Проблемы квалификации грабежа и разбоя в теории и правоприменительной практике. ЧАСТЬ 3.

1   2   3

---

Перечисленные выше позиции позволяют избежать неточностей при квалификации преступления, предусмотренного пунктом «а» части 4 статьи 162 УК РФ, которые могут повлечь не только неправильное назначение вида и меры наказания, но и необоснованное наступление целого ряда других правовых последствий, таких как судимость, вид исправительного учреждения и режим содержания в исправительной колонии, применение или неприменение амнистии и др[1].

Хищение, повлекшее причинение значительного ущерба гражданину, а равно хищение в крупном или особо крупном размерах ( п. «д» ч. 2, п. «б» ч. 3 ст. 161 УК; ч. 3, п. «б» ч. 4 ст. 162 УК).

Если лицо, совершившее грабеж или разбой, причинило потерпевшему значительный ущерб, похитив имущество, стоимость которого в силу пункта 4 примечания к статье 158 УК не составляет крупного или особо крупного размера, содеянное при отсутствии других отягчающих обстоятельств надлежит квалифицировать по частям первым ст. 161 и 162 УК.

Вопрос о наличии в действиях виновных квалифицирующего признака совершения грабежа или разбоя в крупном или особо крупном размере должен решаться в соответствии с примечанием 4 к статье 158 УК[2]. Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ, хищение в крупном размере должно квалифицироваться как совершение нескольких хищений чужого имущества, общая стоимость которого превышает двести пятьдесят тысяч рублей, а в особо крупном размере — один миллион рублей, если эти хищения совершены одним способом и при обстоятельствах, свидетельствующих об умысле совершить хищение в крупном или особо крупном размере. Крупный или особо крупный размер при хищении может образоваться в результате одного преступного акта.

Суд надзорной инстанции переквалифицировал действия осужденного с ч. 3 ст. 162 УК РФ на ч. 2 ст. 162 УК РФ, поскольку стоимость похищенного имущества не образует крупного размера.

Б. был признан виновным в том, что вместе с другими лицами 4 октября 2001 г. совершил разбойное нападение на Ш. и завладел его автомашиной марки «Мерседес-124 200 Е», а также другим его имуществом. Действия Б. квалифицированы судом (с учетом внесенных изменений) по ч. 3 ст. 162 УК как разбой, совершенный с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, группой лиц по предварительному сговору в крупном размере. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Б. с ч. 3 ст. 162 УК  на ч. 2 ст. 162 УК, мотивировав свое решение следующим. Как усматривается из материалов уголовного дела, стоимость похищенного была определена исходя из показаний потерпевшего Ш. и составила, по его словам, 285 600 руб. Автомашину «Мерседес-124 200 Е» он оценил в 260 тыс. рублей. 1 ноября 2001 г. был объявлен розыск Б., а 24 декабря 2001 г. из уголовного дела выделены материалы в отношении Х. и В. По приговору суда от 13 февраля 2002 г., вынесенному в отношении названных лиц, на основании судебно-товароведческой экспертизы, проведенной в судебном заседании, было установлено, что стоимость похищенной автомашины «Мерседес-124 200 Е» составляет 185 665 руб., в связи с чем общий ущерб, причиненный хищением путем разбоя, составил 211 265 руб. При таких обстоятельствах Президиум снизил общую стоимость имущества, похищенного в результате разбоя, до 211 265 руб., что в соответствии с п. 4 примечания к ст. 158 УК не образует крупного размера. Таким образом, виновный должен нести уголовную ответственность за разбой, совершенный с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, группой лиц по предварительному сговору[3].

В п. «в» ч. 4 ст. 162 УК квалифицирующим разбой обстоятельством называется причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, которым, следует напомнить, может быть не только владелец имущества. Такой тяжкий вред возникает в результате примененного при разбое насилия, дополнительной квалификации по ст. 111 УК его причинение не требует[4].

Если, указывает Пленум, умыслом виновных, совершивших разбойное нападение группой лиц по предварительному сговору, охватывалось причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего или лишение его жизни, но только один из них причинил тяжкий вред здоровью либо смерть потерпевшему, действия всех участников группы следует квалифицировать по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК как соисполнительство в разбое, совершенном с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего. При этом действия лица, причинившего тяжкий вред здоровью потерпевшего, повлекший по неосторожности его смерть, или совершившего убийство потерпевшего, квалифицируются также по ч. 4 ст. 111 или п. «з» ч. 2 ст. 105 УК соответственно[5].

Дискуссионность такого подхода очевидна (почему причинение тяжкого вреда здоровью должно вменяться тем, кто никакого физического воздействия на потерпевшего не оказывал; как это согласуется с правилом вменения группового причинения вреда жизни или здоровью, сформулированным Пленумом ранее; почему исходя из этих новых правил квалификации причинения преступного результата остальным членам группы не вменяется и состав убийства?). Данные вопросы до сих пор занимают умы ученых.

Из приведенного разъяснения, в частности, следует, что состав убийства либо соучастия в убийстве не вменяется остальным членам группы разбойников, если их роль в этом умышленном преступлении не заключалась в соисполнительстве, либо в действиях (бездействии), указанных в ч. ч. 3 — 5 ст. 33 УК.

Из приведенного выше разъяснения Пленума также следует, что квалифицирующий признак разбоя «с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего» должен вменяться посягателю даже при наличии у него конкретизированного умысла на причинение потерпевшему смерти и, невзирая на то, что причинение тяжкого вреда здоровью и причинение смерти законодатель понимает как разные и даже дифференцирующие ответственность обстоятельства. При понятных сомнениях в правильности такого подхода, нужно заметить, что именно так и складывается судебная практика[6].

Завершая все вышеизложенное, можно сделать следующие выводы. Анализ работы органов предварительного следствия и судов по конкретным уголовным делам показал, что к числу наиболее сложных вопросов в деятельности следователей и судей, ведущих борьбу с преступными посягательствами на чужое имущество и жизнь, относятся уголовно-правовые вопросы квалификации грабежа и разбоя. Порой как разбой квалифицируется грабеж, что необоснованно может повлечь более суровое наказание. Так же недопустима ошибочная квалификация грабежа как разбой, так как это может создать ошибочное впечатление о нестабильности и неконкретности уголовного закона, поэтому от правоприменителей требуется предельная внимательность и взаимный контроль.

 

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ РАЗГРАНИЧЕНИЯ ГРАБЕЖА И РАЗБОЯ ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

 

Грабеж является довольно сложным по своим юридическим признакам преступлением и имеет ряд специфических черт. Вместе с тем, данный состав преступления имеет и много общего с некоторыми другими посягательствами, предметом которых выступает чужое имущество. Наиболее часто встречающимся и нередко сложным для правоприменительной практики является вопрос отграничения грабежа от кражи.

