Страница: 1 2
Содержание
- Введение
- Глава 1. Сказка
- Волшебная сказка
- Сказки о животных
- Бытовые сказки
- Литературная сказка
- Глава 2. Чуковский Корней Иванович
- Глава 3. Алексей Николаевич Толстой
- Заключение
- Библиография
Введение
Сказка — один из древнейших жанров фольклористики, которая несет в себе черты язычества, древних обычаев и обрядов, а также воплощает многовековую народную мудрость. Занимательный сюжет и приключенческий характер интриги делает сказку особой привлекательной для детской литературы. Мировая художественная литература развивает традиции народной сказки и создает необходимые условия для появления литературной сказки. Начало освоения литературной сказки восходит ко временам Древней Руси, когда в литературе чрезвычайно велика была роль фольклора как поэтического арсенала, предосновы литературы. В отличие от фольклорного произведения литературная сказка имеет конкретного автора, неизменный текст, зафиксированный в письменной форме, чаще всего она больше по объему.
В русской литературе XI-XVII вв. сказка выполняла разные функции: она то входила в художественную систему произведения лишь как его составной элемент (например, элементы сказки в «Повести временных лет», «в Слове о полку Игореве»), то являлась сюжетной основой (например, в «Повести о Петре и Февронии», «Повести о Шемякином суде», «Повести о Ерше Ершовиче»), то создавала в произведении атмосферу особого сказочного мироощущения («Повесть временных лет»), сказка дала начало повествовательной литературе.
К началу ХХ века уже появились серьезные литературные традиции авторской сказки, намечены общие тенденции развития. В целом складываются две основные литературно-сказочные формы: волшебно-романтическая и сатирико-аллегорическая, главные функции которой – нравоописательная и дидактическая.
В 1920-1940 гг. кристализуется жанр повести-сказки, появляется большое количество оригинальных сказочных произведений. Писатели ставят смелые эксперименты, синтезируя различные жанровые разновидности сказки и сопрягая ее с другими жанровыми единицами. Повесть-сказка, с одной стороны, создаёт воображаемый мир, а с другой стороны, развивает действия в реальном мире. Среди героев повести-сказки можно выделить две группы: с одной стороны, это обычные люди, чаще всего дети, с другой стороны, волшебные персонажи, которых главные герои встречают в сказочном мире. Но внимание автора в основном сосредоточено на событиях, а не на характерах героев, поэтому повесть-сказка насыщена приключениями, которые происходят с героями.
Особый интерес представляют собой два типа сказок — стихотворная сказка для младшего и среднего дошкольного возраста и повесть-сказка, ориентированная на старшего дошкольника — младшего школьника.
Одной из знаковых особенностей двух произведений становится их двойная адресация: не только к детской аудитории, но и ко взрослому читателю.
Настоящее дипломное сочинение посвящено исследованию сказок двух авторов — К.И. Чуковского и А.Н. Толстого, как наиболее характерных явлений детской литературы того времени.
Оба писателя глубоко интересовались проблемами детской литературы. К.И. Чуковский вопросами детской литературы начал заниматься в 1907 году – как критик, заявивший о бездарности творений некоторых известных в те годы детских писателей (например, о Чарской). А.Н. Толстой вошел в детскую литературу примерно в то же самое время, что и К.И. Чуковский. В 1910 году вышел его сборник – «Сорочьи сказки». А в 1920 год, в эмиграции, написал свое лучшее произведение – «Детство Никиты», где осмыслил собственное детство. Оба писателя хотели видеть в детской литературе нечто большее, чем просто литературу для детей. Они считали, что детская книга должна быть доброй, учить благородству и чувству чести.
К.И. Чуковский подходит к своим сказкам не только как сказочник, но и как отец, критик, педагог. В своей книге «От двух до пяти» писатель формулирует заповеди для детских поэтов, обобщает и собственный опыт работы для детей, и опыт других детских авторов – Маршака, Барто, Введенского, Хармса, Михалкова и др. Создание книги «От двух до пяти» началось с разговора о детской речи, а со временем книга превратилась в фундаментальный труд о самом ребенке, его психологии, об освоении им окружающего мира, о его творческих способностях. Создание стихов для детей от двух до пяти лет требует разностороннего и немалого дарования, отточенного мастерства, да ещё и обширных знаний в области психологии и педагогики. Рождение сказочного мира Чуковского произошло в 1915 году, когда были сложены первые строфы сказки «Крокодил». Сказки Чуковского адресованы младшему дошкольному возрасту и именно с его сказками ребенок знакомится прежде всего. Фактически К. И.Чуковский оказывается «отцом-основателем» стихотворной сказки.
А сказка А.Н.Толстого адресована уже детям постарше. Это прозаическая повесть-сказка, выстроенная на основе собственных представлений о жизне, культуре и детстве, основанная на традициях народной сказки. Формально же Чуковский использует традиции сказки К.Л. Коллоди «Приключения Пиноккио, или Похождения деревянной куклы». Книга Коллоди вышла вышла на русском языке в 1924 году в Берлине. Переводчиком с итальянского языка была Нина Петровская, а литературную обработку сделал А. Н.Толстой.
Однако для оригинальной сказки «Золотой ключик, или Приключения Буратино» сказка Коллоди стала лишь прикрытием, ширмой для вуализации «несвоевременных мыслей» о современной советской действительности. Правда, детей привлекает яркий, динамичный, приключенческий сюжет. Сказка Толстого построена как разгадка тайны золотого ключика. Она представляет собой достаточно сложное жанровое образование и включает в себя собственно сказочные элементы, мифологическую составляющую и приключенческий компонент. Сказка ограничено реагирует на текущий литературный процесс, поэтому впитывает в свою структуру элементы романа-воспитания, романа о творце и романа о творческой личности.
Цели и задачи дипломной работы заключаются, прежде всего, в выявлении специфики индивидуального подчерка Чуковского и Толстого, в выявлении характерных особенностей нового типа героев в сказках названных авторов, в выявлении своеобразия жанровой природы произведений Чуковского и Толстого и в связи с этим — в выявлении типологии сказок названного периода. Эти цели и задачи реализуются в исследовании материалов сказок Чуковского и Толстого в тесной связи с исследуемыми теоретическими аспектами рассматриваемого вопроса.
