Страницы 1 2
Оглавление
Введение ……………………………………………………………………. ……
Глава 1. Психологическая гибкость……………………………………………..
1.1. Модель психологической гибкости в терапии принятия и ответственности (терапии АСТ)……………………………………………………………………
1.2. Психологическая гибкость и личностные черты. ………………… …….
Глава 2. Подходы к изучению сексуальности…………………………………
2.1.История развития взглядов на сексуальность………………………………
2.2. Гендерные роли и сексуальность………………………………………………………..
2.3. Феномен андрогинности……………………………………………………
Глава 3. Эмпирическое исследование психологической гибкости и сексуальности у испытуемых с разной степенью выраженности психопатологических симптомов ………………………………………….….
3.1. Обоснование гипотез исследования ………………………………… ……
3.2. Описание выборки и методик исследования ………………………. …..
3.3. Результаты исследования ………………………………………………
Обсуждение результатов …………………………………………………
Выводы …………………………………………………………………
Заключение ……………………………………………………………
Список литературы …………………………………………………
Введение
Современный этап развития науки характеризуется тенденцией к интеграции знаний и подходов, разработанных в смежных сферах, и ассимиляции опыта из других областей знания на основе системных биопсихосоциальных подходов. В психологии и психотерапии этот процесс также заметен. Вектор движения направлен в сторону взаимного обогащения психотерапевтических направлений в практической работе (Холмогорова А.Б., Зарецкий В.К., 2010).
В русле существующих трендов в психологической науке настоящая курсовая работа является междисциплинарным исследованием, имеющим целью изучить и осмыслить в новом ракурсе известные психологические феномены, опираясь в том числе на опыт соседствующей дисциплины – сексологии. Работа посвящена исследованию психологической гибкости и сексуальности.
Психологическая гибкость — это комплексный психологический конструкт, включающий в себя эмоциональный, когнитивный и поведенческий аспект и понимаемый как способность к открытому, сфокусированному на настоящем изменению или поддержанию поведения в зависимости от изменений во внутреннем и внешнем опыте (Ben-Itzhak S. et al., 2014). Противоположностью психологической гибкости, или флексибильности, является ригидность.
Ригидность признается дезадаптирующим фактором структуры личности, анализ клинической литературы показывает, что психическая ригидность сопровождает весь спектр психических расстройств, в то время как флексибильность ассоциирована с психическим здоровьем и благополучием (Залевский Г.В., 1993, Бызова В.М., Перикова Е.И., 2015). Однако фактор флексибильности-ригидности важен не только для клинической проблематики, это еще и принципиальная детерминанта эффективного функционирования здорового человека во многих сферах жизни, от обучения в школе до успешности и креативности в работе (Корнилова Т.В., 2013, Козлова Н.В., 2011, Залевский Г. В., Козлова Н. В. 2005).
Согласно определению Всемирной Организации Здравоохранения, сексуальность – это центральный аспект человеческого бытия, включающий собственно секс, гендерную идентификацию и роли, сексуальную ориентацию, эротизм, удовольствие, интимность и репродукцию. Сексуальность переживается и проявляется в мыслях, фантазиях, желаниях, убеждениях, ценностях, поведении, практиках, ролях и отношениях (WHO, 2017).
Сексуальность и сексуальные отношения являются ключевыми факторами репродуктивного и сексуального здоровья, причем сексуальное здоровье признается гораздо более широким концептом, фундаментальным в отношении психического и эмоционального здоровья и благополучия индивидов, пар и семей, социального и экономического развития сообществ и стран (WHO, 2010).
Актуальность темы исследования психологической гибкости и сексуальности темы подтверждается популярностью использования в современной психотерапевтической практике техник работы с такими метакогнитивными явлениями, как осознанность, гибкость мышления, принятие. Растет поток публикаций по феноменам психологической гибкости и сексуальности. Однако клинические исследования по этой теме и исследования сексуальности в ее отношении к психологической гибкости в мировой научной литературе недостаточно представлены.
Новизна исследования определяется тем, что связь сексуальности и психологической гибкости с использованием модели психологического здоровья терапии АСТ и опросника принятия и действия (AAQ) пока еще не исследовалась ни в России, ни за рубежом. Производится апробация опросника AAQ на российской выборке.
Объект – когнитивная, аффективная сфера психики, метакогнитивные свойства.
Предмет – связь психологической гибкости с сексуальностью и гендерными ролями.
Цель курсовой работы — оценка связи между психологической гибкостью и сексуальностью.
Задачи:
1. Обзор подходов к изучению психологической гибкости.
2. Обзор подходов к изучению сексуальности и гендерной проблематики
3. Оценка связи психологической гибкости и сексуальности на основании обследования популяционной выборки
4.Выявление связи психопатологической симптоматики и сексуальности
5.Оценка связи гендерных ролей и сексуальности
6.Сравнение специфики гендерных ролей, сексуальности и психологической гибкости у мужчин и женщин
Гипотезы:
1.Существует связь между показателями психологической гибкости и сексуальности.
2.Существует связь между показателями психологической гибкости и гендерными ролями: андрогинные испытуемые имеют более высокие показатели психологической гибкости.
3.Существуют различия в проявлении сексуальности и психологической гибкости у мужчин и женщин.
Теоретико-методологическая основа работы:
— биопсихосоциальный подход (Дж.Энджел)
— модель психологического здоровья/психопатологии в терапии принятия и ответственности (Hayes S.C. et al., 2006)
— теории фиксированных форм поведения Г.В. Залевского (Залевский Г.В., 2000)
— теория андрогинности С.Бем (Бем С., 2004)
— исследования сексуальности в рамках концепции личности Г.Айзенка (Eysenck H.J., 1976)
Описание методик:
Блок методик по метакогнициям:
1. измерение психологической гибкости проводилось с использованием опросника принятия и действия — Acceptance and Action-II (AAQ-II, Bond F.W. et al., 2011), переведенного и апробированного нами при написании курсовой работы в 2017 г.
2. «Шкала оценки внимательности и осознанности» была применена для оценки осознанности. Mindfulness Attention Awareness Scale, MAAS (Brown K. W. & Ryan, 2003).
