Реферат на тему «Интернальность»

ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ПОНИМАНИЮ ИНТЕРНАЛЬНОСТИ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ФЕНОМЕНА

1.1. Понятие интернальности

Одним из центральных вопросов в психологии личности является проблема источников детерминации поведения — в какой мере то, что человек выбирает и делает, определяется факторами различной природы и в какой степени сам человек способен управлять этими факторами, а следовательно, и своим поведением и жизнью. С точки зрения философии, это вопросы о существовании, границах, способах реализации и цене человеческой свободы.

Многообразие психологических подходов к решению этих вопросов напрямую связано с многообразием представлений об индивиде и человеке, делающем выбор. Однако, несмотря на различия в понимании того, что такое личность, на современном этапе развития психологии вряд ли можно найти подход, где бы ни принималось в какой-либо форме положение, детально разработанное Л. С. Выготским о том, что существенной психологической характеристикой личности является овладение собственным поведением [1]. Тематика психологических механизмов и принципов вмешательства человека (наряду с природой и культурой) в создание условий, обстоятельств и событий его жизни, его собственных сознательных усилий, развитие соответствующих качеств и способностей является одной из ключевых предметных областей психологической персонологии.

Среди множества конструктов, с помощью которых разрабатывается психологическая теория собственной деятельности человека, одним из наиболее популярных в настоящее время является понятие «интернальность». Она используется как характеристика по отношению к различным психологическим реальностям — интернальности субъективного контроля, интернальности ценностей и смыслов, интернальности причинных ориентаций, интернальности мотивации и т. д. Понятие «интернальность» психологи в основном характеризуют психологическими явлениями, регулирующими поведение человека в ситуациях, требующих принятия решений, но и применяют его к личности в целом.

Интернальность вообще указывает на то, что причина и источник активности в осуществлении определенного психологического процесса или акта (выбора, действия, поведения), ключевые регулятивные воздействия и контроль над происходящим относятся к собственной деятельности индивида как субъекта. Будучи психологическим понятием, интернальность не только описывает соответствующие явления, но и указывает на психологию процессов и механизмов, реализуя которые человек овладевает собой и своим поведением — психологию интернальности, внутреннего поведения и внутреннего выбора.

Интернальность-это конструкт, исторически связанный с категорией «локус контроля», введенной в научный оборот Дж.Р. Р. Толкиеном. Гниль в теории социального обучения. Он рассматривает локус контроля как важнейший субъективный фактор поведения в ситуации, требующей принятия решения, как степень, в которой человек осознает причинно-следственные связи между собственным поведением и достижением желаемого [2].

Дж. Роттер показал, что человек во взаимодействии с окружающим миром приобретает обобщенный опыт, особый тип обобщенных ожиданий по поводу управления возникновением поведенческих подкреплений в результате успешных или неудачных действий. Если человек ожидает, что подкрепление зависит от его собственного поведения, то он говорит о внутреннем локусе контроля; если он ожидает, что подкрепление контролируется силами извне, то он говорит о внешнем локусе. Согласно роттеру, локус контроля не является врожденной и неизменной чертой личности. Этот конструкт следует рассматривать как континуум экстернальности-интернальности, и представления людей о различных сферах жизни могут быть расположены во всех точках между полюсами.

Понятие локуса контроля органично вписывается в методологически близкий контекст концепций реципрокного детерминизма и причинной атрибуции. Так, А. Бандура, отводя значительную роль когнитивным процессам в опосредовании отношений между стимулом и реакцией, вводит понятие «самоподдержание»в модель реципрокного детерминизма. Он обнаружил, что подкрепление, обеспечиваемое самим субъектом, более эффективно, чем подкрепление из внешней среды; в результате самоудовлетворения от достижения поставленных целей у человека появляется специфический мотив прилагать больше усилий в желаемом направлении, а уровень внутренней мотивации человека обычно связан с типом и ценностью мотивов [3].

В свою очередь, Ф. Хайдер дает понятие локуса причинности, который выражает ситуативное или устойчивое осознание человеком собственного поведения или внешних средовых обстоятельств как причины возникновения того или иного события. Точно так же Б. Вайнер понимал интернальность в изучении мотивации достижения успеха и избегания неудач. По мнению Б. Вайнера, люди с высокой (результирующей) мотивацией достижения интернализируются в том смысле, что они воспринимают успех как связанный с их собственными способностями и усилиями, а неудачу-как вызванную недостатком усилий [4].

Таким образом, А. Бандура, Ф. Хайдер и Б. Вайнер подтверждают статус локализации различных аспектов контроля как фактора, реально влияющего на поведение человека и субъективное отношение к ответственности за происходящие события.

В классической психологической литературе существует представление о другом аспекте интернальности, который не связан с понятием локуса контроля и рассматривается в работах Д. Рисмана как личностная характеристика ценностного сознания, выраженная в идее «локуса ценностей» в контексте различных типов социального характера [5]. Д. Рисман рассматривал локус ценностей с позиции того, заложены ли ценности в индивиде или принадлежат другим. Поведение людей, «ориентированных изнутри», регулируется внутренними интернализованными целями и ценностями, а людей,» ориентированных извне», — внешними ценностями. М. С. Яницкий отмечает, что » по мнению К. Муздыбаева, разница между концепциями Д. Рисмана и теорией Дж.Роттера состоит в том, что первая имеет дело с механизмами социального контроля, а вторая-с индивидуальным контролем… Оба типа социального характера Д. Рисмена могут контролироваться как внутренне, так и внешне» [6. С. 93]. Тем не менее представление о социальном характере ценностно ориентированного человека изнутри является существенным аспектом интернальности, поскольку указывает на значимость проявления способности человека к внутренней ценностной поддержке и внутренне мотивированному поведению, причем в масштабах массового сознания.

Положение Дж. Роттера о том, что локализация контроля по отношению к различным сферам жизни неоднородна, а соответствующие убеждения могут располагаться в континууме интернальность-экстернальность, находит свое отражение в представлениях о структуре локуса контроля. Один из наиболее распространенных диагностических инструментов в отечественной психологии для измерения «уровня субъективного контроля» позволяет фиксировать как общую интернальность, так и интернальность в различных сферах жизнедеятельности: в сфере достижений, неудач, в производственных, семейных и межличностных отношениях, а также в отношении здоровья и болезни [7]. Однако, на наш взгляд, вопрос о генезисе интернальности в различных сферах жизнедеятельности еще до конца не изучен, что связано с дискуссионным характером и разночтениями в понимании самого этого явления.

