СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1. ГРАЖДАНСКИЙ ИСК КАК УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ
1.1 История развития гражданского иска в уголовном процессе России
1.2 Понятие, сущность и значение гражданского иска в уголовном процессе
2. ПРОИЗВОДСТВО ПО ГРАЖДАНСКОМУ ИСКУ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
2.1 Порядок предъявления гражданского иска и его отличие от порядка предъявления иска в гражданском судопроизводстве
2.2 Процессуальное положение гражданского истца и гражданского ответчика в уголовном процессе
3. ИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА В ЧАСТИ ГРАЖДАНСКОГО ИСКА
3.1 Порядок исполнения приговора в части гражданского иска
3.2 Разрешение вопросов, возникающих в процессе исполнения приговора в части гражданского иска
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы дипломной работы заключается в том, что преступления, посягая на общественные отношения, охраняемые уголовным законом, как правило, одновременно затрагивают гражданско-правовые отношения, нарушая охраняемые гражданским правом имущественные и личные неимущественные права. В современном российском законодательстве существует широкая система гарантий реализации имущественных и личных неимущественных прав граждан и юридических лиц. Данная система включает в себя юридически обеспеченные возможности защиты указанных прав в случае их нарушения. Самым распространенным способом защиты является принудительное восстановление нарушенного права в судебном порядке в рамках искового производства. Формой исковой защиты прав, нарушенных в результате совершения преступления, является гражданский иск в уголовном судопроизводстве.
Институт гражданского иска относится к наиболее сложным в уголовно-процессуальной теории и практике, поскольку государство в лице правоохранительных органов должно не только привлекать виновных лиц к уголовной ответственности, но и принимать меры по возмещению имущественного, морального, физического вреда, причиненного в результате совершения преступления. Вопрос реализации гражданских исков в уголовном судопроизводстве является актуальным в практике применения, так как он позволяет более быстро и эффективно разрешать проблемы, связанные с причинением потерпевшему вреда, как на стадии предварительного расследования, так и на судебных стадиях.
Объектом исследования является гражданский иск в уголовном процессе.
Предметом исследования выступают основные теоретические разработки по проблемам гражданского иска в уголовном процессе, нормы уголовно-процессуального законодательства, регулирующего вопросы гражданского иска в уголовном процессе, а также следственно-судебная практика.
Цель научного исследования является исследование процессуального порядка предъявления, рассмотрения, разрешения гражданского иска в уголовном процессе.
Цель определила ряд следующих задач:
— Изучить историю развития гражданского иска в уголовном процессе России;
— Рассмотреть понятие, сущность и значение гражданского иска в уголовном процессе;
— Изучить порядок предъявления гражданского иска и его отличие от порядка предъявления иска в гражданском судопроизводстве;
— Изучить процессуальное положение гражданского истца и гражданского ответчика в уголовном процессе;
— Рассмотреть порядок исполнения приговора в части гражданского иска
— Рассмотреть разрешение вопросов, возникающих в процессе исполнения приговора в части гражданского иска.
Степень научной разработанности темы. Проблемы гражданского иска в уголовном процессе исследовались многими учеными: Э.В. Аванесовым, В.А. Азаровым, С.А. Александровым, Ф.Н. Багаутдиновым, В.П. Божьевым, П.П. Гуреевым, В.Г. Даевым, З.З. Зиннатулиным, Н.В. Кузнецовой, Ю.В. Курдубановым, С.М. Курмакаевым, Э.Ф. Куцовой, Ю.Д. Лившицом, В.Т. Нором, И.Л. Петрухиным, В.М. Савицким, О.А. Тарнавским, М.А. Чельцовым, А.М. Эрделевским и многими другими.
Методологическую основу работы составляет общенаучный, диалектический метод познания. Кроме того, использованы такие общие и частные методы, как логический, исторический, сравнительный, системно-структурный, обобщение следственно- судебной практики.
Теоретическая значимость исследования состоит в исследовании ряда актуальных проблем, связанных гражданским иском в уголовном процессе.
Практическая значимость работы состоит в выработке рекомендаций по совершенствованию действующего законодательства, регламентирующего гражданский иск в уголовном процессе.
Структура работы. Работа включает в себя три главы, введение, заключение, список источников.
1. ГРАЖДАНСКИЙ ИСК КАК УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ
1.1 История развития гражданского иска в уголовном процессе России
Прежде чем возник в том виде, в каком предстает перед нами в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года, институт гражданского иска в уголовном процессе прошел дли- тельный исторический путь. В ранних государствах восточных славян, возникших примерно в середине IX века нашей эры, уголовный процесс, который нераздельно существовал с процессом гражданским, знал и институт кровной мести, и институт денежного вознаграждения за причиненный преступлением ущерб (так называемая «вира» по Русской Правде).
И.Я. Фойницкий так характеризует данный исторический этап: «Обвинитель и обвиняемый назывались истцами и пользовались равными правами… Теория и история права и государства… сводилась к денежным платежам в пользу потерпевшего» [12, с. 43-48].