Блок патопсихологических методик:
3. Эмоциональная дезадаптация определялась при помощи Госпитальной шкалы тревоги и депрессии. (Hospital Anxiety and Depression Scale, HADS, в адаптации Дробижева М.Ю., 1993).
4. Симптоматический опросник — Symptom Check List-90, SCL-90 (Тарабрина Н.В., 2001).
Гендерные роли:
5.полоролевой опросник С.Бем — Bem Sex Role Inventory, BSRI (Клецина И.С., 2003).
Сексуальная сфера:
6.опросник установок к сексу Г.Айзенка — Eysenk Inventory of Attitudes to Sex, EIAS (Бурлачук Л.Ф., 2007).
Характеристики выборки:
Эмпирическое исследование было проведено в феврале-марте 2018г. С использованием интернет-ресурсов. В исследовании приняли участие 107 человек, 56 женщин и 51 мужчина в возрасте от 21 до 50. После исключения 12 человек из выборки, имеющих клинический уровень эмоциональной дезадаптации (по HADS), осталось 95, из них 49 женщин и 46 мужчин от 21
до 50 лет.
Глава 1. Психологическая гибкость.
В истории психологии феномен психологической гибкости так или иначе всплывал в рамках дискурса о связи психического здоровья и адаптивности личности. Надо сказать, что это явление, как и многие психологические качества, можно представить в виде континуума, где на одном полюсе будет гибкость, а на другом ее антоним – ригидность. В отечественной науке внимание уделялось связи психической патологии и психологической ригидности (Залевский Г.В., 1993, Ганнушкин П.Б., 1964, Галажинский Э.В., 2001, Труевцев Д.В., Сагалакова О.А., 2011, Китаева А.А., 2013) .
Автор отечественной теории фиксированных форм поведения Г.В.Залевский отмечает наличие обширного терминологического аппарата, при помощи которого в психологии и смежных дисциплинах производятся попытки описать исследуемую реальность. Это такие понятия как ригидность, флексибильность, инертность, стереотипия, персеверация, вязкость, косность, фиксированность, консерватизм, лабильность, пластичность, гибкость, вариативность, переключаемость, адаптивность и т.д. (Залевский Г.В., 1993).
Под фиксированными формами по¬ведения Залевский понимает «широкий спектр по¬вторяющихся и/или не изменяющихся форм поведения человека или группы людей и в ситуациях, которые объективно требуют их прекращения и/или изменения; при этом уро¬вень осознания, понимания и принятия необ¬ходимости этого изменения может быть раз¬личным» (Залевский Г.В., 2000). Под психической ригидностью автор понимает относительную неспособность личности в случае требований объективной ситуации из¬менить элемент/программу поведе¬ния. Как видно, это понимание очень близко понятию адаптивности, которое является ключевым для любого биологического вида с точки зрения эволюционных задач.
Адаптивность поведения – это личностная адаптивность, за которой стоит многообразие защитных и незащитных механизмов и их комплексов (Налчаджян А.А., 2010). И именно гибкость личностных характеристик обеспечивает ее адаптивность поведения (ниже речь пойдет о связи личностных черт и психологической гибкости).
Проблема адаптации в отечественной психологии изучается последнее время, однако у исследователей нет единого системного подхода к проблеме, что рождает как терминологическую путаницу, так и концептуальную ограниченность существующих научных работ по теме (Суханов А.А. 2011).
Автор монографии по психологической адаптивности Налчаджян А.А. воспроизводит поведенческое понимание гибкости: гибкая личность выбирает формы поведения, согласующиеся с ее целями с учетом ситуации, причем при изменении ситуации она способна менять формы поведения, ригидная же личность характеризуется противоположным. Он разделяет адаптацию на внутреннюю и внешнюю: под внутренней адаптацией личности имеется в виду взаимное приспособление явлений, качеств и структур внутри психики, под внешней – адаптация личности в целом в внешней среде. И выводит сложный закон сопряженного развития психических явлений, объединяющий связи корреляционные, причинные и компенсационные между явлениями внешней и внутренней адаптации (Налчаджян А.А., 2010).
Также понятие ригидности близко пониманию феномена психической установки: по определению автора психологии установки Д.Н.Узнадзе, это специфическое состояние, возникающее у человека под воздействием объективной ситуации удовлетворения потребности, из чего следует некоторая предопределенность последующего поведения (Узнадзе Д.Н., 2004). Установка определяет не только практическую деятельность человека, но и интеллектуально-познавательную активность, помимо практических и теоретических установок у человека имеются и социальные установки, формирующиеся у него в условиях социальной среды (Надирашвили Ш.А., 1978). Установка может способствовать повышению качества восприятия, мышления и эффективности деятельности, то также может подавлять восприятие или мысль, приводя к непродуктивности (Солсо Р., 2011). Собственно говоря, совокупность установок операционального уровня, которая выражает в деятельности присущие субъекту обобщенные способы решения познавательных задач, и формирует его когнитивный стиль (Зинченко Т.П., 2000). Тут следует сказать, что явление психологической гибкости условно можно разделить на два уровня: уровень когнитивной и метакогнитивной гибкости. В данной курсовой работе мы касаемся исключительного метакогнитивного уровня, однако заметим, что проблема когнитивной гибкости также имеет особую историю в психологии, в частности концепт «когнитивных стилей».
По определению М.В.Холодной, “когнитивные стили — это индивидуально-своеобразные способы переработки информации о своем окружении в виде индивидуальных различий в восприятии, анализе, структурировании, категоризации, оценивании происходящего” (Холодная М.В., 2004, С. 38).
Два когнитивных стиля — полезависимость/поленезависимость и гибкий/ригидный познавательный контроль — имеют непосредственное отношение к изучаемым феноменам. Полезависимость и поленезависимость впервые были изучены группой ученых под руководством Генри Виткина в исследованиях по решению перцептивных задач (Witkin H. et al., 1977). По мере разработки теории психологической дифференциации понимание Виткиным полезависимости и поленезависимости стало более широким, а именно: это способность к преодолению укорененных контекстов, к реструктуризации в рамках когнитивного функционирования (Witkin H., Goodenough D.R., 1976).