Обобщая эти взгляды, мы можем сделать вывод, что интернальность, даже в классическом представлении, существенно неоднородна, и аспект локуса контроля как обобщенного опыта подкрепления контроля является лишь одним из его проявлений. К другим аспектам интернальности относятся локус причинности как склонность воспринимать собственную деятельность и усилия как причины событий (Ф. Хайдер, Б. Вайнер), феномен способности к самоутверждению (А. Бандура), а также склонность принимать решения и действовать на основе внутренних ценностно-мотивационных ориентиров (Б. Вайнер, Д. Рисман).

А. А. Бодалев отмечает, что» введение понятия локуса контроля в психологию стимулировало огромное количество исследований этого феномена, поток которых продолжает расти и в настоящее время » [8.С. С. 400].

Само понятие интернальности как полюса локуса контроля изначально имеет смысл в контексте когнитивно-поведенческих теорий социального обучения и причинно-следственной атрибуции. Психологи включают его в различные теоретические контексты и эмпирические модели. Вот несколько типичных примеров, которые расширяют представление об интерактивности и указывают на широту взаимосвязей между этим качеством и другими значимыми психологическими и личностными параметрами.

Оригинальная идея локализации субъективного контроля была развита в концепции локуса причинности в теории личностной автономии Э. Дези и Р. Райана. воспринимаемый локус причинности определяется авторами как когнитивный конструкт, представляющий и выражающий степень самоопределения личности при планировании и реализации любого поведения. «Самоопределение — это способность выбирать и иметь выбор» [9. С. 104].

Принципиальным отличием локуса причинности от классического понятия локуса контроля (где интернальность формируется исключительно в результате прагматических уроков усвоенного поведения) является обеспечение базовых потребностей, неразрывно связанных с волевыми качествами личности и лежащих в основе внутренне мотивированной деятельности и личностного развития. Авторы называют самодетерминированное поведение, направленное на достижение мотивирующего опыта автономии и компетентности — видами удовлетворения соответствующих базовых личностных потребностей.

Локус причинности может быть внутренним или внешним. Различия между ними заключаются в особенностях восприятия человеком событий как информационных или контролирующих. Информационное событие актуализирует потребность в автономии и порождает внутреннюю субъективную активность для формирования внутренней смысловой причины дальнейшего поведения, осуществления внутреннего выбора. Восприятие того или иного события контролером основано на потребности в контроле и само, будучи причиной, внешне задает направление выбора. «Внутренние информационные события усиливают самодетерминированное функционирование и повышают внутреннюю мотивацию. Внутренние контролирующие события переживаются как давление с целью получения определенного результата и подрывают внутреннюю мотивацию» [9.с. С. 110]. Этот взгляд хорошо согласуется с традиционными для отечественной психологии представлениями (берущими начало в учении о высших психических функциях) о развитии личности как формировании процессов опосредования поведения интернализированными (интернализированными) психологическими средствами и развитии механизма аутостимуляции [10], хотя представления о движущих силах и механизмах формирования «автономного» поведения существенно различаются.

Таким образом, утверждение о существовании базовой личностной потребности в автономии, актуализация которой определяет внутреннее поведение, носит характер аксиоматического допущения, сделанного на основе обобщения наблюдений о «стремлении индивидов развивать свои интересы и способности» [там же., С. 106]. Авторы теории самоопределения не дают достаточного научного обоснования и детального теоретического понимания природы этой потребности, а объясняют лишь то, что она является врожденной, а способность к ее актуализации зависит от опыта открытого свободного поведения в раннем возрасте и от соответствующих особенностей социальной среды. «Рост внутренней мотивации, обеспечивающей оптимальное развитие личности, зависит от социальных условий, которые поддерживают и защищают человеческую автономию или, наоборот, разрушают ее» [9.с. С. 107]. Однако идея о том, что самоопределение основано на естественной общей основе, на наш взгляд, требует пристального внимания, и мы более подробно обсудим этот вопрос позже.

Взаимосвязь локуса контроля с верой в свои силы и способности исследовали р. и Дж. Вольри. Роттер, Д. Уотсон и Э. Боумен. Они показали, что в ситуации, требующей принятия решений на основе собственных навыков, независимо от случая и ситуации, внутренние люди совершают меньше ошибок, чем внешние, и ситуация неопределенности дезорганизует их в меньшей степени. Однако значение» случайной » ситуации для внешних факторов выше, чем для внутренних [11]. Это означает, что общая интернальность, помимо всего прочего, является основой своеобразной личностной компетентности, позволяющей человеку эффективно оперировать собственными психологическими ресурсами в различных ситуациях, требующих принятия решений.

Г. Бир показал, что люди с когнитивно сложным управлением поведением постоянно проявляют признаки интернальности. Это выражается в высоком количестве степеней свободы, социальной пластичности и независимости от «полей», в высокой дифференцированности восприятия, способности различать эмоциональные и интеллектуальные оценки, высокой обстоятель-новости мышления, произвольности в глубине смысловой обработки, в значительном объеме невербальной информации и осознании собственных качеств, а также в способности к высокому сопереживанию и пониманию мотивов другого человека [12]. Очевидно, что интерактивность не тождественна когнитивной сложности, но эти наблюдения указывают на большую способность к сознательному и смысловому поведению внутренних органов. Такие выводы были сделаны А. В. Серов в контексте изучения психологических особенностей (в том числе когнитивной сложности) функционирования системы личностных смыслов в различных актуальных смысловых состояниях, в структуре которых интернальность является одним из предикторов смысловой продуктивности [13].

Ряд исследований посвящен взаимосвязи локуса контроля и особенностей структуры и содержания субъективной временной перспективы. Таким образом, исследования Ф. У. Вессмана, С. Тейера и Д. С. Гормана показали, что внутренние органы более ориентированы на будущее в своих временных перспективах и лучше способны концептуализировать временные периоды. По сравнению с экстерналиями их временная перспектива охватывает более отдаленную зону как будущего, так и прошлого, независимо от характера событий, в то время как временная перспектива экстерналей укорочена и менее специфична [14]. Сведения от д. А. Н. Леонтьев [15] и Е. М. Вечканова [16] указывают на связь интернальности и общей компетентности во времени. Последний также сообщает, что обусловленность временной перспективы локусом контроля возрастает в период переживания кризиса идентичности, а это значит, что интернальность способствует конструктивному отношению к неопределенности как внешних, так и внутренних ситуаций.

Имеются данные об обратной связи интернальности и склонности к аддиктивному поведению [17]. Интернальность является значимым личностным фактором стрессоустойчивости и эффективного совладания с жизненными кризисными ситуациями, она снижает вероятность развития эмоциональных расстройств, в том числе за счет проявления способности опосредовать эмоциональные реакции смысловыми средствами, а также вести себя более открыто и активно в проблемных ситуациях [16, 18-21].

