краткой и Пространной, различные авторы, изучая Русскую Правду проводят свой анализ их содержания.

В.А. Рогов анализируя текст Русской Правды «отмечает, что в ее наиболее ранней Краткой редакции не встречается упоминание ни о вине, ни об умысле. В Пространной редакции термин «вина» и его производные уже используются, но следует отметить, что понимались они тогда иначе, чем сегодня. С одной стороны, вина означала просто совершение деяния, влекущего уголовную ответственность, с другой стороны, начинает прослеживаться тенденция материализации вины (например, «вины 9  гривен»), при которой она связывалась с денежными взысканиями и выступала как нечто осязаемое».

Так же следует учесть, что в тексте Русской Правды отсутствует общее определение вины и умысла.

Как отмечает С.В. Векленко, «статьи о преступлениях в Краткой редакции говорят только о причинении самого результата и не придают значение  особенностям субъективного отношения причинившего его лица.  Это подтверждает мнение исследователей о том, что в уголовном законе того времени доминировало объективное вменение, которое характерно для   ранних этапов развития уголовного права». Тем не менее другие ученые отмечают, что «в отдельных  статьях Пространной редакции уже есть положения, которые могут свидетельствовать о внимании законодателя к субъективной стороне преступления. Так, о возможном учете именно умысла, по-видимому, говорит статья об уничтожении скота, в которой применяется специальный термин («пакости дея», «пакощами»), подчеркивающий злонамеренность действий преступника.

В других статьях ученые различают убийство «на разбои без всякоя свады» (тайное) и убийство «в сваде или в пиру явлено» (явное). Русская Правда проводит разграничение умышленного убийства от неосторожного. Аналогично в статьях о краже скота можно увидеть различие между внезапно возникшим (кража на поле) и заранее обдуманным (кража из хлева или клети) умыслом. Вместе с тем, как считает С.В. Векленко, такие различия трудно еще назвать четкими, хотя бы потому, что указание только на подобные объективные признаки не учитывает того, что в разбое может быть неосторожное причинение смерти, а на пиру — умышленное, кража в открытом поле  —  заранее обдуманной, а из закрытого хлева — совершенной спонтанно.

Таким образом, Русская Правда не являются тем юридическим источником, который однозначно указывал бы на субъективное отношение к совершаемому деянию.

В эпоху укрепления Русского централизованного государства появляются первые общерусские сборники законов — Судебник 1497 г. Ивана III и Судебник 1550 г. Ивана IV. Как указывает В.А. Рогов, в них не уделяется особого внимания описанию субъективной стороны преступлений, но можно заметить некоторые важные тенденции: «в тексте судебников часто употребляется термин «виноватый», но понимается он уже не объективно-материально, соотносясь с денежными взысканиями, а в субъективно-личностном  смысле, обозначая состояние лица, проигравшего дело». Вместе  с тем в «судебниках широко применяется также понятие «ведомый лихой человек»  признаваемый таковым по результатам обыска среди «добрых» людей, подлежал смертной казни». По мнению В.А. Рогова «этот факт, показывающий, что для уголовной ответственности имело значение не конкретное деяние с учетом его субъективной стороны, а общественное мнение о самом лице как принадлежащем к числу преступников, свидетельствует об элементах оценочного понимания вины».

Важным этапом развития российского законодательства стало принятие Соборного Уложения 1649 г., в котором значительное  внимание было уделено вопросам уголовного права. Именно в нем впервые начинает широко использоваться само понятие умысла. Проведенные исследования показывают, что для указания на умышленные преступления Соборное Уложение применяет различные термины («умысел», «умышление», «вымысел»), иногда сопровождаемые характерными эпитетами («злой», «воровской»); в некоторых случаях данные преступления также обозначаются как совершаемые «хитростию», «нарядным делом», «по недружбе».

