1.3. Возмещение убытков и смежные правовые категории
Вопросы о справедливом и полном возмещении убытков и соответствующий им принцип содержаться в единой системе гражданского права и, выступая только в качестве модели гражданско- правовой регламентации, неизбежно сопряжены с другими определениями и категориями правового характера. Отчасти возмещение убытков пересекается и даже в ряде ситуаций совмещено с некоторыми из них, но в большинстве ситуаций содержательно не совпадает и должно подпадать под отграничение как в научно-методологическом, так и в практическом плане.
Способы по защите гражданских прав указаны в ст. 12 ГК РФ, их перечень может дополняться другими законодательными актами. Под возмещением убытков прямо предусматривается один из способов защиты и практические потребности юриспруденции, научная логика вовсе не побуждают, не требуют от нас отказаться от сформировавшегося и нормативно выраженного соотношения защиты прав и возмещения убытков: последнее представляет из себя прием по защите.
Понятие и существо юридической ответственности освещались в литературных источниках по юриспруденции достаточно широко. Некоторые исследователи в качестве ответственности подразумевают правоотношение, имеющее свое развитие в силу правового нарушения. А.П. Сергеевым озвучивалась точка зрения о том, что под ответственностью необходимо понимать некую обязанность в состоянии принуждения[1]. Рядом исследователем отождествляется институт санкции и ответственности.
Вопрос о понятии, с помощью которого стоило бы выразить юридическую ответственность, имеет меньшую значимость, чем следующее из него определение природы данной ответственности. К примеру, В.Н.Ивакиным юридическая ответственность рассматривалась как правоотношения, что никак не помешало ему объявить: «Наказание — это и есть ответственность»[2]. Схожих представлений об основной составляющей, о главенствующей характерной черте юридической ответственности, воспринимаемой в качестве кары, наказания, претерпевания негативных последствий и пр., придерживаются и в иных трудах как теоретиков права, так и цивилистов. В результате в ходе обычного (традиционного) толкования института юридической ответственности под самый центр внимания подпадает правонарушитель, а сам он расценивается в качестве определенных отрицательных последствий, возникающих на его стороне (в гражданском праве — имущественные последствия).
Используя ряд различных мер ответственности, потерпевшее лицо осуществляет защиту своих прав и законных интересов (защитный аспект ), но одновременно с этим правонарушителя по общему правилу сопровождают стеснения, ограничения, ущемления его имущественной сферы (аспект ответственности). Однако разные законодательные отрасли создаются, чтобы решить различные задачи, их положения ставят целью достичь несовпадающие результаты. Например, ряд целей гражданского законодательства обусловлен, в первую очередь, ст. 1 ГК РФ и представляет собой обеспечение реализации прав собственника, поддержку гражданского оборота, а на случай отклонений от обычного хода дел — защиту соответствующего уполномоченного лица. Так, французскими правоведами в сфере частного права выделяются санкции «по возданию должного» и «деланию необходимого», где первая направлена в адрес уполномоченного лица (получение процентов, возмещение убытков). Ведя речь о наказании правонарушителя, то такой задачи перед гражданским законодательством не устанавливается, ее решение законодателем перекладывается на другие отрасли права: уголовное, административное и т.д.
В сущности, и гл. 25 ГК РФ не ведется речи об ответственности как об явлении уникального, самодостаточного характера для сферы гражданских правоотношений; само ее выделение является условным, так как указанные в ней санкции имеют по крайней мере двоякую природу: к примеру, под неустойкой понимается некий способ по обеспечению исполнения обязательств, уплата процентов по ст. 395 ГК РФ сегодня (после корректировки судебной практикой) по факту стала тождественной по отношению к возмещению убытков и неустойке, под исполнением обязательства за счет должника (ст.397 ГК РФ) и понимается исполнение, а не что — либо другое. Стоит в связи с этим сказать, что законодателем был провозглашен отказ и от идеи установить в данной главе ряд мер ответственности, что для кодифицированного акта, было бы логичным[3].
Именно по этой причине институт защиты и ответственности в гражданско-правовой отрасли, как правило, представлен посредством одних и тех же правовых средств (возмещение убытков, взыскание неустойки, компенсация морального вреда и т.д.).
Именно отсюда устанавливается, что ни в плане методологии, ни с точки зрения норм существующего гражданского законодательства у нас отсутствуют какие-либо основания принципиально ставить в противовес защиту прав и ответственность за их нарушение. Наиболее явно их можно отличить лишь потому, что защитные средства можно использовать и без (независимо от) нарушения прав, тогда как использование мер ответственности нуждается в отыскании правонарушения. Однако и в такой ситуации представляется интересным не столько сама личность правонарушителя и обстоятельства, располагающиеся на его стороне, сколько обстоятельства, имеющиеся у потерпевшего, а тем самым — опять же вопрос о защите его основных прав и интересов .