Существует также связь между интернальностью и общей социальной эффективностью, включая уровень материальной обеспеченности [22]. По мнению А. А. Реана, интернальность связана с уровнем профессионального мастерства [21], что косвенно указывает на деятельностный характер формирования интернальности. В целом можно сделать вывод, что поведение интернального типа, помимо всего прочего, предполагает определенный уровень личностных медиативных навыков, некоторую практически развитую личностную компетентность по управлению собственным поведением.

Н.Т. Физер показал, что удовлетворенность вознаграждением за решение задачи у интерналов растет пропорционально оценке собственного вклада в её решение, ценность вознаграждения зависит от интернальности поведения [23]. Более того, по данным Б. Вайнера (1974), если локус контроля воспринимается как внешний, результат собственных действий вообще не оказывает на индивида выраженного эмоционального воздействия, т.е. человек остаётся безучастным к происходящему [24. С. 273]. Ценность результатов собственной активности, характерное для интерналов отношение к собственным усилиям и их результатам как к личностной значимости означают не что иное, как ответственность. Следует отметить традиционность понимания интернальности через призму категории «ответственность». Уже в теории каузальной атрибуции интернальность понимается прежде всего как тенденция приписывать ответственность за события внутренним причинам.

М.С. Яницкий характеризует уровень интернальности как «степень независимости и самостоятельности человека в достижении своих целей, развития чувства личной ответственности за происходящие с ним события» [6. С. 93]. К. Муздыбаев определяет ответственность как волевое личностное качество, проявляющееся в субъективном контроле над собственной деятельностью [25]. Уровень субъективного контроля непосредственно свидетельствует об уровне принятии человеком на себя ответственности за события в своей жизни.

По замечанию М. С. Яницкого, общий уровень принятия ответственности также «может соответствовать уровню внутреннего личностного принятия, интернализованности ценностных представлений» [6. С. 93]. Соответственно, формирование интернальности может быть рассмотрено как процесс личностного осмысления соответствующих ценностных представлений и принятия человеком ответственного решения относительно приоритета значимости одних ценностей по отношению к другим. Речь идёт о процессе интернализации, который определяется А. В. Серым (на основе работ В. Грулиха, Я. Гудечека) как процесс сознательного и активного восприятия окружающего мира на основе воспроизводства принятых на определенном смысловом уровне норм и ценностей. Интернализация предполагает ответственную позицию субъекта, интерпретирующего события своей жизни как результат собственной деятельности [13. С. 24-25]. Основным продуктом интернализации является формирование интерналь-ности как способности автономно порождать и актуализировать ценностно-смысловые причины для собственной активности [26. С. 180].

Необходимо подчеркнуть, что интернальная локализация контроля, обобщенная личностная ориентация на восприятие жизненных событий как результатов собственных действий и вытекающее из такого ожидания чувство ответственности не всегда являются психологически благоприятными обстоятельствами. А.А. Реан указывает: «Субъект, который перманентно и тотально берет на себя ответственность за все неудачи, провалы, промахи в жизни, подвержен серьезному риску дезадаптации. Такая ориентация на всеобъемлющую ответственность в случае серьезности или множественности неудач является основательной почвой для возникновения комплекса вины. является фактором риска психоэмоциональной дезадаптации, роста дискомфорта, напряжения» [27. С. 109]. Об этом же пишет и Р.М. Шамионов: «.в наших исследованиях субъективного контроля было показано, что в случае его избыточности в сфере неудач, например, ярко выражена неудовлетворенность собой» [28. С. 48].

С другой стороны, Р.М. Шамионов отмечает, что «социум в ряде случаев в качестве нормы транслирует установку на неудовлетворенность при принятии ответственности на себя за свои ошибки и неудачи, в противном случае (экстернальность), напротив, выявляется удовлетворенность собой. На наш взгляд, в этом проявляется навязывание ответственности за неуспех, неудачи самому субъекту, а за достижения — внешним факторам…» [Там же. С. 48]. Таким образом, автор отмечает существенный характер влияния социокультурных факторов на психологическую результативность практики интернального поведения. Это наблюдение подтверждается зарегистрированной еще Дж. Роттером определенной сложностью взаимосвязи интернальной локализации контроля и когнитивных функций в зависимости от социокультурной ситуации. По данным Дж. Роттера и И. Бэттла (1963), локус контроля чернокожих североамериканских детей, живущих в неблагоприятных социоэкономических условиях, обладает определенной спецификой: «…дети с внешним локусом контроля обычно имеют более высокий чем дети с внутренним локусом контроля» [24. С. 380], в то время как традиционно считается, что более низкие уровни ^ соответствуют экстернальной направленности [29. С. 27].

Д. Мацумото в книге «Психология и культура» [30] также отмечает, что феномены, связанные с интернальностью, имеют культурную специфику; в частности, установка на самоэффективность, автономию и личный контроль (Я контролирую окружение) характерна для жителей Северной Америки, а установка на гармоничные отношения с социальным и физическим окружением — для жителей Восточной Азии (окружение контролирует меня). Однако и первый и второй подходы взаимодействия с окружающим миром обеспечиваются специфическими психологическими механизмами, которые позволяют субъекту сохранять и психическое здоровье, и психологическое благополучие. В основе этих различных подходов лежат, по Д. Мацумото, различия в ценностных ориентациях.

Таким образом, высокая интернальность не всегда является фактором эффективности поведения и деятельности, но в определенных социальных ситуациях может вести к дезадаптивным проявлениям. Оптимальная структура локусов интернальности может быть ситуационно и культурно специфичной, формирующейся при тесном взаимодействии человека со средой и опосредованной различными социокультурными переменными.

В качестве способа учесть сложность взаимосвязей интернальности, адаптивности и социокультурной ситуации А.А. Реан ввел модель «хорошего» интернального контроля, при котором ответственность за причины неудач связана с экстернальными факторами, а ответственность за преодоление неудач — с интернальными. Данная модель «. позволяет субъекту сохранить уверенность в себе, активную позицию и чувство контроля за событиями своей жизни, не приобретая попутно чувства всеобъемлющей вины и эмоциональной дезадаптации» [27. С. 109]. Такая модель является одним из возможных способов сохранения личностной стабильности при переживании жизненных трудностей. Однако практика «хорошего интер-нального контроля» может способствовать дезинтеграции жизненного опыта, делению событий на «хорошие» и «плохие», несколько искусственному отделению себя от одних событий и соединению с другими, что может ограничивать возможности человека по дальнейшему развитию способности к «овладению собственным поведением», стагнации в этом отношении.