«Прародителей» отдельных норм, составляющих данный институт, можно обнаружить в источниках права Киевской Руси. Упоминание о некоторых свойственных уголовно- процессуальному праву понятиях, таких как «потерпевший», «материальная компенсация за вред, причиненный преступлением», а также «регрессный иск» в уголовном процессе (понятие уголовного процесса применяется условно, так как в нормах Киевской Руси уголовный и гражданский процессы не различались, каждый иск считался обвинением, поскольку вся- кое притязание носило деликтный характер) содержалось в краткой редакции Русской Правды, написание которой датируется началом X века. Например, параграф 2 данного акта указывает на возможность материаль- ной компенсации, а также компенсации третьим лицам в связи с причинением вреда от побоев: «Если кто-либо будет избит до крови или до синяков, то не искать этому человеку свидетелей; если же на нем не будет никаких следов (побоев), то пусть придут свидетели; если же не может (привести свидетелей), то делу конец; если же за себя не может мстить, то пусть возьмет себе с виновного 3 гривны вознаграждения потерпевшему да еще плату лекарю».
Нормы, регулирующие денежную компенсацию за вред, причиненный преступлением, можно обнаружить и в своде законов «Пространная редакция Русской Правды (по Троиц- кому списку). Суд Ярослава Владимировича. Русский закон», написание которого датируется началом XIII века. В Пространной правде имели место нормы, где дифференцируется ответственность за само преступление и материальный вред, причиненный указанным преступлением. Если проанализировать всю совокупность норм Русской Правды, регулирующую вопросы взыскания за вред, причиненный преступлением, то видно, что в указанном законодательном памятнике ясно различается уголовный штраф (вира, продажа) и частное возна- граждение (головщина, урок, выть) [20, с. 30-33].
Древнее учреждение – «свод», путем которого потер- певший от преступления искал вознаграждение за вред, а также случаи потока и разграбления, когда из конфискованного имущества, прежде всего, удовлетворялся потерпевший, указывают на первенствующее значение частного воз- награждения перед уголовным наказанием в эпоху Русской Правды и уставных грамот (IX–ХIII вв.). В период с XIV–XVI вв. в уголовном процессе укрепляются публичные начала: государство самостоятельно осуществляет уголовное преследование, а не отдает его на откуп по- терпевшей стороне. В этот период основой законодательства о возмещении вреда от преступлений являлись нормы Судебников Ивана III (1497 г.) и Ивана IV (1550 г.), а также Книги Разбойного приказа Ивана IV (1556 г.). В соответствии с ними использовалось два типа процесса: традиционный – обвинительный и новый – разыскной.
При розыске для обеспечения возмещения вреда, причиненного преступлением, имущество подозреваемых описывалось, опечатывалось и передавалось на хранение третьим лицам. Возмещение выплачивалось из сумм, полученных после его продажи. Если имущество отсутствовало, виновный мог быть отдан потерпевшему «головою на правеж до искупа». В Книге Разбойного приказа определялись материально ответственные за вред от преступлений («гражданские ответчики»): лица, оставленные по результатам розыска в подозрении; поручители; лица, давшие на «обыске» заведомо ложные показания либо препятствовавшие установлению истины путем под- купа; знатные люди, не желавшие выдавать своих крестьян, заподозренных в лихих делах; лица, не оказавшие помощи в задержании преступников, и некоторые другие. Производство в порядке суда характеризовалось большей свободой потерпевшего в процессе [34, c. 121-123].
Судебник 1497 года установил юридический термин лица, пострадавшего от преступления – жалобник. Однако четкого определения пострадавшего – жалобника, а также гражданского истца, законодатель не установил. Дело начиналось только по его инициативе и (в отличие от розыска) в определен-ные сроки; допускались примирение сторон и возможность возобновления дела. Производство по делу завершалось выплатой денежной компенсации потерпевшему. По общему правилу, право иска было личное, принадлежало лично потерпевшим от преступления, но в случаях неумышленного убийства крестьянина частное вознаграждение платилось «тому, у кого он человека убил», то есть помещику, который являлся, таким образом, гражданским истцом. Дальнейшее развитие норм о возмещении вреда и ущерба от преступлений связано с Соборным уложением 1649 года. Нормы о порядке возмещения вреда, причиненного преступлением, содержались в его двух главах: X («О суде») и XXI («О разбойных и татиных делах»).
В рассматриваемый период, то есть в XVI–XVII вв., законодатель идет по пути соединения исков. Соединение это могло вытекать из тождества истца или ответчика, или имело основанием своим близкую связь между предметами исков. Так, например, иски об убытках большей частью соединялись с главными иска- ми; соединение исков в последнем случае представлялось в то время настолько важным в практическом отношении, что в конце XVII в. состоялся указ (7 мая 1691 г.), которым категорически было запрещено взыскивать убытки от- дельно от главного дела. Потерпевший в данном законодательном акте стал называться челобитчиком, а его заяв- ление – челобитной (ст. 7, 9, 14–17, 20, 21, 147 и пр.). Права челобитчика как пострадавшего от преступного посягательства в данном акте значительно расширяются.