Отметим, что Пленум Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»[7] изначально определяет актуальность правильного толкования оценочных признаков рассматриваемых составов преступлений и указывает, что «судам надлежит исследовать имеющиеся доказательства в целях правильной юридической квалификации действий лиц, виновных в совершении кражи, грабежа или разбоя, недопущения ошибок, связанных с неправильным толкованием понятий тайного и открытого хищений чужого имущества, а также при оценке обстоятельств, предусмотренных в качестве признака преступления, отягчающего наказание».

Предваряя анализ отграничения грабежа от кражи по объективной стороне состава, укажем, что данные преступления имеют отличия и по объекту посягательства. Поскольку основные непосредственные объекты грабежа и кражи совпадают, то речь в данном случае идет об отличиях в факультативных непосредственных объектах названных преступлений.

Так, при грабеже (п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ) в качестве такового выступают отношения, обеспечивающие неприкосновенность личности (физическая или психическая), а по п. «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ – неприкосновенность жилища. Факультативный непосредственный объект кражи только один – это неприкосновенность жилища (п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ).

Наиболее значимые признаки отграничения грабежа от кражи присутствуют в объективной стороне этих преступлений. Традиционно законодатель определяет кражу как тайное хищение чужого имущества. В упомянутом выше постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 приводятся необходимые критерии определения тайности или открытости хищения.

По своим объективным признакам кража характеризуется таким изъятием имущества из владения другого лица, которое совершается тайно, незаметно, а значит и без ведома или помимо воли и согласия потерпевшего. Именно этим обеспечивается возможность беспрепятственного завладения похищенным. Кража и грабеж, таким образом, отличаются по способу изъятия имущества. Именно тайное (в отличие от грабежа) изъятие составляет способ перехода чужого имущества из владения потерпевшего в незаконное обладание преступника при краже.

Однако основным при отграничении грабежа от кражи является субъективный критерий (убежденность самого преступника в тайности или открытости совершаемого хищения). При этом возможно несколько вариантов. Во-первых, преступник может быть убежден в том, что его действия никто не видит. Такая оценка ситуации преступником объективно может быть как верной, так и неверной. В последнем случае предпочтение при квалификации отдается субъективному критерию. Во-вторых, преступник может осознавать, что окружающие видят его действия, но их характер окружающим непонятен. В этой ситуации, когда посторонние лица заведомо для виновного не сознавали преступного характера его действий, на что и рассчитывал похититель, открытое хищение отсутствует[8].

При отграничении грабежа от кражи важна проблема перерастания кражи в грабеж. Согласно пункту 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29, «если в ходе совершения кражи действия виновного обнаруживаются собственником или иным владельцем имущества либо другими лицами, однако виновный, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества или его удержание, содеянное следует квалифицировать как грабеж, а в случае применения насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия – как разбой».

На наш взгляд, для установления факта перерастания кражи в грабеж необходим учет следующих критериев:1) момент окончания хищения (в момент утраты действиями виновного тайного характера кража еще не должна быть окончена); 2) цель насилия (в случае насильственного грабежа) – удержать похищенное. При этом наиболее важным является именно первый критерий.

Под вымогательством понимается требование передачи имущества граждан, права на имущество или совершение каких-либо действий имущественного характера под угрозой насилия над личностью потерпевшего или его близких, оглашения о них порочащих сведений или истребления их имущества.

Говоря о соотношении вымогательства, с одной стороны, и насильственного грабежа и разбоя – с другой, Пленум указал: «При решении вопроса об отграничении грабежа и разбоя от вымогательства, соединенного с насилием, судам следует учитывать, что при грабеже и разбое насилие является средством завладения имуществом или его удержания, тогда как при вымогательстве оно подкрепляет угрозу. Завладение имуществом при грабеже и разбое происходит одновременно с совершением насильственных действий либо сразу после их совершения, а при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества в будущем.

В случаях, когда вымогательство сопряжено с непосредственным изъятием имущества потерпевшего, при наличии реальной совокупности преступлений эти действия в зависимости от характера примененного насилия должны дополнительно квалифицироваться как грабеж или разбой»[9].

Проиллюстрируем это правило квалификации и ссылкой на судебное решение: «Как следует из показаний потерпевших Е. и В., завладение их имуществом Закиевым и осужденными по этому же делу Габдуллиным и Долматовым происходило одновременно с совершением насильственных действий, при этом осужденные высказывали требования о немедленной передаче денежных средств, что является объективной стороной состава преступления, предусматривающего ответственность за грабеж»[10]

Отличие разбоя от вымогательства проводится по следующим основаниям. При разбое предметом преступления является только имущество, при вымогательстве – имущество, право на имущество, действия имущественного характера. При разбое возможно как физическое, так и психическое насилие, при вымогательстве основной способ совершения только с психическим насилием. Психическое насилие при разбое выражается только в угрозах применения физического насилия, при вымогательстве – угрозы носят более широкий характер (распространить порочащие сведения, уничтожить или повредить имущество). При разбое насилие выступает способом завладения имуществом, а при вымогательстве служит для устрашения[11].

Требование передачи имущества в разбое направлено в настоящее и совпадает с моментом применения насилия, а при вымогательстве требование передачи имущества направлено в будущее.

Насилие при разбое также направлено в настоящее и совпадает с моментом завладения имуществом, при вымогательстве насилие, как правило, направлено в будущее. При разбое насилие должно быть опасным для жизни или здоровья, тогда как при вымогательстве виновные могут применять любое насилие, в том числе и неопасное. Разбой закончен с момента нападения, вымогательство считается оконченным преступлением в момент предъявления требования передачи имущества[12].

Если насилие, опасное для жизни или здоровья, было причинено потерпевшему, не в целях завладения имуществом, а из хулиганских побуждений, то последующее завладение имуществом избитого образует идеальную совокупность хулиганства и хищения. Такие действия не могут рассматриваться как разбой.

Участники избиения, не завладевшие имуществом, несут ответственность только за хулиганство.

Мошенничество и грабеж. Это разграничение актуально, видимо, только для тех ситуаций, когда при обнаружении обмана, который был предпринят виновным для облегчения совершения другого хищения (чаще кражи), лицо не оставило мысли изъять чужое имущество и продолжило свои противоправные действия[13]. По сути, здесь имеет место перерастание одной формы хищения в другую. Ныне эту проблему оценивает и верно решает Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51: «В случаях, когда обман используется лицом для облегчения доступа к чужому имуществу, в ходе изъятия которого его действия обнаруживаются собственником или иным владельцем этого имущества либо другими лицами, однако лицо, сознавая это, продолжает совершать незаконное изъятие имущества или его удержание против воли владельца имущества, содеянное следует квалифицировать как грабеж (например, когда лицо просит у владельца мобильный телефон для временного использования, а затем скрывается с похищенным телефоном)» (п. 17)[14].