На наш взгляд, при интерпретации обнаруженных корреляций между выраженной интернальностью локализации контроля, риском психоэмоциональной дезадаптации и снижением когнитивных функций в специфических социокультурных условиях следует обратить внимание, что рассматриваемые понятия «локус контроля», «ответственность» и «интер-нальность» методологически не тождественны. Классические исследования локуса контроля проводились в рамках когнитивно-бихевиоральной традиции, где категория ответственности представлена в нейрофизиологическом ключе, за ней не стоит психологически системного цельно-личностного содержания; кроме того, в базовой методологии бихевиоризма не принимаются во внимание принципиальные положения относительно психологических закономерностей сознательной и бессознательной личностной регуляции эмоциональных состояний, разработанные при изучении феноменов психологической защиты, совладающего (копинг) поведения и организующего потенциала смысложизненных ориентаций. Не учитываются также культурно-исторические закономерности развития высших психических функций и в целом фундаментальные аспекты смысловой организации личностных процессов.

Говоря об ответственности, отметим, что эта категория понимается нами как один из центральных конструктов экзистенциально-гуманистической психологии, как изначально присущая человеку в том смысле, что принципиально «человек ответствен за то, что он есть» [31. С. 326]. Независимо от осознания этого факта сущность человека определяется его собственными действиями, постоянно осуществляемым выбором самого себя. Следовательно, принятие ответственности — это готовность «осознавать творение самим собой своего «я», способность осуществлять осознанный выбор и признавать собственное авторство» [32. С. 245], готовность принимать последствия совершенного выбора, какими бы они ни были [33]. С этого ракурса интернальность не тождественна ответственности, но является её предиктором как особое ин-тенциональное (см. постнеклассическую интерпретацию этого понятия [34]) состояние сознания и сам способ «авторского», субъектного отношения человека к себе и жизненным событиям. Так или иначе, теоретическая связь локализации контроля с ответственностью как личностным качеством обоснована и подтверждена многими эмпирическими исследованиями (например, [25, 35-37]).

Если вернуться к положению Дж. Роттера о вариабельности локализации контроля в отношении различных сфер жизни, т.е. учесть, что обобщенные ожидания и фактические возможности контроля человеком жизненных событий и обстоятельств могут существенно отличаться в разных сферах жизни (в границах условного континуума интернальный-экстернальный), и методологически транспонировать это положение, охарактеризовав интернальность как постоянно и закономерно развивающуюся способность человека к субъектно-деятельностному обращению со всевозможными реалиями его жизненного мира, т. е. как интегральную высшую психическую функцию «по овладению собственным поведением» (к которой в таком случае полностью применима культурно-историческая логика интериоризации при развитии ВПФ), то окажется допустимым и необходимым следующее предположение. Вероятно, следует говорить о нескольких уровнях становления и реализации интернальности в зависимости от природы (физическая, социальная, психоэмоциональная, психологическая, духовная) и смысловой сложности (включая аспект временной организации смысловой реальности) осваиваемых явлений. Тогда становится понятным, что способность удерживать понимание связей между собственными действиями и их результатами на физическом плане не обязательно сопряжена с развитой способностью осознавать связи и проявлять субъектную осмысленную активность при обращении с явлениями психологического или духовного плана. Проявление человеком способности к интернальному обращению с событиями и обстоятельствами социального плана (социальные успехи или неудачи, освоение социокультурных норм и ценностей) не свидетельствует непосредственно о способности сохранять субъектность и поведенческую эффективность при обращении с собственными эмоциями, в том числе субъективно тяжелыми. Эмоциональные состояния хотя и сопряжены с событиями на социальном и других планах, сами потенциально являются предметами субъектного обращения, что требует специфических компетенций.

Об интернальности человека в отношении собственных эмоций может свидетельствовать, как показывают исследования, в том числе и наши, выраженная опосредствованность эмоциональных реакций смысловыми процессами, что проявляется в низком уровне напряженности системы психологических защит [38, 39] и невысоком уровне эмоциональной чувствительности к социальному отвержению при выраженной осмысленности жизни у психологически здоровых людей [40].

Каждый уровень становления интернальности, каждый план приложения субъектной активности требует от человека специфических компетенций, образования и опыта, нарабатываемых от внешних форм поведения к внутренним и от простых явлений к психологически сложным. Следовательно, можно говорить о принципиальной возможности постепенного уровневого расширения границ интернального взаимодействия при психологическом освоении человеком многомерного жизненного мира. Причем базовый принцип интернального взаимодействия с реалиями жизненного мира постоянен: осознание причинно-следственных связей между явлениями различной природы и собственным поведением и устремленность человека к реализации возможностей воздействовать на условия возникновения этих явлений.

Таким образом, мы делаем заключение, что интернальность реализуется в цельно-личностном опосредствовании поведения и отношений в различных сферах жизни, основанном на сложных и нелинейных по своей природе психологических процессах, а основными психологическими признаками интернальности являются субъектность, интенциональность и ответственность.

1.2. Интернальность и психическое состояние

В контексте нашего исследования важно, что интернальность-это прежде всего фактор, регулирующий качественное своеобразие внутреннего и внешнего поведения человека в ситуации, требующей принятия решения, а также специфический психологический принцип-императив сохранения субъектности в ситуации неопределенности. В этой связи Д. А. Леонтьев показывает, что локус контроля существенно влияет на ход деятельности по осуществлению личностного выбора в ситуации неопределенности. Интернальность влияет на скорость построения оснований и семантических критериев сравнения имеющихся альтернатив и осуществления этого сравнения, а также на общую эффективность внутренней селекционной деятельности [15]. А. А. Бодалев также сообщает, что » внутренние органы более последовательны и продуктивны в ситуациях принятия решений и ситуациях, связанных с риском. они проявляют большую познавательную активность, чем внешние » [8. С. 400].

Необходимо обратить внимание на соотношение локализации контроля и способности к осмысленному, а значит, субъективному и интенциональному поведению.

По мнению Д. А. Леонтьева, интернальность (как вера человека в свою способность управлять жизненными событиями и вера в способность делать собственный выбор) тесно связана, во-первых, с телеологией как наиболее общей смысловой ориентацией (склонностью вообще ориентироваться на смысл своих поступков, а не на их причину, ставя вопрос «почему» по отношению к ним в противовес вопросу «почему» [39. С. 292]). Во-вторых, интернальность проявляется в способности человека осознавать и реализовывать себя как активного субъекта жизни, что обобщается в понятии «эффективная жизненная позиция» [41. С. 38-39]. В-третьих, интернальность соотносится с общей осмысленностью жизни как «количественная мера степени и устойчивости ориентации жизнедеятельности субъекта на определенный смысл» [39. С. 293]. В связи с этим Д. А. Леонтьев отмечает, что» субъективное переживание смысла жизни, как правило, связано с осознанием ответственности за результаты своей деятельности » [там же., С. 309].

