Страницы 1 2
Глава 2. Социологическое исследование роли религиозно-конфессионального фактора в этнонациональных конфликтах
2.1. Суть и подход к организации эмпирического исследования
С учётом высокой актуальности исследуемой проблемы представляется важным дать оценку вероятности негативных этнонациональных проявлений на ближайшие пять–семь лет. Под негативными этнонациональными проявлениями понимаются конкретные действия (поступки) индивидуумов или социальных групп, демонстрирующие (зачастую необоснованно) страх, неприязнь, презрение, вражду, ненависть, а также открытую агрессию по отношению к представителям отдельных этносов или этнических групп на национальной, расовой или этнорелигиозной основе.
Такие проявления в ряде случаев перерастают в этнонациональные конфликты различной остроты и интенсивности. Общая гипотеза исследования состояла в том, чторелигиозно-конфессиональный фактор играет существенную роль в этнонациональных конфликтах. Основной составляющей любого межнационального конфликта является кризис этнического самосознания.
Для достижения поставленной цели исследования использовалась следующая эмпирическая база:
• экспертная оценка (двухэтапный опрос двадцати экспертов, включавший анкетирование и глубинное интервью);
• массовые социологические исследования, проведённые Институтом социологии ФНИСЦ РАН (2014–2020 );
• всероссийский опрос ВЦИОМ «Народное единство: мечта или реальность?» (октябрь 2019 );
• мониторингов ксенофобских настроений, проведённых Левада-Центром (2018, 2019 );
• анализа публикаций СМИ, характеризующих современные негативные проявления, продуцирующие этнонациональные конфликты в Российской Федерации.
2.2. Анализ социальных сетей для выявления роли религиозно-конфессионального фактора в этнонациональных конфликтах
Анализ публикаций СМИ за последние 10 лет показывает, что в России регулярно происходят этнонациональные конфликты различной остроты и длительности. Только в 2019 году, например, произошло несколько таких конфликтов, три из них были наиболее масштабными и резонансными.
В марте 2019 года в городе Якутске вспыхнули массовые протесты против трудовых мигрантов из Средней Азии. Спусковым крючком для стихийных митингов и массовых антиобщественных проявлений послужило похищение и изнасилование местной жительницы выходцем из Киргизии.
После массовых протестов власти Якутии ужесточили требования к миграционной политике: в частности, был издан указ, запрещающий выходцам из других стран работать в некоторых сферах, в том числе и в торговле.
В марте – июне 2019 года в Ингушетии произошёл конфликт, имевший двойное измерение: во-первых, межнациональный конфликт, связанный с установлением административных границ между Чеченской и Ингушской республиками; во-вторых, внутренний конфликт ингушских элит по поводу правомочности принятия решения об установлении границ между регионами, а также законопроекта, предусматривавшего упразднение нормы об обязательности вынесения на референдум вопроса об изменении статуса, наименования Ингушской республики, её разделения или объединения с другими субъектами РФ, изменения её территории или границ. Конфликт сопровождался двухнедельными массовыми акциями протеста, попытками разгона митингующих, драками с полицией, перекрытием движения по федеральной трассе М29 «Кавказ», арестами активистов за сопротивление полиции.
Под угрозой массовых беспорядков власти Ингушетии отозвали из парламента свой законопроект о референдуме, а глава Ингушетии Ю.Б. Евкуров вынужден был досрочно покинуть свой пост. В июне 2019 года произошёл массовый межэтнический конфликт между русским и цыганским населением посёлка Чемодановка Пензенской области после того, как местные молодые цыгане начали приставать к купавшимся в озере девушкам и угрожать им насилием.
При попытке русских жителей обсудить ситуацию цыгане спровоцировали массовую драку, в которой участвовали не менее сотни человек, было разбито несколько припаркованных во дворах автомобилей. Цыгане применили в драке ножи, топоры, биты и куски шифера. Серьёзные травмы получили пять русских жителей, двое из которых были госпитализированы, а один затем скончался в больнице. Возмущение русских жителей села жестокостью драки привело к тому, что несколько сот человек (практически каждый десятый житель Чемодановки) устроили сход перед домом культуры.
Они потребовали от властей наказать виновных в убийстве и выселить цыганскую общину из посёлка. По словам участников схода, после драки цыгане угрожали перерезать местных жителей. Кроме того, люди предъявляли претензии к местной полиции. Она не приехала на вызов после начала драки, в итоге драку пришлось разгонять ОМОНу, который прибыл слишком поздно.
Часть участников схода перекрыла федеральную автодорогу М5 «Урал». Чтобы заставить людей покинуть проезжую часть, пришлось экстренно вызывать тот же ОМОН. Около 900 представителей цыганской общины бежали из Чемодановки, боясь расправы со стороны русского населения. Первомайский районный суд Пензы арестовал 28 жителей посёлка (все цыганской национальности) по делу о массовой драке.
Таким образом, некоторые пользователи социальных сетей рассылали антимигрантские и антисемитские сообщения и призывы в мессенджерах, разжигали межнациональную рознь. Были зафиксированы случаи массовых погромов овощных ларьков, продавцами которых являлись мигранты, нападений на водителей общественного транспорта, оскорблений и избиений представителей киргизской диаспоры.
2.3. Оценка экспертов
Для выявления роли религиозно-конфессионального фактора в этнонациональных конфликтах был изучено мнение экспертов, являющихся квалифицированными специалистами в сфере деятельности международных структур, органов государственной и муниципальной власти Российской Федерации, правоохранительных органов, в области юриспруденции, науки, образования, культуры и искусства.
Они имеют практический, аналитический, научный и педагогический опыт (от 12 до 38 лет) в области обеспечения безопасности Российской Федерации в этнонациональной сфере. 70% экспертов (15человек) имеют учёные степени (из них 5 докторов наук и 9 кандидатов наук) по отраслям философских, юридических, экономических наук.
Некоторые из них имеют опыт проведения научных исследований и преподавательской работы в области этнонациональных и религиозных отношений, предотвращения и локализации этнорелигиозных конфликтов. Экспертам был задан вопрос: «Как Вы оцениваете степень вероятности негативных этнонациональных проявлений, генерирующих этноконфликты и представляющих опасность для Российского государства и общества, в ближайшие пять–семь лет?».
Сам перечень негативных проявлений предварительно обсуждался с экспертами, их обоснованные предложения по этому вопросу были учтены. Вероятность негативных этнонациональных проявлений оценивалась экспертами по шкале от «1» до «5», где «1» – наименьшее негативное воздействие, а «5» – наибольшее. Результаты анализа степени вероятности этих проявлений представлены в Таблице 1.
Таблица 1 — Оценка вероятности негативных этнонациональных проявлений в ближайшие пять–семь лет (один ответ по каждому проявлению, n = 20)
Как видно из Таблицы 1, самую высокую оценку вероятности негативных проявлений в России в ближайшие пять-семь лет (средняя величина «5») получили исламистский экстремизм и терроризм.