По Соборному уложению 1649 г. сумма иска указывалась в челобитной, подаваемой в суд (гл. X, ст. 102), запрещалось завышение объема исковых требований под угрозой взыскания за лишние суммы троекратной пошлины (гл. X, ст. 19). В исковую сумму входили не только непосредственный убыток, то есть ценность похищенного имущества или потерянный доход, но также всякое взыскание, падав- шее на истца вследствие преступления, так, например, в случаях убийства истцы отыскивали кабальные и бескабальные долги убитого, так как платеж этих долгов падал на них. Кроме того, по Соборному уложению 1649 года разрешалось соединение нескольких исковых требований к ответчику в одном процессе по желанию истца (гл. X, ст. 103); допускалось заочное вынесение решения в том случае, если какая-либо из сторон не являлась в процесс из-за дел «государевой службы». В иных случаях неявка истца означала прекращение производства по делу (кроме крепостных дел), а неявка ответчика в течение недели – проигрыш дела (гл. X, ст. 109, 111 и 113). В качестве возмещения допускалось взыскание не только реального ущерба, но и пени по усмотрению суда. Соборное уложение 1649 г. предусматривало также, что в случае смерти обвиняемого до разрешения дела вместо него в процесс вступали наследники (гл. X, ст. 132).
Вред возмещался из имущества обвиняемого, а если его не хватало, то из имущества лиц, указанных обвиняемым соучастниками. В круг лиц, несущих материальную ответственность за вред от преступлений, кроме традиционных субъектов, были включены также судебные чиновники, отпустившие преступника самовольно либо за взятку, а также отдавшие его на поруки без сообщения вышестоящим должностным лицам. Частное вознаграждение потерпевших от преступления было вообще последствием об- винительного приговора по уголовному делу. С другой стороны, оправдательный приговор, насколько он допускался розыском, не всегда соединялся с отказом в гражданском иске; если на обыске одобрят, обвиняемый дается на чистую поруку с записью, «что ему впредь не красти и не розбивати и, получая обратно свое имущество, платит выть» (а по язычной молке в истцовы иски взяты на нем выть, а животы его роспечатав отдати ему).
Необходимо отметить, что Соборным уложением 1649 года устанавливаются различные способы частных взысканий по иску по- терпевшего от преступлений. В частности, возможно было наложение ареста на имущество обвиняемого, который являлся предварительной мерой обеспечения взыскания с виновного лица. Из имущества виновного вычиталась «выти», то есть сумма имущества, направленная на удовлетворение гражданского истца. В случае, если имущества виновного не хватало, то общественная власть на себя не принимала удовлетворение частных интересов истцов, и размер взыскиваемого имущества ограничивался данным имуществом.
Другим способом частных взысканий по Соборному уложению относится «выдача головою по искупа», которая заключалась во временной отдаче несостоятельного ответчика в работу истцу. Данное несвободное состояние ответчика продолжалось до тех пор, пока обвиняемый не отрабатывал определенного де- нежного взыскания. Таким образом, вплоть до начала XVIII в. процессуальная фигура гражданского истца в России совпадала с процессуальной фигурой потерпевшего (жалобника, челобитчика) от преступления, составляя единое целое. Равно и единым понятием иска охватывалось как начало производства по делам частного характера (как по преступлениям, так и по делам о защите имущественных прав), так и публичного. Основной причиной этого являлось отсутствие деления судопроизводства на гражданское и уголовное.
События первой трети XIX века оказали глубокое влияние на развитие российского уголовного процесса. В конечном итоге это привело к первой в истории России кодификации российского права (в т.ч. уголовно-процессуального) — «Полному собранию законов Российской империи». Однако какой-либо значительной модернизации отечественного уголовного судопроизводства не произошло вплоть до великой реформы 1864 г., которую в наше время считают образцом построения состязательного судопроизводства в России. «Состязательный процесс неизбежно появляется там, где так или иначе признается определенная индивидуальность личности, ее субъективная свобода», — отмечает А.В. Смирнов1. Исходя из данной посылки можно утверждать, что в после длительного перерыва наше государство вновь увидела в личности полноправного участника уголовного судопроизводства. Уровень развития процессуально-правовых гарантий, направленных на возможность реального достижения личностью своих интересов, и в наши дни во многом отстает от гарантий, закрепленных в законодательстве второй половины XIX века [27, с. 244-250].
Реформа 1864 г. для нас интересна прежде всего тем, что Устав уголовного судопроизводства впервые закрепил понятия гражданского истца (законодательно отделив его от понятия «потерпевший», имевшим более большее по объему содержание) и гражданского иска, рассматриваемый в непосредственной связи с уголовным делом. Согласно этому и наука уголовного процесса того времени, представленная целой плеядой замечательных дореволюционных процессуалистов (И.Я. Фойницкий, В.К. Случевский, Н.С. Таганцев, А.Ф. Кони, В.Д. Спасович, А.П. Чебышев-Дмитриев и др.), занялась теоретическими разработками нового института российского уголовного процесса.