Дипломная работа основывается на достаточно разработанной теоретической базе, созданной В.П. Аникиным, Т.В. Зуевой, Н.И. Кравцовом, С.Г. Лазутиным, Э.В. Померанцевой, В.Я Пропом, Э.Ф. Шафранской.
В соответствии с заявленными целями и задачами дипломная работа состоит из трех глав, заключения и библиографии.
Первая глава посвящена исследованию теоретических аспектов жанра сказки, а также эволюции этого жанра в процессе перехода от фольклора к литературной сказке. Объектом исследования второй главы оказывается типология сказок К.И. Чуковского. Третья глава посвящена исследованию сказки А.Н. Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино».
Заключение содержит основные выводы. Завершает работу библиография, насчитывающая 72 наименований работ.
Глава 1. Сказка
Сказка – один из основных видов народного устного поэтического творчества. Она живет преимущественно в устном исполнении. Она востребована и в детской и во взрослой аудиториях.
Старое название сказки – баснь – указывает на эпический характер жанра. Народные сказки явление распространенное и широко известное, но в науке нет единого определения этого жанра. Словом «сказка» можно называть и нравоучительные рассказы о животных, и полные чудес волшебные сказки, и замысловатые авантюрные повести, и сатирические анекдоты. Каждый из этих видов устной народной прозы имеет свои отличительные особенности: свое содержание, свою тематику, свою систему образов, свой язык. Вместе с тем все эти столь различные виды народной устной прозы имеют одну общую черту, выделяющую их из других видов устной прозы – исторического предания, мистико-религиозной легенды, фантастической былички, былины, бывальщины. Характерная особенность сказки – в ее вымысле. Она рассказывается сказочником и воспринимается слушателями прежде всего как поэтический вымысел, как игра фантазии.
На первых этапах своего развития сказка столь тесно связана с другими жанрами устной прозы (мифом, преданием, быличкой), что трудно установить четкую границу между эпическими жанрами. Сказка рождается на обломках мира и отличается от него установкой на вымысел. Помимо сюжета важными составляющими сказки оказываются ее развлекательная функция и эстетическая значимость. При этом в сказке важна и дидактическая основа повествования – сказка поучает и создает разные модели поведения и ситуации.
Сказка нарочито не религиозна. Порой она становится даже антеклерикальной («Попов работник», «Как поп работников морил»). В этом ее главное отличие от быличек. Познавательная функция в сказке наличествует, но не является доминирующей, как в легендах.
Известный собиратель сказки А.И. Никифоров акцентирует внимание на развлекательном значении сказки, что резко повышает роль эстетической функции и отличается от всех видов обрядовой поэзии, которая имеет прикладное значение и от легенды, где морализаторство и позже воспитательное значение выходят на первый план.
Как ни маловероятны события, о которых говорит предание, как ни фантастична быличка о леших или русалках, как ни нелепа легенда о «чуде», сотворенном святым, рассказчик верит или делает вид, что верит в истинность этого повествования. Он придает своему рассказу характер сообщения о действительно имевших место случаях, подчеркивает его достоверность. Для всех этих жанров характерно стремление к фактологичности, идет ли речь о выдающихся людях, интересных событиях или поразительных случаях.
В сказке же, независимо от того, волшебная она или бытовая, вопрос о достоверности повествования начисто снимается. То, что сказка не претендует на достоверность своего повествования, подчеркивается сказочными зачинами восточных сказок: «Было или не было – с неба упало три яблока», или концовками русских сказок: «Сказка вся – боле врать нельзя».
Установка на вымысел – основная черта сказки как жанра. Особенность эта неоднократно отмечалась разными исследователями. Еще в XVIIIв. неизвестный исследователь русской сказки сформулировал эту основную особенность сказки как жанра: «Сказка есть повествование вымышленного происшествия, — писал он, — Она требует вымыслов». В самом начале XIXв. исследователь старинных русских сказок и песен Д.Н. Цертелев пишет о сказках, известных каждому с детства, как «исполненных чудес и вымыслов». А.Н. Веселовский, известнейший русский ученый, историк литературы, говорит о сказке: «Необходимо помнить, что народ в сказке не видит даже были, не только верования, что она для него складка».
Ко всему сказанному примыкает и определение, данное В.П. Аникиным: «Сказка – это коллективно созданные и коллективно хранимые народом устные художественные эпические повествования в прозе с таким нравственно-эпическим, социально-политическим и общественно-бытовым содержанием, которое по самой своей основе требует полного или частичного использования приемов неправдоподобного изображения действительности, и в силу этого прибегает к фантастическому вымыслу».
Однако основной принцип художественного метода сказки отнюдь не отрицает ее связи с действительностью, определяющей идейное содержание сказки, характер ее сюжетов, образов, ее язык. Связь фантастики с действительностью отмечал А.М. Горький, утверждавший, что «воображение создает то, что ему подсказывает действительность».
Фантастичность сказки не только не исключает ее обусловленности действительностью, но и не противоречит ее обращенности к действительности, ее стремлению воздействовать на нее. Отсюда постоянное морализаторство сказки, ее воспитательные функции, ее пропаганда добра, справедливости, правды.
Предметом повествования в сказках служат необычные, удивительные, а нередко таинственные и страшные события. Действие же имеет приключенческий характер. Это в значительной степени предопределяет структуру сюжета. Он отличается многоэпизодностью, законченностью, драматической напряженностью, четкостью, и динамичностью развития действия. Сюжет возникал и развивался благодаря конфликту. В основе сказки всегда лежит антитеза между мечтой и действительностью. Сказочный сюжет предполагает полное, хотя и утопическое ее разрешение. В мире сказки торжествует мечта. Персонажи сказок контрастно распределяются по полюсам добра и зла, эстетическим выражением которых является прекрасное и безобразное.
Одни и те же сказочные сюжеты живут по-разному в разные эпохи в устной традиции разных народов, в устах разных сказочников и даже в исполнении одного и того же сказочника. В сказках отражается жизнь той среды, в которой они бытуют, история того народа, который их создал и хранил. Фольклорная сказка отвечает трём требованиям: устная форма, коллективность, анонимность. Сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказки. Сказке свойственен счастливый конец. В ней всегда фигурирует главный герой, вокруг которого разворачивается действие. Следуя за героем, сказочное действие не допускает нарушения хронологии или развития параллельных линий, оно строго последовательно. Героев сказок отличает широкое обобщение: это не характеры, а типы, носители какого-то главного качества, определяющего образ. Сказочные персонажи раскрываются прежде всего в действии, и это – главный прием их изображения. Сказочник заставляет своих героев действовать так, как ему нужно, ставит героев в придуманные, нереальные ситуации.