Оценивая степень опасности этих явлений, один из экспертов отметил: «Исламистский экстремизм и терроризм до последнего времени проявляли и продолжают активно себя проявлять как наиболее масштабная и самая опасная угроза безопасности Российской Федерации. Фанатизм последователей радикальных исламистских течений просто запредельный. Чего только стоит использование женщин-смертниц для осуществления террористических акций.
Опыт деятельности правоохранительных органов и спецслужб показывает, что большинство всех террористических преступлений, совершаемых в последние годы на территории России, носит этнорелигиозный характер и совершается радикальными исламистами, напрямую связанными с организацией «Исламское государство» или аффилированными с ней другими экстремистскими структурами».
1. Российскими учёными исследованы причины и обстоятельства радикализации отечественного ислама [24], [28], раскрыта роль джихаддистской идеологии [8], [14], [29], показаны процессы формирования организационных исламистских структур, готовящих почву для переформатирования политического пространства страны и разрушения российской государственности [8], [28], [32].
Исследования российских учёных, равно как и выводы опрошенных экспертов об угрозе исламистского экстремизма (в том числе терроризма) для национальной безопасности России, где шестую часть населения составляют мусульмане, и трудится значительное количество мигрантов из Центральной Азии, подтверждаются результатами антиэкстремистской деятельности правоохранительных органов и спецслужб.
По информации начальника Главного управления МВД по противодействию экстремизму генерал-майора полиции О. Ильиных, в 2019 году сотрудниками ФСБ и МВД России в ходе совместных мероприятий пресечена деятельность законспирированных ячеек ИГ на территории 17 российских регионов: города Москвы; республик Дагестана, Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Чечни; Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов; Краснодарского, Ставропольского и Красноярского краёв; Астраханской, Владимирской, Московской, Ростовской, Самарской, Саратовской, Тюменской областей.
Анализ публикаций СМИ о наиболее резонансных случаях пресечения террористической деятельности исламистских структур в 2019–2020 годах также подтверждает объективность экспертных оценок о высокой степени опасности попыток дестабилизировать социально-политическую обстановку в стране.
Среднюю оценку степени вероятности (3, где 5 максимальная вероятность) эксперты дали группе следующих негативных проявлений: местного населения по отношению к инокультурным мигрантам из республик Северного Кавказа; местного населения по отношению к инокультурным мигрантам из государств Средней Азии; по отношению к русским в национальных республиках России (см. Таблицу 1).
Всероссийское мониторинговое исследование Института социологии ФНИСЦ РАН, проведённое осенью 2017 года. показало, что зачастую конфликтные столкновения возникают между местным населением и иноэтничными мигрантами. Неслучайно принудительное выселение представителей каких-либо национальностей из своего города или села поддерживают 28% опрошенных: 10% одобрили бы определённо и ещё 18% скорее одобрили бы.
Русские одобряют выселение чаще, чем люди других национальностей, 29% против 17% по сумме ответов «одобряющих» или «скорее одобряющих». А среди последних, соответственно, выше доля тех, кто не одобряет такую практику: 63% по сумме ответов «нет, не одобряю» и «скорее не одобрили бы».
Оценивая вероятность русофобских проявлений в национальных образованиях России, один из экспертов заявил, что в этой сфере: «Во-первых, существуют проявления этнонационального экстремизма на бытовом уровне. Это было, есть и всегда будет. Во-вторых, имеются негативные проявления этнической групповщины и русофобства в национальных республиках, когда в борьбе за должности, за власть, за деньги представители элит начинают использовать антирусские лозунги, которые внедряются в сознание простых граждан».
Проведённый ВЦИОМ в октябре 2019 года всероссийский опрос показал, что на формирование негативного отношения к русским оказывает влияние довольно высокий уровень этнической ксенофобии в российском социуме. Так, на закрытый вопрос «Есть ли в нашем обществе противоречия, неприязнь между русскими и людьми других национальностей?» были получены ответы: скорее есть – 44%; скорее нет – 49%; затруднились ответить – 7% [21].
В группу вероятности негативных проявлений со средней оценкой «3» эксперты включили также проявления в регионах, направленные против политики федеральной власти; проявления в регионах, направленные против политики региональных властей; проявления, обусловленные усилением притока мигрантов из Китая; проявления по отношению к мигрантам из Украины (см. Таблицу 1).
Средняя оценка, данная экспертами, негативных проявлений, связанных с усилением притока мигрантов из Китая, обусловлена противоречивыми факторами. «С одной стороны, расширяется партнёрство России и Китая на государственном уровне, реализуются совместные инфраструктурные проекты в сельском хозяйстве, науке и технике. В перспективе планируется осуществить крупные проекты в сферах энергетики, транспорта и коммуникаций.
С другой стороны, китайцев в России привлекают, главным образом, природные ресурсы, обширный внутренний рынок и наиболее доходные сектора экономики. Настораживает, в частности, стремление китайских бизнесменов занять ведущие позиции в торговле приграничных городов Приморья и Амурской области с постепенным «вымыванием» из этой сферы российских граждан. Не способствует развитию российской экономики и перевод сделанных китайцами накоплений на их этническую родину.
Основными причинами негативизма по отношению к китайским мигрантам являются опасения, которые возникают у российских граждан в связи с озабоченностью дальнейшей судьбой нашего Дальнего Востока и ощущениями экономической слабости России».
В целом отрицательное отношение россиян к китайцам и миграции из КНР подтверждается выводами массовых социологических исследований. Согласно опубликованным в сентябре 2019 года результатам опроса «Левада-Центра», более половины россиян (53%) выступают за ограничение китайской миграции: 28% опрошенных готовы пускать китайцев в РФ только временно, а 25% выступают за полный запрет на приезд китайских граждан в страну.
Видеть выходцев из Китая среди жителей России готовы только 19% респондентов, а среди членов своей семьи или близких друзей – 10% [21].
Оценивая причины негативных проявлений, связанных с мигрантами из Украины (Таблица 1), эксперты указывают, прежде всего, на антироссийскую политику украинских праворадикальных сил, находящихся у власти или кардинально влияющих на принимаемые этой властью решения.
Так, один из экспертов заявил следующее: «Современная политика властей Украины пронизана русофобией и направлена на разрыв вековых связей с Россией. Украинские власти не соблюдают Парижские договорённости о прекращении огня на Донбассе, разведении сил и вооружений, разминировании территорий, имплементации «формулы Штайнмайера».
Киев отказывается от согласования и решения по существу всех вопросов, касающихся особого политического статуса Донбасса. Опасность для нас в первую очередь представляет разведывательно-подрывная деятельность украинских спецслужб, а также экстремистская деятельность националистических и религиозных организаций, пытающихся дестабилизировать социально-политическую обстановку в Крыму. Всё это оказывает негативное влияние на отношения российских и украинских граждан как в России, так и на Украине».