В акте возмещения убытков находят свое проявление, сформировавшиеся на стороне кредитора, и объективно существующая (с экономической точки зрения предопределенная) потребность по нейтрализации вредных последствий, конечно же, соединяет самые различные ситуации по возмещению убытков: как касающиеся правонарушения, так и не касающиеся его. К примеру, на основании п. 2 ст. 541 ГК РФ условиями договора энергоснабжения может предусматриваться право абонента по изменению количества получаемой им энергии, но абонент несет обязанность по возмещению соответствующих расходов энергоснабжающей компании.
Теперь необходимо осветить вопросы о восстановлении права и праве на полную компенсацию убытков. В случае совершения гражданского правонарушения, т.е. нарушения субъективного права иного лица, требуется его восстановление. Однако нормы действующего гражданского законодательства в ходе перечисления приемов по защите гражданских прав (ст. 12 ГК РФ) не указывает восстановление права в качестве автономного способа по защите. Безусловно, конструкцией ст. 12 ГК РФ допускается существование и использование других приемов, прямо не указанных, но, предполагается, полное отсутствие «восстановление права» в числе способов защиты объясняется другими причинами: эта категория выражает не средство или способ, а цель и итоговый результат защиты.
Помимо всего прочего, нарушение гражданских прав приводит к последствиям необратимого характера (относительно времени действия данного правомочия, области его распространения, субъектного состава и т.п.), с помощью которых нельзя вести речь о возможности его восстановить в полной степени. Речь может вестись лишь о двух основополагающих аспектах восстановительного характера: в первую очередь, о признании (восстановлении действия) этого права на будущее, и, во вторую очередь, о признании, что отношения, возникшие, изменившиеся либо прекратившиеся в связи с реализацией данного правомочия, не обладают легитимностью.
Помимо всего прочего, существуют основания полагать, что определение «восстановление прав» явно стремится к общеправовым, а не отраслевым положениям (принципам).
Таким образом, категория «восстановление права» не тождественно, является широким по сравнению с категорией «возмещение убытков».
Еще большим числом совпадений обладает последняя категория с категорией «восстановление положения, существовавшего до нарушения права» (см. ст. 12 ГК РФ). И в действительности, под актом возмещения убытков понимается и акт восстановления, поскольку предназначение его (вне зависимости от формы, способа) заключается в восполнении имущественной сферы пострадавшего до предшествующей (до нарушения) величины. Но именно здесь можно увидеть и отличие: если возмещение убытков заключается только в имущественном восстановлении, то восстановление положения, существовавшего до нарушения права, может и должно обладать также мерами, имеющими и неимущественный эффект; именно из-за этого к данному способу защиты прибегают широко, в том числе и на случай признания недействительности сделки (п. 2 ст. 167 ГК РФ).
Соответственно, под возмещением убытков понимается имущественная разновидность восстановления статуса, имевшегося до момента нарушения права. Тем более, что принцип полного возмещения убытков текстуально схож с указанной категорией – непосредственно в процессе его раскрытия в ст. 15 ГК РФ также используется понятие «восстановление». А при нормальном функционировании рыночных отношений в экономики под ним чаще всего и понимают имущественный эффект восстановления предыдущего положения.
Выполнение обязанности в любом ее виде не может являться своего рода компенсацией убытков, так как отграничено признаком полного отсутствия правонарушения. Обязательство же по возмещению вреда при деликте, строго говоря, обязанностью не является и есть форма ответственности, поскольку ее обуславливает нарушение прав и неисполнение ранее существовавшей обязанности (не причинять вред).
Стоит учесть, в условиях расторжения договора существует всего два основания для озвучивания требований о возмещении убытков: 1) нарушение обязательств до расторжения соглашения и 2) наличие вреда из-за расторжения договора, вторая разновидность убытков подразумевает под собой возмещение лишь при ситуации, когда основанием для расторжения выступает значительное нарушение условий такого договора (п. 5 ст. 453 ГК РФ). А. П. Анисимовым подчеркивается, что в таком случае отсутствует необходимость в поиске вины нарушителя, при этом данный автор обосновывает свою точку зрения на том, что и само обстоятельство расторжения договора по гл. 29 ГК РФ также не требует установления вины в какой-либо ее форме[4]. С данным умозаключением стоит согласиться, дополнив аргументом следующего содержания: в данных ситуациях речь идет не о нарушении обязательства (как было сказано до этого — это является отдельным основанием для компенсации убытков) и надлежит прибегнуть к применению универсального положения ст. 15 (в ней нет указания на вину), а не гл. 25 ГК РФ.
Надо полагать, что под обязательством должника по возмещению убытков в связи с расторжением договора понимается особая форма санкции в пользу кредитора. Безусловно, должник нарушил договорные условия, но в качестве санкции за данное нарушение последует наделение кредитором права по расторжению ранее заключенного соглашения. Возмещение убытков происходит как следствие иного самостоятельного акта — обращения кредитора в адрес суда с заявлением, в котором он просит расторгнуть договор и применить последствия расторжения не для того, что наказать должника в связи с имевшим место нарушением, а чтобы восстановить прежнее имущественное положение кредитора.