Разграничение разбоя и бандитизма. Вся сложность данного вопроса состоит в идентичности некоторых признаков данных составов преступления. К первому признаку, закрепленному на законодательном уровне, можно отнести нападение на граждан (или организации), сопряженное с применением насилия или угрозой применения насилия. При исследовании данного признака можно выделить одну из основных проблем, на которую обращают внимание многие авторы. А именно тот факт, что при использовании одного и того же признака в нормах о бандитизме и разбое, не предоставляет возможности произвести отграничения вооруженного разбоя и бандитизма, а отсюда появляется немалое сомнение по поводу необходимости существования нормы о бандитизме как таковой.

Исходя из того, что нападение является достаточно сложным признаком разграничения, то понятие нападения должно быть истолковано законодателем и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое, однако данное понятие в данном нормативном акте отсутствует[15]. Отсюда возникает спорный момент, относительно необходимости использования понятия нападения. Это связанно с тем, что разбой по своей сути заключается не в нападении на граждан или организации, а в применении насилия, которое служит основанием для завладения чужим имуществом.

Вторым признаком является вооруженность, которая относится к банде, а также к организованной группе, совершающей разбой. Пункт «г» ч.2 ст.162 УКРФ отмечает квалифицирующий признак разбоя – совершение его с применением оружия, а ч.1 ст.209 УКРФ определяет банду как устойчивую вооруженную группу. Однако, несмотря на имеющееся сходство двух составов в отношении оружия, между вооруженным разбоем, совершенным организованной группой, и бандитизмом, имеется существенное различие.

Таким образом, возможна ситуация, когда разбойными нападениями занимается банда (как разновидность организованной группы). Какая квалификация в этом случае должна быть применена из четырех возможных: 1) п. «а» (организованная группа) ч. 4 ст. 162 УК РФ, или 2) п. «а» ч. 4 ст. 162 и ст. 209 (соответствующая часть) УК РФ, или 3) ч. 2 (по признаку применения оружия) ст. 162 и ст. 209 (соответствующая часть) УК РФ, или 4) ч. 1 ст. 162 и ст. 209 (соответствующая часть) УК РФ?

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 обходит стороной этот вопрос. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»[16], правильно определяя природу банды как специфической разновидности организованной группы (п. п. 2 и 3) и верно устанавливая правило, согласно которому составом бандитизма не охватывается совершение ни одного из конкретных преступлений (п. 13), поставленного выше квалификационного вопроса тоже не решает.

Прежде всего, следует отказаться от первого варианта квалификации — только как разбойного нападения, так как факт совершения преступления бандой должен быть учтен: бандитизм предусмотрен законом в качестве самостоятельной нормы, посягающей не на собственность, а на общественную безопасность. Проигнорировать это в квалификации нельзя; если лицо создало банду, которая занимается разбоями, или участвует в такой банде, или участвует в нападениях банды, т.е. в разбоях, то это должно получить соответствующую правовую оценку по ст. 209 УК РФ

Второй и третий варианты квалификации во многом одинаковы; разница в том, какой аспект учитывается и не учитывается в квалификации по составу разбоя: во втором варианте учтен признак совершения разбоя организованной группой — бандой; в третьем — учтен признак совершения разбоя с применением оружия. Правда, следует заметить, что вменение п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ по правилам квалификации охватывает и признак, указанный в ч. 2 ст. 162 УК РФ; вменяя совершение разбоя организованной группой и с применением оружия, достаточно и правильно вменить лишь более строгую по наказанию часть ст. 162 УК РФ, т.е. ч. 4, перечислив в обвинении все признаки. Однако признак организованной группы и признак вооруженности являются обязательными признаками банды. Если производить квалификацию по п. «а» ч. 4 ст. 162 УК РФ и ст. 209 УК РФ, мы обязательно будем дважды вменять одно и то же, что прямо запрещено принципом справедливости уголовного законодательства (ч. 2 ст. 6 УК РФ): никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление[17].

Поэтому самой верной квалификацией, предлагается, следует признать квалификацию вооруженного разбоя, совершенного бандой, по ч. 1 ст. 162 (или другой части, с учетом отягчающих обстоятельств, кроме совершенного с применением оружия и организованной группой) и ст. 209 (соответствующей части) УК РФ (четвертый возможный вариант).

Наличие оружия в банде, является обязательным признаком данного преступления. При этом оружие необходимо иметь в виду только в прямом смысле слова, т.е. предназначенное в соответствии с Федеральным Законом РФ «Об оружии» для поражения живой или иной цели, подачи сигналов, а не любые предметы, используемые в качестве оружия[18].

Итак, к одной из разновидностей организованной группы можно отнести банду, для которой в свою очередь, помимо характерных признаков организованной группы, присуще еще два: а) вооруженность; б) специальная цель, которая отражает специфический способ осуществления преступной деятельности. Это может проявляться путем нападения на предприятия, учреждения, организации или на граждан. Зачастую судами такой критерий организованной группы как вооруженность, используется в качестве определяющего при отграничении банды от иных форм соучастия в преступлении[19].

В заключение можно отметить, что уголовно-правовая норма о бандитизме предусматривает ответственность за сам факт создания преступной организации, участие или руководство ею, но не ответственность за совершение иных преступлений (т.е. бандитизм не предполагает наступления определенных последствий), следовательно, совершение участником преступной организации каких-либо конкретных преступлений, будет квалифицироваться по совокупности преступлений, которая предусмотрена составом бандитизма, а также соответствующей статьей Особенной части УК РФ.

На наш взгляд, стоит более подробно рассмотреть вопросы отграничения насильственного грабежа и разбоя между собой.

Как  уже говорилось нами в работе ранее, насильственный грабёж представляет собой открытое хищение чужого имущества с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. Разбой – это нападение в целях хищения чужого имущества, совершённое с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия. И при насильственном грабеже, и при разбое признак насилия должен отвечать следующим критериям: насилие – это часть объективной стороны преступления; применение насилия и его интенсивность охватываются умыслом виновного; насилие применяется с целью хищения[20].

Сравнивая два состава, прежде всего, представляется, что грабёж – это хищение, он сопряжён с насилием, не опасным для жизни или здоровья, либо с угрозой такого насилия, а разбой – это нападение с целью хищения. Это позволяет обратить внимание на двойственность объекта в разбое. Однако и в грабеже есть дополнительный объект – телесная неприкосновенность лица.