Соборное Уложение отличалось от предыдущего уголовного законодательства юридической техникой. При этом, как отмечают другие ученые,  в отношении описания признаков вины был сделан значительный шаг вперед: «Если в судебниках основное внимание уделялось общественной оценке личности самого   подозреваемого, то теперь в качестве необходимого условия вменения закон требовал устанавливать осознание виновным существенных признаков деяния, например факта подложности при использовании нарядных (поддельных) писем». Умысел в Соборном Уложении не только выделяется при помощи специальной терминологии, но и связывается с усилением ответственности, что видно на примере наиболее тяжких преступлений. Так, при убийстве всегда назначалась смертная казнь, а при отсутствии умысла на причинение смерти применялись битье кнутом и тюремное заключение (в зависимости от статуса виновного). Как указывает М.Ф. Владимирский-Буданов «в некоторых статьях видны серьезные попытки разграничения умышленных преступлений («по недружбе», «нарочным делом») с неосторожными («небрежением») и случайными («без хитрости», «ненарочным делом»)».

Следует отметить, что нормы Соборного Уложения регулирующие рассматриваемый вид вины являются неоднозначными и противоречивыми. На подобные недостатки данного законодательного акта указывали многие его исследователи.

Другим важным нормативным правовым актом является Артикул Воинский 1715 г., который представлял собой военно-уголовный закон, действовавший наряду с Соборным Уложением. Как указывают ученые, «Артикул Воинский не содержит общего определения умысла, а описывает конкретные преступления. Однако за счет обширных  толкований и хорошо подобранных примеров в отдельных его положениях содержится уже весьма точная и глубокая характеристика умысла, а также его разграничение с неосторожностью и случаем». Используемая в Артикуле Воинском терминология несколько отличается от применявшейся ранее; умышленные преступления в основном обозначаются как совершаемые «нарочно»,    «нагло», «из злости», «с умысла».

Уголовно-правовые акты, изданные в период правления Петра I, в большинстве своем содержат указание на вину как условие ответственности, а также начинает более последовательно, чем прежде, проводиться принцип вины. Данная черта проявляется и в тексте Артикула Воинского; в нем уже нет понимания вины в смысле преступления или материального взыскания, а употребление соответствующих терминов четко ассоциируются с внутренним субъективным настроением действующего лица. Немаловажно и то, что в Артикуле Воинском  большое  внимание уделяется учету степени вины. Петр I рассматривал любое преступление, прежде всего, как нарушение государственных интересов, поэтому существенным было и то, каким образом этим интересам причиняется вред.  Как пишут ученые «умысел становится своего рода индикатором повышенной опасности преступления, при наличии которого наказание, как правило, значительно повышается по сравнению с неосторожностью, а во многих случаях предполагает смертную казнь».

Наиболее важным документом 18 в. стал Наказ Екатерины II (1767 г.). Как отмечает Г.С. Фельдштейн, «его значение заключалось в распространении передовых просветительских идей европейской науки, основанных на теории естественного права. Это относилось в том числе к сфере уголовного права, хотя вопросы вины в Наказе практически не освещались. В частности, преступление в нем рассматривалось как   проявление злой воли, а понимание его субъективной стороны  ограничивалось коротким упоминанием четырех состояний  (обман, тяжкая погрешность, легкая погрешность и беспримесная невинность), от которых должны зависеть устанавливаемые законом  наказания.». В тексте Наказа Екатерины II включены понятия вины и умысла, но определениям им не давалось.

Следует отметить, что в рассматриваемый исторический период отсутствовала научная основа определяющая содержание уголовного законодательства. Тогда еще не было сформировано достаточно четкого понятийного  аппарата уголовного права, отсутствовали научные школы, а также система юридического образования.

И только в начале XIX века появляются первые исследования российских ученых по проблемам уголовного права. В этих работах уже в виде определенной научной системы излагались теоретические вопросы Общей части, и в том числе рассматривалось понятие умысла. Такая, по  сути первая, попытка научного изложения уголовного права на основе материала российского законодательства  была  предпринята  О. Гореглядом. Разделяя преступления на умышленные и неумышленные, к первым он относил те, которые совершены «произвольно, с злым умыслом и обдуманностью». Ученым А.П. Куницыным понятие умысла отделялось от неосторожности и случая и получило четкое определение. Им подчеркивалось, «что в отличие от неосторожности, при которой не ставится цель нарушить  право другого, умысел подлежит полному вменению.».