Исследование вопроса о соотношении убытков и неустойки обладает давней историей. Известно, что институт неустойки наделен различными функциями, а прежде всего функцией стимулирования и компенсации. Однако отсутствуют какие-либо основания расценивать неустойку в качестве абсолютно независимого средства — в отрыве от возмещения убытков.
На характер компенсации у неустойки обращает внимание и законодатель, взявший за основное правило зачет сумм неустойки и убытков до величины последних (часть первая п. 1 ст. 394 ГК РФ); величина неустойки, в отличие от убытков, может быть уменьшена на основании решения судьи (ст. 333 ГК РФ). Установление ограничений размера неустойки посредством величины убытков может быть расценено как общемировая тенденция.
Безусловно, различие же этих средств правового воздействия, в одинаковой степени нацеленных на выплату вознаграждения в связи с убытками, продолжает иметь место, но оно заключается, в первую очередь, в отличии порядка расчета и взыскания (убытки сложнее подсчитать и доказать). Наиболее четко идею о признании всякой неустойки лишь в качестве формы взыскания убытков можно проследить в содержании англо-американского права. Специальная работа О.В. Корнеевой помогла ей сказать о том, что в рамках данной системы права функция ответственности по компенсации преобладает, а карательной (штрафной) не имеется[5]. Если американским судом будет установлено, что убытки отсутствуют, то неустойка при любой ситуации не взыскивается; если же убытки имеют место быть, то они должны быть компенсированы.
Очень схожа с возмещением убытков и такая санкция как компенсация морального вреда, хотя ее никогда цивилисты не расценивали в качестве средства по восстановлению имущественной сферы пострадавшего лица, не беря во внимание схожие черты. Из-за этого не охватывается ее использование принципом полного возмещения убытков.
Под моральным вредом понимаются физические и нравственные страдания (ст. 151 ГК РФ), поэтому можно вести речь именно о физических (физиологических, биологических) и нравственных (психических, моральных) сторонах этого вреда.
Сущность данного положения ст. 151 ГК РФ состоит в предоставлении не права по восстановлению прежнего положения, что можно наблюдать в ходе возмещения убытков, а в предоставлении доступного аналога. В этом и есть сходство и отличие с возмещением убытков. Схожие черты наблюдаются в том, что имеется акт предоставления блага и компенсационный эффект. Различие же заключается в том, что само право (будучи правом на нематериальные блага) не может быть восстановлено с прежним содержанием — так же как не подлежит восстановлению, к примеру, здоровье, честь, так же как невозможно стереть с памяти пережитый стресс.
В пункте 7 ст. 152 ГК РФ устанавливается, что правилами указанной статьи о защите деловой репутации гражданина руководствуются, защищая деловую репутацию юридического лица. А пункт 5 этой статьи, предусматривая перечисление способов защиты, указывает в качестве требования о возмещении убытков гражданина, так и возмещение морального вреда. Материалами практики судов сформировалась точка зрения о том, что в ходе защиты деловой репутации речь может вестись лишь о возмещении убытков. Об этом было озвучено много мнений: от полного негатива к самой возможности компенсации морального вреда юридическому лицу, до признания необходимости в данной компенсации. Наблюдаются и компромиссные мнения, полагающие, что на текущий момент речь может вестись о возмещении убытков, но стоило бы сделать дополнение закона, закрепив за юридическими лицами право на компенсацию нематериального, но не морального вреда[6].
Суть данной проблемы представлена тем, что определение «деловая репутация» обусловлено коммерческой деятельностью соответствующего юридического лица (его «делом»), вытекает из нее и сведения, порочащие деловую репутацию, влекут за собой негативные изменения именно в данной области. Соответственно, речь касается реального ущерба (к примеру, излишних расходах), не получения прогнозируемой прибыли. А раз так, то к сложившейся практике стоит отнестись серьезно. Отсюда исходит и заключение о необходимости в осуществлении зачета взыскиваемого в порядке защиты деловой репутации и соответствующей части убытков.
Институт возмещения убытков обладает схожими чертами и с использованием задатка (ст. 380 ГК РФ), а в плане экономики обладает той же функцией. На самом деле, оставление задатка, либо уплата его в двойном размере влекут за собой известный финансовый результат у одной из сторон. На случай наличия убытков полученной суммой нейтрализуются вредные последствия точно таким же способом, как и возмещением убытков. Если же они отсутствуют, то на лицо обычный штрафной эффект, который можно попросту объяснить обеспечительной сущностью задатка. Данной логикой и объясняется установление законодателем части второй п. 2 ст. 381 ГК РФ, в которой предусматривается возможность проведения зачета задатка с убытками.