Единого процессуального статуса потерпевшего и гражданского истца Устав уголовного судопроизводства не знал и предусматривал различный объем процессуальных прав для лиц, пострадавших от преступления, в зависимости от того, в качестве кого они выступали по делу. Лицо, выступающее в процессе в качестве гражданского истца, имело широкие процессуальные права стороны по делу, в отличие, например, от «жалобщика», который наделялся лишь отдельными процессуальными правами и не являлся полноправной стороной по делу. Подчеркивая значимость гражданского истца в производстве по уголовному делу, И.Я. Фойницкий писал: «…пока доступ к уголовному суду частным лицам в качестве обвинителей стеснен, институт присоединенного гражданского иска представляется необходимым коррективом. Им значительно облегчается процессуальное положение потерпевшего и ускоряется удовлетворение его требований»
Укрепление процессуального положения потерпевшего и гражданского истца, допуск их в процесс в качестве стороны по делу открыли новые, неизвестные ранее возможности для защиты прав, свобод и законных интересов лиц, пострадавших от преступления. Практически всеми основными положениями, включаемых сегодня в институт рассмотрения гражданского иска в рамках производства по уголовному делу (природа иска, основания иска, предмет иска, процессуальное положение гражданского истца и гражданского ответчика, процедура предъявления и рассмотрения иска и т.д.), мы обязаны исследованиям русских процессуалистов конца XIX века.
Понимая под гражданским иском в уголовном процессе предъявленное уголовному суду требование о вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступным деянием, дореволюционные ученые выделяли в качестве оснований иска (кроме упомянутого предъявления суду требования):
1) наличие убытков и вреда от преступного деяния;
2) наличие причинной связи между преступным деянием и причиненным вредом;
3) наличие потерпевшего от преступного деяния;
4) причинение вреда действительного, несомненного и не посредственного.
Отметим, что в отличие от современного понимания оснований гражданского иска, русские процессуалисты трактовали их гораздо шире. Так, в качестве основания гражданского иска выступало не только причинение наличного вреда, но и юридически возможный вред (гражданским истцом по делу могла выступать страховая компания, хотя бы страховая премия не была еще выдана и востребована).
В целом законодательство и судебная практика того времени были более прогрессивными по отношению к процессуальному положению гражданского истца. Не вызывала вопросов (в отличие от советского периода и наших дней) возможность предъявления гражданского иска при причинении преступлением морального вреда; в качестве гражданского истца могло быть признано как физическое, так и юридическое лицо2.
В должной мере дореволюционными процессуалистами были разработаны и вопросы процессуального положения в уголовном судопроизводства гражданского ответчика, в том числе при соучастии совершения преступления.
С изданием Декрета о Суде № 1 от 24.11.1917 г., ознаменовавшим новый этап развития отечественного уголовного правосудия, начался и новый этап в развитии уголовно-процессуального института гражданского иска. И хотя в первых декретах Советской власти внимание в основном уделялось вопросам судоустройства, в них все же имелись отдельные нормы, посвященные вопросам гражданского иска. Так, Декрет о Суде № 2 от 22.02.1918 г. устанавливал, что гражданский иск, предъявленный в уголовном деле, после разрешения вопроса о наказании передавался в гражданский суд, где рассматривался по правилам гражданского судопроизводства. Тем не менее, именно от уголовного суда зависело принятие неотложных мер по обеспечению иска (ст. 16 Декрета о Суде № 2). Но такое положение вещей просуществовало недолго: утвержденное СНК РСФСР 10.07.1919 г. Положение о полковых судах в норме ст. 95 предусматривало право потерпевшего требовать с виновного вознаграждение за причиненные преступлением вред и убытки.
Уже с первых кодификаций советского уголовного процесса 1922 и 1923 гг. особое внимание уделялось гарантиям прав потерпевшего — гражданского истца1. И это представляется не случайным. Собственно, именно за счет сохранения института гражданского иска и гражданского истца в дальнейшем произошло стремительное усиление в уголовном процессе роли лица, потерпевшего от преступления. Роль последнего вплоть до принятия в 1958 г. Основ уголовного судопроизводства СССР была неимоверно принижена. Потерпевшему права участника уголовного процесса представлялись лишь по делам частного обвинения и в случае заявления гражданского иска. Во всех остальных случаях потерпевший в производстве по уголовному делу выступал исключительно в качестве свидетеля. Такое положение лица, потерпевшего от преступления, объясняется тем, что уголовно-процессуальное законодательство того периода обслуживало тоталитарную политическую систему, которая формально признавала права личности, но фактически полностью их игнорировала, в том числе и в уголовном судопроизводстве.
Процессуальное положение гражданского истца в то время исследуется обычно в комплексе более широкой проблемы применения исковой формы защиты права в советском уголовном процессе. Вопросы гражданского иска в уголовном процессе рассматривались в основном в работах, посвященных потерпевшему, применительно к способам возмещения причиненного преступлением ущерба. Хотя доктрина советского уголовного процесса официально не признавала преемственности норм дореволюционного процесса, схожесть норм, регламентирующих институт гражданского иска в уголовном процессе, указывает обратное.
В послереволюционный период заметна тенденция к жесткому разграничению процессуальных фигур потерпевшего и гражданского истца. Связано это со следующими моментами.