Подробное научное исследование проблем Общей части уголовного права было осуществлено Г.И. Солнцевым, в котором он дает определение умысла, отмечая, что «злоумышление… есть обдуманное злобное предположение и направление воли преступника к произведению какого-либо деяния, уголовным законам противного и нарушение прав известного какого-либо рода в себе содержащего».  Помимо утверждения о большей наказуемости умысла, а также его четкого разграничения с неосторожностью и случаем, Г.И. Солнцев раскрывает также различные виды умысла, отмечая, что  некоторые из них не встречаются в российском законодательстве, но выделяются правоведами.

По мнению Г.С. Фельдштейна указанные ученые испытали на себе характерное для того времени влияние теории естественного права и достижений немецкой юриспруденции.  В литературе справедливо отмечается, что на фоне отсутствия теоретических исследований в предшествующее время такие работы являлись значительным прогрессом.

Наиболее важные изменения уголовного законодательства произошли в начале 30-х годов 19 в.  На основе появившегося в 1830 г. Полного собрания законов в 1832 г. был издан  Свод законов Российской Империи, который включал в себя действующие акты, расположенные по отраслевому принципу. Уголовные законы содержались  в Своде  законов уголовных  (книга 1 тома XV Свода законов),  в ст. 3 которого отмечалось, что «во всяком преступлении и проступке  надлежит наипаче  различать,  с  умыслом ли оно  учинено или  без  умысла».

Тем  самым в уголовном законе впервые была выделена Общая часть, а умысел стал рассматриваться в качестве ее неотъемлемого института. В отличие от прежнего законодательства, упоминавшего об умысле лишь применительно к отдельным преступлениям, это был значительный шаг вперед. Какое-либо определение умысла и указание на  его виды в Своде законов отсутствовали, но при этом четко обозначалось его правовое значение. В Общей части умысел, рассматривался как обстоятельство, отягчающее вину, что подтверждалось также положениями Особенной части (например, за умышленное убийство в качестве  основного наказания назначались  каторжные работы, а за неосторожное наиболее строгим наказанием было тюремное заключение).

По мнению И.В. Архипова, «на основе Свода законов уголовных был осуществлен завершающий этап систематизации уголовного законодательства — принятие Уложения  о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.  В его ст. 6  устанавливалось, что «в преступлениях и проступках умышленных различаются две степени: 1-я, когда  противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного, а заранее обдуманного намерения или умысла; 2-я, когда оное учинено хотя и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления». Как отмечает М.Д. Шаргородский, из данного положения следует что Уложение о наказаниях по-прежнему не давало общего определения умысла, но уже предусматривало его деление на два вида — заранее обдуманный и внезапно возникший. Примечательно, что в проекте Уложения эти виды умысла появились не сразу, а лишь на стадии его заключительного  обсуждения в специальной комиссии Государственного совета. По мнению И.В. Архипова, «на их выбор  по-видимому повлияли  западноевропейские уголовные  кодексы того времени, в которых под влиянием гуманистических идей отразилась тенденция к снижению наказания за счет разграничения данных видов умысла (особенно при убийствах); большинство из таких кодексов тщательно изучалось при подготовке Уложения».

Содержавшиеся в Общей части Уложения положения о видах умысла дополнялись также отдельными положениями его Особенной части. В частности, статьи об убийстве и вреде здоровью помимо умысла заранее обдуманного и внезапно возникшего выделяли также умысел аффектированный («в запальчивости или раздражении»). При этом подразделение умысла на виды имело вполне конкретное правовое значение. Мера наказания зависела от «большей или меньшей умышленности в содеянии преступления» (ст. 110). По общему правилу за преступление, совершенное с заранее обдуманным умыслом, назначалась высшая мера предусмотренного законом наказания (ст. 111); совершивший преступление впервые с заранее обдуманным умыслом наказывался так же, как совершивший непредумышленное преступление в третий раз (ст. 113). По мнению ученых «с учетом данных положений при аффектированном умысле наказание понижалось по сравнению с простым внезапно возникшим умыслом, а заранее обдуманный умысел рассматривался как наиболее опасный, при котором всегда назначалась самая высокая мера наказания».