Сказка меняется в зависимости от того, кто, где, когда, кому ее рассказывает, в зависимости от того, в репертуаре какого народа, в какую эпоху, в какой среде она живет. Не существует основного варианта того или другого сюжета, каждый из них находится в постоянном движении. Каждый конкретный вариант в своих деталях – результат индивидуального творчества того или иного сказочника, сказка же в своей сюжетной основе, в совокупности своего стиля – результат коллективного народного творчества.
Совершенно независимо друг от друга два исследователя — А.И. Никифоров и В.Я.Пропп пришли к мысли, что изучение сказки должно строится не на изучении персонажей как таковых, а на изучении их действий, или функций, так как эти функции являются устойчивым элементом сказки и одинаковые действия могут приписываться различным персонажам. Никифоров посвятил этому небольшую заметку «К вопросу о морфологическом изучении народной сказки», Пропп – целое исследование.Эти две работы положили начало структуралистскому подходу к жанру сказки. В.Я. Пропп отмечает, что сказочные функции стремятся к парности, например: запрет – нарушение, отлучка – похищение, бой – победа. Для того чтобы возникло повествование, наряду с функциями необходимы и другие элементы: субъект (производитель действия), объект (персонаж, на который направлено действия), место действия, обстоятельства, ему сопутствующие, его результат.
Сказочные сюжеты имеют обычное эпическое развитие: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка. Сказка обычно начинается с некоторой исходной ситуации. Перечисляются члены семьи, или будущий герой просто вводится путем приведения его имени или упоминания его положения. Вслед за начальной ситуацией, В.Я. Пропп в работе «Морфология сказки», выделяет 31 функцию героя: отлучка, запрет, нарушение запрета, получение волшебного средства или волшебного помощника (даритель чаще всего встречается в лесу, или в поле, на дороге или на улице), перемещение героя в тридевятое царство, борьба героя с врагом (враг обычно появляется внезапно, со стороны прилетает или подкрадывается, а затем исчезает), победа героя, наказание врага, воцарение героя и др. Функции образуют основные элементы сказки, те элементы, на которых строится ход действия.
Наряду с функциями в сказочном тексте выявляются единицы сюжета, которые А.Н. Веселовский назвал «мотивами». Композиционно сказочный сюжет состоит из мотивов. Встреча определяет строение многих сказок о животных, шутовской обман типичен для анекдотических сказок, поиски чудесной невесты – для волшебных. Чем сложнее сюжет, тем больше он мотивов включает. Мотивы располагаются в определенном порядке, они подчинены общей идее сюжета. Сказка обычно имеет главный, центральный мотив, который наиболее обстоятельно развертывается. Например, утроенный мотив добычи жар-птицы, чудесного коня и королевны – именно в нем сюжет достигает своей кульминации. Сказочные мотивы часто подвергаются утроению: три задачи, три поездки, три встречи. Это создает размеренный эпический ритм, философскую тональность, сдерживает динамическую стремительность сюжетного действия. Но главное – утроение служат выявлению идеи сюжета. К примеру, возрастающее количество голов трех змеев подчеркивает значение подвига змееборца.
Сказки активно используют приемы олицетворения и очеловечивание животных. Животные наделены человеческими чувствами и чертами характера. Они ведут диалоги, спорят, общаются друг с другом и с человеком, совершают человеческие поступки. Воеводой над лесными зверями объявляет себя кот Котофей Иванович. Курочка Ряба уговаривает бабу и деда не плакать по разбитому яйцу. Петух отлично владеет косой и гонит лису из заячьей избушки.
Рассказывание сказок велось особым, художественным языком. Например, в них использовались постоянные эпитеты: «сахарные уста», «золотой гребешок», «масляна головушка», «добрый молодец»,«молочная речка», «кисельные берега» и т.д., традиционные зачины и концовки – начальные и заключительные формулы, а так же срединные формулы. Наиболее типичны такие: «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был…» (зачин), «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» (срединная формула), «И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало» (концовка), «И стали жить-поживать, добра наживать» (концовка). Зачин уводил слушателей из действительности в мир сказки, а концовка возвращала их обратно.
Можно выделить несколько групп сказок, жанровые признаки которых существенно отличаются друг от друга. Э.В. Померанцева в работе «Русская народная сказка» выделяет следующие группы сказок: сказки о животных, волшебные сказки, авантюрные, новеллистические, сатирические, богатырские, сказки-небылицы, докучные сказки и т.д.
В русской науке принят «Указатель сказочных сюжетов», составленный Н.П. Андреевым на основании указателя финского ученого Антти Аарне. В этом указателе сказки делятся на сказки о животных, собственно сказки и анекдоты. Большой раздел «собственно сказок» в свою очередь делится на волшебные сказки, легендарные и сказки о глупом черте.
Интересную классификацию русских сказок дал сказочник Ф.П. Господарев, который делит свой репертуар на сказки, «где все делается волшебством» (волшебные и легендарные сказки), на сказки, «где все головкой или разумом делается, а не только волшебством» (авантюрные, новеллистические, бытовые сказки), «сказки со зверями» и, «сказки-забадушки» (сказки эротического содержания).
Но во всех классификациях сказок имеется один недостаток – в них нет единого принципа деления. При выделении категорий сказок, как волшебные и авантюрные, сразу же возникает сомнение, нельзя ли и волшебные сказки считать авантюрными, так как в них большую роль играет именно приключение героя. Поскольку нет полностью удовлетворяющей классификации, то можно выделить три основные группы сказок: сказки о животных, волшебные сказки и бытовые.
Волшебная сказка
Большое количество образов волшебной сказки сложилось в глубокой древности, в ту самую эпоху, когда возникли основные представления и понятия человека о мире.
Генетически волшебные сказки восходят к доклассовому обществу. «Основы ряда сюжетов волшебной сказки заложены в первобытном фольклоре. Волшебная сказка, возникшая и развивавшаяся как самостоятельный художественный жанр в период разложения родового строя, унаследовала элементы фольклора доклассового общества, в корне их переработав».