Право по возмещению убытков имеет схожие черты и с удержанием (ст. 359 ГК РФ). Общим для них выступает вероятный эффект экономического свойства, но лишь в ситуации, когда конкретным законодательным актом допускается переход права собственности на соответствующую вещь к кредитору. На текущий момент нету такого законодательного акта, что помогает в удержании рассматривать только обеспечительный, а не компенсационный характер[7].
В сущности, возмещение убытков сравнимо почти с любой санкцией, так как с большинством имеются созвучия, общие черты. Но данные совпадения обычно связаны с экономическим эффектом, но не юридической конструкцией. К примеру, п. 1 ст. 475, п. 1 ст. 480 ГК РФ устанавливается санкция, наделяющая правом покупателя, купившего некачественный (некомплектный) товар, выдвигать требование о соразмерном уменьшении стоимости. В ходе ее реализации полученный (экономический) эффект схож с возмещением убытков, но его достижение в правовом плане выполняется несколько по-другому — через изменение обязанности (так как изменяется стоимость).
По итогам данного параграфа необходимо сделать следующие выводы.
Возмещение убытков — способ гражданско-правовой защиты и мера ответственности, которые в гражданском праве не должны противопоставляться и фактически представлены одними и теми же средствами. Это объясняется экономическим характером правонарушения, которому должен соответствовать и характер воздействия, а также направленностью этой меры именно на удовлетворение интересов потерпевшего, а не наказание правонарушителя (последнее — задача иных отраслей права).
Эффект кары, наказания, обременения может присутствовать, а может и не присутствовать в акте возмещения убытков, так как родовым понятием для него является восстановление права, а не лишение или ограничение прав.
Возмещение убытков как особая санкция отличается от смежных категорий; но при определенных обстоятельствах (например, при расторжении договора) исполнение обязанности может трансформироваться в обязанность возмещения убытков.
И неустойка, и проценты за пользование чужими денежными средствами есть средства, предопределяемые компенсационным механизмом, без которого они не имеют самодостаточного значения. Но в этих рамках у каждого из них есть своя собственная функциональная «ниша». В этой связи вносятся предложения по корректировке сложившейся практике их соотношения.
ГЛАВА 2. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА ПОЛНОГО ВОЗМЕЩЕНИЯ УБЫТКОВ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
2.1. Реализация принципа полного возмещения убытков в законодательстве
Вопросы, связанные с реализацией принципа полного возмещения убытков, можно обозначить с помощью трех основных факторов: законотворческим процессом, правоприменительной практикой и личным трудом непосредственно имеющих в этом интерес лиц. В области законодательства интересующий нас принцип реализуется в качестве соответствующего набора норм, а на практике в качестве акта возмещения убытков (с установлением перечня стадий, включая под собой решение суда и исполнительное производство).
Отсутствуют какие-либо сомнения в том, что принцип полного возмещения убытков нашел свое применение в рамках российского закона (ст. 12, 15, 16, 393 и др. ГК РФ). И здесь можно говорить лишь о достаточности и точности его выражения в определенных положениях, о возможности и базовых направлениях совершенствования механизма нормативной регламентации.
Убытки являются сложным, структурированным явлением и поэтому, чтобы законодательно закрепить правила об убытках, правильно применить данную санкцию, необходимо раскрыть состав (внутреннюю сущность) убытков[8].
Состав ст. 15 ГК РФ по сравнению с составом ст. 219 ГК 1964 г.[9] кардинально изменился. Традиционное перечисление разновидностей убытков (утрата, повреждение имущества, вынужденные расходы, упущенная выгода) подменено попыткой более общего описания этой категории – путем категории «восстановление нарушенного права». В каком плане оправдан этот выбран законодателем подход? Считаем, законодателем в некоторой степени вынуждено избран такой путь, пытаясь при помощи ссылки на восстановление прав, увеличить границы применения анализируемой санкции, в том числе и тогда, когда отсутствует и упущенная выгода, и вынужденные расходы, и утрата или повреждение имущества. Здесь на лицо желание максимально приблизить анализируемую санкцию к самому восстановлению прав — санкции, которая, хотя и не предусмотрена гражданским законодательством, но касаемо спектра гражданских правоотношений наиболее оптимальна и адекватна их существу.
Прямое указание на целевое предназначение расходов («для восстановления нарушенного права») обладает глубоким смыслом и нуждается в поддержке; в частности потому, что связывает применяемое воздействие (санкцию) с обоснованием ее использования (фактом нарушения права). Однако в контексте части п. 2 ст. 15 ГК РФ семантический эффект фразы о расходах может быть подвергнут критике, поскольку происходит исключение из возмещаемых сумм тех расходов, которые не сопряжены с «восстановлением права». В первую очередь, «восстанавливать» — значит осуществлять действия после правонарушения (иначе еще нечего восстанавливать). Во вторую очередь, акцент сделан на восстановлении именно права, а вовсе не имущественной области, чем исходно ограничивается область компенсации; если соответствующие расходы не сопряжены именно с восстановлением, то – формируется впечатление — они и не должны быть возмещены.