В период после принятия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и до Уголовного уложения 1903 г. продолжает развиваться теоретическое представление об умысле в российском уголовном праве.

Как отмечает Г.В. Назаренко «для теоретических исследований данного периода характерно не просто понимание умысла как одного из проявлений вины, а стремление раскрыть его психологическую природу. В этом  отношении российские криминалисты активно включаются в изучение проблем, рассматриваемых зарубежной наукой того времени, в которой сформировались два направления учения об умысле: волевая теория и теория представления. Трактовка умысла в отечественном уголовном праве   строилась на основе анализа многочисленных работ в рамках этих двух направлений».

Изучая идеи западной уголовной науки, русские ученые формулируют свои подходы к определению умысла. Так, В.Д. Спасович  называл умыслом  «то настроение воли преступной,  когда субъект действовал намеренно, не только произвольно, но и с предвидением последствий». Н.С. Таганцев определял его как «сознательное и волимое совершение правонарушения». По мнению А. Ф. Кистяковского, «умыслом называется намерение совершить противозаконное действие, для осуществления противозаконного последствия, с тем чтобы достигнуть известной цели».  А.К. Вульферт считал, что под «умыслом разумеется такое психическое состояние, когда человек совершает действие с сознанием совершаемого, значения его последствий и хотением его». Г.С. Фельдштейн отмечал, что умысел имеет место в случае «предвидения… субъектом наказуемого деяния, осуществляемого или невоспрепятствуемого им при помощи реализации  воли». Н.Д. Сергеевский определял умысел как «отношение  познавательной способности человека к  его деянию, именно, сознание совершаемого, предвидение последствий и сознание противозаконности деяния».

В своих трудах русские ученые помимо анализа соотношения  сознания   и воли как элементов умысла, детальному изучению подвергли сам психический процесс формирования умысла; вопросы о значении сознания противоправности деяния, о роли юридической и фактической ошибок; анализировались различные классификации видов умысла и их оценки.

В уголовном законодательстве указанного периода практически на всем его протяжении существенных изменений в части описания определения умысла не происходило. Вместе с тем развитие науки и реформирование общественной жизни  вызывали необходимость принятия нового уголовного кодекса. В его  подготовке участвовали ведущие ученые (Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий, Н.А. Неклюдов). Результатом этой  работы стало принятие Уголовного уложения 1903 г., в котором впервые в истории отечественного уголовного законодательства появилось общее определение умысла. Указывалось, что «преступное деяние почитается умышленным не только когда виновный желал его учинения, но также когда он сознательно допускал наступление последствия, обусловливающего преступность сего деяния».

Анализ данного определения показывает, что оно было основано на волевой теории умысла.

При этом его конструкция получилась достаточно определенной. Разработчики Уголовного уложения 1903 г. исходили из того, что умысел состоит из двух элементов: сознания совершаемого и воли (хотения). Рассматривая элемент воли в качестве ключевого (всегда предполагающего сознание того, что желается или допускается), они сочли возможным на этой основе упростить формулировку умысла. В то же время, конструкция умысла была ориентирована на ее применение к преступлениям, имеющим различные виды составов. Разработчики Уголовного уложения 1903 г. проводя соотношение волевого элемента прямого умысла с деянием, а косвенного — с последствием, хотели подчеркнуть, что прямой умысел совместим с любыми видами составов преступных деяний, а косвенный только с материальными  (включающими последствия).