Сказка сохраняет древние представления о возможности обращения человека в животное, поверья о ведьмах, о колдовстве. А.М. Горький указывал, что в мифах и сказках «мы слышим отзвуки работы над приручением животных, над открытием целебных трав, изобретением орудий труда».
Невозможно определить, когда на основе устной прозы мифологического или сказового характера родилась волшебная сказка. Однако несомненно, что некоторые из дошедших до нас волшебных сказок были связаны с мифологическими представлениями. Такие персонажи русской волшебной сказки, как Морозко, царь Морской-Водяной, Солнце, Месяц, Ветер, Сокол, Ворон, несут в себе явные черты анимистического мировоззрения и связаны с обожествлением стихийных сил природы и почитанием тотемного зверя. Волшебная сказка несет в себе разнообразные следы тотемистических верований (союз главного героя с невестой-птицей). Мифологические черты сохранились и в образе Бабы Яги, родственном образу мордовской богини – хозяйки леса Вирявы.
Многие из эпизодов волшебных сказок традиционно восходят к мифическим представлениям о злой силе стихий, избежать которую можно лишь соблюдая известные бытовые запреты. По убеждению первобытного человека, в поле, в лесу, на водах и в жилище – всюду и постоянно он сталкивается с враждебной силой, ищущей случая наслать неудачу, болезнь, несчастье. Люди стремились уйти из-под власти таинственной, мстительной и жестокой силы, обставив свою жизнь и быт системой запретов – так называемых «табу». Запрещение «табу» накладывалось на отдельные действия человека, на прикосновение его к отдельным предметам. Запреты не оставаться дома, не покидать убежище, не вкушать определенного питья, не касаться определенной пищи оказываются нарушенными – и возмездие за это нарушение будет неизбежно: человек лишается защиты, становится жертвой внешнего мира.
От других сказок волшебную сказку отличает прежде всего особый характер вымысла. В волшебных сказках снимается вопрос о вероятности, достоверности повествования. Ни одна волшебная сказка не обходится без чудесного действия, без вмешательства в жизнь человека то злой и губительной, то доброй и благоприятной сверхъестественной силы. Волшебная сказка изобилует чудесами. Есть волшебные персонажи: Баба-Яга, Кощей, огненный змей, волшебные предметы: ковер-самолет, шапка-невидимка, сапоги-скороходы. В сказках упоминаются разнообразные орудия труда: топор, соха, плуг, ярмо, веретено, прялка, ткацкий станок, которые так же превращаются в волшебные предметы: топор-саморуб, скатерть-самобранку, золотое веретенце.
Сказка изобилует и чудесными событиями: воскрешение из мертвых, обращение человека в зверя, птицу, в какой-нибудь предмет, путешествие в загробное царство, на небо.
В волшебных сказках всегда присутствуют волшебные помощники. Из них древнейшая существо – птица: сокол, коршун, финист. Птица – древнее культовое животное. Полагали, что душа человека превращается после смерти в птицу или улетает на птице. Единственная функция этого помощника – перенести героя в тридесятое царство. В.Я. Пропп считает, что птица – зооморфная форма помощника. Орел встречается в сказках редко. Гораздо чаще встречается волшебный конь. Сказочный конь – гибридное существо, соединение функции лошади и птицы. Он крылат. Культовая роль птицы перешла к коню, когда человеком была приручена лошадь. Теперь уже не птица переносит души умерших, а конь. Функции коня довольно разнообразны. Первая состоит в том, что он переносит по воздуху героя за тридевять земель в иное царство. В дальнейшем он помогает герою победить змея. Он мудрый друг и советчик героя.
В.Я. Пропп выделяет и другую группу волшебных помощников – антропоморфные помощники фантастического характера. Это всякого рода искусники, обладающие необычайным умением или искусством. Таковы: Горыня, Дубыня, Усыня, двигающие горами, лесами и останавливающие реки. Это Студенец, умеющий напускать необычайный мороз, Объедало и Опивало, умеющие съедать целых быков и выпивать разом сорок бочек вина. Это и Бегун, который бегает так быстро, что одну ногу ему приходится отстегивать.
И еще В.Я. Пропп говорит, что есть третья группа помощников – это невидимые духи, иногда с очень своеобразными названиями Шмат-Разум, Невидим. Они являются по вызову, для этого нужно знать формулу заклинания, повернуть волшебное колечко и проч. Так же вызывают и коня: или формулой «Стань передо мной, как лист перед травой». К числу внезапно появляющихся невидимых помощников может принадлежать и черт.
В волшебной сказке мы находим представления народа о добре, о правде, о справедливости, о красоте, определяющие мораль сказки, характер ее положительного героя. Добро в сказке всегда торжествует над злом. Герою помогают животные, которых он пожалел, сиротке помогают предметы и животные, которым она посочувствовала. Правда неминуемо обнаруживается, как ни хитры козни врагов. Измена жестоко наказывается, верность торжествует. Тот вознаграждается сторицей, кто терпел несправедливые обиды. Любопытны в плане раскрытия философии русской волшебной сказки те сюжеты, в которых отвлеченные понятия доли или горя воплощаются в конкретные сказочные образы Лиха одноглазого или Горя. В этих сказках не только сочувствие рассказчика на стороне обездоленного бедняка, эти сказки учат бедняка находчивости, выдержке, бдительности, говорят о необходимости активной борьбы за свое счастье, в них звучит вера в конечную победу над нуждой и горем. Бедный мужик в конце концов избавляется от горя, перехитрив его: зарывает его в землю, топит в реке, забивает дубовым клином в колесе и т. д.
Главным героем в волшебных сказках является, как правило, человек. Он молод, достиг брачного возраста, полон сил и готов ко взрослой жизни. Но сначала ему приходится пережить нелегкие испытания, соприкоснуться с разнообразными чудесными силами. В сказках у героя множество противников. В одних – это Змей, в других – Кощей Бессмертный, в третьих – Морской царь, Чудо-Юдо. Часто противник выступает в роли преследователя. С помощью волшебных сил сказка наделяет героя богатством и счастьем, а его гонителей наказывает.