Категорией «восстановление права» должно охватываться не только компенсация расходов для восстановления права, но и компенсация других потерь, которые так или иначе сопряжены с правонарушением, обусловленных им. В обратном случае за рамками возмещения остаются, к примеру, расходы, осуществленные во исполнение договора, но оказавшиеся попросту ненужными из-за поведения должника.
Какие-либо опасения касательно обогащения кредитора не имеют под собой оснований. Если он озвучит требования об упущенной выгоды, то, безусловно, данные расходы необходимо вычесть из суммы упущенной выгоды, но ведь взыскание последней обычно и не осуществляется. В конечном счете, метод «вычитания излишнего» всегда находил и находит применение в ходе расчетов самых разнообразных убытков.
Необходимо сказать и о еще одном важном аспекте. При затратах по исполнению договора необходимо отличить необходимые расходы от излишних — хотя и сопряженные с выполнением, но в силу нарушения превышающие необходимые при нормальном ходе дел. К примеру, в адрес компании по условиям договора должен был поступить в определенное число груз и для его разгрузки были наняты рабочие. Так, в целом оплата по найму грузчиков, безусловно, является расходами по исполнению, но только до нормального их значения (скажем, за день-два). Оставшаяся часть оплаты должна быть причислена к убыткам[10].
К разряду убытков аналогичные расходы должны быть причислены и тогда, когда прекратил действовать договор (по взаимному согласию либо по принуждению).
Поэтому подвергнуть корректировке часть первую п. 2 ст. 15 ГК РФ следующим образом: «Под убытками подразумеваются расходы, обусловленные нарушением права, включая произведенные затраты, иные расходы по восстановлению права, а также утрата или повреждение имущества…» и далее по тексту.
Новшеством является и указание о том, не только наличные, но и будущие расходы включены в число убытков («или должно будет произвести» — п. 2 ст. 15 ГК РФ). Высшими судебными инстанциями были развеяны появившиеся сомнения касательно трактовки данного правила и было разъяснено, что здесь говорится о возможности взыскания и тех расходов, которые по факту истец не понес. В литературных источниках была приведена разная трактовка по новому подходу. Некоторыми исследователи обращается внимание на положительные черты нововведения, позволяющие обеспечить процессуальную экономию и отвечающие нынешним требованиям гражданского оборота. Критика же изучаемого новшества базируется на том, что представленными истцом расчетами может быть обоснован только размер, а вовсе не сам факт потерь, которые на самом деле могут и не быть понесены2. Полагаем, что преимущества нововведения перевешивают ее недостатки и возможность взыскания расчетных убытков, хотя бы и не понесенных на дату взыскания, стоит оставить в законе.
Еще одно нововведение установлено в части второй п. 2 ст. 15 ГК РФ. По факту здесь речь введется о самостоятельной норме со своеобразной гипотезой — помимо наличия отношений гражданско-правового характера необходимо получение дохода нарушителем прав.
Не имеется каких-либо оснований расценивать данную норму в качестве универсальной, так как ее использование нуждается в особых условиях. По этой причине возможность по истребованию упущенной выгоды по этой методике имеется далеко не всегда[11].
Признавая факт реализации в нормах отечественного законодательства принципа полного возмещения убытков, нельзя не установить необходимости в совершенствовании данных положений. К примеру, требуется учесть, что под вопросом о возмещении убытков понимается и вопрос об экономической справедливости в целом. В данном контексте правилами о возмещении убытков не могут не затрагиваться характер чрезмерности возмещаемой суммы.
Здесь необходимо сказать о том, лицо, на которое возложена обязанность по возмещению убытков, обладает в схожей ситуации и определенными правами. Например, в случае повреждения автомашины и предоставления пострадавшему ее эквивалента (в натуре либо в форме денег) причинителем вреда приобретается право на получение поврежденного автотранспортного средства. Помимо этого, было бы корректным полагать, что новый правообладатель получает и определенные сопутствующие правомочия, вытекающие из факта перехода к нему права собственности на автотранспортное средство (к примеру, право на техническое обслуживание в определенном центре сервисного обслуживания). К сожалению, нормами российского законодательства не предусматривается положений, с помощью которых регламентировались бы схожие аспекты процедуры возмещения вреда. На текущий момент такого плана трудности решаются в судах, руководствуюсь при этом правилами логики и общеустановленными гражданско-правовыми принципами.
К убыткам причисляется и утрата имущества. Понятно, что в ситуации с предоставлением схожего имущества либо уплаты его эквивалента кредитору, обосновано допустить появление у должника права (права собственности) на потерянную вещь. На каком основании оно появляется, ведь не может же быть случаев, когда одним и тем же объектом владеют разные лица без наличия на то признаков общей собственности.