Динамика общественного мнения, измеряемая Левада-Центром в процессе мониторинга ксенофобских настроений среди россиян, также свидетельствует о росте социальной дистанции в отношении украинцев. Так, если в августе 2010 года только 13% россиян заявляли о нежелании видеть их в России, то в июле 2018 года их доля увеличилась до 22%.
Следует отметить, что ранее негативизм в отношении руководства Украины в целом не переносился на её жителей, однако в связи с продолжающимся конфликтом между странами рост негативных установок фиксируется и в отношении трудовых мигрантов из Украины, и в отношении граждан Украины.
При этом если по мере продолжения затяжного внешнеполитического конфликта России и Запада и ослабления конфронтационной риторики тренд на рост позитивного отношения к США и ЕС в российском общественном мнении становится всё более заметным (несмотря на некоторые колебания в динамике), то негативизм россиян в отношении Украины демонстрирует устойчивость [21].
Низкую оценку экспертов (средняя величина «2») получили вероятности проявлений антисемитизма и русского национализма, негативных проявлений региональных элит по отношению к федеральной власти и её представителям, а также негативных проявлений местного населения по отношению к российским гражданам в зарубежных странах (см. Таблицу 1).
Опрошенные эксперты высказали единодушное мнение о том, что антисемитизм в современных условиях не является для России актуальной фобией и как политическая сила в нашей стране практически отсутствует. По этому поводу один из экспертов заявил следующее: «Бытовые проявления антисемитизма иногда имеют место в России, но они являются достаточно редкими, не носят массового характера и не проявляются в острых формах.
Поэтому усилия российских властей и правоохранительных органов по противодействию антисемитской пропаганде и пресечению антиеврейских проявлений заслуживают положительной оценки.
Обратную картину можно наблюдать в западных государствах, прежде всего в США, Великобритании, Германии и Франции, где в последние годы фиксируется тенденция к неуклонному росту антисемитизма.
В Германии, например, в октябре 2019 года. молодой немец во время еврейского религиозного праздника захотел «устроить бойню» и совершил антисемитскую террористическую атаку. Во время нападения на синагогу еврейской общины города Галле, где находилось примерно 80 прихожан, он убил двух и ранил ещё несколько человек». О низком уровне антисемитизма в России сообщают и российские социологи. В 2018 году опрос Левада-Центра показал, что евреи не считают антисемитизм проблемой, препятствующей их проживанию в России.
Исследование «иерархии этнической ксенофобии» в 2019 году показало, что население «наиболее благожелательно настроено к евреям». Таким образом, представленные в настоящей работе результаты исследования свидетельствуют о наличии в российском обществе этнической напряжённости и негативных этно-национальных проявлений.
В этих условиях возникающие этно-национальные конфликты могут представлять угрозу политической стабильности и общественной безопасности Российской Федерации. Опрос высококвалифицированных экспертов позволил оценить вероятность различных негативных этно-национальных проявлений в ближайшие пять-семь лет. Наиболее вероятными негативными проявлениями (максимальная средняя величина «5») признаны действия исламистского экстремизма (в том числе терроризма).
Все эксперты отметили возрастание (на фоне других экстремистских угроз) опасности радикальных исламистов, связанных с антироссийской деятельностью этнорелигиозной террористической организации «Исламское государство» и аффилированных с ней других экстремистских структур.
Вполне вероятными (средняя велечина «3») эксперты полагают этно-экстремистские действия: местного населения по отношению к инокультурным мигрантам из республик Северного Кавказа; местного населения по отношению к мигрантам из государств Средней Азии; по отношению к русским в национальных республиках России.
К числу вполне вероятных эксперты причислили негативные проявления в регионах, направленные против политики федеральной власти и против политики региональных властей, а также обусловленные усилением притока мигрантов из Китая и связанные с мигрантами из Украины.
В процессе мониторинга ксенофобских настроений среди россиян были получены данные о росте этнического негативизма как в отношении трудовых мигрантов из Украины, так и в отношении граждан Украины. Наименее вероятными (средняя величина «2») эксперты считают негативные проявления региональных элит по отношению к федеральной власти и её представителям, негативные проявления местного населения по отношению к российским гражданам в зарубежных странах, а также проявления русского национализма и антисемитизма.
Исследование показало, что антисемитизм, имеющий неуклонную тенденцию к росту в странах Запада, не является для России актуальной фобией и как политическая сила в нашей стране практически отсутствует. Вместе с тем следует учитывать, что дальнейшее углубление социально-экономического кризиса и недостаточная эффективность органов власти по его преодолению могут вызвать рост числа антисемитских проявлений.
Проведённый анализ вероятности негативных проявлений, генерирующих этно-национальные конфликты, показал, что выводы опрошенных экспертов являются достоверными, поскольку подтверждаются оценками массовых социологических опросов, выводами учёных, а также результатами анализа публикаций СМИ по проблемам этноконфликтов.
Приведённые результаты научных исследований свидетельствуют о необходимости своевременного выявления причин роста социальной и этнической тревожности российского общества, исследования механизмов влияния различных этноконфликтных факторов на социально-политическую обстановку в стране, дальнейшего изучения особенностей негативных проявлений в этно-национальной сфере, определения степени их воздействия на содержание и глубину этно-национальных конфликтов.
Важное теоретическое и практическое значение будет также иметь изучение степени распространения конкретных этнофобий в российском социуме, влияния на эти процессы региональных элит и инокультурных мигрантов, а также стратегии и организации антироссийской деятельности этнорелигиозных экстремистских структур.
При оценках рисков и угроз в этно-национальной сфере не наблюдается существенного расхождения в позициях экспертов: большая часть из них (55%) прогнозируют напряжённую ситуацию в России на ближайшие 5–7 лет, в то время как 45% полагают, что «ситуация в целом будет нормальной». При этом ни один эксперт не отметил, что ситуация может стать кризисной.
По их мнению, этно-национальная напряжённость обусловлена рядом факторов, которые будут актуальны в течение достаточно продолжительного времени. К основным факторам, оказывающим влияние на содержание и динамику этно-национальной конфликтности в Российской Федерации, эксперты относят следующие:
1. Стремление США к мировому доминированию под лозунгами «глобальной стратегии по распространению демократии», «необходимости поддержания глобального мира и стабильности», «смены авторитарных режимов власти» и т. п., а также конфронтационная политика стран – членов НАТО по отношению к России.
При этом наша страна позиционируется как одна из опаснейших угроз для мирового сообщества. Против некоторых секторов российской экономики введены масштабные санкции, предпринимаются попытки скомпрометировать политику руководства Российской Федерации, сформировать негативный имидж социально-политических процессов, происходящих в нашей стране, вызвать массовое недовольство и протестные акции российских граждан, которые ранее привели к «цветным революциям» в Евразии.
Такая конфронтационная политика и антироссийская пропаганда привели к тому, что большинство американцев считают Россию главным врагом США. Как показали результаты социологических исследований Института Гэллапа, число настроенных против нашей страны американцев выросло за последние годы в несколько раз.