Четвертый аспект смысловой регуляции поведения Д. А. Леонтьев предлагает дихотомию: ориентация на ценности или потребности как источник смыслообразования. Уместно отметить, что внутренние органы «проявляют большую готовность откладывать сиюминутное, легкодоступное удовольствие ради достижения отдаленного, но более ценного блага» [8.С. С. 400]. а Д. А. Леонтьев поясняет, что » человек с доминирующей потребностью регуляции будет больше подчинять поведение своим сиюминутным желаниям, воле. недостаточно принимать во внимание долгосрочные последствия их действий и решений» [39. 296]. Таким образом, интернальность раскрывается как тенденция к проактивному поведению, как противоположность реактивному поведению.

Пятый аспект семантической регуляции-временная локализация ведущих семантических ориентиров-также связан с локусом контроля. Согласно заключению А. В. Сероя, основанному на результатах эмпирических исследований, «осмысленность прошлого, настоящего и будущего дает человеку убежденность в том, что ему дано управлять своей жизнью, брать на себя ответственность за происходящие в ней события и реализовывать принятые решения» [13. С. 66]. Более того, интернальность значительно возрастает до среднего уровня при высокой осмысленности по крайней мере двух из трех временных модусов локализации смысла (в ряду прошедшего, настоящего, будущего) ситуации или жизни в целом и является наивысшей при высокой осмысленности всей временной перспективы [там же., С. 63]. Иными словами, способность актуализировать личностный смысл в ситуации неопределенности, способность сделать внутренний выбор [там же., С. 152-175] — продуктивность актуального смыслового состояния [38] — должна быть связана с ярко выраженной интернальностью.

Еще в 2000 году А. А. Бодалев отмечал, что эмпирические исследования локуса контроля свидетельствуют о значительном влиянии этого фактора на различные характеристики психики и поведения, что данная категория отражает переживание субъектом «своей связи или отсутствия связи с событиями собственной жизни», в то время как существует «недостаточная теоретическая разработка» данной проблемы [8.С. С. 402-403].

Обобщая рассмотренные идеи, мы приходим к выводу, что интернальный локус контроля в его классическом понимании является лишь одним из проявлений интернальности как более глубокого и значимого психологического качества. Люди с внутренней и внешней локализацией субъективного контроля, а также внутренние и внешние в широком смысле слова, качественно своеобразно взаимодействуют с окружающим миром и имеют ряд характерных психологических и личностных различий.

Несмотря на многообразие индивидуальных различий между внутренними и внешними факторами, их корень видится в оригинальности подхода к принятию решений в ситуациях, которые этого требуют, и в оригинальности исходного отношения к ситуациям неопределенности. Т. В. Корнилова отмечает:»… при любом выборе в ситуации неопределенности человеку приходится ставить вопросы, которые можно объединить в общую формулировку «что я такое?». Принятие личной цены выбора также означает самоопределение в вопросе «Кто я?»или «как я вижу себя (хотел бы видеть себя)?». Ответ на эти вопросы зависит от актуализации определенных психологических особенностей в стратегиях подготовки выбора » [42. С. 75-76]. Мы приходим к выводу, что для «внутренних» эти вопросы устойчиво актуальны (независимо от их репрезентации на уровне сознания), это проявляется как способность человека делать выбор, сохраняя субъективность, интенциональность и чувство ответственности, в отличие от внешних, для которых ценность субъективности в ситуации выбора, по-видимому, не является мотивирующей и не реализуется.

Определение субъективности, интенциональности и ответственности во взаимодействии с миром как состояний, реализующих «связь человека с событиями собственной жизни», с высокой вероятностью указывает на имманентную связь феномена интернальности с ядерными личностными измерениями и соответствующими движущими силами, актуализация которых позволяет человеку» обрабатывать » ситуацию выбора на высших личностных уровнях (идея личностных уровней регуляции выбора формируется в контексте развития смысловой теории мышления, например [43]).

Таким образом, правомерно поставить проблемный вопрос об идентификации и теоретическом осмыслении базовой динамической силы, проявляющейся как тенденция к интернальному поведению и лежащей у основания становления соответствующих навыков и качеств. Иными словами, какую потребность реализует человек, осуществляя интернальное поведение? По какой причине субъектность имеет фактически переживаемую и практически реализуемую личностную ценность? По какой причине ин-тернальность оказывается взаимосвязанной, как показано выше, с таким обширным кругом важнейших личностных качеств и параметров? Мы предполагаем, что от ответа на данные вопросы зависит понимание механизма интернального поведения и генеза интернальности.

Мы считаем целесообразным рассмотреть понятие интернальности не как механистическую категорию когнитивно-бихевиорального дискурса, а в общепсихологическом ключе в широком контексте проблематики произвольности и избирательности психики, личностной опосред-ствованности психических процессов и поведения, требующего осуществления выбора.

Выбор, в каком бы контексте и на каком бы уровне он ни осуществлялся, это всегда поведенческий акт, которым человек непосредственно проявляет себя в мире, это личностно-уникальным образом «направленное взаимодействие» [44. С. 16], а качество выбора (интернальный-экстер-нальный) свидетельствует о качестве связи человека как субъекта жизни с действительностью, представленной для человека в элементах психологической структуры актуальной ситуации выбора. Соответственно, вопросы относительно психологии интернальности целесообразно рассматривать в контексте представлений о человеке, осуществляющем личностный выбор.

Суть ситуации выбора — это всегда состояние неустойчивости, неопределенности, на что указывают многие авторы (Т.В. Корнилова, Д.А. Леонтьев, В.П. Зинченко, С. Мадди, Е.Т. Соколова, В.Е. Клочко, И. Пригожин и др.). Мы предлагаем рассматривать интернальность в качестве личностной характеристики способа обращения человека с неопределенностью и понимаем осуществление выбора как акт разрешения состояния неопределенности.

Так, можно определить интернальность, как устойчивую тенденцию при взаимодействии человека с миром реализовывать в более или менее широком круге субъективно значимых жизненных ситуаций специфический принцип и личностную компетенцию, позволяющие ему самостоятельно наделять актуальную ситуацию качеством неопределенности и, непременно сохраняя субъект-ность, разрешать её (неопределенность) посредством осуществления выбора с опорой на внутренние силы, средства и ценностно-смысловые ориентиры поведения, т. е. личностного выбора по интернальному типу.

Таким образом, можно говорить о структурной сложности интернальности, о двух качественно различных, но взаимосвязанных уровнях реализации интернального поведения.