Во-первых, как уже упоминалось, лицо, потерпевшее от преступления, в судопроизводстве могло участвовать только по делам частного обвинения либо в качестве гражданского истца. И это естественно, так как уже тогда считали, что потерпевший выполняет в процессе функцию обвинения, чего государство в делах частно-публичного и публичного обвинения допустить не могло в силу публичности, считая это исключительной прерогативой государственных органов. Во-вторых, и это логично вытекает из предыдущего пункта, существовал различный объем процессуальных прав: потерпевший имел их намного больше. В-третьих, по отдельным уголовным делам требовалось допускать в качестве потерпевшего юридическое лицо. И хотя по поводу признания юридического лица потерпевшим имелись две диаметрально противоположные точки зрения (см. § 2 главы 1), практика шла по пути признания юридического лица только гражданским истцом. И это совершенно логично в той ситуации — перечень преступлений, по которым судопроизводство велось в порядке частного обвинения, не мог в принципе допускать в качестве потерпевшего юридическое лицо. В-четвертых, в государстве, в котором «Мы ничего частного не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное…», юридическое лицо (впрочем, как и физическое) не могло претендовать на компенсацию причиненного преступлением морального вреда.
Доводы противников компенсации морального вреда сводились к тому, что: он не поддается оценке в денежном эквиваленте, факт причинения морального вреда трудно доказать, достоинство личности нельзя оплачивать деньгами. Считалось, что достаточным моральным удовлетворением являлось осуждение виновного лица и применение к нему мер уголовного наказания. Таким образом, очевидно ухудшение процессуального положения гражданского истца (и, следовательно, потерпевшего) по сравнению с Уставом уголовного судопроизводства.
Тем не менее, среди процессуалистов имелась и противоположная точка зрения. Так, Б. Утевский писал: «Зачастую моральный вред более чувствителен, чем материальный, более остро заставляет страдать потерпевшего. Преступление, не нанося имущественного ущерба, коверкает жизнь, причиняет тяжкие нравственные страдания. Изнасиловали девушку, задавили ребенка на улице, незаслуженно оскорбили… Отрицая возможность компенсации морального вреда, потерпевший не вправе в таком случае предъявить иск к преступнику, по сути, остается ни с чем. Нравственные муки не могут быть, якобы, переведены на деньги. За исковерканную жизнь не разрешается ничего требовать. Пострадавший должен подняться на недосягаемую нравственную высоту и удовлетвориться тем, что справедливость восторжествовала, закон выполнили, а преступник понес заслуженное наказание. Но требование жизни, а не отвлеченные правовые формулы, заставили западных юристов признать моральный вред заслуживающим компенсации. За отсутствием иного, лучшего способа дать потерпевшему удовлетворение, таким способом может служить денежная компенсация».
К сожалению, приведенное мнение не нашло своего отражения в уголовно-процессуальном законодательстве ни до, ни после издания Основ уголовного судопроизводства 1958 г. и Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. И только спустя более сорока лет действия УПК РСФСР, с введением в действие Основ гражданского законодательства 1992 г., у лиц, понесших моральный вред от преступления, появилась возможность предъявления гражданского иска для его компенсации. Тем не менее, практика не сразу восприняла данный институт. «Возмещение морального вреда находится в нашей практике на бесправном положении. Если неправильно указанная сумма имущественного ущерба может повлечь возвращение дела на дополнительное расследование, то неустановление морального вреда такого последствия не имеет. Более того, моральный вред зачастую указывается автоматически», — указывал в этой связи П. Яни.
Несмотря на это, социально-экономические преобразования, происходящие в нашей стране на протяжении последних двадцати лет, настойчиво требовали коренных изменений в вопросе компенсации неимущественного вреда, причиненного юридическим лицам. В условиях рыночной экономики, многообразия форм собственности, свободы предпринимательства, конкуренции на товарных рынках деловая репутация играет порой для юридического лица более значимую роль, нежели имущественный ущерб, причиненный преступлением. Причинение вреда чести и деловой репутации юридическому лицу предусмотрено многими преступлениями, закрепленными в статьях Особенной части действующего Уголовного кодекса РФ (172, 176, 177, 180, 181, 183, 187 и т.д.).
Норма ст. 2 Конституции РФ, закрепляя в качестве высшей ценности права и свободы человека, требует соответствующей охраны и возможности восстановления указанных прав и свобод. Конкретизируя данное положение, ч. 1 ст. 21 Конституции гласит: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть обоснованием для его умаления». Закрепляя на конституционном уровне приведенные положения, государство, тем самым, обязано предоставить личности все возможные и не запрещенные законом меры к охране и восстановлению своих нарушенных прав, какого бы происхождения они не были — имущественного или личного. Тем самым компенсация причиненного преступлением морального вреда посредством предъявления гражданского иска — одна из важнейших процессуальных гарантий, предоставленных личности в отечественном уголовном судопроизводстве.
Чем больше публичная власть осознавала себя обязанной гарантировать стабильность ею же установленных общественных отношений, в том числе отношений собственности, тем чаще обнаруживались многочисленные пробелы в правовом статусе индивида1. Тем не менее, впервые после Октябрьской революции официальная возможность компенсации морального вреда в рамках уголовного судопроизводства была закреплена только Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 20.12.1994 г., положения ч. 2 п. 9 которого гласили: «Применительно к ст. 29 УПК РСФСР потерпевший, т.е. лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (ст. 53 УПК РСФСР), вправе предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда при производстве по уголовному делу».