В феврале 2015 года, по данным американского института, отрицательно относились к России 70% респондентов, а положительно – только 24%. В ходе опроса, проводившегося Институтом Гэллапа в феврале 2019 г. в связи с выходом Соединённых Штатов из Договора о ракетах средней и малой дальности, 52% американцев оценили военную мощь России как «критическую угрозу» для жизненно важных интересов США. Для сравнения: в 2016 году этот показатель был 39%, а в 2004 году – всего 18%.
По результатам социологического исследования, в феврале 2019 года 32% опрошенных американцев назвали Российскую Федерацию главным врагом США, 21% считают таковым Китай, и лишь 14% опасаются Северной Кореи. Для сравнения: в 2018 году главным врагом называли нашу страну 19% жителей США, а КНДР – 51% [23].
2. Антироссийская политика руководства Украины, которое предпринимает попытки обвинить Россию в «развязывании и ведении гибридной войны против Украины» и активно подталкивает Запад к усилению противостояния с Российской Федерацией. Влияние отмеченного экспертами фактора политики украинского руководства подтверждается результатами массовых социологических опросов.
Так, глубоко исследовавший динамику социальных настроений россиян В. В. Петухов отмечает: «Особое беспокойство россиян вызывает тлеющий конфликт в Украине и опасения втягивания России в военное противостояние. 43% граждан испытывают по этому поводу постоянную тревогу и даже страх, столько же – некоторое беспокойство, и лишь 14% особо не волнуются.
Понятно, что эта тревога во многом выступает проекцией нарастающего противостояния с Западом, опасений его перерастания в полноценную холодную войну. Такая ситуация россиянам представляется ненормальной, и потому высказывания о необходимости серьёзной коррекции как внутренней, так и внешней политики звучат всё настойчивее» [7].
По данным мониторинга общественных настроений, опубликованного социологической группой «Рейтинг» (Украина), почти две трети украинцев (65%) считают, что Россия проявляет агрессию по отношению к Украине. Наиболее сильно эта идея распространена среди жителей западных и центральных областей Украины, где в «российскую агрессию» верят 86 и 72% жителей соответственно.
Более благоприятную оценку Российской Федерации дают жители восточных регионов страны – только 36% из них уверены, что Москва «несёт ответственность за вооружённый конфликт в Донбассе». В отсутствие агрессивных действий со стороны России верят 27% украинцев, ещё 8% опрошенных затруднились дать однозначный ответ [22].
При этом более 60% респондентов выступают за дипломатические пути урегулирования военного конфликта в Донбассе (38% – за прекращение военных действий и замораживание конфликта, 22% – за предоставление этим территориям самостоятельного или федеративного статуса в составе Украины). 5% респондентов высказываются за полное отделение от Украины «оккупированных земель». Вместе с тем 18% опрошенных поддерживают продолжение военных действий до полного восстановления украинской власти во всём Донбассе [22].
3. Попытки некоторых государств предъявить территориальные претензии к России. Наибольшую активность при этом проявляют Украина – в отношении Крыма и Япония – в отношении Курильских островов. Показательным примером выдвижения территориальных претензий к России являются недавние заявления эстонских политиков.
Министр внутренних дел страны, лидер ультраправой партии EKRE М. Хельме выразил мнение, что Россия должна вернуть Эстонии якобы оккупированные территории. Выступая на пресс-конференции по итогам заседания эстонского правительства, Хельме заявил: «До сих пор в руках России находится и 5,2% территории Эстонии. Россия не хочет ни возвращать нам эту территорию, ни давать за неё компенсацию, ни вообще обсуждать этот вопрос».
По его словам, в Таллине намерены ждать, пока ситуация не будет разрешена в рамках международного права. Спикер парламента Эстонии Х. Пыллуаас, в свою очередь, заявил, что поддерживает идею поместить на эстонские монеты еврокарту страны, границы которой оговорены Тартуским мирным договором 1920 года. По этому документу Таллину отошёл ряд территорий, которые после вхождения Эстонии в состав СССР перешли под управление РСФСР.
При этом ранее министр юстиции Эстонии У. Рейнсалу высказал мнение, что Советский Союз якобы оккупировал Эстонию и нарушил Тартуский мирный договор. В связи с этим Москва, по его мнению, должна возместить ущерб в размере 1,2 миллиарда евро. Оценивая прозвучавшие «претензии» эстонских политиков, официальный представитель МИД России М. Захарова заявила: «Эти провокационные выпады, содержащие, по сути, территориальные претензии к России, абсолютно неприемлемы.
Очевидно, что далеко не все в Эстонии заинтересованы в выстраивании нормального добрососедского диалога с нашей страной».
4. Меры по наведению порядка в Северо-Кавказском регионе, включающие борьбу с хищениями бюджетных средств, системной коррупцией и этно-экстремистскими (в том числе сепаратистскими) проявлениями.
5. Этнополитическая обстановка в Республике Крым, характеризующаяся проявлениями украинского национал-экстремизма и воинствующего исламизма, которые стимулируются антироссийской деятельностью запрещённых экстремистских структур и подогреваются правительствами западных государств. Представляют научный и практический интерес экспертные оценки российских регионов с повышенной этно-национальной напряжённостью (см. Рисунок 1). При опросе каждый респондент имел возможность указать неограниченное количество регионов Российской Федерации, в которых, по его мнению, сохраняется напряжённость в этно-национальной сфере.
Рисунок 1. Количество упоминаний экспертами регионов с повышенным уровнем этно-национальной напряжённости, чел. (n=20)
Следует отметить, что ряд экспертов (5 человек) отметили Дальневосточный федеральный округ в целом как регион с повышенной этно-национальной напряжённостью без указания отдельных субъектов Федерации.
Наиболее высокая степень этно-национальной напряжённости, судя по частоте упоминания экспертами различных российских регионов, сохраняется в настоящее время в Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, в Крыму, Башкортостане и Татарстане (см. Рисунок 1).
Один из экспертов дал следующую оценку обстановке в Республике Дагестан: Дагестан сейчас – самое неспокойное место на Кавказе. Там активнее всего действуют мелкие банды, которые нападают на полицейских и представителей местного самоуправления, и поэтому в Дагестане чаще, чем в других российских регионах, проводятся антитеррористические мероприятия.
Назначение на должность главы Республики Дагестан В. А. Васильева (бывшего заместителя главы МВД России) без радости встречено местными элитами. Раньше они спокойно делили между собой бюджетные деньги, строили себе дворцы, а теперь их за это начинают арестовывать и сажать в тюрьму. А у них много родственников, которых они регулярно поддерживали и подкармливали.
Поэтому база недовольных федеральной властью в Дагестане расширилась. Защищая себя и «своё право» обворовывать свой народ, элиты могут пойти на обострение обстановки. Может увеличиться количество банд, которые будут действовать ещё более дерзко, активно используя при этом националистические и религиозные лозунги.
Выступая 4 октября 2018 года на V Международной научно-практической конференции «Противодействие экстремизму и терроризму в цифровом мире», глава Дагестана В. Васильев отметил, что питательной средой экстремизма и терроризма в Дагестане долгое время являлась коррупция и проходящая сейчас в республике борьба с ней – один из методов борьбы с терроризмом [ 24].