С вопросом о механизме действия правовых норм, а тем самым и деятельностью законодателя, сопряжен и вопрос о правоотношениях по возмещению убытков. Из-за правонарушения и наличия соответствующего положения появляется ряд обязательств, связанных с возмещением убытков. Нами не разделяется мнение о том, что меры ответственности и меры защиты имеют место быть и находят свою реализацию в пределах основополагающего правоотношения. Придерживаясь данной концепции, сложно ответить на вопрос, по какой причине устанавливаются новые права и обязанности, обусловленные правонарушением[12].
Чтобы появилась обязанность по возмещению убытков, не нужен и акт судебного органа, поскольку право на компенсацию увязано с самим фактом правонарушения, а не с обращением за предоставлением защиты со стороны государства. С момента возникновения данная обязанность продолжает существовать до ее фактического исполнения либо изменения, прекращения правоотношения и не обладает временно существующими границами. В случае же использования исковой давности прекращает быть лишь право на защиту по исковому заявлению (ст. 199 ГК РФ). Соответственно, на добровольной основе данная обязанность может быть исполнена в любой момент. Другое дело, что обязанное лицо обладает правом на выбор исполнения: им можно загладить вред (например, заняться ремонтом поврежденного имущества), предоставить как компенсацию денежную сумму, передать аналогичную утраченной вещи и т.д. Законодателем в ряде ситуаций ограничивается данный выбор, допуская при этом некоторое исполнение. Еще проще поступают судьи, практически во всех ситуациях корректируя данный выбор до единственно существующего варианта — уплаты денежных средств, но это вовсе не доказывает отсутствия более широких возможностей обязанного лица до момента утверждения судьей решения и не может быть одобрено в силу явной стандартности, трафаретности решений. Аномально для нормально функционирующей экономики и справедливых начал было бы отказать обязанному лицу в осуществлении таких действий на добровольной основе и без решения суда[13].
Право на возмещение убытков пропадает, а соответствующий принцип считается реализованным, когда было принято судебное решение. Последнее может являться различным, но, устанавливая возмещение вреда в денежном эквиваленте, делает причинителя вреда обязанным в границах вновь сформировавшегося денежного правоотношения, что и можно объяснить возможностью по применению ст. 395 ГК РФ. Соответственно, прежняя обязанность по возмещению убытков (с вариантным содержанием действий обязанного) оказывается преобразованной в силу акта судебного органа в обязанность заплатить денежные средства; данным актом при этом осуществляется роль юридического факта (ст. 8 ГК РФ), преобразующего прежнее правоотношение[14].
Данные обязательства могут быть прекращены посредством тех же способов, установленных для прекращения обязательств вообще (гл. 26 ГК РФ). К примеру, обязанность по выплате убытков можно окончить на основании соглашения сторон; возможность этого, хотя и не совсем твердо выраженная, проистекает из внутреннего содержания ст. 407 ГК РФ. Но данное соглашение выступает в качестве формы выражения волеизъявления и по этой причине его содержание, условия обычно сочетаются с иными (специальными) основаниями прекращения обязательств (к примеру, новацией).
Обязанность по возмещению убытков можно прекратить и в момент предоставления отступного (ст. 409 ГК РФ), под которым понимается довольно сложный юридический состав: а) достижение соглашения и б) по факту предоставление обговоренного блага в форме отступного. Н.С. Малеиным подчеркивается, что само обстоятельство признания обязательств вследствие нанесения вреда охранительными не мешает использованию в этой области договорных начал[15]. Законодателем не содержится каких-либо ограничений по прекращению обязательств для данной ситуации, запреты по отношению к правам, «неразрывно сопряженных с личностью», распространяются на другие случая жизни обязательств (к примеру, в отношении перехода прав к иному лицу — ст. 383 ГК РФ).
В ходе зачета (ст. 410 ГК РФ) нужен встречный и однородный характер требований. Некоторыми авторами обоснованно подчеркивается, что под этим понимается и «юридическая однородность» требований. В противовес можно привести ссылку на ст. 411 ГК РФ, где ведется речь о совершенно некоторых ситуациях запрета в проведении зачета. В их числе и требованием «о возмещении вреда, нанесенного жизни либо здоровью».
Нельзя усмотреть кардинального отличия и по применению новации (ст. 414 ГК РФ), а также прощению долга (ст. 415 ГК РФ) как оснований прекращения обязательств по возмещению убытков. К примеру, за место суммы компенсации должником может быть предоставлен заранее оговоренный товар. Тоже можно сказать и в отношении совпадения должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ), что по отношению изучаемой сфере отнюдь не является сугубо ситуацией из теории (к примеру, это возможно в ходе реорганизации).