Часть 1 ГК РФ, вступившая в силу с 01.01.1995 г., также закрепляла в положениях ст. 151 возможность компенсации морального вреда в денежной форме (Основы гражданского законодательства предусматривали компенсацию и в иной материальной форме). В этой связи Пленум Верховного суда РФ дал судам разъяснения, что по правоотношениям, возникшим после вступления в силу Основ гражданского законодательства (03.08.1992 г.), компенсация заявленного в гражданском иске морального вреда должна определяться судом в денежной или иной материальной форме. По правоотношениям, возникшим после 01.01.1995 г. (вступление в силу первой части ГК РФ), — только в денежной форме.
Тем не менее, до принятия и вступления в силу Уголовно-процессуального кодекса РФ 2001 г. в вопросах компенсации морального вреда, причиненного преступлением, существовал определенный вакуум, заключающийся, прежде всего, в отсутствии каких-либо критериев определения размера компенсации, что приводило порой к парадоксальным ситуациям.
Так, Оренбургским областным судом в приговоре в отношении К., обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного пп. «д, з, к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, постановил взыскать в пользу родственников потерпевшего с осужденного в счет материального ущерба (стоимость ремонта разбитого легкового автомобиля марки «Джип Гранд Чероки») 230 тыс. рублей, а в счет компенсации морального вреда — 50 тыс. (!) рублей. Следовательно, суд оценил человеческую жизнь дешевле ремонта автомобиля в 4,6 раза! И, к сожалению, подобные случаи не редкость в судебной практике Оренбургской области.
Тем не менее, и с принятием УПК РФ многие вопросы урегулирования института гражданского иска и процессуальногоположения гражданского истца в уголовном процессе России не разрешены и требуют своего дальнейшего изучения; особенно это относится к исполнению приговора суда в части гражданского иска.
1.2 Понятие, сущность и значение гражданского иска в уголовном процессе
В арсенале любого правового государства необходимо существование определенных методов правового регулирования соответствующей отрасли права, обеспечивающих интересы граждан и ограничивающих государство. Настоящее утверждение полностью относится и к методам уголовно-процессуального регулирования. Согласно статье 6 УПК РФ, уголовное судопроизводство осуществляет защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. [2] Статья 52 Конституции гласит, что права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Однако, для полной реализации данных прав необходимо существование эффективных процессуальных механизмов, которые обеспечивали бы соблюдение прав лиц, которым причинен ущерб в результате преступления, при рассмотрении уголовных дел в уголовном процессе. К таким правовым механизмам охраны имущественных интересов граждан, государства и личности относится институт гражданского иска в уголовном судопроизводстве [18, с. 325-326].
В отечественной юридической литературе наиболее распространенным является определение гражданского иска как основанного на нормах материального права требования лица о вымещении вреда, причиненного преступлением или запрещённым Уголовным кодексом общественно опасным деянием, предъявленное по уголовному делу к обвиняемому или лицам, несущим материальную ответственность за действия обвиняемого.
Тем не менее, на наш взгляд, наиболее правильное определение понятия гражданского иска в уголовном процессе дает Зайцев И.М., который рассматривает данную категорию как «процессуально-правовую конструкцию юридического спора, который в свою очередь образует содержательную сторону обращения заинтересованного лица в суд с просьбой о защите субъективных прав».
На практике данный механизм используется для защиты имущественных прав общества и юридических лиц в уголовно-судебной практике, тем самым объединяя в себе гражданско- правовые и уголовно-процессуальные отношения. Согласно нормам УПК, рассмотрение гражданского иска в уголовном деле осуществляется лишь в том случае, когда лицо претерпело имущественный вред от преступления, так и при предъявлении иска прокурором. Это связано с ограничением рассмотрения иных претензий имущественного характера, разрешаемых в ходе гражданского судопроизводства [10, с. 152-156]. Согласно российскому законодательству, лицу, которому преступлением причинен материальный или моральный вред, дознавателем или следователем должно быть разъяснено право подать гражданский иск в уголовном процессе. УПК РФ предоставляет гражданскому истцу возможность предъявить гражданский иск как в досудебном, так и в судебном производстве, то есть в ходе судебного разбирательства по уголовному делу, до удаления суда в совещательную комнату для вынесения приговора.
Решение следователя (дознавателя) о признании гражданским истцом оформляется постановлением. Решение суда по этому вопросу оформляется определением. При этом Пленум Верховного Суда РФ в п. 22 Постановления от 29 июня 2010 г. N 17 справедливо обращает внимание на то, что действия суда по разъяснению потерпевшему его права на подачу гражданского иска следует воспринимать как устранение нарушений, допущенных в этой части органами предварительного расследования. Особо сложным является иск по моральному взысканию. Это может быть физический вред, когда потерпевший заболевает и вынужден лечиться, чтобы восстановить прежнюю форму. Могут быть обоснованы и выдвинуты моральные и психологические страдания, связанные с основным вредом, нанесенным преступником. Существует определенные категории граждан, обладающие правом подать исковое заявление непосредственно в процессе. В первую очередь подать иск могут собственники, потерявшие имущество в результате преступных действий ответчика. Если судом доказано преступление, в результате которого заявитель потерял свою собственность, то гражданское требование о взыскании ущерба фактически обоснованно.