Практические и прагматические выводы исследователей относительно полезависимости следующие: сужение возможностей выхода за пределы наличного; помехи антиципации будущего, метафорической реконструкции недостающего, утраченного и снижение восстановительных ресурсов личности, поддержание состояние хронического «эмоционального голода», постоянной неудовлетворенности (Соколова Е.Т., 2009).
Что касается такого когнитивного стиля как ригидный/гибкий познавательный контроль, то речь идет о степени сложности в смене способов переработки информации в ситуации когнитивного конфликта. Само понятие “когнитивный контроль” разрабатывалось американскими исследователями психодинамической школы и означало “индивидуальные стандарты адекватности познавательного отражения внутри конкретной личности” (Холодная М.В., 2004, С. 29). Гибкий контроль свидетельствует о сильной автоматизации познавательных функций, ригидный — о слабой.
Исследования достоверно связывают высокие показатели гибкого когнитивного контроля с креативностью. Это объясняется следующим образом: когда работают автоматические процессы (спонтанные, задействованные, к примеру, в мозговом штурме), их нельзя прерывать критичным контролирующим вмешательством. Креативная личность способна тогда увидеть ценность в происходящем автоматическом процессе применительно к данным целям и при данных стимулах, однако в случае, если это адекватно целям и условиям, креативная личность усиливает когнитивный контроль (Zabelina D.L., Robinson M.D.,2010).
Когнитивная гибкость имеет тесную связь с творчеством и креативностью, если под творчеством понимать когнитивную деятельность, ведущую к новому, нестандартному видению ситуации и решению. Американский психолог Дж.Гилфорд, исследуя творческие способности, выделил конвергентное и дивергентное мышление: конвергентное мышление связано с поиском единственно верного ответа при множестве стимулов, дивергентное мышление связано с продуцированием множества решений на основе одних и тех же данных (Ильин Е.П., 2009). Что принципиально важно: дивергентное мышление отличает гибкость (Солсо Р., 2011).
Во всех перечисленных теоретических конструктах присутствует представление о способности к гибкому взаимодействию с объектом физического или ментального акта как залоге успешного, эффективного выполнения, даже переключение на ригидный способ действий, если оно больше отвечает условиям и целям, также является следствием флексибильных установок и способностей. Рассмотрим метакогнитивный уровень психологической гибкости.
Модель психологической гибкости в терапии принятия и ответственности (терапии АСТ)
В 80х годах XX века в практической психологии появился оригинальный интегративный терапевтический подход, направленный на стимулирование большей психологической флексибильности пациентов — это так называемая «терапия принятия и ответственности», или Acceptance and Commitment Therapy (Bond F.W. et al., 2006). В силу того, что в английском языке аббревиатура ACT произносится не по буквам, а как цельное слово «экт», что означает «действие» и что отражает принципиальную «деятельную», творческую, созидательную позицию субъекта в терапии (Harris R., 2006), в данной курсовой работе сохранено английское написание названия.
Подход АСТ — из течений третьей волны когнитивно-бихевиоральной терапии, базовым положением для которых стала принципиальная роль метакогниций в управлении мышлением, эмоциями и поведением человека и, соответственно, в психотерапии. Метакогниции представляют собой систему знаний человека об особенностях своей когнитивной сферы и способах ее контроля. Если когнитивные процессы обеспечивают познание внешнего и внутреннего мира, то метакогнитивные процессы относятся к познанию самого процесса познания и управлению им (Чернокова Т.Е., 2011).
Психологическая гибкость — центральное понятие в модели психического здоровья АСТ. Автор подхода С.Хайес определяет психологическую гибкость как способность быть в тотальном контакте с настоящим моментом, мыслями и чувствами, которые он содержит, в отсутствии ненужного сопротивления. И в зависимости от того, к чему располагает ситуация, придерживаться своего поведения или менять его ради достижения своих целей и ценностей (Bond et al., 2011). Противоположность психологической гибкости — негибкость, или ригидность, характеризуется доминированием устойчивых психологических реакций над выбранными ценностями и целями.
Название подхода содержит в себе два ключевых понятия — «принятие» и «ответственность». Существует бытовое понимание термина «принятие», однако при попытке вербализации его значения возникают сложности. Вероятно, это связано с тем, что принятие по своей природе является процессом в здесь-и-сейчас, а языковая фиксация в здесь-и-сейчас невозможна. Дж.Блок-Лернер выделяет следующие трактовки термина «принятие»:
1. принятие как полная открытость опыту того, что есть;
2. принятие как противоположность борьбе за контроль;
3.принятие как тотальное переживание событий без активирования защитных механизмов;
4. принятие как создание контакта с событиями внутренней и внешней жизни без вовлеченности в них и без попыток регулирования (Block-Lerner J. et al., 2009).
Последнее определение является смыслообразующим для терапии АСТ. Технически это включает создание пространства для неприятных эмоций, ощущений, побуждений, позволение им быть, появляться и исчезать самим по себе (Harris R., 2006). В отношении непосредственной практики терапии принятие концептуализируется как альтернатива избеганию нежелательного опыта, особенно подчеркивается нацеленность на улучшение поведенческой гибкости и через это снижение патологических симптомов. Специфику принятия в подходе АСТ составляет отсутствие попыток контроля над принимаемым внутренним опытом.
На практике принятие редко используется или изучается в изоляции от других близких ему и тесно с ним связанных понятий и техник, таких как осознанность, психологическая флексибильность, или гибкость. Тем не менее доказана валидность конструкта «принятие» право на существование как самостоятельного термина (Kollman D.M et al., 2009).
Содержание понятия «принятие» или его элементы можно найти во многих психотерапевтических школах, хотя само понятие в словаре этих направлений может и отсутствовать. Например, без акта принятия невозможна работа по осознаванию бессознательных желаний и работа с контрпереносом в психодинамической терапии, в гуманистической традиции самопринятие дает возможность свершиться переменам внутри клиента, многие стратегии классического КБТ предполагают акт принятия, хотя не акцентируются на нем (Block-Lerner et al., 2009).
Второе важное понятие для АСТ – это ответственность (commitment). Ответственность — это приверженность такому жизненному пути, который соответствует глубинным ценностям индивида. В этом смысле принятие и ответственность вносят вклад в психическое здоровье человека взаимозависимым образом: позволение нежелательному внутреннему опыту быть создает условия для ценностно-ориентированного направления через ситуации и обстоятельства, которые вызывают такой опыт, что в свою очередь приводит к ослаблению симптомов (Kollman D.M., et al., 2009).