В соответствии с Постановлением Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»[21] под насилием, не опасным для жизни или здоровья, следует понимать побои или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и т.д.).

Все виды насилия при грабеже должны быть направлены на завладение чужим имуществом.

Своеобразной формой насилия при грабеже могут быть случаи, когда в целях хищения виновный применяет в отношении потерпевшего против его воли или путём обмана вещество, не представляющее опасности для жизни или здоровья, но вводящее потерпевшего в беспомощное состояние. Постановление Пленума ВС РФ «О краже, грабеже и разбое» рекомендует квалифицировать содеянное в зависимости от последствий, как грабёж, соединённый с насилием либо покушение на него. Свойства применённых в целях хищения веществ устанавливаются при необходимости экспертным путём.

Чтобы определить, являлось ли насилие опасным для жизни или здоровья лица либо не было таковым, необходимо исходить не только из фактически наступивших для потерпевшего последствий, но также из способа действий виновного в момент насилия. Например, попытка столкнуть потерпевшего с вагона идущего поезда, сдавливание горла, применение к потерпевшему наркотических, ядовитых или сильнодействующих веществ (газов) могут служить основанием для квалификации действий виновного как разбой, хотя бы потерпевшему была причинена лишь физическая боль или он испытал иные неприятные ощущения.

Физическое насилие при грабеже может выразиться также в связывании лица, в затыкании ему рта, в удержании его или насильственной изоляции в каком-либо помещении. Но если к действиям виновного, направленным на завладение имуществом путем грабежа, присоединяются какие-либо внешние факторы, создающие опасность для жизни и здоровья потерпевшего и данное обстоятельство осознавал виновный, совершённое должно рассматриваться как разбой. Например, оставление потерпевшего связанным на сильном морозе, или запирание его в погребе, либо вталкивание в полость рта кляпа, в результате чего последовала смерть от асфиксии.

Приведем пример. Так, у подсудимого В., находившегося у <адрес>, из корыстных побуждений возник преступный умысел, направленный на совершение разбойного нападения на находившегося в том же месте потерпевшего С. с целью хищения его имущества, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья.

Реализуя задуманное, в указанное время в указанном месте, подсудимый В. напал на потерпевшего С. и с целью сломления воли к сопротивлению, применяя насилие, опасное для жизни и здоровья, нанес потерпевшему удар ногой по спине, от которого тот упал и испытал физическую боль, после чего подсудимый обхватил за голову С., удерживая его, не давая возможности скрыться, незаконно потребовал передачи находящегося при нем имущества, на что потерпевший ответил отказом. Продолжая свои преступные действия, В. осмотрел карманы одежды потерпевшего, откуда достал и открыто похитил деньги в сумме <данные изъяты> рублей, и вновь высказал требования о передаче имущества, после чего нанес лежащему В. удары ногами по телу, а когда тот попытался встать, нанес удар рукой по лицу, сорвал с шеи потерпевшего цепочку <данные изъяты>, материальной ценности не представляющую. В этот момент преступные действия В. были замечены прохожими, в результате чего он прекратил их, скрылся с места преступления с похищенным, пользовался и распоряжался им, причинив своими действиями потерпевшему С. физическую боль, моральные страдания, телесные повреждения, а также материальный ущерб на сумму <данные изъяты> рублей[22].

В случаях лишения свободы потерпевшего следует исходить из того, что насильственное лишение свободы (вталкивание в комнату и запирание, в ней) охватывается составом грабежа, соединённого с насилием и дополнительной квалификации по другим статьям УК не требует. Что же касается ненасильственного лишения свободы, когда виновный в целях избегания противодействия со стороны потерпевшего предварительно запирает дверь комнаты, в которой находится потерпевший и благодаря этому беспрепятственно завладевает имуществом, такого рода действия при осознании потерпевшим, что он лишен свободы в целях похищения имущества, квалифицируется по совокупности преступлений как грабеж, не соединённый с насилием, и незаконное лишение свободы, а при отсутствии такого осознания –как кража и незаконное лишение свободы.

Под психическим насилием понимается угроза со стороны виновного применить к потерпевшему или другим лицам, пытающимся воспрепятствовать хищению, физическое насилие, не опасное для жизни или здоровья. Угроза должна быть действительной и реальной. При определении действительности угрозы учитываются направленность умысла виновного, субъективное восприятие событий потерпевшим и сама обстановка совершения преступления.

В соответствии с судебной практикой, если в ходе хищения чужого имущества в отношении потерпевшего применяется насильственное ограничение свободы, то вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя должен решаться с учётом характера и степени общественной опасности этих действий для жизни или здоровья. Также при этом учитываются последствия, которые наступили или могли наступить.

Понятие насилия, опасного для жизни или здоровья, толкуется неоднозначно. Анализ действующей ч. 1 ст. 162 УК РФ, где в качестве обязательного признака предусмотрено насилие, опасное для жизни или здоровья, позволяет сделать вывод, что основной состав разбоя включает причинение лёгкого или средней тяжести вреда здоровью. При реальном причинении тяжкого вреда здоровью в процессе разбойного нападения действия оцениваются по особо квалифицирующему признаку п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ. Эту позицию законодателя прокомментировал Верховный суд РФ. Применение насилия при разбойном нападении, отмечается в Постановлении, в результате которого потерпевшему умышленно причинён лёгкий или средней тяжести вред здоровью, охватывается составом разбоя и дополнительной квалификации по ст. 115 или 112 УК РФ не требует. В этих случаях содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 162 УК РФ, если отсутствуют отягчающие обстоятельства, предусмотренные ч. 2 или 3 этой статьи. Если же в ходе разбойного нападения с целью завладения чужим имуществом потерпевшему был причинён тяжкий вред здоровью, что повлекло за собой наступление его смерти по неосторожности, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений — по п. «в» ч. 4 ст. 162 и ч. 4 ст. 111 УК РФ.

В случаях, если лицо во время разбойного нападения совершает убийство потерпевшего, содеянное им следует квалифицировать по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ.

При разбое насилие также может быть физическим или психическим. Физическое насилие, как это следует из закона, должно быть по своему характеру опасным для жизни и (точнее было бы сказать «или») здоровья лица, подвергшегося нападению. К такому насилию, прежде всего, относятся все случаи причинения телесных повреждений, которые фактически повлекли за собой расстройство здоровья, начиная от лёгких с расстройством здоровья до тяжких телесных повреждений.

Для наличия разбоя необязательно, чтобы здоровью был причинён реальный вред, достаточно такого насилия, которое в момент совершения преступления создавало бы опасность для жизни или здоровья потерпевшего[23].