5 сентября 2018 года председатель Следственного комитета Российской Федерации А. Бастрыкин провёл оперативное совещание в Махачкале с участием руководства и сотрудников Главного следственного управления СК РФ по Северо-Кавказскому федеральному округу, и следственного управления СК России по Республике Дагестан.
На совещании были обсуждены ход и результаты расследования отдельных резонансных уголовных дел, в том числе возбуждённых в отношении: бывшего руководителя регионального Фонда обязательного медицинского страхования М. Сулейманова; бывшего руководителя бюро медико-социальной экспертизы Минтруда России по Республике Дагестан М. Махачева по факту получения им взяток; исполнявшего обязанности премьера правительства Дагестана А. Гамидова и двух его заместителей, а также бывшего министра образования республики, обвиняемых в хищении бюджетных средств. По итогам совещания А. Бастрыкин дал ряд конкретных поручений и указаний, направленных на оперативное, всестороннее и качественное расследование уголовных дел [24].
Эксперты отмечают повышенный уровень этнонациональной напряжённости в Республике Крым. По их мнению, негативное влияние на этнополитическую обстановку в этом регионе оказывают три основных фактора.
1. Первым таким фактором является деятельность националистически настроенных крымских татар.
Так, один из экспертов отметил: надо учитывать, что в Крыму проживает очень «непокорный» крымскотатарский народ, который составляет свыше 10% населения полуострова. Исторически так сложилось, что они считают себя правопреемниками Золотой Орды и были последним этносом, включённым в состав России. Депортация 1944-го года оставила незаживающую рану в психологии крымских татар.
Но невозможно забыть и участие многочисленных представителей этого этноса в войне против Советского Союза на стороне фашистской Германии. Это не могло не сказаться на взаимоотношениях русского и крымскотатарского этносов. Позднее украинские националисты, которые видели в русском населении Крыма своих противников, пытались искусственно нагнетать обстановку противостояния крымско-татарских националистов русскому населению Крыма, использовать их в качестве противовеса российскому влиянию.
Сейчас обстановка в Крыму внешне спокойная. Но руководители самопровозглашённого Крымскотатарского меджлиса, который находится на территории Украины, проводят активную экстремистскую работу. Организуют информационные антироссийские кампании, вербуют в Крыму своих сторонников и даже пытаются осуществлять диверсионно-террористические акции (вывод из строя линий электропередач, попытка подрыва дамбы и т. д.).
Националистически настроенным крымским татарам надо чётко дать понять, что «вам никогда не светит захватить власть в регионе, создать в Крыму очередную Золотую Орду и стать турецкими вассалами. Привыкайте к мысли, что Крым – это русская земля и вам надо жить с нами в мире и спокойствии. Тогда и крымским татарам, и русским будет хорошо».
2. Вторым важным фактором, оказывающим влияние на обстановку в Крыму, являются националистические стереотипы и настроения среди проживающих там украинцев.
Кроме того, ещё сильны националистические стереотипы и настроения в поведении жителей Крыма украинской национальности. Не все украинцы, проживающие на территории Крыма, довольны тем, что Крым вернулся в состав России. В ряде случаев среди них слышно мнение, что референдум прошёл под дулами российских автоматов и его результаты не отражают истинного положения вещей.
На территорию Крыма по экономическим причинам устремляются сотни украинских граждан с просьбой предоставить им вид на жительство или российское гражданство. Они обивают пороги властных кабинетов, подключают родственников и знакомых: «Дайте нам возможность жить и работать в Крыму». Некоторые из них остаются, обустраиваются и живут. Но в случае возникновения естественных жизненных проблем начинается старая песня: «Крым вообще-то не ваш, а наш… Если бы вы нам не мешали, то на Украине всё было бы хорошо… Это русские во всём виноваты…». Следует учитывать, что прошло ещё мало времени, чтобы Крым окончательно «прижился» в составе России. Со временем обстановка оздоровится: достроят Крымский мост, в полную силу начнут работать промышленные объекты, активнее пойдут миграционные потоки из материковой России и обратно.
3. Наибольшую опасность, по мнению экспертов, оказывает третий фактор – нелегальная деятельность в Республике Крым международных экстремистских исламистских организаций: Существенным фактором, негативно влияющим на обстановку в Крыму, является воинствующий исламизм.
В Крыму до 2014 года, когда полуостров входил в состав Украины, легально действовали экстремистские исламистские организации: «Джебхат ан-Нусра» («Фронт победы») и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» («Исламская партия освобождения»). В России они запрещены как террористические. Но ячейки этих организаций всё равно в Крыму остались и продолжают действовать подпольно.
Общеизвестно, что исламистский экстремизм действует против России агрессивно, использует, в частности, террористов-смертников. США, Турция, ближневосточные монархии и Украина используют и в обозримом будущем продолжат использовать указанные организации как средство давления на Российскую Федерацию. Экспертная оценка этно-религиозной обстановки в Кабардино-Балкарской Республике: Кабардино-Балкария в силу исторических причин является квази-исламизированной республикой. Представители этнических элит КБР взяли за моду посылать своих детей учиться за границу в исламские университеты.
После обучения и соответствующей этно-религиозной обработки эти дети вернулись и потребовали у старшего поколения свою долю власти, проявив при этом неуважение и даже откровенную грубость по отношению к старшим, что совсем не принято на Северном Кавказе. В результате сейчас в Кабардино-Балкарии имеет место своеобразный конфликт поколений, который обостряет этно-религиозную обстановку.
Экспертная оценка этно-национальной обстановки в Карачаево-Черкесской Республике: В КЧР наблюдается достаточно острое противостояние между различными этническими группами, которые активно борются за власть и ресурсы. Главное этнополитическое противоборство развернулось между карачаевцами (составляют более 40% численности населения республики), с одной стороны, и черкесами (насчитывают около 12% населения КЧР) и абазинами (составляют около 8% населения КЧР), с другой стороны.
При этом черкесы и абазины обвиняют карачаевцев в захвате руководящих постов, злоупотреблении властью и притеснении малых народов в многонациональной республике. Органами исполнительной власти руководят в основном карачаевцы, штаты этих органов власти также формируются главным образом из карачаевцев.
В результате обострившегося этнополитического конфликта в конце 2018 года несколько тысяч черкесов и абазин подписали петицию на имя президента Российской Федерации В. В. Путина с просьбой вывести их этносы из состава Карачаево-Черкесской Республики.
Приведённая выше экспертная оценка подтверждается результатами анализа материалов СМИ, характеризующими этнополитическую обстановку в КЧР. Представители абазинского и черкесского народов жалуются на дискриминацию на национальной почве, сложности в трудоустройстве, ведении бизнеса и развитии сельского хозяйства в республике.