Е.М. Мелетинский, исследуя развитие образа героя волшебной сказки, показал отражение в его характере процесса разложения первобытно-общинного строя и патриархального уклада. Исследователю удалось доказать, что первыми героями волшебной сказки были не мифологические образы, а социально обездоленные персонажи – сирота, падчерица, младший сын.
В.Я. Пропп в своей книге «Русская сказка» выделяет несколько типов главных героев. В одном случае герой отправляется избыть чужую беду. Он ищет похищенных царевен или царицу, идет на борьбу со змеем, добывает для отца молодильные яблоки. Это герой-искатель. К таким же можно причислить героя, отправляющегося искать себе невесту. В другом случае он изгнан из дома, как падчерица или ребенок, похищенный ведьмой. Такой герой может быть назван героем-жертвой. Идя «куда глаза глядят», герой, будь то царевич или падчерица, неизменно попадает в темный, дремучий, таинственный лес. Именно здесь начинаются его приключения.
Как ни различны приключения этих героев, как ни разнообразны чудовища, с которыми они борются, и препятствия, которые они преодолевают, — основная повествовательная линия всех этих сказок едина. Мужественный, бесстрашный, верный, красивый герой преодолевает все беды и невзгоды и завоевывает свое счастье, будь то царский престол, рука царевны или победа над врагами родины.
От мифологии сказка унаследовала два типа героя: «высокий» (богатырь) и «низкий» (Дурачок). Самой сказкой порожден третий тип, который можно определить как «идеальный». Герой обычно является третьим, младшим братом и носит имя Иван. Иван – сказочный победитель всех жизненных неудач и бед.
Пути и средства оказания волшебного действия на окружающий мир, о котором говорят сказки, совпадают с формами и приемами магических обрядовых действий. Иван-царевич, спасаясь от погони, бросает щетку – и встает чаща, от земли до неба, конному не проехать, пешему не пройти, птице не пролететь. В другой раз он кидает кремень – и встала каменная гора от земли до небес, от востока до запада. Брошенное огниво превратилось в огненную реку. В волшебной сказке нет бунта, и в момент испытания нет трагичности. Герой достигает успехов без всякого усилия, благодаря тому, что в его руки попадает волшебное средство или волшебный помощник.
Значительное место в волшебных сказках занимают героини-женщины, которые воплощают народный идеал красоты, ума, доброты, смелости. Такова Василиса Премудрая, Елена Прекрасная, Царь-девица, царевна. Это «писанные красавицы», о них «ни в сказке сказать, ни пером описать». Типы положительных героинь включают в себя три категории женщин: богатырш и воительниц, как Марья Моревна, мудрых дев, как Елена и Василиса, добрых и страдающих сирот или падчериц, трудолюбивых и честных, как Золушка и Аленушка. М. Горький особо отмечал Василису Премудрую: «Величественная простота, презрение к позе, мягкая гордость собою, недюжинный ум и глубокое, полное неиссякаемой любви сердце, спокойная готовность жертвовать собою ради торжества своей мечты – вот духовные данные Василисы Премудрой». Во всех сказках в конце героиня становится женой главного героя, Ивана-царевича, и живут они долго и счастливо.
В волшебной сказке распространен мотив благодарности животного, которое с некоторых пор становится верным другом и помощником человека. Звери становятся на сторону героя, когда он проявляет великодушие, не губит их. Позднее объяснение этого сказочного эпизода таково: зверь воздает добром за добро. Иное объяснение этому было дано в древности. Почти у всех народов существовал обычай, запрещавший убивать ту или иную тотемную птицу, зверя, если не всегда, то по крайней мере в определенные времена года. Соображения неприкосновенности «тотема» сочетались с целесообразными мерами сохранения дичи в пору, когда она размножалась. Возможно, сказки о благодарных животных отражают эти древние промысловые обычаи.
Многочисленны варианты, когда в сказках воспроизводится магия рождения. Тотемом-прародителем была рыба. Сказки говорят о щуке, вкусив от которой, царица родила сына. Родила сына и девка-чернавка, оторвавшая перышко с правого бока щуки и съевшая его. Родился сын и у коровы, которая выпила «ополощины»: повара щуку чистили, мыли, помои за окошко лили – тут корова и напилась.
Сказка рисует чудо как явление, возникающее в результате выполнения обрядово-магических действий. Древнерусские языческие жрецы назывались «волхвами». «Волхвовать» – совершать колдовство или гадание. Отсюда происходит «волшебный» — чудесный, сверхъестественный. У крестьян до самого последнего времени сохранялась вера в колдовство. Колдун – существо, знающееся с нечистой силой и при помощи ее причиняющее зло людям. Поверья приписывали колдунам и колдуньям способность разлучать супругов, уничтожать урожай, насылать порчу, оборачивать людей в животных, птиц и пресмыкающихся. Вера в колдовство зловеща и мрачна. Всего того, к чему люди стремились, совершая обряды и прибегая к магии, сказка достигает посредством воображения. Она рисует желаемое как совершившееся. И в сказке желаемый результат есть результат соблюдения магических правил. Это то общее, что роднит сказку с обрядово-магическим действием. Связь сказочного вымысла с магическим действием без труда обнаруживается в том случае, когда речь идет о волшебном слове, после произнесения которого мир должен подчиниться воле человека. Заговоренный стрелец-молодец бросается в кипяток, окунулся, выскочил из котла – и сделался таким красавцем, что глаз не отвести. Или другой пример герой кличет беду на голову своего недруга: «По моему прошенью по божьему изволенью будь ты, негодяй, собакой». И в ту же минуту обернулся недруг собакой. В сказке про заколдованную королевну говорится, что ее суженый, герой-солдат, опоенный волшебным зельем, впал в глубокий сон. И никак не могла она добудиться его. Что только она не делала и колола его, и щипала. Рассердилась тогда королевна и промолвила: «Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!». Только успела молвить, как вдруг засвистели ветры – и подхватили солдата буйным вихрем унесли с глаз королевны. Поздно одумалась королевна, что сказала не хорошее слово, заплакала горькими слезами, ушла домой и стала жить одна-одинехонька.
Наука еще не дала правильной классификации волшебных сказок путем выделения их признаков по содержанию. Во всех трудах волшебные сказки сгруппированы по формально-тематическому признаку. Например, В.Я. Пропп в своем исследовании делит волшебные сказки на группы в соответственно действующим персонажам: 1) борьба героя с чудесным противником, 2) поиск и освобождение от плена (колдовства) невесты/жениха, 3) о чудесном помощнике, 4) о чудесном предмете, который помогает герою достичь цели, 5) о чудесной силе или умении, 6) прочие, не вошедшие в первые пять групп («Снегурочка», «Мальчик с пальчик» и т.д.)