На протяжении XIX века различные варианты формулировок прямого и косвенного умысла широко обсуждались в теории уголовного права. Ученые того времени считали деление умысла на прямой и косвенный как точно определяющее границы умысла. И как пишет Б.В. Волженкин  «закрепление именно прямого и косвенного умысла в Уголовном уложении 1903 г. имело большое значение, поскольку после этого законодательное определение стало развиваться только через формулировки данных разновидностей умысла, а  все иные  его виды перешли в область теории.».

Можно сделать вывод о том, что уголовное законодательство дореволюционного периода об умысле во многом зависело от общего уровня науки уголовного права, а само учение об умысле находилось в тесной взаимосвязи с научными представлениями о вине. Для теоретических исследований дореволюционного периода  характерно не только понимание умысла как одного из проявлений вины, но и стремление раскрыть его психологическую природу.

1.2. Умысел в законодательстве советского периода

Активное изучение вопросов умысла началось в 1920-е годы в связи с разработкой и принятием нового уголовного законодательства и появлением новых учебников по уголовному праву. При этом по вопросам о понятии вины, его делении на формы и виды, а также понятия умысла, и его деление на прямой и косвенный высказывались различные взгляды. Анализ    юридической литературы свидетельствует, что все мнения на этот счет могут быть сведены к трем основным подходам:

• одни авторы признавали необходимость вины,
• другие отрицали вину, но признавали умысел и неосторожность,
• третьи отрицали вину, умысел, неосторожность и рассматривали опасность личности преступника в качестве единственного основания применения мер социальной защиты.

Так некоторые авторы (Э. Я. Немировский, Н. Н. Полянский) понимали вину не как характеристику деяния, а как преступное настроение самой личности, совокупность заложенных в преступнике психических факторов, влекущих осуждение. Другие (А.А. Пионтковский, А.А. Жижиленко) рассматривали  вину в качестве субъективного отношения лица к преступлению, хотя и допускали  в будущем возможность сближения этого ее понятия с понятием опасного состояния. Именно в рамках данного подхода  в 1924 г. впервые было сформулировано известное определение, согласно которому «вина есть психическое отношение вменяемого лица к  учиненному им преступному деянию в форме умысла или неосторожности».

Ученые М.Ю. Козловский,  М.А. Чельцов-Бебутов, Н. Н. Паше-Озерский полагали, что с точки зрения социальной опасности преступника и его деяния вина и ее виды не имеют никакого значения, а являются всего лишь пережитками буржуазного  права, от которых необходимо избавиться. Исходя из социальной опасности преступника и необходимости защиты от него социалистического общества, они предлагали строить уголовную репрессию не с учетом личной вины (субъективного вменения), а на основе принципа целесообразности.

Такие ученые, как Г.И. Волков, М.М. Исаев, А.Я. Эстрин отказывались  от буржуазного понятия вины как несовместимого с научным детерминизмом, считая необходимым устанавливать умысел или неосторожность, но не рассматривали их как виды вины.

С учетом того, что основанием уголовной ответственности считалась общественная опасность деяния и преступника, умысел рассматривался  именно как один из критериев установления этой опасности (субъективный показатель). Г.И. Волков отмечал, что «по существу, умысел и неосторожность связаны не  с виной, а с социальной опасностью лица, представляя собой формы связи между психикой субъекта и его деянием, влекущим за собой преступный результат»; «различение умысла и неосторожности… имеет, в сущности, служебное назначение — быть одним из способов распознавания социальной опасности». В таком отрыве умысла от вины, но сохранении при этом принципа субъективного вменения заключалась особенность теоретических представлений об умысле в те годы.

Уголовное законодательство первых лет советской власти основное внимание уделяло конкретным преступным посягательствам против советской власти. В них не было дано  определения умыслу, как и другим институтам Общей части уголовного   права. Вместе с тем акты уголовного законодательства основывались на принципе субъективного вменения и предусматривали ответственность виновных лиц, в том числе в них  довольно часто содержались прямые указания на умысел при совершении преступлений.