1. Динамическая тенденция, направленность, устремленность человека на взаимодействие с миром по интернальному типу и, соответственно, реализующие эту тенденцию (выступающие в качестве направляющих параметров) системные психологические процессы-регуляторы, которые «модулируют» образы восприятий, представлений и действий человека качеством интернальности, т. е. обеспечивают активное присутствие самого принципа интернальности (как метастратегии) в актуальном психическом и психологическом процессе и таким образом регулируют поведение («внутренний», регуляционный аспект).
2. Репертуарный комплекс психологических «инструментов» — качеств, способностей, специфических навыков, стереотипов, ценностных представлений, тактик, стратегий и способов поведения (что может быть выражено в понятии «личностная компетенция»), позволяющих человеку предметно реализовывать такую устремленность в более или менее широком круге жизненных ситуаций с большей или меньшей эффективностью («внешний», инструментально-операциональный аспект).

Интернальность, судя по истории изучения данного вопроса, формируется в результате обобщения (1) опыта восприятия и осознания себя, своего поведения и собственных качеств как причин и условий возникновения тех или иных событий и обстоятельств в различных сферах жизнедеятельности, (2) опыта личностной значимости последствий и результатов собственной деятельности или их отсутствия и вообще (3) опыта непосредственного практического взаимодействия с окружающим миром. В то же время интернальность имеет активную онтологическую основу в природе человеческой личности и связана с фундаментальными аспектами избирательности психического отражения.

Инструментально-операциональный аспект интернальности в настоящее время достаточно подробно изучен в работах, посвященных проблемам выбора, принятия решений и поведения в ситуации неопределенности. Наиболее развитые системы представлений в этом направлении направлены на изучение проблем самоопределения (Д. А. Леонтьев и др.), психология интеллектуально-личностной регуляции поведения в ситуации неопределенности (Т. В. Корнилова и др.) и психологии суверенитета человека в теории психологических систем (В. Е. Клочко, О. М. Краснорядцева и др.).

Концепция личностного потенциала предложена Д. А. Леонтьевым и базируется на синтетической платформе психологической теории деятельности и развитии экзистенциальной и позитивной психологии. Личный потенциал, по словам Д. А. По мнению Леонтьева, это «интегральная характеристика уровня личностной зрелости, реализующаяся в способности к автономному самоопределению и представленная как совокупность признаков системной организации личности в целом, со сложной архитектоникой, основанной на сложной опосредованной схеме, позволяющей осуществлять деятельность в относительной свободе от заданных условий этой деятельности, как внешних, так и внутренних» [45. 3], а также «исходить из устойчивых внутренних критериев и ориентиров в своей жизнедеятельности, сохраняя устойчивость смысловых ориентаций и эффективность деятельности на фоне давления и изменения внешних условий» [46. С. 91].

Еще одним ведущим направлением комплексного изучения психологии поведения в ситуации неопределенности является работа исследовательской группы Т. В. Корниловой. Так, в коллективной монографии «психология неопределенности: единство интеллектуально-личностного потенциала личности» [47], посвященной одному из направлений развития научного направления «семантическая теория мышления», представлены результаты ряда исследований функционирования динамических систем регуляции решений и выбора человека, показывающих классическую проблему единства интеллекта и аффективного понимания человека как принимающего и преодолевающего неопределенность. В развитии данного направления установлена роль процессов принятия неопределенности как фокусирующей активности субъекта (от уровней самосознания личности до глубинной мотивации) в структурировании взаимодействия переменных интеллектуального и личностного потенциала личности.

Третье направление представлено работами представителей Сибирской психологической школы в рамках теории психологических систем, представляющей собой парадигмальное развитие, прежде всего, учения о высших психических функциях и опосредовании Л.С. Выготского [48]. Здесь на первый план выдвигается проблема суверенитета человека как высшей ступени развития личности, и на основе идеалов постклассической рациональности формируется методологическое пространство для рассмотрения соответствующих процессов суверенизации (Д. Дорофеев С. К. Нартова-Бочавер, В. Е. Клочко, О. М. Краснорядцева и др.).

Соотнося понятие суверенитета с понятиями автономии и самоопределения личности, можно сказать, что последнее центрировано на вопросе «внутрииндивидуального сопротивления человека», его ориентации на собственный закон развития как «меры функциональной способности (компетентности) индивида преодолевать заданные внутренние и внешние условия, становясь полноценным субъектом собственной жизни в изменяющемся мире» [49. С. 79]. Самоопределение реализуется «в форме сознательного выбора способа действия, учитывающего как внутренние устремления, так и внешние условия человеческой жизни» [50, С. 7]. Таким образом, внимание исследователей личностной автономии сосредоточено прежде всего на инструментально-операциональном аспекте интернальности.

Между тем понятие «суверенность» подразумевает представление о человеке как о сложной открытой саморазвивающейся системе, сущностным аспектом которой является не развитие, гомеостаз и постоянное преодоление противоречия внутреннего и внешнего, а гомоэрезис, непрерывное «становление» и открытость [48]. «Категория суверенитета позволяет нам понять способность человека к постоянному самоизменению» [51. С. 67], отражает меру «устойчивости долгосрочного процесса изменений» [52. П. 19] и «может быть понята как мера субъектности, характерная для данной личности, отражающая выражение способности к продуктивной самореализации» [51. С. 67]. Суверенитет предполагает «овладение (человеком) самим собой как субъектом жизни и управление своей жизнью и своим развитием» [там же.]. Один из главных проблемных вопросов суверенитета-это «как сохранить идентичность самому себе. постоянно преображая человека? «[53. С. 333] — оказывается, это напрямую связано с корнем феномена интернальности.

В каждой из рассмотренных областей особое внимание уделяется регулятивному аспекту интернальности. В первом случае она рассматривается в экзистенциально-гуманистическом ключе через концепцию жизнестойкости (С. Мадди) и утверждение врожденной потребности в автономии (Э. Дези, Р. Райан), которая, однако, как отмечалось выше, определяется эмпирически и не интегрируется в целостную Общепсихологическую модель.

Во втором случае для объяснения регуляции поведения при межличностном типе направленности личности и процессов, выраженных конструктом «толерантность к неопределенности», необходимо акцентировать деятельность субъекта и позволить ему актуализировать в регуляции поведения мотивы и продуктивно относиться к ситуации выбора на высших личностных уровнях (сознании) с достаточной компетентностью. Однако субъективная включенность и глубина личностного опосредования выборов здесь ставятся в зависимость исключительно от актуальных мотивационно-смысловых и ценностных доминант, присутствующих на уровнях бытия, рефлексивного или духовного сознания индивида. Внимание исследователей здесь сосредоточено на изучении процессуальных аспектов интеллектуально-личностной регуляции выбора, но в большей степени в связи с проблемами продуктивности, чем в связи с изучением онтологических оснований и психологических обстоятельств возможности деятельности выбора.