Внутри сказочного сюжета отчетливо выделены два пространства: мир людей и чудесное тридевятое царство, тридесятое государство – не что иное, как мифическое царство мертвых. Именно туда отправляется герой волшебной сказки за чудесными диковинками и за невестой. От реального мира тридевятое царство всегда отделено какой-то границей: тяжелым камнем, столбом с надписью о трех дорогах, высокой крутой горой, огненной рекой, но особенно часто – избушкой Бабы Яги. В.Я. Пропп пришел к выводу, что Яга – умершая мать, покойник, проводник в загробный мир. Сказочная избушка сохраняет признаки живого существа: она слышит обращенные к ней слова («Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом»), поворачивается, и оказывается, что у нее курьи ножки. Обычно на распутье лежит камень на котором написано: Налево поедешь – богату быть, направо – женату, а прямо поедешь – убиту быть». Герой выбирает дорогу, сулящую гибель, и именно эта дорога приводит его к избушке Бабы Яги. Мотив встречи героя с избушкой Бабы Яги известен по многим сюжетам волшебных сказок. Его происхождения В.Я. Пропп объяснил в связи с обрядами инициации родового общества, которыми достигшие зрелости юноши посвящались в охотники (воины), а девушки принимались в круг матерей. В основе обрядов лежала воображаемая смерть, когда человек якобы посещал царство мертвых и приобретал там чудесные свойства, а затем возрождался в новом качестве.
Многое в образе Бабы Яги остается загадочным. Существует несколько предположений, но нет убедительного объяснения самого имени «Яга». К Яге по ее зову бежит всякий зверь, ползет всякий гад, летит всякая птица. Она не только повелительница живых существ, но и хранительница огня для очага. Не случайно сказка связывает с ней предметы утвари – ступу, помело, кочергу. Когда герой входит в избушку Бабы Яги, Баба Яга встречает его неизменным традиционным ворчанием и пофыркиванием: «Фу-фу-фу! Прежде русского духа слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится». В.Я. Пропп писал: «Запах живых так же противен и страшен мертвецам, как запах мертвых страшен и противен живым». После узнавания героя по запаху, (а Баба Яга слепа), и выяснения его нужд, она обязательно топит баню и выпаривает героя, совершая таким образом ритуальное омовение. Затем кормит пришедшего, что тоже представляет собой обрядовое, «покойницкое», угощение, непозволительное живым, чтобы те случайно не проникли в мир мёртвых. Баба-Яга обычно изображается в виде страшной (нос в потолок врос) горбатой старухи с большим, длинным, горбатым и крючковатым носом. Как правило, ее дети(и сыновья, и дочери) – змеи. Мстит она героям сказок за убийство детей. Этот образ прошел в своем развитии сложный путь: вначале Баба Яга представлялась в образе змеи (в первобытную эпоху), потом одноногого божества смерти (в дохристианскую эпоху), наконец, стала сказочным персонажем (в новое время). Баба Яга может быть и помощником, и противником. Яга указывает дорогу в Кощеево царство, от нее герой получает чудесные предметы и волшебного коня. Вместе с тем Яга выступает как воительница, мстительница, похитительница детей.
Древний сюжет о змееборце является одним из самых распространенных сюжетов традиционной волшебной сказки. Змей – воплощение зла. А.Н. Афанасьев трактовал Змея как «воплощение молнии, низведенной некогда…на домашний очаг». В.Я. Пропп видел в нем связь с разнообразными стихиями (огнем, водой, горами) и с животным миром. Он писал: «Змей вообще не поддается никакому единому объяснению. Его значение многообразно и разносторонне». Многоголовое страшилище, змей – огненное крылатое существо. Когда он летит, над землей поднимается сильная буря. Сказки говорят: «Поднялась сильная буря – гром гремит, земля дрожит, дремучий лес долу преклоняется – летит трехглавый змей». Сказки связывают образ змея и с водой. Поднимается змей из вод, — говорится в сказке, «море взболталось, море всколыхалось – лезит чудо-юда, мосальская губа». Место обитание змея – горы. Про него говорят «Змей Горыныч». Когда он встречается с героем, он прямо заявляет ему: «Прощайся теперь с белым светом да полезай скорее сам в мою глотку – тебе же легче будет». Головы змея – это многочисленные огненные языки. На месте срубленных голов вырастают множество других. В сказках змей постоянно выступает в роли поглотителя.
Змею близок образ Кощея. Сказки рисуют Кощея высохшим костлявым стариком с запавшими горящими глазами. Обычно Кощей предстает в сказках обладателем несчетных богатств. А.Н. Афанасьев заявляет: «Кащей играет ту же роль скупого хранителя сокровищ и опасного похитителя красавиц, что и Змей. Оба они равно враждебны сказочным героям и свободно заменяют друг друга». Но, в отличие от Змея, Кащей мыслится как существо человекообразное. Свою жертву он никогда не съедает. Сказка говорит, что Кощей – вооруженный захватчик, богатство которого необозримы. Кощей, по сказкам, прибавляет и убавляет людям век. Он имеет обыкновение превращаться в ворона. В ряде сказок врагом Кощея выступает Баба-Яга, которая сообщает главному герою информацию о том, как его убить, однако иногда они заодно. Этот образ запечатлел представление о возможности нахождение души живого существа где-то далеко от ее обладателя. Душа Кощея скрыта в яйце, а яйцо в гнезде, а гнездо на дубе, а дуб на острове, расположенном в безбрежном море. В древнерусском языке «кощей» означал раба, пленника, слугу. Именно в этом смысле употреблено «кощей» в «Слове о полку Игореве». Святослав укоряет князя Всеволода за то, что тот немало не беспокоится о судьбе южных русских княжеств. Поступи князь Всеволод иначе, настали бы иные времена. «Аже бы ты былъ, то была бы чага по ногате, а кощей по резане». «Чага» — невольница. «Кощей» — раб, невольник. «Резана» и «ногота» — мелкие денежные единицы на Руси. В сказках Кощей не раб, а владыка. До него подобный образ носил имя Карачуна.