В использовании ответственности, действии в соответствии с заявленными ценностями, которые соотносятся с конкретными выбранными целями, терапия АСТ похожа на традиционные виды бихевиоральной терапии (Hayes S.C. et al., 2006). Специфику же понятие «ответственность» в АСТ составляет акцент на ценностной стороне деятельности, ценности определяют направление и создают мотивацию для формирования в пациенте или клиенте ответственности действовать в целях улучшения качества своей жизни.
Эти два понятия формируют главную цель терапии АСТ — поддержать клиента в его принятии, т.е. в прямом, тотальном контакте с психологическим опытом, не прибегая к механизмам защиты. В то же время устойчиво придерживаться выбранных поведенческих ценностей, что составляет принцип ответственности (Hayes S.C. et al., 2004). Соединяя в себе принятие трудного опыта и ответственность следовать своим ценностям, АСТ-терапия предлагает клиенту, по выражению австралийского АСТ-терапевта Рассела Харриса, cделать следующее: «Обними своих демонов. Следуй зову сердца». (Harris R., 2006, С.8.)
Установки терапии АСТ имеют непосредственную связь с духовными практиками, поэтому при знакомстве c этим направлением правомерны и очевидны параллели с буддийскими учениями (Hayes S.C., 2002). Автор и основатель терапии АСТ С.Хайес в своей первоначальной статье 1984 года отправной точкой своих размышлений называет духовные практики. «Я полагаю, что бихевиоральный анализ духовности открывает значительные перспективы для бихевиорального понимания некоторых других тем, включая самосознание и терапевтический процесс» (Hayes S.C., 2015, С. 42).
Есть мнение, что с точки зрения содержания и сферы интересов когнитивная психология, в которой лежат основы подхода АСТ, ближе всего к буддистским представлениям о психике (Зарубко Е.Ю., Левкин В.Е., 2006). Источником неизбежного страдания называется человеческий язык и закономерности мышления, которые в большой степени усиливают страдания. И принятие — первый шаг на пути избавления от страданий и в буддизме, и в терапии АСТ. Второй шаг – это осознанность.
Осознанность в подходе АСТ определяют как сознательную направленность своего восприятия на опыт здесь-и-сейчас с открытостью, интересом и восприимчивостью (Harris R., 2006). Практики осознанности в психологии широко используются. Существуют специально разработанные курсы снижения стресса на основе медитации внимательности, то есть осознанного наблюдения настоящего момента, вхождения в состояние «здесь-и-сейчас» в противоположность мышлению на автопилоте. Также их применяют для снижения тревожности, снижения частоты депрессивных эпизодов, рецидивов у зависимых пациентов и др. (Prashko J. et al., 2012).
Например, в MBCT (когнитивной терапии, основанной на осознанности, также направлении «третьей волны») осознанность и принятие являются тренируемыми навыками, осознанность «понимается как способность произвольно сосредотачивать внимание на текущих событиях и ощущениях, произвольно переключать внимание с одних аспектов на другие, ощущая при этом подконтрольность процесса сосредоточения и управляемость им» (Пуговкина О.Д., 2014, С. 26).
В терапии АСТ существуют две взаимосвязанные модели работы психики: это модель психической патологии и модель психического здоровья. Как видно из рисунка (Hayes S.C. et al., 2006), психопатология связана с ригидностью.
Ригидность психики условно помещена на перекрестии таких ментальных явлений, как избегание, когнитивное слияние, концептуализированное Я, концептуализированное прошлое и будущее, неясность ценностей и бездействие.
Процессам патологическим в подходе АСТ противопоставляются процессы, направленные на повышение психологической гибкости пациента (см. рис., Hayes S.C. et al., 2006). Модель психологической гибкости в терапии АСТ получила название «Hexaflex». Это составное слово, первая часть — это сокращение от hexagon, то есть “шестигранник”, а вторая — от flexibility, то есть “гибкость” (Gillanders D., 2014).
Принятие, разъединение, контакт с настоящим и контекстуальное Я — это метакогнитивные процессы, связанные с осознанностью, тогда как аспекты ценностей и ответственности действовать связаны с бихевиоральной стороной терапии. Таким образом, можно определить АСТ-терапию как набор бихевиоральных и когнитивных приемов, использующих процессы принятия и осознанности, а также ответственность и перемены в поведении с целью повышения психологической гибкости (Hayes S.C. et al., 2013).
Психологическая гибкость, согласно модели, является результатом наличия вышеуказанных характеристик и, соответственно, может быть оценена через степень их проявленности.
1.Принятие (Acceptance) — это ключевой и сложный аспект модели, противоположный аспекту избегания опыта в модели патологи. Принятие не равнозначно пассивному смирению, наоборот, это активный метакогнитивный процесс, направленный на осведомленное пребывание “в мире” со своим внутренним опытом, каким бы он ни был.
2.Разъединение (Defusion) — этот метакогнитивный процесс противоположен когнитивному слиянию и состоит в снижении значимости содержания внутреннего опыта, включая мысли, ощущения и эмоции. Субъективно можно описать этот процесс следующим образом: “Я вижу каждую мысль как всего лишь один из многих вариантов думать о вещах, а что я буду делать дальше — это уже мне решать” (Twohig P.M., 2012, C. 502).
3.Контакт с настоящим (Contact with the Present Moment) — традиционный для разных видов психотерапии аспект безоценочного контакта с событиями внутреннего и внешнего мира, однако не теряющий от того своей значимости, так как только при условии состояния “здесь-и-сейчас” возможно принятие.
4.Контекстуальное Я, или трансцендентное Я, — это знание с определенной перспективы, сознание само по себе в отличие от сознания чего-то конкретного, это создает гибкую перспективу для метакогниций пациента (Gillanders D., 2014). Ощущение контекстуального Я считается критически важным в терапии: будучи стабильным и неизменным (меняются содержания сознания, а не само сознание), оно помогает пациенту справляться с психологической болью (Hayes S.C, 2002).