Иначе стоит оценить невозможность исполнения (ст. 416 ГК РФ), так как, к примеру, при гибели индивидуально-определенной вещи продолжает сохраняться возможность осуществить компенсацию убытков в денежном виде; ведь деньги обладают признаками родовых вещей и «до тех пор, пока подмена для должника выполнима, обязательство продолжает существовать …» .
Динамикой (модификацией) отношений по возмещению вреда включается и вопрос о замене кредитора (должника). Многие суды считают, что в ситуации нанесения вреда, в том числе и государственными органами (ст. 16 ГК РФ), появляются обязательства из нанесения вреда, где право на возмещение может быть уступлено в соответствии с правилами гл. 24 ГК РФ. К сожалению, материалы противоположной практики сформированы по оценке цессии, где происходит уступка лишь права требования убытков, вытекающих из нарушения договоров. Ни с позиции юридической науки, ни с позиции экономики, ни с социальной точки зрения невозможно объяснить данное различие в подходах, которое по себе необоснованно.
По итогам данного параграфа необходимо сделать выводы.
Следует критически относится к тому, что право на возмещение убытков в ст. 15 ГК РФ связывается с «восстановлением права», т.к. это ограничивает права пострадавшего лица по возмещению потерь. Предлагается новая редакция этой статьи. Часть вторую п. 2 ст. 15 ГК РФ предлагается исключить, так как она дезориентирует участников гражданского оборота и не является работоспособной.
Попытки введения в научный оборот ряда терминов, заимствованных из зарубежного законодательства и науки (прежде всего — из стран англо-американского права) в большинстве своем не состоятельны, так как они обычно не совместимы с отечественной правовой системой и доктриной.
2.2. Сфера действия принципа полного возмещения убытков
При реализации принципа полного возмещения убытков требуется ответить на вопрос об объеме действия соответствующих положений, о том, какие именно отношения подпадают под их регулирующее воздействие.
Признавая за данным принципом универсальный характер, необходимо признать и его влияние на всю область отношений гражданско-правового характера, содержит в себе такие институты и подотрасли как право собственности, различные отношения внедоговорного характера, отрасль наследственного права, интеллектуальной собственности. При этом использование положения ст. 15 ГК РФ должно объясняться не законодательной аналогией (ст. 6 ГК РФ), а непосредственным, прямым действием данного положения.
Правила ст. 15 ГК РФ подлежат использованию и к кругу некоторых других отношений, тесным образом примыкающих к типичным гражданско-правовым. В их числе и так называемые отношения организационного характера, представленные в основном корпоративными (внутрикорпоративными) связями – отношения, которые имеются у акционеров и совета директоров хозяйственного общества, акционеров и общего собрания хозяйственного общества, общества в целом и акционеров (имеются в виду отношения неимущественного характера), органами управления обществом и самим обществом и т.д.
Например, в силу п. 2 ст. 71 Федерального закона РФ «Об акционерных обществах»[16] у членов совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличного исполнительного органа общества, членов коллегиального исполнительного органа общества, а равно управляющей организации (управляющего) имеется ответственность перед обществом за убытки, нанесенные обществу в результате их виновных действий (бездействия), если ряд других оснований и величина ответственности не предусмотрены в федеральных законах (схожее положение установлено и ст. 44 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью). При этом необходимо учитывать, что на основании части второй п. 3 ст. 71 на отношения между обществом и его исполнительным органом правила российского закона о труде касаются в части, которая не противоречат положениям ФЗ «Об акционерных обществах». Исходя из этого можно сделать заключение о гражданско-правовой ответственности данных органов и о потребности в применении именно ст. 15 ГК РФ .
Данную статью надлежит кумулятивно использовать и в случае наступления последствий, установленных в части второй п. 3 ст. 56 ГК РФ, т.е. при наступлении субсидиарной ответственности учредителей (собственников, других прописанных законодательством лиц) на случай наступления несостоятельности (банкротства) юридического лица. Хотя круг этих отношений нельзя причислить к обязательствам и типичным гражданско-правовым отношениям вообще, все-таки они содержаться в области действия принципа полного возмещения убытков.
В ходе оформления договора простого товарищества (гл. 55 ГК РФ) круг прав и обязанностей участников, как правило, рассматривается в качестве не противопоставленных друг другу, поскольку все сотоварищи объединены общей целью. Поэтому смещение акцента в их взаимных отношениях обычно происходит в сторону отношений собственности, права и обязанности оцениваются посредством факта внесения вклада, его величины, распределения прибыли и т.д.[17] Правильно, с момента внесения вклада появляются отношения по поводу общей долевой собственности (п. 1 ст. 1043 ГК РФ), но продолжают существовать и их взаимные права и обязанности обязательственного характера в силу договора и они не поглощаются режимом общей собственности. Между ними полностью отсутствует антагонизм лишь в отношении движения к общепринятой цели, что же касается слоя отношений внутреннего свойства, то тут ряд прав и обязанностей (обязательств) скоординирован в общепринятом значении: обязанности обязанного (обязанных) противостоят права управомоченного (управомоченных). Отсюда и возможность расценивать сам договор в качестве возмездного[18].