Психическое насилие при разбое выражается в угрозе немедленно применить физическое насилие, опасное для жизни или здоровья потерпевшего (угроза убить, причинить тяжкие, менее тяжкие или лёгкие с расстройством здоровья телесные повреждения). Действия виновного лишь тогда можно квалифицировать как разбой, когда угроза для жизни или здоровья была действительно реальной и наличной, не оставляла сомнений у потерпевшего в том, что в случае противодействия преступнику или невыполнения его требований она будет реализована, что одновременно входило и в планы преступника, или он хотел создать видимость реальной опасности для жизни или здоровья потерпевшего. Психическое насилие при разбое выражается в угрозе немедленно применить физическое насилие, опасное для жизни или здоровья потерпевшего (угроза убить, причинить тяжкие, менее тяжкие или лёгкие с расстройством здоровья телесные повреждения). Формы выражения угрозы могут быть самыми разными – слова, жесты, демонстрация оружия или иных предметов, применение которых может быть опасно для жизни или здоровья потерпевшего.

Насилие при разбое служит средством для завладения имуществом, поэтому по времени оно обычно предшествует завладению. Учитывая эту особенность разбоя, а также исходя из задачи усиленной охраны личности, законодатель признаёт разбой оконченным преступлением с момента совершения нападения, независимо от того, успел ли преступник причинить реальный вред личности и успел ли он завладеть имуществом. Применение насилия в процессе начавшегося изъятия имущества или даже непосредственно после изъятия в целях его удержания также образует состав разбоя.

Если подобная ситуация возникает в случаях, когда лицо изъяло имущество на охраняемой территории, а при попытке вынести его, столкнувшись с противодействием, применило насилие в целях завершения преступного завладения имуществом, содеянное представляет собой в зависимости от характера насилия грабёж или разбой.

Нападение при разбое, представляя собой внезапное насильственное воздействие на потерпевшего, может быть как открытым, т.е. осознаваемым лицом, подвергшимся нападению, или третьими лицами, так и выражающимся в неожиданном и никем не наблюдаемом насильственном воздействии на лиц, которые могут не сознавать факта нападения (удар сзади, выстрел из засады, введение в организм яда и т.п.)[24].

УК РФ предусматривает уголовную ответственность не только за хищение, но и за угрозу его применения[25].

Так как же их разграничить?

Психическое насилие при грабеже понимается как угроза немедленного непосредственного применения физического насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, и может выражаться в двух формах: словах, жестах, демонстрации в воздухе боевых приёмов и т.д. При этом у потерпевшего есть основания считать эту угрозу реальной, вне зависимости от того, собирался ли виновный в действительности свою угрозу осуществить.

Под психическим насилием при разбое следует понимать угрозу немедленного применения физического насилия. Опасного для жизни или здоровья потерпевшего, при этом такие угрозы могут выражаться, например, в словах, жестах, демонстрации оружия. При этом слова и жесты, применяемые при грабеже и разбое, могут повлечь совершенно разные последствия.

Также трудности в практике возникают при оценке насилия или угрозы его применения в случаях, когда при их помощи отвлекают внимание потерпевшего или других лиц, чтобы обеспечить возможность совершения хищения[26].

Так, в Санкт-Петербурге на территории одного из рынков М. и 3. проходили мимо пенсионера Д. М. умышленно ударил Д., сделав вид, что это произошло по неосторожности. У Д. в результате удара упали очки. Д. стал громко возмущаться неосторожностью М., который, в свою очередь, сказал, что Д. самому надо быть внимательней. Начались словесная перепалка и небольшая потасовка, в ходе которых 3., улучив момент, сумел проникнуть во внутренний карман пальто Д. и изъять оттуда бумажник, в котором находилось 8 тысяч рублей. После того как 3. завладел бумажником, М. прекратил конфликтовать с Д. и вместе с 3. быстро удалился. В ходе следствия было установлено, что М. и 3. разыграли этот спектакль с целью завладения деньгами. Применённое насилие хотя и причинило Д. физическую боль, но не повлекло наступления вреда здоровью потерпевшего.

В приведённом примере насилие было применено с конечной целью хищения, но ближайшей целью его являлось отвлечение внимания потерпевшего с тем, чтобы собственно изъятие его имущества прошло для него незаметно. Проблема уголовно-правовой оценки здесь заключается в том, что, с одной стороны, применено насилие, не опасное для здоровья, с целью хищения, что характерно для насильственного грабежа, а с другой, хищение является тайным, а это признак кражи. Опрос правоприменителей по рассматриваемой ситуации показал, что подавляющее большинство из них склонны оценивать содеянное по ст. 158 УК РФ. При этом основной аргумент –направленность умысла на сохранение хищения в тайне.

Соглашаясь с выводом о том, что содеянное образует кражу, следует уточнить аргументацию такого решения. Насильственный грабёж предполагает совершение открытого хищения с применением насилия. Само по себе применение насилия не превращает кражу в грабеж, надо, чтобы тайное хищение стало открытым. Хищение, совершённое в присутствии потерпевшего, но незаметно для него, квалифицируется как кража (п. 2 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»). Поэтому действия М. и 3. следует квалифицировать как кражу, совершённую группой лиц по предварительному сговору. Насилие в такой ситуации остаётся за пределами объективной стороны хищения и должно быть квалифицировано как преступление против личности[27].

Иногда квалификацию тайного хищения с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, как кражи объясняют тем обстоятельством, что насилие применяется на стадии приготовления к хищению, до завладения имуществом. Отвлекающее насилие создаёт условия для изъятия и обращения чужого имущества в свою пользу или пользу третьих лиц. Действительно, отвлекающее насилие нередко применяется до завладения имуществом. И тогда приведённые суждения верны. Однако зачастую отвлекающее насилие применяется параллельно с завладением имуществом, как в приведённом примере, когда один из соучастников применяет к потерпевшему насилие, обеспечивая тайность преступления, а другой в это время изымает имущество. Тогда требуется другое обоснование квалификации содеянного как кражи. Но в любом случае, когда применяется насилие, не опасное для жизни и здоровья, для обеспечения тайности хищения, чтобы отвлечь внимание потерпевшего и других лиц, имеет место именно кража.

Другая картина складывается, если в подобной ситуации применяется насилие, опасное для жизни или здоровья. Содеянное в такой ситуации следует квалифицировать как разбой вне зависимости от того, тайным или открытым было хищение. При разбое данное обстоятельство не имеет решающего значения. Главное, что было применено насилие, опасное для жизни или здоровья.

При оценке содеянного как разбоя следует учитывать также, что это преступление с формальным составом, которое окончено с момента нападения. В то же время изъятие имущества является частью объективной стороны разбоя. Поэтому и тот, кто применяет насилие, опасное для жизни или здоровья, и тот, кто осуществляет изъятие чужого имущества, выполняют объективную сторону разбоя.