5.Ценности (Values) — здесь речь идет о проясненных личностных ценностях, с которыми пациент находится в контакте, с которыми тесно связана постановка целей.
6.Ответственность действовать (Committed Actions) подразумевает ценностно-ориентированное поведение. Определив свои ценности, поставив цели, пациент должен к ним двигаться, приняв на себя ответственность действовать.
Главная цель терапии АСТ – поддержка клиента в его непосредственном актуальном контакте с мыслями и чувствами и в его движении в направлении достижения ценностно-ориентированных целей. Все техники АСТ являются средством определения тех психологических контекстов, в которых становится возможным вышеописанное.
В процессе терапии клиент и терапевт проходят цикл: определение когнитивного слияния и избегания, разъединение и отпускание, таким образом, клиент более гибко взаимодействует с этими процессами и двигается в направлении своих ценностей, так что повышается вариативность его реагирования и поведения. (Hayes S.C., 2004). Так как логические языковые структуры признаются в терапии фактором формирования психологической негибкости и, как следствие, ригидности и узости когнитивных и поведенческих репертуаров, то терапия АСТ обращается к другому аспекту языка и мышления, а именно к его небуквальному смыслу.
Как уже видно из описания блоков, в терапии много места отведено парадоксам, метафорам, нарративам, упражнениям, бихевиоральным заданиям, процессам прямого переживания опыта. Терапия предполагает гибкость, и в ней используется все, что может помочь достижению цели, например, в развитии осознанности можно использовать любые техники осознанности, любые формы медитации, заимствование поощряется (Zettle R.D., 2007).
Психологическая гибкость и личностные черты
Психологическая гибкость зависит от определенного соотношения черт личности. Результаты исследований говорят в пользу того, что Пятифакторная модель личности может стать полезным инструментом в изучении флексибильности (Kashdan T.B., Rottenber J., 2010).
Модель “Большая пятерка” представляет собой пятифакторную модель личности, полученную Голдбергом в 1981 г. в результате факторного анализа названий черт личности, представленных в языке. У разных авторов названия несколько варьируются, здесь будет использована аббревиатура OCEAN — Openness (открытость опыту), Conscientiousness (сознательность), Extraversion (экстраверсия), Agreeableness (дружелюбие), Neurotism (нейротизм).
Открытость опыту отражает активный поиск нового опыта и признание его ценности, толерантность ко всему непривычному, любопытство. Сознательность — фактор, измеряющий степень организованности, настойчивости и мотивации индивида в целенаправленном поведении. Экстраверсия — фактор широты и интенсивности межличностных взаимодействий, уровень активности, потребности во внешней стимуляции, способности радоваться жизни. Дружелюбие измеряет качество отношения к людям от сочувствия до враждебности.
Нейротизм — фактор, измеряющий эмоциональную стабильность или неприспособленность, степень подверженности неприятным переживаниям (Первин Л., Джон О., 2001). Нейротизм предполагает ригидность в поведении, несмотря на его неэффективность. Зашоренность негативными эмоциями закрывает доступ личности к осознанному пребыванию в настоящем, а значит, мешает адекватной оценке меняющейся ситуации. Это ограничивает поведенческую вариативность, в результате человек действует вразрез с собственными интересами, что не может не отражаться на его психологическом и эмоциональном благополучии (Kashdan T.B., Rottenber J., 2010).
Данные эмпирических исследований доказывают наличие сильной связи между психологической негибкостью (ригидностью) и нейротизмом. Флексибильность ассоциируется с экстраверсией и сознательностью, при этом отрицательная корреляция с открытостью опыту говорит о том, что открытость — это многогранный конструкт, и его следует изучать более пристально (Latzman R.D., Masuda A., 2013).
Исследования показывают, что открытость опыту — это сложносоставная черта, имеющая такие грани, как открытость к действиям, которая повышает вовлеченность индивида в активность, приносящую удовлетворение, что поддерживает эмоциональную стабильность и предохраняет от развития депрессивных тенденций. Открытость к идеям, которая является мотивационной стороной когнитивного компонента данного фактора, выражается в большей когнитивной гибкости в отношении процессинга информации и исследования окружающей среды, влияет на степень креативности и уровень интеллекта, воображение, эстетическое восприятие, влияет на самоуважение, гибкость в отношении жизненных изменений и удовлетворенность жизнью. Открытость к ценностям связывается с гибкостью мышления и нонконформизмом. Открытость к эстетике, эмоциональной жизни и фантазии также вносит свой вклад в жизненное благополучие и, в конечном счете, психологическое и физическое здоровье (Eldesouky L., 2012).
Исследования личностных факторов и метакогнитивной гибкости показывают, что эмоциональная стабильность значимо коррелирует с принятием и осознанностью. Сознательность коррелирует с осознанностью — по данным других исследований, их объединяет характерное внимание к настоящему моменту (Brown K.W., Ryan R.M., 2003), хотя не имеет значимой связи с принятием, может быть, потому что для принятия нет необходимости в таком важном факторе сознательности, как ответственность.
Итак, в первой главе было изучено понятие «психологическая гибкость», близость этого понятия похожим психологическим концептам. Рассмотрены два уровня психологической гибкости — когнитивный и метакогнитивный. Представлена модель психологической гибкости в терапии принятия и ответственности (терапии АСТ), а также связь личностных черт и психологической гибкости.
Глава 2. Подходы к изучению сексуальности
Проблематика сексуальности – это, пожалуй, древнейшая тема, притягивающая к себе умы ученых, философов и поэтов. Однако эротология в античности имела в большей степени практикоориентированные задачи либо задачи фиксации конкретного социокультурного опыта, научное же исследование сексуальности в зачатке появилось лишь в 19 в, причем была медицинской епархией (Кон И.С., 1989). Следует назвать такие персоналии, как психиатр Р.фон Крафт-Эбинг, невропатолог и психиатр А.Форель, психиатры А.Молль, М.Хиршфельд и, разумеется, З.Фрейд, дерматолог и венеролог И.Блох, который впервые употребил термин «сексология» и др.
История развития взглядов на сексуальность
Самой глубокой и оказавшей сильнейшее влияние на дальнейшие исследования сексуальности была теория З.Фрейда. С.Цвейг называет его «основателем сексуальной науки» (Цвейг С., 1992, С. 282).