Преступления, при которых потерпевшему нанесен физический урон. В данной ситуации иск может быть обоснован необходимостью лечения, реабилитации или протезирования. Суду представляются доказательства произведенных затрат, обосновывается прямая связь между преступлением и потерей здоровья пострадавшего. Иск подают родственники погибшего гражданина, если у него остались иждивенцы. Потеря кормильца является безусловным правом для гражданского требования, при этом суд принимает к рассмотрению все возможные направления взыскания. Другими словами, заявитель имеет право требовать единовременную компенсацию, а также долговременное обеспечение, особенно когда речь идет о несовершеннолетних детях пострадавшего. Кроме непосредственно заинтересованных лиц, подать иск о материальном взыскании имеют право надзорные органы, участвовавшие в процессе. Например, заявить взыскание может прокуратура, органы опеки и попечительства, социальные или судебные органы. Если материальные требования заявлены одновременно в уголовном процессе, то оплачивать государственную пошлину не требуется. Этот правовой норматив защищает интересы потерпевшего после признания ответчика виновным [37, с. 102-105].
Правовая основа гражданского иска в уголовном процессе представлена ст. 44, 230, ч. 2 ст. 306, п. 1 ч. 1 и ч. 2 ст. 309, ч. 2 ст. 3891 УПК. Согласно ст. 44 и 54 УПК лицо (физическое или юридическое), понесшее имущественный вред от преступления, вправе при производстве по уголовному делу предъявить гражданский иск к подозреваемому (обвиняемому) или лицам, несущим имущественную ответственность за их действия.
Гражданский иск в уголовном процессе — это письменное требование физического или юридического лица о возмещении имущественного вреда, причиненного непосредственно преступлением, а также об имущественной компенсации морального вреда, адресованное органу предварительного расследования, судье или суду.
Исковые требования о возмещении вреда, причиненного преступлением опосредованно третьим лицам, например, расходы, понесенные родственниками в связи с погребением погибшего, исходя из буквального толкования ч. 1 ст. 44 УПК, рассмотрению с уголовным делом не подлежат. Они должны рассматриваться в порядке гражданского судопроизводства.
Значение гражданского иска в уголовном процессе заключается в том, что совместное рассмотрение гражданского иска с уголовным делом:
а) обеспечивает наиболее быстрое восстановление имущественных прав потерпевшего;
б) исключает принятие судом противоречивых решений по одним и тем же вопросам;
в) освобождает потерпевшего, подсудимого и других субъектов уголовного процесса от необходимости дважды участвовать в производстве но делу;
г) позволяет правильно квалифицировать преступное событие [34, с. 121-126].
Особенности гражданского иска в уголовном процессе: а) истец не обязан указывать в иске конкретного ответчика (он его может и не знать) до установления лица, совершившего преступление; б) истец освобождается от оплаты государственной пошлины; в) обязанность доказывания вида и размера вреда возлагается на орган расследования (а не на истца, как это предусмотрено в гражданском судопроизводстве)
Предметом гражданского иска является требование физического или юридического лица, адресованное суду (следователю, дознавателю), о возмещении имущественного вреда, компенсации морального вреда, причиненного непосредственно преступлением (ч. 1 ст. 44 УПК).
Основания для заявления гражданского иска могут быть классифицированы на фактические и юридические.
Фактические основания — это совокупность сведений о причинении вреда (убытков) преступлением, могущая быть положена в основу для заявления физическим или юридическим лицом исковых требований о его возмещении (компенсации) при расследовании или рассмотрении уголовного дела. Из теории доказывания вытекает, что любое уголовно-процессуальное решение, в том числе о подаче гражданского иска, признания лица гражданским истцом, принимается на основе достаточной совокупности фактических данных, возведенных в процессуальный статус доказательств.
Достаточность доказательств для принятия решения о предъявлении гражданского иска уголовно-процессуальный закон связывает с наличием причиненного преступлением имущественного, физического или морального вреда, причинно-следственной связи между преступлением и вредом как отрицательным последствием, наступившим в результате его совершения.
Юридические основания — это нормы уголовно-процессуального и гражданского права, предоставляющие физическому или юридическому лицу право требовать от ответчика возмещения причиненного ему преступлением имущественного вреда либо возмещения убытков [19, с. 434-437].
Гражданскими истцами при производстве по уголовному делу признаются
1) собственник похищенного имущества; лицо, владеющее имуществом на праве хозяйственного ведения, оперативного управления либо на ином законном основании (наниматель, хранитель, арендатор
2) потерпевший, которому преступлением причинен вред здоровью, и понесший расходы на его восстановление;
3) лицо, понесшее материальный ущерб в результате смерти кормильца. По уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть кормильца, права потерпевшего переходят к одному из его близких родственников (ч. 8 ст. 42 УПК). Согласно ст. 1088 ГК право на возмещение имущественного вреда имеют нетрудоспособные лица, состоявшие на иждивении умершего или имевшие ко дню его смерти право на получение от него содержания; ребенок умершего, родившийся после его смерти; один из родителей, супруг либо другой член семьи, не работающий и занятый уходом за детьми, внуками, братьями и сестрами умершего и ставший нетрудоспособным в период осуществления ухода, и т.д.
