Реферат на тему «Вопросы русской журналистики в работе Ленина «От какого наследства мы отказываемся»»

Содержание

1. Введение
2. Основная часть
3. Заключение

Введение

За свою жизнь Владимир Ильич Ленин написал сотню книг и брошюр, тысячи статей и писем, выступал с множеством докладов и речей на партийных съездах и конференциях. Поэтому он по праву считал себя журналистом и писателем. Попробуем подсчитать, сколько же всего было у Ильича трудов. До Октябрьской революции книги и статьи Ленина выходили в основном нелегально. По данным Большой Советской энциклопедии, до 1917 года произведения Ленина издавались 212 раз общим тиражом 594 тысячи экземпляров. Гигантские цифры по тем временам. Немудрено, что к началу революции об Ульянове-Ленине знали не только рабочие и крестьяне, но и дворяне.

Основная часть

В 1897 г. В. И. Ленин в статье «От какого наследства мы отказываемся?» с исчерпывающей полнотой разобрал вопрос об отношении русских марксистов к «наследству 60—70-х годов» XIX в. и показал, что действительно ценное в этом наследстве хранят и развивают именно революционные марксисты, в будущем большевики. «К числу таких выдумок, “плохих выдумок”, — писал В. И., полемизируя против Михайловского, — относится и эта ходячая фраза об “отказе русских учеников от наследства”, о разрыве их с лучшими традициями лучшей, передовой части русского общества, о перерыве ими демократической нити и т.п. и т.д. и как там еще это ни выражалось». Спустя два десятилетия после того, как была написана эта статья, рабочий класс нашей страны во главе с партией Ленина завоевал власть. И что же? Разве не доказала партия большевиков также в тот период, когда она является правящей партией, что сказанное Лениным и по вопросу о «наследстве» она целиком проводит в жизнь? Разве вся литературная политика партии — вдохновляемая, разумеется, штабом партии, ее Центральным комитетом, возглавляемым лучшим из продолжателей дела Ленина т. Сталиным, — не дает в наши дни на каждом шагу подтверждений того, что в частности и этому завету Ленина «ученики» остались безусловно верными?

В своей работе «От какого наследства мы отказываемся?» Ленин доказал, что тремя главными чертами русских «просветителей» были: 1) «горячая вражда к крепостному праву и всем его порождениям в экономической, социальной и юридической области», 2) «горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни и вообще всесторонней европеизации России» и 3) «отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян (которые еще не были вполне освобождены или только освобождались в эпоху просветителей), искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его остатков принесет с собою общее благосостояние, и искреннее желание содействовать этому» (II, 314). «Эти три черты и составляют суть того, что у нас называют “наследством 60-х годов”, и важно подчеркнуть, что ничего народнического в этом наследстве нет» (Разрядка Ленина). Ученики Маркса не против этого наследства, это вздорная выдумка, писал Ленин, ученики оспаривают только “романтические и мелкобуржуазные прибавки к наследству со стороны народников”» (II, 315). «Ученики Маркса — гораздо более последовательные, гораздо более верные хранители наследства, чем народники», пишет В. И. (II, 331. Разрядка подлинника). Ученики «не только могут, но и должны целиком принять наследство просветителей, дополнив это наследство анализом противоречий капитализма с точки зрения бесхозяйных производителей» (II, 331). Но, конечно, «хранить наследство — вовсе не значит еще ограничиваться наследством, и к защите общих идеалов европеизма “ученики” присоединяют анализ тех противоречий, которые заключает в себе наше капиталистическое развитие, и оценку этого развития с вышеуказанной специфической точки зрения» (II, 332). «Если говорить о “наследстве”, которое досталось современным людям, то надо различать два наследства: одно наследство — просветителей вообще, людей, безусловно враждебных всему дореформенному, людей, стоящих за европейские идеалы и за интересы широкой массы населения. Другое наследство народническое… Смешивать две эти различные вещи было бы грубой ошибкой» (II, 332). «Накидывались ли “русские ученики на русских просветителей”? Отказывались ли они когда-нибудь от наследства, завещавшего вам безусловную вражду к дореформенному быту и его остатакам? Не только не накидывались, а напротив, народников изобличали в стремлении поддержать некоторые из этих остатков ради мелкобуржуазных страхов перед капитализмом» (II, 333).

Работу «От какого наследства мы отказываемся?» В. И. писал из ссылки для «легальной» подцензурной печати. В письме к Потресову (от 26/I 1899) В. И. тогда же разъяснял, что «принимать наследство от Скалдина (статья Ленина формально имела вид разбора книги Скалдина. — Г. 3.) именно я нигде не предлагаю», что «принимать наследство надо от других людей»… «Я имею в виду именно Чернышевского, но у меня не было (в ссылке) статей Чернышевского и нет… да и вряд ли бы сумел обойти при этом подводные камни» (разрядка моя. — Г. З.).