Баба Яга, Змей и Кощей – враждебные силы. Победа героя над ними – торжество добра и справедливости.
Все сюжеты волшебной сказки сохраняют традиционное единообразие композиции: свое царство – дорога в иное царство – в ином царстве – дорога из иного царство. Сюжетные мотивы и эпизоды следуют в сказке в определенном порядке. В построении волшебно-сказочных сюжетов определенную роль играла традиционная стилистика: зачины, концовки, присказки, магические обращения, а также внутренние формулы композиционного характера, которые связывали смежные мотивы и были особенно важны в тех случаях, когда смысловое, логическое единство мотивов оказывалось ослабленным: Долго ли, коротко ли…, Скоро сказка сказывается, да тихо дело делается…Эту роль могло выполнять и простое повторение глагола, обозначающее перемещение героя в сказочном пространстве: Шел он, шел…, Они плавали, плавали в бочке.
Часто сказочники начинают свое повествование с присказки и настраивают слушателя на особый лад: «Было это дело на море, на океане, на острове Кидане стоит дерево – золотые маковки. По этому дереву ходит кот Баюн, вверх идет – песню поет, а вниз идет – сказки сказывает. Вот было бы любопытно и занятно посмотреть! Это не сказка, а еще присказка идет, а сказка вся впереди». Присказка большей частью не связана непосредственно с фабулой сказки, лишь в редких случаях несет в себе завязку сюжета. Цель присказки – показать мастерство сказочника, подготовить аудиторию к слушанию сказки.
Ту же цель – оторвать слушателя от обыденной обстановки преследуют и сказочные зачины: «В тридевятом царстве, тридесятом государстве» или «В некотором царстве, в некотором государстве».Своей неопределенностью подобные зачины снимают вопрос о достоверности тех событий, о котором будет дальше идти речь.
Обычно волшебная сказка завершается концовкой, которая, как и присказка, отграничивает сказку от реальной жизни возвращает слушателей к действительности.
Чаще всего волшебная сказка кончается описанием пира: «Устроили пир на весь мир, и я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало». Или «Свадьбу сыграли, долго пировали, и я там был, мед-пиво пил, по губам текло, в рот не попало. Да на окошке оставил я ложку, кто легок на ножку, тот сбегай по ложку». Нередко в концовке делается намек на то, чтобы сказочника угостили или наградили: «Вот вам сказка, а мне бубликов связка» или «Тут и сказке конец, сказал ее молодец, и нам молодцам по стаканчику пивца, за окончание сказки – по рюмочке винца». Концовка, как и присказка, может быть совершенно самостоятельной частью повествования, лишь слабо связанной с ним. Присказка и концовка составляют обрамление, в которое рассказчик заключает свое повествование. Однако и та и другая необязательны.
Основные особенности волшебных сказок состоят в значительно более развитом сюжетном действии, нежели в сказках о животных и в бытовых сказках, в приключенческом характере сюжетов, в необычайности событий, чудесных происшествиях, в особых приемах и способов композиции, повествования и стиля. Повествование в волшебных сказках развивается последовательно, действие динамично, ситуации напряженны, нередко происходят страшные события, многое случается неожиданно. Структура сказки подчинена созданию драматически напряженных ситуаций, преодоление их героем обнаруживает его удивительные качества. Счастливый конец волшебной сказки – это награда читателям за долгое странствие вместе с героями сказки.
Сказки о животных
В русском сказочном репертуаре сказок о животных сравнительно мало. В настоящее время сказки о животных бытуют главным образом как детские «робячьи сказки». В наше время они воспринимаются либо как развлекательные смешные истории, либо как поучительные аллегорические басни в прозе.
Появлению собственно сказок о животных предшествовали рассказы, непосредственно связанные с поверьями о животных. В этих рассказах действовали будущие главные герои сказок о животных. Эти рассказы еще не имели аллегорического смысла. В образах животных разумелись животные и никто другой. История «животной» сказки в самом точном и прямом смысле этого слова началась с момента, когда прежние рассказы, предания и сказания стали терять всякие связи с мифическими понятиями о животных. Образ животного в повествовании стал восприниматься как аллегорическое изображение человека.
Сказки о животных возникли как отражение наблюдений над животными человека первобытного общества. Их смысл — в передаче молодым людям жизненного опыта и знаний о животном мире. Основным источником жизни людей того времени была охота, а хитрость, умение обмануть зверя играло важную роль в борьбе за выживание. Заметным композиционным приемом является обман в его разных видах: коварный совет, неожиданный испуг, изменение голоса. Умеющий перехитрить, обмануть побеждает и получает выгоду для себя. Сначала складывались простые рассказы о животных, которые с развитием художественного мышления превратились в сказки. Первоначально многие сказки о животных возникли как рассказы мифологического характера, связанные с анимизмом (одушевлением растений), антропоморфизмом (наделение человека качествами животного, явлений природы), тотемизмом (рождение человека от животного, превращение человека в животное, а животного в человека).
Примером анимизма может быть сказка «Жадная старуха», где одушевляется дерево. Анимизм проявляется и в мотиве чудесных деревьев, вырастающих на могилах невинно убитых. В сказке «Крошечка-хаврошечка» из костей коровы вырастает чудесная яблоня: она помогает девушке выйти замуж. Что касается антропоморфизма, то основой этого было наблюдаемое людьми сходство человека и животных: в действиях, в поведении, в ссорах, в страхе слабых перед сильными. На животных в сказках переносятся качества людей: ум, доброта, хитрость. Тотемизм, состоящий в представлении о том, что человек ведет свой род от животного, проявляется во многих сказочных сюжетов. Наиболее показательна сказка «Медведь – липовая нога». В ней старик отрубает топором ногу спящему медведю, который затем делает себе липовую ногу, приходит в дом к старику и съедает и его, и старуху.
Детское, наивное отношение к живой природе стало основой воззрений человека на живой мир. Зверь разумен, владеет речью. Мифические воззрения, приписавшие зверю человеческие мысли и разумные поступки, возникли в трудной и жизненно важной борьбе человека за овладение силами природы. Не умея понять действия естественных законов природы, человек приписал животным способность рассуждать и говорить.