Таким образом, получаем общий алгоритм квалификации хищения, в процессе которого и для обеспечения которого применяется так называемое отвлекающее насилие:

1)если это насилие является опасным для жизни или здоровья, то имеет место разбой;

2)если насилие является не опасным для жизни и здоровья, то содеянное квалифицируется как насильственный грабёж при открытом хищении и как кража, если хищение было тайным.

Завершая наше исследование, сделаем следующие выводы.

1. Из-за ограничения способа грабежа, разбоя и вымогательства насилием в сферу уголовной ответственности не попадают случаи совершения хищения с использованием иных способов физического принуждения, например с приведением в беспомощное или бессознательное состояние с помощью гипноза. Такие действия по аналогии классифицируются как насилие, расширенное толкование которого нередко служит оперативному устранению пробелов уголовного закона в части преследования некриминализованных форм принуждения
2. Излишний признак «требование» в конструкции состава вымогательства, если понимать его буквально, исключает из сферы уголовной ответственности вымогательство путем угроз, но без высказанного требования. Психическое принуждение (требование) может сопровождать как разбой, так и грабеж, при этом в грабеже оно будет стадией покушения, в разбое – оконченным деянием, а применение насилия (включая вред здоровью) без осознания потерпевшим его имущественного основания в вымогательстве — приготовлением к этому действию или покушением на него.
3. Неуместно деление насильственного хищения на грабеж и разбой по степени опасности насилия, как и само деление насилия на опасное и не опасное для жизни или здоровья в зависимости от объема вреда. Последнее деление выражается в поглощении понятием насилия причинения вреда здоровью. Из-за своих характеристик понятия «насилие, опасное для жизни или здоровья» и «насилие, не опасное для жизни или здоровья» составляют очевидные категории объективного вменения, грубо нарушающие принципы законности, вины и справедливости.
4. Необоснованно определять момент окончания разбоя и вымогательства признаками «нападение» и «требование». Это не соответствует природе преступлений против собственности и к тому же не дифференцирует ответственность в зависимости от того, сколько вреда было причинено после момента окончания этих деяний, т.е. в них не различима разница между действием и последствием.
5. Всех перечисленных пробелов и излишеств уголовного закона можно избежать, если определить общий (родовой) состав хищения, а специальные (привилегированные и квалифицированные) выделять только по одному основанию. Сформулировать их необходимо согласно единой природе хищения в современных общественных отношениях и социально обусловленным отличиям его специальных составов, а не на основе его традиционных форм, возникших в разные исторические периоды, в условиях разных общественных отношений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Резюмируя вышесказанное, мы можем выделить следующие этапы эволюции понятий грабежа и разбоя на различных периодах истории.

1. X–XV в. (Русская Правда, Судебник 1497 г.). В данный период под грабежом понималось открытое хищение чужого имущества, в т. ч. и совершенное с насилием. Под разбоем понималось любое вооруженное нападение или убийство, совершенные с корыстным умыслом.
2. Середина ХVI в. – XVIII в. (Судебник 1550 г., Соборное Уложение 1649 г.). Открытое хищение чужого имущества признавалось грабежом. Все формы насильственного завладения (хищения) имущества признавались разбоем.
3. XIX в. – 1917 г. (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.). Впервые законодательно проводится разграничение между грабежом, совершенным с насилием, и разбоем по степени опасности насилия для жизни, здоровья или свободы потерпевшего. Для данного периода характерны также попытки законодателя (в Уложении 1903 г.) отнести открытое хищение чужого имущества к краже, а насильственный грабеж – к разбою. Однако сложная политическая ситуация в предреволюционной России не позволила реализовать данные нововведения в полном объеме.
4. Исследование советского периода развития уголовного законодательства о грабежах и разбоях позволяет сделать следующие выводы. Первый Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. впервые в советском законодательстве содержал определения грабежей и разбоев. Уголовно-правовая охрана государственной собственности на протяжении всего периода советской власти являлась приоритетной. При этом важность уголовно-правовой охраны личности и ее собственности недооценивалась.
5. Законодательный опыт отнесения насильственных форм грабежа к разбою существовал и в советский период уголовного законодательства советского государства (Указы Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан»). Открытое хищение чужого имущества было отнесено к статье о краже, а все грабежи, совершенные с насилием, не опасным для жизни или здоровья, – к статье о разбое. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. восстановил грабеж как самостоятельный состав преступления. Так называемые насильственные грабежи и разбои разграничивались в зависимости от степени насилия, опасного и не опасного для жизни или здоровья.
6. Грабеж и разбой являются довольно сложными по своим юридическим признакам преступлениями и имеют ряд специфических черт. Вместе с тем, данные составы преступлений имеют и много общего с некоторыми другими посягательствами, предметом которых выступает чужое имущество.
7. Наличие во внешнем выражении сравниваемых преступлений признаков, определяющих характер применяемого насилия и его интенсивность, влияет на их отграничение друг от друга не только по объективной стороне, но и по объекту.