В письме на имя президента Российской Федерации представители черкесов и абазин обращают внимание на притеснения в многонациональной республике малых народов, нарушение главой КЧР национального паритета и просят главу государства оставить на посту начальника налоговой службы КЧР единственного абазина в руководящем звене республики Х. Нирова.
В последующей за этим письмом петиции, которая собрала уже несколько тысяч подписей черкесов и абазин, была изложена просьба вывести эти этносы из состава республики: «Сегодня мы готовы выйти из состава Карачаево-Черкесской Республики. Поэтому обращаемся к вам с просьбой рассмотреть наши варианты развития событий:
1. Выход черкесов и абазинов из состава КЧР и присоединение к Ставропольскому краю.
2. Выход черкесов и абазинов из состава КЧР и создание нового субъекта РФ – Абазино-Черкесской республики со столицей в городе Черкесске» [15]. Этнополитическая ситуация усугубляется низким уровнем жизни, безработицей, коррупцией при распределении государственных заказов, а также конфликтами между местными элитами, в ходе которых участники конфликтов «часто пытаются разыграть национальную карту» [31].
КЧР вошла в число регионов Российской Федерации с самым слабым социально-экономическим положением. В мае 2018 года РИА Рейтинг представило доклад о социально-экономическом положении регионов страны. В рейтинге регионов КЧР заняла 78-е место, войдя в число аутсайдеров. Как оказалось, в 2017 году в республике на 13% упали объёмы инвестиций, на 0,5% сократились реальные доходы населения. Объём государственного долга достиг 5,53 миллиарда рублей, что составило 91,2% от всех доходов бюджета по итогам 2017 года [31].
Этнополитическая обстановка в КЧР обостряется также в связи с преступной деятельностью экстремистских структур. Так, в результате совместных мероприятий ФСБ, МВД и Росгвардии пресечена противоправная деятельность ячейки приверженцев международной религиозно-экстремистской организации «Ат-Такфир валь-Хиджра». Задержанные в ходе спецоперации в Карачаево-Черкесии и Москве 12 экстремистов являются жителями КЧР [29].
В процессе обысков по месту жительства подозреваемых были изъяты огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, электронные носители информации с видеороликами террористического характера, а также религиозная литература экстремистского содержания.
По данным ФСБ, преступники распространяли радикальные идеи и предпринимали попытки сместить с постов должностных лиц органов муниципальной власти с целью создания на территории Северо-Кавказского региона «государства с шариатской формой правления» [29].
Рассмотренные проблемы свидетельствуют о присутствии в российском социуме открытой и латентной этнонациональной напряжённости, которая, в условиях обострения социальной обстановки, может вылиться в применение стихийных способов разрешения этнонациональных конфликтов, в том числе насильственного характера. Не случайно почти две трети (63,3%) опрошенных в ходе массового социологического исследования в 2018 года россиян высказали обеспокоенность по поводу межэтнических и межконфессиональных конфликтов в нашей стране и в мире.
Вместе с тем 36,7% опрошенных эти конфликты не беспокоят. Проведённый опрос экспертов в сфере организации противодействия этнонациональному экстремизму и локализации этнонациональных конфликтов показал, что большая их часть (55%) оценили как нынешнюю, так и прогнозируемую на ближайшие пять-семь лет ситуацию в области этнонациональных отношений как напряжённую, тогда как 45% экспертов оценивают уровень этнонациональной конфликтности как «нормальный или близкий к нормальному».
Таким образом, экспертные оценки выглядят несколько оптимистичнее, чем оценки респондентов, участвовавших в массовых социологических опросах. Но в целом достаточно высокий уровень напряжённости в этнонациональной сфере свидетельствует о необходимости постоянного изучения этой проблемы, исследования факторов, оказывающих влияние на содержание и динамику этнонациональной конфликтности в стране, определения регионов Российской Федерации с повышенным уровнем межэтнической напряжённости, выработки рекомендаций органам власти по предупреждению и локализации этнонациональных конфликтов.
2.4. Результаты исследования роли религиозно-конфессионального фактора в этнонациональных конфликтах
Результаты социологического исследования, проведённого Институтом социологии ФНИСЦ РАН в 2017 году, показали, что «в общественном сознании россиян присутствует понимание необходимости межнационального согласия и высока готовность мирного урегулирования возможных межэтнических противостояний. Но, вместе с тем, исследование даёт основания считать, что в отношениях присутствует скрытая межэтническая напряжённость, которая, в условиях обострения социальной несправедливости или восприятия каких-то решений как не отвечающих интересам людей той или иной национальности, может вылиться в готовность к применению стихийных способов разрешения межэтнических конфликтов, в том числе с насильственными действиями» [25].
Проведённое исследование показало, что современный этнонациональный экстремизм порождает различные по глубине, продолжительности и степени опасности этнонациональные конфликты.
Этнонациональный конфликт как способ разрешения имеющихся противоречий может происходить между представителями или социальными группами различных этносов (наций). Эта разновидность социального конфликта выражается в столкновении разных интересов, создании негативных образов, взаимной неприязни, эмоциональной вражде, ненависти, а также деструктивных действиях людей разных национальностей по отношению друг к другу [20].
Этнонациональные конфликты, в зависимости от участвующих субъектов, включают в себя следующие основные типы конфликтов:
1) между различными этносами;
2) между нациями (в том числе и в международном измерении);
3) между этносом и нацией;
4) между этносом и государством (сепаратизм).
Эти конфликты происходят, главным образом, в борьбе за ресурсный потенциал путём разделения, противостояния и столкновений участников при солидаризации с одной из сторон конфликта по национальному (этническому) признаку. В сентябре 2018 года в очередной раз возник межнациональный конфликт между кабардинцами и балкарцами в ауле Кенделен Кабардино-Балкарской Республики.
Поводом для конфликта, как и несколько лет назад, стало проведение кабардинскими общественными организациями конного похода в честь 310-летия Канжальской битвы (1708 год): они считают, что тогда черкесы победили войска крымских татар. Итоги этого сражения до сих пор болезненно воспринимаются тюркскими, в том числе балкарскими, активистами, поэтому жители балкарского села Кенделен запретили кабардинским конникам проходить по их территории.
За вниманием кабардинцев к историческому событию балкарцы видят претензии на земли, которые считают своими. На помощь кабардинцам в село прибыли многочисленные участники черкесских молодёжных организаций.
Вспыхнувший конфликт попытались остановить сотрудники полиции. Когда это не удалось, к локализации конфликта были привлечены силы Росгвардии, которым в итоге пришлось использовать дубинки и стрелять в воздух. Протестующие бросали в росгвардейцев камни и дымовые шашки. Была перекрыта трасса Нальчик–Тырнауз. Село было заблокировано правоохранительными органами, власти республики провели переговоры с участниками столкновений.
Пресс-служба Следственного управления СКР по КБР заявила, что участники межнационального конфликта отказались выполнять «законные требования сотрудников правоохранительных органов, применили физическое насилие в отношении представителей власти, а также пытались спровоцировать столкновение сторон, в том числе размещая в социальных сетях недостоверную информацию о происходящем, а также призывая к возбуждению ненависти и вражды по признаку национальности».