З.Фрейд рассматривает сексуальность как основу человеческого бытия, а либидо называет источником психической энергии: «Либидо, совершенно аналогично голоду, называется сила, в которой выражается влечение, в данном случае сексуальное, как в голоде выражается влечение к пище» (Фрейд З., 1989, С. 199). С.Т.Агарков отмечает, что в психоаналитической концепции либидо заложена важнейшая эволюционная идея о том, что человеческий мозг возник и формировался как система, обслуживающая сексуальную потребность, поэтому невозможно выделить область мозга, которая бы исключительно специализировалась и впоследствии отвечала за сексуальное поведение (Агарков С.Т., 2013).
Наиболее ярко роль сексуальности в психогенезе личности представлена в концепции психосексуальных стадий развития, что базируется на динамике формирования эрогенных зон и вытекающей из нее смене вектора психосексуальной активности (Фрейд З., 1991). И.С.Кон кратко формулирует ключевую для всей последующей истории изучения сексуальности мысль Фрейда: «сексуальность существует независимо от репродукции, а сексуальные переживания не сводятся к генитальным» (Кон И.С., 2004, С.12).
Ученик З.Фрейда и создатель своего направления – фрейдомарксизма – В.Райх был особенно увлечен темой человеческой сексуальности и активно пропагандировал идеи сексуальной революции. В центре его концепции лежит понятие оргона – фундаментальной жизненной энергии, которую он считал базой для фрейдовского «либидо». В психологию В.Райх ввел понятие «характероанализ» — метод лечения сексуальных неврозов, ставший первоосновой для типологии характеров (Гуревич П.С., 2013).
Соединяя психоанализ и телесные практики, В.Райх обнаружил, что расслабление т.н. «мышечного панциря», мышечных зажимов, существенно способствует высвобождению энергии либидо и аналитическому процессу. Сексуальность, гнев и тревожность – три основных возбуждения, которые таятся под мышечным панцирем. (Райх В., 1997). Все невротические проблемы связываются им с подавлением сексуальности, а сексологические трудности упираются в сформированный мышечный панцирь, не дающий свободно протекать энергии, в конце В.Райх постулировал, что именно физическая ригидность является самым важным и существенным механизмом подавления психики (Кащенко Е.А., 2016) .
Продолжением концепции В.Райха стала биоэнергетика А.Лоуэна, в большей степени фокусировавшего внимание на телесной психотерапии. Следуя идеям В.Райха о том, что структура личности идентична состоянию ее тела, А.Лоуэн все же отказывается от сексуальной детерминанты невротических проблем в пользу концепции о нарушении свободного течения энергии в теле (Гуревич П.С., 2013).
Сексуальность, по А.Лоуэну, — это биологический процесс, зависящий от наличия избыточной энергии, которая нужна для его осуществления. Усталость и истощение понижают сексуальные стремления, а здоровый, полный энергии человек способен к яркому сексуальному отклику. Скованность и физическая ригидность снижают интенсивность и сексуального чувства, и оргиастического отклика, причем эти явления связываются с характерологической ригидностью, т. е. со скованностью в проявлении эмоций (Лоуэн А., 1997).
Взрывом в сексологии и психологии сексуальности стали исследования американского биолога А.Кинзи. При поддержке фонда Дж.Рокфеллера он в 1940е гг. проводил широкомасштабное изучение полового поведения людей — детальному опросу подверглись более 16 000 человек (Доморацкий В.А., 2009). А.Кинзи и его коллеги убедительно доказали существо¬вание огромной вариативности в проявлениях сексуальности человека (Кон И.С. 1989).
Не умаляя значимости психологических и биологических факторов, А.Кинзи фокусировался на изучении именно сексуального поведения. Но помимо собственно сбора статистических данных был осуществлен анализ аномалий и физиологии сексуальных реакций, психологических, гормональных и др. факторов (Кон И.С., 2004). Несмотря на всю критику работы А.Кинзи, сообщество все же признало, что он сделал для изучения сексуальной сферы то, что сделал для географии Колумб (Мастерс У., Джонсон В., 1998).
Если А.Кинзи пользовался методом подробнейшего интервью, то его преемники по эмпирическим исследованиям гинеколог У.Мастерс и психолог В.Джонсон обратились к синтетическому методу. Они были убеждены, что для понимания всех сложностей сексуальной функции человека нужно знать как анатомию и физиологию репродуктивной системы, так и психологию, и социологию (Мастерс У., Джонсон В., 1998). В 1950е они первыми в лабораторных условиях детально изучили нормальные физиологические реакции людей при половой близости.
Благодаря их исследованиям родилось такое направление, как сексотерапия. У.Мастерс и В.Джонсон внесли огромный вклад в понимание физиологии процесса: описали основные фазы копулятивного цикла — возбуждение, плато, оргазм, разрешение — как систему парного взаимодействия, изучили особенности протекания женского оргазма, и стали пионерами целой плеяды объективных исследований физиологии сексуальности (Кон И.С., 2004).
Интересные исследования по взаимосвязи черт личности и сексуальности проводились выдающимся психологом Г.Айзенком в 1970е. Его главный тезис состоит в том, что работа А.Кинзи и других в сфере изучения секса не привела к разумному объяснению существующих различий в паттернах сексуального поведения (Barnes G.E., Malamuth N.M., 1998). В ходе факторного анализа были выделены 11 обобщенных факторов (шкал):
1) Дозволенность
2) Реализованность
3) Сексуальная невротичность
4) Обезличенный секс
5) Порнография
6) Сексуальная застенчивость
7) Целомудрие
8) Отвращение к сексу
9) Сексуальная возбудимость
10) Физический секс
11) Агрессивный секс
В результате анализа интеркорреляции факторов еще два фактора (шкалы) более высокого порядка были определены — это «сексуальное влечение» (либидо) и «сексуальная удовлетворенность». Также была выделена шкала «маскулинности – фемининности», охватывающая вопросы, на которые ответы мужчин и женщин явно различаются (Бурлачук Л.Ф. 2007).