Статья «От какого наследства мы отказываемся?» во многих отношениях является прямым продолжением крупнейшей основоположной работы молодого Ленина — работы, которой как раз теперь исполняется 40 лет. Мы говорим о «Друзьях народа». Чтобы полностью уяснить себе ленинскую постановку вопроса о «наследстве», надо, конечно, хорошенько запомнить то, что Ленин пишет о разнице между «просветителями» и «народниками». Но чтобы как следует учесть эту разницу, надо вновь и вновь вспомнить, как в «Друзьях народа» Ленин оценивал само народничество.

Ленин строго отличал народничество 70-х годов от народничества 90-х годов. «Деревня давно уже совершенно раскололась. Вместе с ней раскололся и старый русский крестьянский социализм, уступив место, с одной стороны, рабочему социализму, с другой — выродившись в пошлый мещанский радикализм», писал В. И. (I, 165).

Молодой Ленин яснее, чем кто бы ни было из русских марксистов тогдашней эпохи, отдавал себе отчет в том, что народничество — направление мысли насквозь буржуазное, что «протест народников против капитализма остается на почве капиталистических отношений». Ленин сумел уже тогда показать, что народники «превращаются из идеологов крестьянства в идеологов мелкой буржуазии» (I, 301). Ленин уже и тогда охарактеризовал народников как «идеологов жалкой буржуазии, боящейся не буржуазности, а лишь обострения ее, которое одно только и ведет к коренному изменению» (I, 351). Уже на заре своей политической деятельности, 40 лет назад, Ленин видел ясно, что народники «постоянно сливались с российским либеральным обществом целым рядом постепенных переходов» (I, 236), что «народник в теории точно так же является двуликим Янусом, который смотрит одним лицом в прошлое, другим — в будущее» (I, 359). Уже в «Друзьях народа» Ленин открыто обвинял народничество в «мещанском оппортунизме» (I, 173) и заявлял, что у народников получилась программа, «выражающая только интересы радикальной буржуазной демократии» (I, 175), что они «реакционны по отношению к пролетариату» (I, 181).

И однако в тех же самых ранних своих работах Ленин учил видеть в тогдашнем народничестве и другую его сторону: прогрессивную, революционно-демократическую, пока дело шло о борьбе против крепостничества, о низвержении царского самодержавия, — ту сторону тогдашнего народничества, заметим тут же, которая и позволяла таким людям, как Щедрин, сотрудничать с народниками. «Отвергать всю народническую программу целиком без разбора было бы абсолютно неправильно, — писал тогда же Ленин. — В ней надо строго отличать революционную и прогрессивную сторону. Марксисты должны, отвергнув все реакционные черты их программы, не только принять общедемократические пункты, но и провести их точнее, глубже и дальше» (I, 359, 360). Ленин говорил о «некоторых заветах старого русского народничества, ценных для марксизма» (I, 270), имея в виду революционно-демократические «заветы». Называя народнических «друзей народа» «идеологами мещанства», Ленин — и здесь главное отличие его подхода к проблеме народничества от всех русских марксистов того времени, не исключая и Плеханова, — считает необходимым еще объяснитьнароднические идеи, показать их материальное основание в современных наших общественно-экономических отношениях, показать, как и почему «между идеями и программами наших радикалов и интересами мелкой буржуазии существует самая тесная связь» (I, 140). Эти оценки народничества стояли у Ленина в тесной связи с его будущим лозунгом революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в первой русской революции. Эти оценки «классического» (по выражению Ленина) народничества были и остались верными, несмотря на то, что, когда на очередь дня в России стала диктатура пролетариата, современные нам «народники» из буржуазных революционеров превратились в контрреволюционеров, а затем в пособников и агентов буржуазной реставрации.

Ленин полемизирует с либералами-веховцами. Полемизирует в такую эпоху, когда русский либерализм еще склонен рядиться в тогу демократизма.

В 1912 г. Ленин пишет замечательную статью «Памяти Герцена», изобличая либералов в том, что они пытаются хватать за фалды Герцена, в то же время «тщательно скрывая, чем отличался революционер Герцен от либерала» (XV, 464). Политическое наследие «либерала Тургенева» (XV, 467), «подлого либерала Кавелина» Ленин отдает «по принадлежности» либеральной России. О Герцене же пишет:

«Духовная драма Герцена была порождением и отражением той всемирно-исторической эпохи, когда революционность буржуазной демократии уже умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела…

Не вина Герцена, а беда его, что он не мог видеть революционного народа в самой России в 40-х годах. Когда он увидел его в 60-х — он безбоязненно встал на сторону революционной демократии против либерализма» (XV, 465—468).

Русская либеральная буржуазия против всякой революции, она за сделку с царской монархией. Но «на худой конец», если революция и разразится, ведь это будет «буржуазная революция», и «стало быть» власть в ней обязательно достанется буржуазии — это ей «гарантировали» меньшевики и «сам» Плеханов. Именно на этот случай необходимо заблаговременно подумать о средствах, пригодных для спешного оседлания демократического движения масс; одно из этих средств — подержаться иногда за фалды таких людей, как Некрасов и Щедрин, сделать вид, будто наследство этих великих писателей принадлежит либеральной буржуазии.