Первое в советском уголовном законодательстве  определение умысла было сформулировано в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. В ст. 11 отмечалось, что действующими умышленно признаются лица,  которые «предвидели последствия своего деяния и их желали или же сознательно допускали их наступление». При разработке кодекса возобладал господствующий в теории взгляд об отрицании вины, но признании умысла и неосторожности. При этом отсутствие самого понятия вины не означало, что кодекс исходил из объективного вменения; напротив, многие его положения свидетельствовали о построении ответственности именно на основе принципа субъективного вменения.

Г.А. Злобин, В.С. Никифоров высказали мнение о том, что «непосредственной основой для разработки определения умысла в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. послужила ст. 48 Уголовного уложения 1903 г., а не предшествующее уголовное законодательство советского периода; при этом определение умысла было усовершенствовано». И.В. Паньков соглашаясь лишь отчасти с данной позицией указывает, что «в предшествующем советском законодательстве действительно не было определений умысла, которые могли быть использованы. При этом формулировки умысла по Уголовному уложению и Уголовному кодексу 1922 г. имеют очевидное сходство: используют одинаковые термины, описывают именно прямой и косвенный виды умысла. Однако первое советское определение умысла вряд ли можно назвать шагом вперед. В отличие от положений Уголовного уложения 1903 г. (с учетом смысла, вложенного в них разработчиками), в нем не решалась проблема конструирования умысла для формальных составов преступлений, а также  не было никакой привязки к преступлению (ни формальной, ни материальной), в результате чего это определение получилось деюридизированным, его можно было применить к любому поведению, в том числе и правомерному».

В Уголовном кодексе РСФСР 1926 г. определение умысла было доработано. В соответствии со ст. 10 Уголовного кодекса 1926 г. действующими умышленно признавались те лица, которые предвидели общественно-опасный характер последствий своих действий, желали этих последствий или сознательно допускали их наступление. Наиболее важной чертой   этого определения явилось указание на  общественно опасный характер последствий, которые предвидятся лицом. За счет этого формулировка умысла была сближена с материальным понятием преступления и стала учитывать общественную опасность как его сущностный признак.

Теоретические представления об умысле в последующем были тесно связаны с развитием научных взглядов на вину. Для второй половины  20-х годов характерно сохранение прежней тенденции в науке:  рассматривать умысел в отрыве от вины как одного из показателей  социальной опасности. В этот период высказывались различные варианты обоснования данного положения. Так, А.Н. Трайнин отмечал: «Вина»… есть лишь родовое имя умысла и неосторожности. Всякий род живет лишь в своих видах. В природе нет человека «вообще»; есть лишь Иван да Марья. Нет в жизни и вины «вообще»:  реально существуют лишь ее виды —  умысел и неосторожность».

В конце 1920-х — начале 1930-х годов теория уголовного права продолжала отрицать само понятие вины,  но также допускалось объективное вменение на началах целесообразности, а  умысел и неосторожность понимались как одни из многих описательных признаков социальной опасности, не являющиеся необходимыми условиями уголовной ответственности.

С середины 1930-х годов идеи отрицания вины в уголовном праве были отвергнуты. В научной литературе началась критика тех ученых, которые отрицали вину.

К концу 1930-х годов умысел стал рассматриваться уже не  как показатель социальной опасности, не имеющий  отношения  к вине, а как одна из двух ее разновидностей. Специально посвященных умыслу  работ тогда еще не было, но в появлявшихся статьях по вопросам вины, а также в учебной литературе большинство криминалистов высказывались именно за такое  понимание умысла.

После Великой Отечественной войны представления об умысле как психическом отношении, являющемся разновидностью вины, продолжали доминировать. Однако ряд авторов, стали включать в понимание вины  дополнительный материальный момент — отрицательную оценку (моральную, классовую, политическую) поведения лица с точки зрения социалистического общества. Так, Б.С. Утевский выделял вину в более широком, собственном смысле слова, как общее основание уголовной ответственности. В это понятие он включал: «1) совокупность объективных и субъективных обстоятельств, относящихся к преступлению; 2) их отрицательную  морально-политическую оценку; 3) убеждение суда на основе этой оценки о необходимости уголовной ответственности».