Г.Айзенк отмечает тесную связь стиля сексуальной жизни и типа личности. Он выделил три ключевых для сексуального поведения параметра личности – это невротизм, экстраверсия и психотизм. Экстраверты раньше остальных начинают половую жизнь, имеют больше контактов с большим количеством партнеров и более разнообразно, придают больше значения эротической игре, быстрее привыкают к сексуальным стимулам, поэтому они больше ориентированы на смену партнеров, ситуаций и т.д. Экстравертам легко дается сближение, они получают больше удовлетворения от сексуальности и не испытывают в связи с ней тревог.
Интроверты тяготеют к более индивидуализированным, глубоким, тонким и устойчивым отношениям, что часто связано с психологическими проблемами и трудностями. Психотики имеют высокий уровень либидо, предпочитают безличный секс, испытывают сильное возбуждение и часто не признают никаких моральных ограничений, но при этом они редко удовлетворены своей сексуальной жизнью, склонны к нестандартному поведению, включая групповой секс, их установки отличаются биологизацией секса.
Невротики имеют сильное либидо, но не могут удовлетворить его, испытывая чувство вины и тревожность по поводу сексуальной жизни. Индекс сексуальной удовлетворенности у них ниже, чем у всех остальных. Секс кажется им опасным и отвратительным, а свои влечения — ненормальными. У этой категории людей чаще встречаются такие проблемы, как аноргазмия и фригидность у женщин, ранняя эякуляция и импотенция — у мужчин (Eysenk H., 1976).
Выводы Г.Айзенка о связи сексуального поведения с экстраверсией-интроверсией и невротизмом подтверждаются и другими исследованиями (Стасенко В.Г., Хуторная М.Л., 2010). В 80е гг. психологи повторили исследования Г.Айзенка на выборке канадских студентов, включив еще дополнительные методики для изучения когнитивной и поведенческой сферы. Им удалось в целом подтвердить его выводы, сильная связь была обнаружена между склонностью ко лжи и подавлением сексуальности, экстраверсия соответствовала гедонистическому отношению к сексу и разнообразию сексуальной активности, психотизм – агрессивным и менее конвенциональным стратегиям, связь же показателей нейротизма и сексуальных установок и поведения была слабой.
Взяв за основу неопубликованное исследование Нельсона о более быстром привыкании экстравертов к сексуально возбуждающему материалу, о котором упоминает Г.Айзенк (Eysenk H., 1976), психологи провели свое исследование. Они обнаружили, что экстравертов в большей степени обуславливают стимулы при сильном возбуждении, а интровертов – при слабом, на фазе спада (Barnes G.E et al, 1984).
В отечественной науке сексуальность долгое время была объектом изучения в большей степени медицинским – в рамках сексопатологии. Г.С. Васильченко в развитии сексопатологии выделяет три основных эта¬па.
1. Наивно-механистический (конец XIX — начало XX веков), когда все сексуальные расстройства связывались с заболеваниями мужских или женских половых органов.
2. Энциклопе¬дический (начало — сере¬дина XX века) знаменовал переход на мультидисциплинарные методологические позиции. Его результатом явилось признание многофакторности половых расстройств, которые могут возникать при разнообразных формах психической, неврологической, урологической, ги-некологической, эндокринной патологии. Его завершением стали исследования А.Кинзи и У.Мастерс и В.Джонсон.
3. Третий этап связан с фундаментальными работами отечествен¬ных исследователей (В.А.Геодакян, И.С.Кон и др.). На базе общей теории функциональных систем П.К.Анохина и концепции о стадиях и составляющих копулятивного цикла Г.С.Васильченко разработал первую междисциплинарную модель сексопатологии, открывающую ее системный этап. (Васильченко Г.С. , 1990).
Представители психосоциальных взглядов Р.Крукс и К.Баур утверждают, что неразделимое сочетание психологических факторов (эмоций, установок, мотивов) и социального обусловливания (процесса, посредством которого мы узнаем об ожиданиях и нормах социальных групп), а не биологических, таких как гормоны или инстинкты, определяют суть и содержание сексуальности. При этом они отказываются от модели секса как продолжения рода и от жесткого обусловливания гендерных ролей в вопросах секса (Крукс Р., Баур К., 2005).
Таким образом, научное изучение сексуальности началось не так давно, было тесно вплетено в общий контекст развития психологии и проходило на перекрестии близких ей дисциплин.
Гендерные роли и сексуальность
Говоря о проблематике сексуальности, нельзя не коснуться такой важной темы, как гендер, или социальный пол. Гендер считается базисной характеристикой личности и во многом влияет на ее сексуальную активность (Агарков С.Т., 2013). Концепт «гендер» охватывает определенные психологические и поведенческие свойства личности, которые ассоциированы с маскулинностью или фемининностью и предположительно отличают женщин от мужчин (Кон И.С., 2004).
Основу гендерных различий обеспечивает феномен полового диморфизма. Эти различия имеют биологическое значение для обеспечения функций воспроизводства (Агарков С.Т., 2013). Но все же гендер – это социальный конструкт, предполагающий наличие гендерной идентичности (индивидуальное субъективное ощущение себя мужчиной или женщиной) и исполнение гендерной роли, то есть совокупности установок и форм поведения, которые считаются нормальными и приемлемыми в рамках определенной культуры для людей того или иного пола (Крукс Р., Баур К., 2005).
Гендерная идентичность – фундамент сексуальности, формирующаяся во многом в процессе социализации, в процессе игровой деятельности в частности (Агарков С.Т., 2013). Наполнение гендерной специфики социокультурно обусловлено, и исследования антропологов подтверждают позицию доминирующей в области гендерных исследований теории социального научения на формирование гендерной идентичности (Стасенко В.Г., Хуторная М.Л.).
Гендерные роли, а особенно их стереотипизация, формируют определенные ожидания о качестве сексуального взаимодействия и глубоко влияют на сексуальность личности и реакции окружения. Типичны социальные стереотипы о десексуализации женщин и гиперсексуализации мужчин. Мужчины — инициаторы, женщины — пассивная сторона. Мужчины – эксперты в сексе, компетентные лидеры, женщины – исполнительницы. Женщины-контролеры и мужчины-двигатели. Сильный неэмоциональный мужчина и внимательная, заботливая женщина (Крукс Р., Баур К., 2005).