Ленин разоблачает между прочим и этот прием «передовых» буржуа. В статье «Еще один поход на демократию» он останавливается на этом специально.

Ленин отнюдь не желает «уступать» кому бы то ни было не только наследство Чернышевского, но и наследство Некрасова и Щедрина. В названной статье он пишет:

«Особенно нестерпимо бывает видеть, когда субъекты вроде Щепетова, Струве, Гредескула, Изгоева и прочей кадетской братии хватаются за фалды Некрасова, Щедрина и т.п. Некрасов колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил нотками либерального угодничества, но сам же горько оплакивал свои “грехи” и публичнокаялся в них:

Не торговал я лирой, но бывало,

Когда грозил неумолимый рок,

У лиры звук неверный исторгала

Моя рука…

“Неверный звук” — вот как называл Некрасов свои либерально-угоднические грехи. А Щедрин беспощадно издевался над либералами и навсегда заклеймил их формулой “применительно к подлости”» (XVI, 132—133; последняя разрядка моя. — Г. 3.).

Ленину «нестерпимо видеть», как гг. Струве и Изгоевы хватаются за фалды Щедрина. Ленин напоминает вехистам, как беспощадно издевался над либералами Щедрин и как он «навсегда» заклеймил буржуазный либерализм. Чтобы правильно ответите на вопрос о том, как относятся большевики к наследству Щедрина, — надо прежде всего запомнить приведенное заявление Владимира Ильича, сделанное в 1912 г. Оно имеет огромное значение для нашей темы.

Почти всегда, когда Ленин цитирует Щедрина, он берет его в союзники против буржуазного либерализма, против меньшевиствующих «социалистов», против кадетствующих эсеров, против «республиканских» палачей Коммуны, против «демократических» банкиров, раболепствующих перед царизмом, против республики без республиканцев, т.е. берет его как писателя, давшего много великого именно против либеральной буржуазии, против буржуазных «республиканцев», против якобы социалистических прихвостней буржуазии. Из всех замечаний В. И. Ленина по адресу Салтыкова-Щедрина вытекает именно эта оценка.

Из нее вовсе не вытекает, будто Щедрин был предтечей большевизма, был почти марксистом. Такой вывод был бы совершенно неверен. Но с нею абсолютно не вяжется и другой взгляд на Щедрина, исходящий из того, будто Щедрин являлся заурядным буржуазным демократом или даже либералом. Такую поразительно неверную оценку Щедрина встречаем мы у Ю. М. Стеклова, который так и пишет:

«Собственно говоря, Салтыков всегда был совершенно чужд всякой (!) революции и социализму. Буржуазный либерал или (!) демократ, а прежде всего сатирик (!), он для красного словца готов был не пожалеть и близких ему течений». И далее Ю. М. Стеклов говорят о «присущем иногда Щедрину беспредметном зубоскальстве» .

Здесь мы скорее всего имеем дело с «присущим иногда» Ю. М. Стеклову упрощением вопроса. Буржуазный либерал или (!) — демократ! А прежде всего — сатирик! Нельзя сказать, что эта квалификация «прежде всего» отличалась чрезмерной политической ясностью. Либерал или демократ Салтыков-Щедрин? Это довольно существенная разница. В. И. Ленин, как мы видели, ни в коем случае не согласен «отдавать» Щедрина не только либералам, но и шаблонным «демократам». А Ю. М. Стеклов по-видимому согласен и на то, и на другое. «Прежде всего — сатирик!» Да, но каков предмет его сатиры? Это не безразлично. В «беспредметном зубоскальстве» Щедрина не раз обвиняли как раз справа. А Н. Г. Чернышевский называл обличительное направление, вошедшее в моду «с тяжелой руки г. Щедрина», «прекрасным, истинно дельным» и выражал ему «полное сочувствие» Ю. М. Стеклов «замахивается» на Щедрина якобы «слева», а попадает в компанию как раз правых критиков Щедрина…

Нет, такая оценка Щедрина в корне неправильна. Большевики остаются при тех оценках Щедрина, из которых исходили Н. Г. Чернышевский, H. Е. Федосеев и прежде всего В. И. Ленин.

Заключение

Ленинские работы «Что такое “друзья народа”» и «От какого наследства мы отказываемся?» теснейшим образом связаны друг с другом. Его двуединая оценка народничества в эпоху стоявшей в России на очереди буржуазной революции теснейшим образом связана с его программными заявлениями о «наследстве». Только в свете приведенных его оценок «просветителей» и «народников» становится ясно, от какого наследства не отказывался Ленин и не отказываются большевики. Именно из этих общих оценок должны мы исходить, ставя вопрос о наследстве Щедрина.

А остались ли в печати прямые заявления Ленина об его отношении конкретно к наследству именно Щедрина? Остались! В следующих главах мы еще остановимся на некоторых из них. Здесь же мы приведем одно из итоговых заявлений В. И. и при том довольно позднего времени, а именно 1912 года.