Гражданский иск в защиту интересов несовершеннолетних, лиц, признанных недееспособными либо ограниченно дееспособными, а также лиц, которые по иным причинам не могут защищать свои права, согласно ч. 3 ст. 44 УПК может быть предъявлен их законными представителями (родителями, усыновителями, опекунами, попечителями) или прокурором, а в защиту интересов государства — прокурором [6, с. 33-37].
В гражданском судопроизводстве исковое заявление подается суду в письменной форме (ст. 131 и 132 ГПК). В уголовном судопроизводстве (по аналогии) исковое заявление о возмещении имущественного вреда или компенсации морального вреда при рассмотрении уголовного дела по существу должно подаваться на имя суда, а в ходе предварительного расследования — на имя следователя или дознавателя, осуществляющего производство по уголовному делу, также в письменной форме.
При производстве по уголовному делу имеют место случаи подачи заинтересованными лицами гражданских исков о возмещении имущественного вреда, когда он причинен преступлением опосредованно. Рассмотрение таких исков нередко представляется целесообразным, поскольку достигаются цели соединенного процесса, исключаются дублирование рассмотрения одних и тех же вопросов в уголовном и гражданском судопроизводстве, принятие судом по ним различных решений.
Однако, данный институт в настоящее время не является эффективным и статья 52 Конституции РФ, которая гарантирует право на компенсацию причиненного ущерба, практически не реализуется на практике. До сих пор открытым остается вопрос, в котором потерпевший не может рассчитывать на возмещение вреда, в случае если преступник не установлен или установлен, но скрывается от следствия. Таким образом, более половины потерпевших лишены возможности возмещения вреда, поскольку лица, виновные в их совершении не установлены. Если говорить об институте прямой компенсации ущерба за счет государства, то он применяется лишь в случаях, когда ущерб причинен в результате злоупотребления властью. Отсутствует отдельный механизм уголовно-исполнительной системы – специальный фонд поддержки жертв преступлений, который бы позволил производить выплаты даже в том случае, если бы отсутствовала возможность взыскания денежных средств с преступника, не нанося при этом никакого ущерба для государственной казны, поскольку накопления в фондах, как правило, осуществляются за счет конфискации денежных средств, полученных преступным путем, штрафов, изъятого имущества, а не из средств налогоплательщиков. На проблемы института гражданского иска в уголовном процессе не раз заостряли внимание в отечественной юридической литературе [29, с. 94-97].
А. Халиков, например, отмечая, что по большинству дел о хищении чужого имущества ущерб потерпевшим возместить не удается, так как у подсудимых (осужденных) отсутствует имущество, достаточное для его полного возмещения, а главное заинтересованность в возмещении причиненного их деяниями вреда, предлагает законодательно закрепить положение, при котором условное осуждение применялось бы только к лицам, полностью возместившим причиненный их преступлениями вред. По его мнению, анализ статей уголовного, и особенно уголовно-процессуального, законодательства позволяет сделать вывод, что отсутствует связь между фактом возмещения ущерба и наказанием, что ни перед органами предварительного расследования, ни перед судом не стоит задача возмещения причиненного преступлением ущерба. А. Халиков предлагает применять к лицам, не возместившим причиненный их преступлениями ущерб, только реальное лишение свободы, но ограничивает свое предложение возмещением материального ущерба от хищений чужого имущества или, если взять шире, экономической преступности.
Однако, предложение А. Халикова является весьма спорным. На наш взгляд, не стоит отдавать приоритет экономической преступности. Разве вред, который причинен здоровью человека, в меньшей мере требует своевременного возмещения, чем вред, причиненный имуществу? Отвечая на вопрос, представляется целесообразным внесение изменений в статью 44 УПК РФ, а именно определить, что жертва преступления, которой причинен имущественный вред, известная на момент возбуждения уголовного дела, одновременно с его возбуждением должна признаваться гражданским истцом [11, с. 208-212]. Также определить требования к формам предъявления гражданского иска. Это повысит эффективность принятия уголовно-правовых мер обеспечения иска. В связи с этим, необходимо увеличить перечень мер обеспечения гражданского иска в уголовном судопроизводстве, например, такими мерами, как залог, законодательный запрет обвиняемому совершать определенные действия, которые бы затруднили исполнение решение суда. Наряду с этим, до сих пор остается нерешенным вопрос о пределах действия гражданского иска в уголовном судопроизводстве.
Законодатель не установил конкретные нормы о пределах действия гражданского иска в уголовном процессе. Таким образом, на основании вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что в настоящее время исследования проблем института гражданского иска в уголовном судопроизводстве не завершены, и являются актуальными в свете становления уголовно- процессуального законодательства, поскольку данный институт неразрывно связан с проблематикой защиты прав и законных интересов как потерпевшего, так и гражданского истца. Несмотря на то, что в юридической литературе существует мнение о ликвидации данного института, на наш взгляд, ее необходимо сохранить, ведь ее упразднение означало бы шаг назад в становлении правового государства, каковым считает себя Российская Федерация.