8. Характеризуя соотношение объектов грабежа и разбоя, необходимо отметить, что основные непосредственные объекты и грабежа, и разбоя –отношения конкретной формы собственности – полностью совпадают. Вместе с тем, их факультативный (в грабеже) и дополнительный (в разбое) объекты различны.
9. Несмотря на четкие разъяснения законодательства, у работников следствия и суда возникают трудности в связи с разграничением таких составов преступлений, как разбой и грабеж. Правоохранительные органы не всегда правильно устанавливают, имеется ли в действиях виновного состав разбоя или грабежа.
10. Анализ объективных признаков разбоя, предусмотренного ст.162 УК РФ, позволяет согласиться с мнением некоторых авторов о том, что излишним представляется признак «нападение» в конструкции состава разбоя, поскольку это приводит к тому, что уголовный закон не преследует действий в целях хищения, совершенных с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой его применения, но не предполагающих нападения.
11. Для устранения пробелов и излишеств уголовного закона предлагается исключить из употребления при формулировании исследуемой группы преступлений против собственности излишние термины «грабеж», «разбой» «нападение», так как архаичные стереотипы, заложенные в понятиях этих деяний, препятствуют приведению института хищения в соответствие с новыми общественными отношениями.
12. При анализе субъективных признаков грабежа и разбоя, следует отметить, что законодательная формулировка прямого умысла трудноприменима к разбою. Она ориентирована в большей мере на преступления с материальными составами. Лицо, совершая преступление, осознает общественную опасность своих действий, предвидит наступление общественно опасных последствий и желает их наступления. При совершении разбойного нападения наступление таких последствий, как вред, опасный для жизни или здоровья, не всегда желается субъектом, а лишь допускается на пути достижения цели — хищения чужого имущества. Однако такое отношение входит в явное противоречие с нормами Общей части УК РФ: они содержат принципы и общие положения, относящиеся ко всем нормативным установлениям Особенной части УК РФ. Таким образом, форма преступлений, входящих в состав разбоя, не всегда отвечает характеристикам состава, объединяющего их.
13. Перечисленные недостатки создают сложности при квалификации преступления, предусмотренного ст. 162 УК РФ. При этом нельзя забывать, что неточная квалификация может повлечь не только неправильное назначение вида и меры наказания, но и необоснованное наступление целого ряда других правовых последствий, таких, как судимость, вид исправительного учреждения и режим содержания в исправительной колонии, применение или неприменение амнистии и ряд других.
14. Анализ работы органов предварительного следствия и судов по конкретным уголовным делам показал, что к числу наиболее сложных вопросов в деятельности следователей и судей, ведущих борьбу с преступными посягательствами на чужое имущество и жизнь, относятся уголовно-правовые вопросы квалификации грабежа и разбоя. Порой как разбой квалифицируется грабеж, что необоснованно может повлечь более суровое наказание. Так же недопустима ошибочная квалификация грабежа как разбой, так как это может создать ошибочное впечатление о нестабильности и неконкретности уголовного закона, поэтому от правоприменителей требуется предельная внимательность и взаимный контроль.
15. Из-за ограничения способа грабежа, разбоя и вымогательства насилием в сферу уголовной ответственности не попадают случаи совершения хищения с использованием иных способов физического принуждения, например с приведением в беспомощное или бессознательное состояние с помощью гипноза. Такие действия по аналогии классифицируются как насилие, расширенное толкование которого нередко служит оперативному устранению пробелов уголовного закона в части преследования некриминализованных форм принуждения
16. Излишний признак «требование» в конструкции состава вымогательства, если понимать его буквально, исключает из сферы уголовной ответственности вымогательство путем угроз, но без высказанного требования. Психическое принуждение (требование) может сопровождать как разбой, так и грабеж, при этом в грабеже оно будет стадией покушения, в разбое – оконченным деянием, а применение насилия (включая вред здоровью) без осознания потерпевшим его имущественного основания в вымогательстве — приготовлением к этому действию или покушением на него.
17. Неуместно деление насильственного хищения на грабеж и разбой по степени опасности насилия, как и само деление насилия на опасное и не опасное для жизни или здоровья в зависимости от объема вреда. Последнее деление выражается в поглощении понятием насилия причинения вреда здоровью. Из-за своих характеристик понятия «насилие, опасное для жизни или здоровья» и «насилие, не опасное для жизни или здоровья» составляют очевидные категории объективного вменения, грубо нарушающие принципы законности, вины и справедливости.
18. Необоснованно определять момент окончания разбоя и вымогательства признаками «нападение» и «требование». Это не соответствует природе преступлений против собственности и к тому же не дифференцирует ответственность в зависимости от того, сколько вреда было причинено после момента окончания этих деяний, т.е. в них не различима разница между действием и последствием.
19. Всех перечисленных пробелов и излишеств уголовного закона можно избежать, если определить общий (родовой) состав хищения, а специальные (привилегированные и квалифицированные) выделять только по одному основанию. Сформулировать их необходимо согласно единой природе хищения в современных общественных отношениях и социально обусловленным отличиям его специальных составов, а не на основе его традиционных форм, возникших в разные исторические периоды, в условиях разных общественных отношений.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