Анализ конфликта кабардинцев с балкарцами показал, что концепция «исторической памяти» избирательно используется конфликтующими этносами в первую очередь как орудие борьбы за ресурсы. По мнению ряда специалистов, главный вопрос повторяющегося конфликта состоит «не в ассоциации кабардинцев и балкарцев с той или иной стороной давнего сражения, а в интерпретации исторического события для решения современных проблем, прежде всего статуса горных земель отгонно-пастбищного животноводства».
Возникающие в этнонациональной сфере конфликты препятствуют социально-политической консолидации российского общества и подрывают межнациональное согласие.
Содержание концепции межнационального (межэтнического) согласия и её значение для устойчивого развития Российской Федерации достаточно подробно исследованы российскими учёными: [5]. [9], [15], [26].
Долговременным негативным фактором общественно-политической жизни Российской Федерации является современный этнонациональный экстремизм, который обладает масштабным и динамичным характером, прямо или косвенно угрожает многим видам национальной безопасности – внутриполитической, экономической, духовной, государственной, общественной, военной и другим.
Таким образом, этнонациональный экстремизм – это сложное социально-политическое явление, включающее идеологию и практику нелегитимного использования насилия и разжигания вражды и ненависти на национальной, расовой или этнорелигиозной основе для достижения субъектами социально-политического противоборства своих целей.
Эта разновидность экстремизма формируется и существует в сфере национальных отношений, нередко, однако, выходя за её границы. Прежде всего в политическую или религиозную сферы.
Выводы по 2 главе
Таким образом, можно говорить о том, что современный этнонациональный экстремизм чаще всего интегрируется с политическим или религиозным экстремизмом.
Особенности развития этнонациональных и конфессиональных отношений в регионах России с населением, исповедующим ислам, обусловили возникновение специфического направления в экстремизме – этнорелигиозного (в данном случае – исламистского) экстремизма. Соединение национального и религиозного начал в исламистском экстремизме усиливает его потенциал, увеличивает опасность идейного и психологического воздействия на участников экстремистского движения и его социальную базу, сакрализирует самые острые формы и методы экстремизма (в том числе и терроризма).
Дестабилизирующее влияние на социально-политическую обстановку в России, формирование этнической напряжённости и развитие этноконфликтов оказывают такие важные факторы, как кризисное состояние российской экономики, низкий уровень жизни населения, коррупция, миграция, борьба элит и этнических групп в национальных образованиях за различные ресурсы, а также деятельность иностранных государств.
Учёт особенностей рассмотренных негативных проявлений и механизма их воздействия на этнонациональную сферу будет способствовать укреплению межнационального согласия в стране, позволит органам власти более эффективно планировать и осуществлять комплекс мер по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации.
Заключение
Современный российский социум переживает процессы глубокой трансформации политической, экономической, социальной, духовной и иных сфер общественной жизни. Эти процессы несут в себе риски и угрозы социальной стабильности, устойчивому развитию и этнонациональному согласию в обществе. В полиэтническом государстве при наличии определённых условий эти риски и угрозы могут провоцировать возникновение этнонациональных конфликтов. Этнонациональный конфликт представляет собой конфликт, который может происходить между представителями или социальными группами различных этносов (наций). Это разновидность социального конфликта, выражающегося в противоречии различных интересов, взаимной неприязни, эмоциональной вражде, создании негативных образов и деструктивных действиях людей разных национальностей по отношению друг к другу.
Асимметричность глобальной динамики конфессиональных структур влияет и на внутренние процессы организации конфессий. Так, активный рост и расширение границ исламского общества ведет к изменениям в системе духовного лидерства исламского мира и повышению роли религиозных деятелей среднего звена в формировании массовых религиозных установок. Что касается христианских течений, то для них больше характерна консолидация исторически сложившихся механизмов централизованного церковного управления.
Наряду с изменением численности религиозных групп, характерной чертой конфессиональной динамики является эффект «перемешивания» мирового конфессионального пространства. Он особенно ощутим в развитых индустриальных странах и, как ни парадоксально, в Африке. В нынешнем десятилетии этот эффект оказывает все большее влияние и на деятельность РПЦ, которая стремится укрепить связи с зарубежными православными общинами.
Таким образом, сейчас мировые религии переживают период трансформации. В этой связи повышается общественный запрос на сотрудничество религиозных и административных элит в сфере социального государственного управления. Для государственных участников такое взаимодействие позволяет сохранить или даже упрочить потенциал «мягкой силы» на международной арене, а для религиозных кругов — укрепить статус своих лидеров в ходе адаптации к условиям глобализации.
Эскалация этнонационального конфликта влечёт за собой рост этноцентризма и увеличение скорости распространения в обществе отрицательных этнических стереотипов, кристаллизацию националистической идеологии.
Причинами конфронтации могут быть как социально-политические, так и экономические интересы, но признаваемые на уровне самосознания национальными исторически сложившимися потребностями этого этноса. В результате этих негативных процессов происходят формирование и углубление этнонациональной напряжённости и противоречий в обществе, а на их основе – долговременного и крайне опасного по своим проявлениям источника угроз безопасности России, в том числе её суверенитету, конституционному строю, территориальной целостности, общественной безопасности.
Проведя анализ экспертного опроса, с использованием методов анкетирования и глубинного интервью, и изучив мнение двадцати экспертов, являющихся высококвалифицированными специалистами в сфере противодействия этноэкстремизму, результатов массовых социологических исследований, научных работ и публикаций СМИ по теме исследования позволили определить вероятность различных негативных проявлений, обусловливающих возникновение и развитие этнонациональных конфликтов в ближайшие пять–семь лет. Наиболее вероятными негативными проявлениями признаны действия исламистского экстремизма, в том числе терроризма. Таким образом, гипотеза данной работы, а именно, религиозно-конфессиональный фактор играет существенную роль в этнонациональных конфликтах, подтвердилась. Главную опасность при этом представляет террористическая деятельность международной организации «Исламское государство» и аффилированных с ней экстремистских структур.
Вполне вероятными можно считать этноэкстремистские действия местного населения по отношению к инокультурным мигрантам из республик Северного Кавказа; местного населения по отношению к мигрантам из государств Средней Азии и по отношению к русским в национальных республиках России; местного населения по отношению к федеральной власти и по отношению к региональным властям; а также обусловленные усилением притока мигрантов из Китая в отношении мигрантов из Украины.
Наименее вероятными можно считать негативные проявления региональных элит по отношению к федеральной власти, местного населения по отношению к российским гражданам в зарубежных странах, а также проявления русского национализма и антисемитизма.
Цель дипломной работы, заключающаяся в исследовании влияния религиозно-конфессионального фактора на этнонациональные конфликты, была достигнута. Задачи, поставленные для достижения данной цели, были выполнены. Результаты данной работы свидетельствуют о важности изучения проблемы негативных этнонациональных проявлений, определения степени их влияния на содержание и динамику возможных конфликтов, выработки эффективных мер по их своевременному предупреждению и пресечению.