Аналогичным образом Т.Л. Сергеева разделяла понятия вины и виновности, понимая под последней «общее основание уголовной ответственности».

Принятый Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. воспринял многие достижения теории и уточнил прежнее определение умысла. В ст. 8 УК РСФСР преступление признавалось совершенным умышленно, если лицо сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий. При этом данное определение умысла дополнялось четким закреплением самого принципа ответственности за вину (ст. 3 УК РСФСР).

Особенность данного определения по мнению Б.С. Никифорова «заключалась в том, что оно вводило указание на новый признак — сознание общественно опасного характера деяния. Такое указание  было весьма существенным. Оно не только отражало социально-психологическое понимание содержания  умысла как явления, но и способствовало более полному описанию  интеллектуального элемента его законодательной конструкции, характеристика которого стала теперь  включать в себя две  составляющие (сознание и предвидение). Кроме того, если ранее определение умысла давалось только через отношение к последствиям, то после введения признака сознания общественной опасности  самого деяния появилась определенная нормативная основа для применения  конструкции умысла и к преступлениям, для наличия которых закон не предусматривает необходимости наступления последствий (преступления с формальными составами)». Однако такая возможность во многом  объяснялась именно теорией уголовного права, поскольку вопрос об умысле в отношении этих преступлений все же не нашел своего четкого решения в тексте кодекса.

Начиная с середины 1960-х годов, были проведены научные  исследования проблем вины, которые не только имели философскую основу, но и использовали данные иных социальных наук (психологии, социологии).  В рамках учения о вине начинают разрабатываться новые направления, продвинувшие вперед этот раздел науки. В частности, в науку уголовного права вводятся теоретические характеристики вины (содержание, форма, сущность и др.), основанные на соответствующих категориях диалектики, формируется имеющая большое значение именно для умысла прикладная теория вины, в рамках которой даются рекомендации по применению общих положений о вине к другим институтам и нормам уголовного права.

В последующем с развитием учения о вине вопросы умысла также начали изучаться  на более глубоком уровне, им уделялось существенное   внимание в целом ряде монографий по субъективной стороне   преступления, которые  выходили на протяжении всего рассматриваемого периода. Эти работы затрагивали как традиционные проблемы вины, так и некоторые специальные вопросы. К таковым следует отнести исследования Г.А. Злобина и Б.С. Никифорова «Умысел и его формы», а также работу Рарога А.И. «Вина в советском уголовном праве»

Что же касается законодательной  конструкции умысла по Уголовному кодексу 1960 г., несмотря на его многочисленные изменения, она в течение нескольких десятилетий оставалась неизменной. Только в начале  1990-х годов с реформой уголовного законодательства она стала подвергаться  изменениям. Так, определению умысла была посвящена ст. 11 Основ уголовного законодательства 1991 года; однако вносимые ею изменения носили исключительно редакционный характер (прежняя формулировка была разделена на две части, соответствующие прямому и косвенному умыслу, добавились сами названия этих его видов).

Таким образом, можно придти к выводу, что становления понятия умысла в указанный период было обусловлено развитием уголовного права.

В первых декретах Советской власти, предусматривающих ответственность в большей части за умышленные преступления, определения умысла не давалось. Впервые это определение было сформулировано в УК РСФСР 1922 г. Уголовный кодекс 1960 г. значительно усовершенствовал понятие умысла, определив, что преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало наступление  этих последствий (ст. 8 УК РСФСР 1960 г.). Принятые, но так и не вступившие в законную силу Основы уголовного законодательства Союза ССР и  республик 1991 г. впервые законодательно закрепили деление умысла на прямой и косвенный.

Таким образом, уголовно-правовые нормы, определяющие умышленную форму вины в законодательстве советского периода, прошли длинный путь развития до его современного понимания.

---

Страницы:   1   2   3   4

---