 

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // СЗ РФ. 04.08.2014. № 31. Ст. 4398
2. Жилищный кодекс Российской Федерации от 29.12.2004 № 188-ФЗ (ред. от 31.01.2016) //Собрание законодательства РФ.2005. №1 (часть 1). Ст. 14.
3. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 01.05.2016) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.

 

Литература

4. Башков А.В. Кража имущества из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем: спорный вопрос квалификации // Российский юридический журнал. 2014. № 6. С. 70 — 75.
5. Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002.
6. Бурмистров И.А. Некоторые вопросы квалификации грабежей // Nauka-rastudent.ru. 2015. № 09 (21) / [Электронный ресурс] – Режим доступа. – URL: http://nauka-rastudent.ru/21/2918/
7. Верин В. О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности // Бюллетень Верховного суда РФ. 1995. № 9. С.43.
8. Волколупова В. А. Вопросы разграничения насильственного грабежа и разбоя // Вестник Волгоградской академии МВД России 2009 № 04 (11). С.1-3.
9. Владимиров-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995
10. Елисеев С.А. О незаконном проникновении в жилище, помещение или иное хранилище как квалифицирующем признаке кражи, грабежа, разбоя // Вестник Томского государственного университета. Право. 2015. № 2 (16). С. 45-51.
11. Ераксин В.В. Ответственность за грабеж. М.,1972.
12. Завидов Б. Д. Уголовно-правовой анализ грабежа, разбоя и вымогательства // Адвокат. 2012. № 7. С. 37
13. Законодательные акты Русского государства о второй половине X-первой половине ХVII века. Л., 1986.
14. Ибрагимов А. Разъяснения по уголовным делам // ЭЖ-Юрист. 2015. № 50. С. 1, 15.
15. Ильин Е.П. Психология воли. Спб., 2011. С.143-144.
16. Карпова Н.А. Хищение чужого имущества: вопросы квалификации и проблемы дифференциации уголовной ответственности / под ред. Н.Г. Кадникова. М.: Юриспруденция, 2011. С.53.
17. Кобец П.Н. Отграничение разбоя от других составов преступлений по действующему отечественному законодательству //Символ науки. 2015. Т. 1. № 1-2-1 (1-2). С. 72-74.
18. Кобец П.Н. Сравнительно правовой анализ российского и зарубежного законодательства об изнасиловании. Проблемы российской юридической науки в XXI веке: сбор. научных трудов, посвященных, четвертому Международному юридическому форуму. СПб.: ООО «Копи-Р Групп, 2014.
19. Колмаков Д.А. История развития уголовного законодательства о грабеже и разбое в России // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. № 11 (103). С. 372-378.
20. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Г.Н. Борзенков, А.В. Бриллиантов, А.В. Галахова и др.; отв. ред. В.М. Лебедев. 13-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013.
21. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: научно-практический (постатейный) / Н.И. Ветров, М.М. Дайшутов, Г.В. Дашков и др.; под ред. С.В. Дьякова, Н.Г. Кадникова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юриспруденция, 2013.
22. Кочои С. Грабеж (некоторые вопросы квалификации) // Уголов. право. 2009. № 2. C. 29
23. Лоба В.Е. Вопросы преступления и наказания в Новгородской судной грамоте // Российский юридический журнал. 2014. № 2. С. 181 — 186.
24. Лопашенко Н. А. Посягательства на собственность / Н. А. Лопашенко. — Мо­сква: Норма: Инфра-М, 2012
25. Маринкин Д.Н. К вопросу о квалификации разбоя по уголовному законодательству России // Историческая и социально-образовательная мысль. 2013. № 6 (22). С. 248-251.
26. Мочалова М.В., Мирончик А.С. Разграничение разбоя и бандитизма // Отечественная юриспруденция. 2016. № 4 (6). С. 29-32.
27. Наказ императрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта нового Уложения / Под ред. Н.Д. Чечулина. СПб., 1907. С. CXXXII, 69.
28. Пик К.С. Уголовная ответственность за грабеж // scienceforum.ru/2015/1128/16408
29. Прохорова М. И. Место грабежей и разбоев в структуре корыстно­насильственной преступности / М. И. Прохорова // Российский следователь. 2012. № 19. С. 30-34
30. Российское законодательство X — XX веков. Т. 1. С. 304.
31. Российское законодательство Х–ХХ веков. Акты земских соборов. М., 1985. Т. 3.
32. Российское законодательство Х–ХХ веков. Законодательство Древней Руси. М., 1984. Т. 1.
33. Российское законодательство Х–ХХ веков. М., 1984. Т. 2. С.30.
34. Рогов В.А. История государства и права России IX – начала XX веков. М., 1995.
35. Садыков А.У. Теоретические аспекты объективных признаков грабежа // Общество и право. 2009. № 2. С.1-3.
36. Севрюков А. П. Грабеж как форма хищения // Рос. следователь. 2012. № 1. C. 23-27
37. Сизинцева И.Е. Грабеж и разбой как формы хищения чужого имущества // Вестник магистратуры. 2014. № 11-3 (38). С. 23-25.
38. Ситковский К.Л. Корыстная преступность как одна из современных угроз безопасности российского общества // Рос. следователь. 2012. № 13. С. 27.
39. Смирнова С.Н. Проблемы законодательного определения хищений как группы преступлений в сфере экономики // Законодательство и экономика. 2012. N 7. С. 36.
40. Советское уголовное право. Особенная часть / под ред. Г.А. Кригера, Б.А. Куринова, Ю.М. Ткачевского. М., 1982.
41. Таганцев Н.С. О преступлениях против жизни по русскому праву. Спб., 1887. Т. 3.
42. Токарчук Р.Е. Особенности эволюции форм хищения в законодательстве императрицы Екатерины II: историко-правовой очерк // История государства и права. 2012. № 1. С. 22 — 26.
43. Токарчук Р.Е. Пробелы и излишества уголовного законодательства РФ, касающиеся некоторых форм хищения. Пути их устранения // Российский юридический журнал. 2014. № 3. С. 78 — 83.
44. Токарчук Р.Е. Эволюция понятий «кража» и «грабеж» в законодательстве императора Петра I: историко-правовой очерк // Российский юридический журнал. 2012. № 1. С. 105 — 112.
45. Уголовное право России. Особенная часть: учебник / С.А. Балеев, Л.Л. Кругликов, А.П. Кузнецов и др.; под ред. Ф.Р. Сундурова, М.В. Талан. М.: Статут, 2012.
46. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть : учебник / под ред. проф. Б. В. Здравомыслова. -2-е изд., перераб. и доп. — Москва : Юристъ, 2011.
47. Челябова З.М. Уголовно-правовая характеристика насилия в грабеже и разбое // Гуманитарные исследования. 2014. № 4 (52). С. 138-143.
48. Чернышева Л.В. Грабеж и его соотношение со смежными преступлениями // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2009. № 1. С. 166-170.
49. Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. М., 2010. С. 170, 186-192
50. Шалюгина Е.С. Перспективы развития нормативных установлений, регулирующих ответственность за разбойное нападение, совершаемое в составе организованной группы, в российском уголовном законодательстве // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2013. № 22. С. 67-69.
51. Шеслер А.В. Общие квалифицирующие признаки хищения // Законность. 2014. № 2. С. 33 — 38.
52. Шеховцова Л. С. Характеристика грабежей и разбоев // Вестн. криминалистики. 2011. № 2. С. 102-106
53. Щепельков В. Хищение с применением насилия: всегда ли это разбой или грабеж? // Уголовное право. 2013. № 3. С. 48-52.
54. Яни П.С. Вопросы квалификации разбоя // Законность. 2015. № 10. С. 34 — 39.

 

Судебная практика

55. Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 18 декабря 2014 г. N 58-АПУ14-59
56. Архив Ленинского районного суда г. Новосибирска. Уголовное дело № 1-256/2012 г. // СПС Консультант Плюс.
57. Архив Ленинского районного суда г. Ростов-на-Дону. Уголовное дело № 1-170/2012 г. // СПС Консультант Плюс
58. Дело № 01-536/09. Архив Первомайского районного суда г. Ижевска УР // http://www.gcourts.ru/case/6752360
59. Дело № 1-131/2013. Архив Октябрьского районного суда города Ижевска Удмуртской Республики // http://www.gcourts.ru/case/16518340
60. Дело № 1-133-11. Архив Сарапульского городского суда Удмуртской Республики // http://www.gcourts.ru/case/6755883
61. Дело № 1-156/11. Архив Первомайского районного суда г. Ижевска Удмуртской Республики // http://www.gcourts.ru/case/6753138
62. Дело № 1-161-12 Архив Сарапульского городского суда Удмуртской Республики // http://www.gcourts.ru/case/10328483
63. Дело № 1-166/11. Архив Устиновского районного суда г.Ижевска Удмуртской Республики // http://www.gcourts.ru/case/6721326
64. Дело № 1-36/2011. Архив Игринского районного суда УР //http://www.gcourts.ru/case/6743016
65. Дело № 1-187/2015. Архив Первомайского районного суда г. Ижевска УР // http://www.gcourts.ru/case/33074199
66. Дело № 1-90/2013. Архив Глазовского районного суда Удмуртской Республики // http://www.gcourts.ru/case/22163865
67. Определение Верховного Суда РФ от 7 апреля 2011 г. N 49-Д11-5.
68. Постановление Президиума Верховного Суда РФ N 353П08 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2009. N 5..
69. О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 2.
70. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» // Российская газета. № 20. 30.01.1997.
71. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 № 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // Российская газета. № 294. 28.12.2015.
72. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Российская газета. № 4. 12.01.2008.
73. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2015) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.11.2015) // Вестник Федеральной палаты адвокатов РФ. № 1, 2016 (извлечение)

---

1   2   3