Третий подход дает общее представление о силах, лежащих в основе самоорганизации, о силах становления, соотносимых с «реальностью духа» [44. С. 28], которые реализуются в ходе » жизнеосуществления «и составляют в моменты соприкосновения субъективной и объективной чувственно-сверхчувственной смысловой реальности собственного жизненного мира человека и его» истинного Тела » (термин В. Е. Клочко [48.С. 103]).

Таким образом, в теории психологических систем и в концепции личностного потенциала есть указание на естественную основу интернальности, но остаются открытыми два класса вопросов, свидетельствующих о том, что до сих пор отсутствует теоретическое понимание феномена интернальности (прежде всего в отношении регулятивного аспекта).

Выводы по главе

 Понятие интернальности в настоящее время стоит в одном методологическом ряду с такими антропоцентрическими психологическими понятиями, как сама личность и ее становление, ответственность, смысл, жизнестойкость, отношение, выбор и избирательность, субъектность, активность, самосознание, интенциональность, личностный и интеллектуально-личностный потенциал, а также суверенитет. Интернальность может быть одним из ключевых понятий при изучении механизмов, сил и средств, с помощью которых человек осуществляет интенционально-смысловое взаимодействие с жизненным миром, создает и реализует свое «истинное Тело» и «овладевает собственным поведением».

Интернальность-это осмысленно неоднородное понятие. В психологической литературе представлен ряд относительно самостоятельных понятий, формирующих теоретическое содержание данного конструкта. Несмотря на детальные различия в определении интернальности, сущность феномена заключается в указании психологического содержания процессов и механизмов, при реализации которых причина и источник ключевых регуляторных воздействий на происходящее связаны с собственной деятельностью индивида как субъекта. Таким образом, локус контроля, уровень субъективного контроля, локус причинности, интернальность ценностных и каузальных ориентаций-все эти понятия можно рассматривать как аспекты интернальности как особого психологического феномена.

Многочисленные психологические исследования показывают обширные взаимосвязи различных форм интернальности с широким спектром психолого-личностных характеристик, основными из которых являются когнитивная сложность, глубина и событийность субъективной временной перспективы и психологическая компетентность во времени, выраженная способность к смысловой регуляции поведения, развитая произвольность, ответственность, адаптивность и стрессоустойчивость. Интернальность является значимым условием эффективности внутренней активности личностного выбора и принципиально неотделима от феномена выбора, поскольку на поведенческом уровне она проявляется исключительно в актах субъективной избирательной активности при разрешении ситуации неопределенности.

Интернальность может характеризовать как человека в целом, так и его личность по отношению к различным сферам жизни. Эффективная личностная структура локусов интернальности может быть заметно неравномерной (в континууме интернальность-экстернальность), что обусловлено факторами различной природы, в том числе ситуативными и социокультурными. В конкретных условиях структура локусов интернальности может быть не сбалансирована с реальными личностными возможностями, поэтому ответственность, связанная с интернальностью, становится основой для развития чрезмерной вины и фактором риска общей психосоциальной дезадаптации, которая принципиально компенсируется действием механизмов психологической защиты и развитием навыков конструктивного совладания с «тяжелыми» эмоциями — расширением интернальности в эмоциональной сфере.

Специфика реализации по внутреннему типу заключается в качественном своеобразии фактического функционирования личности, когда весь комплекс психологических явлений, составляющих процесс порождения и обработки неопределенности при осуществлении выбора, реализуется с сохранением человеческой субъективности, интенциональности и чувства ответственности и опорой на внутренние силы и средства поведения. Все это позволяет нам воспринимать интернальность как интегральную личностную характеристику способности человека контролировать собственное поведение.

Целесообразно говорить об уровневом характере онтогенеза интернальности и рассматривать этот процесс в логике культурно-исторического развития высших психических функций, а также с учетом современных методологических представлений об индивиде как открытой психологической системе.

Теоретический анализ позволяет поставить проблемные вопросы структурной сложности интернальности, два качественно различных, но взаимосвязанных уровня реализации внутреннего поведения: (1) динамическая тенденция, направленность на взаимодействие человека с миром через внутренний тип (включающая внутреннюю психологическую механику облучения и реализацию этой тенденции в психологической системе, регуляторный аспект) и (2) репертуарный набор психологических » инструментов» — качества, способности, специфические навыки, стереотипы, ценностные представления, тактики, стратегии и модели поведения (личностная компетентность), позволяющие человеку реализовать такое стремление в более или менее широком спектре жизненных ситуаций с большей или меньшей эффективностью (инструментальный аспект).

В то время как инструментальный аспект интернальности до настоящего времени изучен достаточно подробно, регулятивный аспект — природа и действующие факторы самой тенденции к внутренней активности-остается актуальным проблемным полем для психологической теории. Разработка этих вопросов предполагает дальнейшее изучение личностных факторов реализации личностью внутреннего выбора.