Список использованных источников и литературы
1. Агаджанов В.В. Этнонациональные конфликты: пределы рационализации // В книге: Конфликтология XXI века. Пути и средства укрепления мира. Материалы Третьего Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов. 2019. С. 28-30.
2. Андреев Д.А. Этнонациональные конфликты в социокультурных феноменах и экстремизме // В сборнике: Социокультурные проблемы современного человека. Часть 1. Оформление. ФГБОУ ВО «НГПУ». 2018. С. 110-114.
3. Балынская Н.Р., Гафурова В.М. Этнонациональные конфликты в современной России и возможности использования медиации в их регулировании // Человек. Общество. Государство. 2017. № 1 (3). С. 83-87.
4. Боришполец К.П. Религиозный фактор в международных отношениях. URL: https://mgimo.ru/about/news/experts/214943/ (дата обращения: 18.04.2021).
5. Гантамиров Т. Т. Межэтнический диалог как фактор цивилизационного развития современной России // Наука. Искусство. Культура. 2016. Вып. 2 (10). С. 84–93.
6. Гараев С.Н., Перкова Д.В. Современные методы и механизмы урегулирования этнонациональных конфликтов // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2019. Т. 9. № 1 (46). С. 55-61.
7. Двадцать пять лет социальных трансформаций в оценках и суждениях россиян: опыт социологического анализа / М. К. Горшков [и др.]; отв. ред. М. К. Горшков, В. В. Петухов. М.: Весь Мир, 2018. 384 с.
8. Добаев И. П. Священная война в исламе: сущность, идеология, политическая практика // Россия и мусульманский мир. 2019. № 2 (312). С. 112–128.
9. Дробижева Л. М. Общероссийская идентичность и уровень межнационального согласия как отражение вектора консолидационных процессов // Социологические исследования. 2017. № 1. C. 25–36.
10. Ерохин А.К., Красножон Г.А., Глушенко Н.А. Экстремизм как фактор поддержания этнонациональных конфликтов в поликультурной среде // Международный научно-исследовательский журнал. 2017. № 3-1 (57). С. 127-129.
11. Курсков Д.Ю. Этнополитический (этнонациональный) конфликт: понятие, типология // Международный журнал психологии и педагогики в служебной деятельности. 2016. № 2. С. 43-45.
12. Курюкин А.Н. Этнонациональные конфликты: попытка социо-криминологической характеристики // Социально-политические науки. 2019. № 4. С. 23-29.
13. Ломако Л.Л., Мальцев К.Г. Конструктивистская парадигма в исследовании нации, национализма, этнонационального конфликта: некоторые критические замечания // Евразийский юридический журнал. 2020. № 8 (147). С. 430-434.
14. Мамытов Т. Б. Теория и практика глобального джихада // Проблемы современной науки и образования. 2016. № 16 (58). С. 130–133.
15. Межнациональное согласие в общероссийском и региональном измерении. Социокультурный и религиозный контексты: [монография] / Л. М. Дробижева, Е. М. Арутюнова, А. Т. Бердин [и др.]; Отв. ред. Л. М. Дробижева. М.: ФНИСЦ РАН, 2018. 552 с.
16. Межнациональное согласие как ресурс консолидации российского общества: [монография] / Л. М. Дробижева, Е. М. Арутюнова, К. С. Григорьева [и др.]; Отв. ред. Л. М. Дробижева. М.: Институт социологии РАН, 2016. 400 с.
17. Найденко В.Н. Напряжённость в этнополитической сфере и оценка возможности этнонациональных конфликтов // Социологическая наука и социальная практика. 2019. Т. 7. № 3 (27). С. 22-39.
18. Найденко В.Н. Экспертная оценка негативных проявлений, обусловливающих этнонациональные конфликты в современной России // Социологическая наука и социальная практика. 2020. Т. 8. № 3 (31). С. 149-164.
19. Найденко В. Н. Напряжённость в этнополитической сфере и оценка возможности этнонациональных конфликтов // Социологическая наука и социальная практика. 2019а. Т. 7. № 3. С. 22–39.
20. Найденко В. Н. Факторы этнонациональной конфликтности в Российской Федерации // Вестник РУДН. Серия: Социология. 2019b. Том 19. № 4. С. 707–721.
21. Народное единство: мечта или реальность? [Электронный ресурс] // ВЦИОМ: [сайт]. Пресс-выпуск ВЦИОМ № 4092 от 31.10.2019. URL: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=9978 (дата обращения: 18.04.2021).
22. Пипия К. Мониторинг ксенофобских настроений, 2019 г. [Электронный ресурс] // Левада-Центр: [сайт]. Пресс-выпуск от 18.09.2019. URL: https://www.levada.ru/2019/09/18/monitoring-ksenofobskih-nastroenij-2/ (дата обращения: 18.04.2021).
23. Пипия К. Мониторинг ксенофобских настроений, июль 2018 года. [Электронный ресурс] // Левада-Центр: [сайт]. Пресс-выпуск от 27.08.2018. URL: https://www.levada.ru/2018/08/27/monitoring-ksenofobskih-nastroenij/ (дата обращения: 18.04.2021).
24. Рамазанов Р. О. Причины радикализации мусульман Северного Кавказа (на материалах республики Дагестана) // ACTA HISTORICA: труды по истории, археологии, этнографии и обществознанию. 2018. Т. 1. № 2. С. 155–160.
25. Российское общество в 2017-м: социальное самочувствие, тревоги, надежды на будущее. Информационно-аналитическое резюме по итогам общероссийского социологического исследования. М.: ФНИСЦ РАН, 2017. 82 с.
26. Рыжова С. В. Доверие и этнические установки как элементы регионального социального капитала // Социологическая наука и социальная практика. 2019. Том. 7. № 2. С. 81–98.
27. Степанян А.Г. Специфика затяжных этнонациональных конфликтов и особенности их развития на примере Нагорно-Карабахского конфликта // Ростовский научный журнал. 2019. № 1. С. 322-333.
28. Султанахмедова З. Г. Специфика исламского экстремизма // Исламоведение. 2017. Т. 8. № 2. С. 37–54.
29. Шарипов А. К. Идейные истоки исламского радикализма и экстремизма // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 8. С. 91–93.
30. Шевцов В.М. Диалог мировых религий как важнейшее условие обеспечения национальной безопасности Пространство и Время. 2012. № 1 (7). С. 82-86.
31. Этнополитическая автономия и сепаратизм: российское и мировое измерение. Коллективная монография. Труды научной школы проф. Н.П. Медведева / Отв. ред. Н.П. Медведев. Том 12. М.: Издательство «НАУКА сегодня», 2019. 167 с.
32. Яхьяев М. Я., Султанахмедова З. Г. Институализация исламского экстремизма // Исламоведение. 2017. № 3 (33). С. 5–12.
Страницы 1 2