Существуют данные, поднимающие вопрос о правомерности связи гендерной роли и сексуальности. Исследования сексуального поведения испанских студентов выявляют существенный сдвиг в отношении к сексу у обоих полов с начала 90-х годов: современные женщины выражают типично маскулинное отношение к сексу, например, разделяют секс и чувства и все больше приемлют самостимуляцию. Женщины стали более открыты гомосексуальной тематике, а мужчины – групповому сексу и порнографии, что отражается и на поведенческом уровне. Однако связь с гендерными отличиями почти не была обнаружена либо была слабой, авторы посчитали влияние социокультурных установок определяющими, а гендерной роли отвели функцию медиатора между ними и сексуальным поведением (Garcia-Vega E. et al., 2017).
Феномен андрогинности
Значимый вклад в развитие гендерных исследований сыграла предложенная в 1974 году Сандрой Бэм концепция гендерной идентичности. Эта теория вызвала многолетнюю дискуссию о феномене андрогинности и инициировала множество исследований этого феномена. Несмотря на то, что сама С.Бэм после критики в ее адрес изменила ряд положений своей концепции, развернувшаяся дискуссия способствовала утверждению гендерных идей в гендерной психологии. (Агарков С.Т., 2013).
С.Бем утверждает, что разделение человеческого опыта на фемининный и маскулинный ограничивает человеческий потенциал в трех главных отношениях:
1. гендерная поляризация представляет мужчин и женщин скорее однородными, как два полюса одного континуума
2. разделяя способы взаимодействия с миром на маскулинный и фемининный, гендерная поляризация не отражает того факта, что одной и той же личности присущи и типично женские, и типично мужские характеристики (рациональность и эмоциональность, автономия и соединенность, взаимосвязанность и взаимонезависимость)
3. поляризованная культура приводит к вредоносной мифологизации гендерных черт в виде представлений о «настоящей женщине» и «настоящем мужчине», которыми люди стараются быть изо всех сил вместо того, чтобы соответствовать понятию «настоящий человек» (Бем С., 2004).
Основная идея теории андрогинии в том, что фемининность и маскулинность – это не два полюса одного континуума, а независимые конструкты. Каждая личность обладает характеристиками и фемининными, и маскулинными, соответствуя, меняя тип поведения, проявляя и те, и другие качества, личность способна более эффективно функционировать в различных ситуациях (Лопухова О.Г., 2013).
Результаты американских исследований на женской выборке показывают, что андрогинность и маскулинность связаны с самоуважением, удовлетворенностью своим телом и сексуальной удовлетворенностью, фемининность же и гендерная недифференцированность связаны с низкой самооценкой, неудовлетворенностью телом, а также сексуальной неудовлетворенностью (Kimlicka Th. et al, 1983).
Интересные результаты показывает недавнее исследование женской выборки мусульманской страны: чем дальше гендерная роль от традиционной половой роли, тем ниже уверенность в себе женщин, маскулинность понижает уверенность женщины в себе (Jahanbakhsh S. et al., 2015). Так проявляется социокультурная обусловленность гендерных ролей и связанных характеристик.
С.Бем делает акцент на том, что андрогинность, как и маскулинность, и фемининность – это именно конструкты, не имеющие реального онтологического статуса, а создаваемые в процессе т.н. «гендерной схематизации»,
Ряд исследований показывает, что андрогинным личностям свойственна большая адаптивность в своем поведении, они менее ограничены гендерно-ролевыми предписаниями, имеют более высокую самооценку. Их решения в групповых ситуациях более эффективны, они демонстрируют более высокий уровень социальной компетентности и мотивации к достижениям. Маскулинные и андрогинные личности обоих полов более независимы и менее склонны менять свое мнение под влиянием других. В целом, андрогинность и высокий уровень маскулинности обеспечивают более высокую адаптивность обоих полов в любом возрасте, при этом маскулинные мужчины демонстрируют более высокий уровень эмоциональной адаптации, чем андрогинные (Крукс Р., Баур К., 2005).
Надо отметить, что концепт андрогинности ведет свою историю со времен аналитической психологии, хотя и в рамках совершенно иной парадигмы. Как пишет Р.Джонсон, именно К.Г.Юнг открыл андрогинность психики, состоящей из маскулинной и фемининной составляющих: «Для того, чтобы стать гармонично развитой личностью, каждый из нас – и мужчина, и женщина, — должен развивать обе части психики» (Джонсон Р. 2005 С. 42).
Согласно К.Г.Юнгу, в каждом человеке сосуществует архетипическая дуальность маскулинности и фемининности – Анима и Анимус. Эта дуальность отражает потенциально заложенную цель психологической эволюции, а именно стремление к целостности (Юнг К.Г., 2003). С наличием Анимы и Анимуса К.Г.Юнг связывает существование двух разных принципов психологического функционирования. Принцип маскулинный – Логос – содержит рациональность, логику, интеллект, достижения, объективный интерес. Принцип фемининный – Эрос – это эмоциональная, пассивная, подчиняющаяся, принимающая психическая соотнесенность (Самуэлс Э., 1997).
Аналитический психолог Джун Сингер предлагает переосмыслить понимание маскулинности-фемининности с точки зрения теории систем. В отношении природных систем Маскулинность и фемининность относятся к динамике, лежащей в основе взаимодействия между системами и подсистемами, между системами и суперсистемами. Системы не могут функционировать без концепции динамической энергии.
Маскулинная и фемининная энергии следуют друг за другом, принципиально значимы друг для друга, и важно, что между ними не существует четкой границы. Здесь Дж.Сингер подчеркивает не идею продолжительности, а идею непрерывности потока. Андрогин является ритмическим взаимодействием маскулинности и фемининности внутри психики человека, это и символ Самости, и представленный в человеческой форме принцип целостности.
Дж.Сингер ратует за новое прочтение сексуальности – в более широком контексте, преодолевающем дихотомическое мышление западной научной мысли, раскрывающую андрогинный потенциал современного человека (Сингер Дж., 2017).
Итак, психологическая наука показала, что сексуальность – сложный феномен, который следует рассматривать в многоаспектном ключе. Концепция гендерных ролей стала значимым объяснительным конструктом и связывалась с сексуальной вариативностью, хотя ее практическое применение скорее вызывает новые вопросы.
Страницы 1 2