Литература

1. Выготский Л.С. Проблемы развития психики // Выготский Л.С. Собр. соч. : в 6 т. М. : Педагогика, 1983. Т. 3. С. 6-328.
2. Rotter J.B. Generalized expectancies for internal versus external control of reinforcement // Psychological Monographs. 1966. Vol. 80 (Whole № 609).
3. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. 3-е изд. СПб. : Питер, 2008. С. 376-391.
4. Weiner B., Kukla A. An attributional analysis of achievement motivation // Journal of Personality and Social Psychology. 1970. Vol. 15 (1). Р. 1-20. doi:10.1037/h0029211
5. Рисмен Д. Некоторые типы характера и общество // Социологические исследования.1993. № 7. С. 144-151.
6. Яницкий М.С., Серый А.В. Основные методологические подходы к изучению ценностно-смысловой сферы личности // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2012. № 19-1. С. 82-97.
7. Бажин Е.Ф. Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Метод исследования уровня субъективного контроля // Психологический журнал. 1984. Т. 5, № 3. С. 152-162.
8. Бодалев А.А., Столин В.В., Аванесов В.С. Общая психодиагностика. СПб. : Речь, 2000. 440 с.
9. Современная психология мотивации / под ред. Д. А. Леонтьева. М. : Смысл, 2002. 343 с.
10. Выготский Л. С. Конкретная психология человека // Вестник Московского университета. Сер. 14, Психология. 1986. № 1. С. 52-65.
11. Бокова О. А. Особенности субъективного контроля у людей юношеского возраста с различной выраженностью личностной ригидности : автореф. дис. … канд. психол. наук. Барнаул, 2002. 24 с.
12. Bieri J. Cognitive complexity-simplicity and predictive behavior // The Journal of Abnormal and Social Psychology. 1955. Vol. 51 (2). Р. 263-268. doi:10.1037/h0043308
13. Серый А.В. Система личностных смыслов: структура, функции, динамика. Кемерово : Кузбассвузиздат, 2004. 272 с.
14. Thayer S., Gorman B.S., Wessman A.E., Schmeidler G., Mannucci E.G. The Relationship between Locus of Control and Temporal Experience // The Journal of Genetic Psychology. 1975. Vol. 126 (2). Р. 275-279. doi:10.1080/00221325.1975.10532342
15. Леонтьев Д.А., Пилипко Н.В. Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности формирования // Вопросы психологии. 1995. № 1. С. 97-110.
16. Серый А.В., Вечканова Е.М. Темпоральные аспекты актуализации смысловых граней субъективных образов переживания кризиса идентичности в период юности // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. Т. 3, № 3 (63). С. 238247.
17. Ощепкова Г.И. Проявления экстернальности и интернальности при зависимом поведении // Филология и культура. 2015. № 3 (41). С. 333-336.
18. Муздыбаев К. Стратегии совладания с жизненными трудностями. Теоретический анализ // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. Т. 1, № 2. С. 37-47.
19. Шкуратова И.П., Анненкова Е.А. Личностные ресурсы как фактор совладания с кризисными ситуациями // Психология кризиса и кризисных состояний: междисциплинарный ежегодник. 2007. № 4. C. 17-23.
20. Бабич О.И., Терехова Т.А. Личностные ресурсы преодоления синдрома профессионального выгорания педагогов // Сибирский психологический журнал. 2009. № 31. C. 48-52.
21. Реан А. А., Баранов А. А. Факторы стрессоустойчивости учителей // Вопросы психологии. 1997. № 1. C. 46-54.
22. Муздыбаев К. Переживание бедности как социальной неудачи: атрибуция ответственности, стратегии совладания и индикаторы депривации // Социологический журнал. 2001. № 1. С. 4-25.
23. Feather N.T. Valence of outcome and expectation of success in relation to task difficulty and perceived locus of control // Journal of Personality and Social Psychology. 1967. Vol. 7 (4, pt. 1). Р. 372-386. doi:10.1037/h0025184
24. Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспектива будущего / под ред. Д. А. Леонтьева. М. : Смысл, 2004. 608 с.
25. Муздыбаев К. Психология ответственности. Л. : Наука, 1983. 240 с.
26. Карась Д. В. Категориальное пространство интернализации личностного выбора // Вестник Томского государственного университета. 2010. № 331. С. 177-180.
27. Реан А. А. Психология изучения личности : учеб. пособие. СПб. : Изд. В. А. Михайлова, 1999. 288 с.
28. Шамионов Р.М. Психология социального поведения личности : учеб. пособие. Саратов : Наука, 2009. 186 с.
29. Холодная М.А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. 2-е изд., перераб. и доп. СПб. : Питер, 2002. 272 с.
30. Мацумото Д. Психология и культура. СПб. : Прайм-Еврознак, 2002. 416 с.
31. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. М. : Политиздат, 1989. С. 319-344.
32. Ялом И. Экзистенциальная психотерапия. М. : Класс, 1999. С. 245.
33. Мэй Р. Сила и невинность: в поисках истоков насилия. М. : Смысл, 2001. 319 с.
34. Карась Д.В., Серый А.В. Постнеклассический взгляд на психологию выбора в терминах «отношение», «интенциональность» и «смысл» // Вестник психологии и педагогики Алтайского государственного университета. 2016. № 4. С. 100-112.
35. Реан А. А. Проблемы и перспективы развития концепции локуса контроля личности // Психологический журнал. 1998. № 4. С. 3-12.
36. Сатир В. Психотерапия семьи. СПб. : Речь, 2000. 281 с.
37. Бокова O.A. К вопросу о теоретических основах изучения психологических феноменов ответственности и локуса контроля // Мир науки, культуры, образования. 2014. № 5 (48). C. 181-183.
38. Серый A.B., Карась Д.В. Уровень напряженности защитных механизмов личности в зависимости от типа актуального смыслового состояния // Сибирский психологический журнал. 2007. № 25. С. 29-34.
39. Леонтьев Д. А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. 2-е изд., испр. М. : Смысл, 2003. 487 с.
40. Карась Д.В., Миллер Н.А. Обусловленность выраженности эмпатии и чувствительности к отвержению при межличностном общении фактором актуального смыслового состояния // Студент и научно-технический прогресс : Психология материалы XLVIII Международной научной студенческой конференции. Новосибирск, 2010. С. 50-51.
41. Леонтьев Д.А. Очерк психологии личности. М. : Смысл, 1993. C. 38-39.
42. Корнилова Т.В. Динамическое функционирование интеллектуально-личностного потенциала человека в психологической регуляции решений и выборов // Вестник Московского университета. Сер. 14, Психология. 2011. № 1. С. 67-78.
43. Корнилова Т.В. Неопределенность, выбор и интеллектуально-личностный потенциал человека // Методология и история психологии. 2009. № 4 (4). C. 47-59.
44. Галажинский Э.В., Клочко В.Е. Категория «отношение» в психологии в свете пара-дигмальной динамики науки // Мир психологии. 2011. № 4 (68). С. 14-31.
45. Личностный потенциал: структура и диагностика / под ред. Д. А. Леонтьева. М. : Смысл, 2011. 675 с.
46. Дергачева О.Е., Дорфман Л.Я., Леонтьев Д.А. Русскоязычная адаптация опросника каузальных ориентаций // Вестник Московского университета. Сер. 14, Психология. 2008. № 3. С. 91-106.
47. Корнилова Т.В., Чумакова М.А., Корнилов С.А., Новикова М.А. Психология неопределенности: единство интеллектуально-личностного потенциала человека. М. : Смысл, 2010. 334 с.
48. Клочко В.Е. Самоорганизация в психологических системах: проблемы становления ментального пространства личности (введение в трансспективный анализ). Томск : Том. гос. ун-т, 2005. 174 с.
49. Калитеевская Е.Р., Леонтьев Д.А., Осин Е.Н., Бородкина Н.И. Смысл, адаптация и самодетерминация у подростков // Вопросы психологии. 2007. № 2. С. 79.
50. Дергачева О.Е. Личностная автономия как предмет психологического исследования : автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 2005. С. 7.
51. Трофимова Ю.В. Суверенизация личности как предмет постнеклассической психологии // Известия Алтайского государственного университета. 2012. № 1 (2). С. 67.
52. Клочко В. Е., Галажинский Э. В. Психология инновационного поведения. Томск : Томский государственный университет, 2009. 240 с.
53. Клочко В. Е., Лукьянов О. В. Личностная идентичность и проблема устойчивости человека в меняющемся мире: системно-антропологический ракурс // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 324. С. 333-336.