Г.Е. Авиловым обосновано устанавливалось присутствие так называемых внешних и внутренних отношений простого товарищества[19]. Вторая разновидность отношений обладает и обязанностью соответствующего участника сделать вклад. У нас отсутствуют какие-либо основания допустить, что выполнение данной обязанности не имеет обеспечения со стороны основной меры ответственности – возмещения убытков.
Допускается ли использование принципа полного возмещения убытков к отношениям, не имеющим гражданско-правовой характер? Наиболее общепринятый подход к ответу можно найти в ст. 2 ГК РФ, обладающей перечнем отношений, регламентированных гражданско-правовыми нормами. Специализированное исключающее положение имеется в п. 3 указанной статьи, предусматривая, что на отношения имущественного характера, которые имеют в основе административное или иное властное подчинение одной стороны другой (касательно как налоговых, так и иных финансовых и административных отношений) гражданское законодательство не используется.
Необходимо придерживаться того, что различные гражданско-правовые положения, к примеру, ст. 13, 15, 16 ГК РФ, обладают сквозным межотраслевым характером и на случай формирования ситуаций, установленных диспозициями этих положений (а, соответственно, и соответствующих отношений правового характера), стоит использовать данные нормы-принципы независимо от сущности отраслевых правил.
Поскольку ст. 15 ГК РФ не связывается действие указанных в ней положений только и только с отношениями гражданско-правового характера, не обладает ссылками на применимость их только для области этих отношений, не применяется типичная для иных положений гражданского законодательства терминология, позволяющая вести речь о желании законодателя сократить масштаб использования данных норм, у нас не имеется каких-либо оснований рассматривать предусмотренные ст. 15 ГК РФ правила в качестве общих (обязательных к применению) при всех ситуациях формирования убытков. В качестве косвенного подтверждения данного обстоятельства может служить включение в гражданского законодательство статей 13 и 16, которыми устанавливается признание недействительными актов государственных органов и возмещение ими убытков, хотя сами данные отношения вовсе не выступают в качестве гражданско-правовых. Данные статьи по отношению к ст. 15 ГК РФ обладают дополняющим характером.
На сегодняшний момент в судебно-арбитражной практике норму ст. 15 ГК РФ надлежит использовать и при условии, когда права были нарушены в рамках земельно-правовых отношений.
Круг отношений, регламентированных гражданско-правовыми нормами, в необычайности структурирован по составу. В результате под регулирование подпадает само поведение граждан и учреждений, а не только ряд тех социальных связей, регулируемые с помощью законодательно закрепленных институтов[20]. Именно поэтому в области влияния гражданского права может оказаться и поведение, предшествующее, к примеру, оформлению договора. Наиболее типичным примером служит положение ст. 507 ГК РФ. Безусловно, сфера отечественного права не знает ответственности за предпринимаемые действия в будущем, равно как ответственности за не предпринятые действия из незаключенного договора, но данной статьей предусмотрена обязанность возместить убытки не за последующее, а за фактическое поведение. Оферент, который достиг принципиального согласия от контрагента на оформление договора поставки с определенными изменениями, уже проявил себя в социальной области, им самим выражено желание сформировать круг правоотношений и увязать их фактом обращения с офертой. По этой причине предполагается корректным возложить на него обязанность в тридцатидневный срок проинформировать об утвержденном решении (принимается ли изменение оферты и пр.), а в случае невыполнения этой обязанности наделить его партнера правом на возмещение убытков.
Формирование данного положения имеет свою закономерность и обладает созвучием в иных статьях ГК РФ. В соответствии со ст. 1065 ГК РФ «опасность причинения вреда в будущем может выступать в качестве основания к иску о запрещении деятельности, формирующей данную опасность». Данное положение является новой лишь по отношению к кодифицированному гражданскому законодательству, но само обстоятельство ее формирования доказывает желание законодателя сделать упрочнение превентивной функции гражданско-правовых положений и тем самым увеличить «поле» действия права, делая охват не только фактически сложившихся отношений, но и тех, которые могут появиться в будущем.
Данный подход обладает созвучием с английским правом, где лицо, истребующее убытки, имеет и право по взысканию расходов, появившихся до оформления договора, но в связи с его ожидаемым заключением. К примеру, истцами (дело Anglia Television, Ltd. V. Reed — 1972 год) были понесены некоторые затраты до того, как оформили договор, который ответчик в последующем отказался выполнять. Истцы потребовали не убытков «в связи с потерей сделки», а именно компенсации по факту затраченных расходов, которые судьей и взысканы в их пользу. Эти требования подлежат удовлетворению только в том случае, если будет установлено, что сторонами предполагалось наличие (возможность) таких расходов[21].