В структурном отношении произведения животного эпоса разнообразны. Встречаются одномотивные сказки («Волк и свинья», «Лиса топит кувшин»), но они редки, так как очень развит принцип повторяемости. Среди них – троекратный повтор встречи («Лубянная и ледяная хата»), сюжеты с многократной линией повторяемости («Волк-дурень»), которые иногда могут претендовать на развитие в дурную бесконечность («Журавль и цапля»).
Сказки имеют небольшой объем и отчетливую композицию, универсальным приемом которой является встреча персонажей и драматизировано разыгрываемый диалог. Диалогизм в сказках о животных развит значительно более, нежели в сказках другого типа: он движет действие, раскрывает ситуации, показывает состояние персонажей. Широко вводятся в сказки песенки: лиса песенкой выманивает петуха, волк песенкой обманывает козлят, колобок бежит и напевает песенку: «Я по коробу скребен, по сусеку метен…».Сказки соединяют в образах животных человеческое и звериное с помощью юмора, веселья. Образы животных стали средством морального поучения, а затем и социальной сатиры (высмеивание отрицательных качеств, осуждение жадности).
Характерен яркий оптимизм: слабые всегда выходят из сложных положений. Нет чудес и волшебства. Для композиции сказок о животных большое значение имеет контаминация. Лишь в небольшой своей части эти сказки представляют устойчивые сюжеты, в основном же отражены только мотивы. Мотивы соединяются друг с другом в процессе рассказывания, но почти никогда не исполняются отдельно. Например, мотивы «Лиса крадет рыбу с воза», и «Волк у проруби» всегда рассказываются вместе.
Часто основным эпизодом сказок является многократно повторяющаяся встреча животных. Каждый повтор обуславливается встречей с животным, имеющим большую, чем предыдущий, силу, величину. Так с Колобком сначала повстречался заяц, потом волк, медведь, и, наконец, сумевшая его обмануть лиса. В терем-теремок сначала пришла мышка, потом лягушка, заяц, лиса, волк и, наконец, медведь, который сел на теремок и раздавил всех. Встреча обычно служит основой для всего дальнейшего развития сюжета.
В сказках о животных эти герои наделены не только человеческой речью, но и людской сознательной жизнью, человеческими отношениями, потребностями, чувствами. В русских сказках о животных перед нами возникает и чисто русская обстановка: русские морозы и снега, избы, сани, русские обычаи сватанья, оплакивания покойников.
Сказки о животных выделяются по тому основному признаку, что их главные герои – животные. Однако в них действуют и птицы, и рыбы, а в некоторых растения. В.Я. Пропп в указателе, приложенном к третьему тому народных сказок А.Н. Афанасьева, выделяет шесть групп сказок этого вида: 1) сказки о диких животных, 2) сказки о диких и домашних животных, 3) сказки о человеке и диких животных, 4) сказки о домашних животных, 5) сказки о птицах, рыбах и др., 6) сказки о прочих животных, растениях и др.
Излюбленным героем сказок сделалась лиса, Лиса Патрикеевна, лисица-красавица, лиса-кумушка, Лисафья. Лисица всюду в сказках верна самой себе. Ее хитрость вошла в пословицу: «Когда ищешь лису впереди, то она позади». Она изворотлива и лжет, когда лгать уже нельзя. Лисица думает только о своей выгоде. Она мстительна и злопамятна. Много проделок и проказ на памяти у лисы. Она гонит зайца из лубяной избы («Лиса и заяц»), меняет скалку на гусочку, гусочку – на овечку, овечку – на бычка, грозит дрозду съесть птенцов, заставляет его поить, кормить и даже смешить себя («Лиса и дрозд»). Лиса выходит замуж за Кота, делая из него воеводу в надежде прибрать к рукам власть во всей лесной округе («Кот и лиса»), пытается научиться летать («Как лиса училась летать»), велит волку идти к присяге, дабы увериться в правильности его слов: действительно ли на овце кафтан-то волчий. Лиса крадет припасенный мед («Медведь и лиса»). Всех ее проделок и проказ не перечислишь. Чаще других зверей лиса обманывает и жестоко смеется над волком. Лиса – притворщица, воровка, обманщица, злая, неверная, льстивая, злопамятная, ловкая, мстительная, хитрая, корыстная, расчетливая, жестокая. Во всех сказках она всюду верна этим чертам своего характера.
Прямой противоположностью Лисе в сказках рисуется Волк. В сказках Волк беспредельно глуп. Он всё время попадает впросак. Например, старый волк, который вздумал съесть козел в конечном итоге остается без зубов и без памяти.. Феноменальная глупость, которой наделен волк в сказке, — такое свойство, которое прежде всего портит волка. Нередко сказка кончает свое повествование рассказом о гибели волка. Волк помирает жестокой смертью, чтобы в следующей сказке ожить и вновь принять злую смерть.
Волк пожирает козлят («Волк и коза»), хочет разорвать овцу – снять с нее свой «тулуп» («Овца, лиса и волк»). Выпущенный мужиком из мешка вместо слов благодарности волк говорит: «А что, мужик, я тебя съем!» («Старая хлеб-соль забывается»). Волк откармливает тощую и голодную собаку с тем, чтобы ее сожрать. Первое, что говорит при встречи с козлом: «Козел, а козел, я пришел тебя съесть» («Волк-дурень»). Ненасытная жажда крови, черты насильника, который признает одно право – право сильного, право острых зубов. Без этой черты волк не волк.
Медведь – самый сильный лесной зверь. У многих народов известны, а порой и широко распространены мифологические предания о чудесном, божественном происхождение медведя. Известно предание о том, как медведь жил на небе в одном чуме с богом и как за непослушание и упрямство был осужден жить на земле. Медведь рассматривался людьми как покровитель. Верили, что медведь может помочь человеку, вывести из леса заблудившегося. Существовал обычай приглашать медвежатника с медведем. Медведя сажали в красный угол, под образа, щедро угощали медом, сыром, маслом и после угощения вели по всем закаулкам дома и в хлев. Верили, что медведь изгонял нечистую силу. В других случаях медведь переступал через больного или наступал на него. Действовала целительная сила зверя. В сказках следующие друг за другом сходные эпизоды сказочного повествования, когда один зверь сменяет другого, всегда ставят медведя в конце – в положение самого сильного. Сказки постоянно подчеркивают огромную силу медведя. Он настолько неуклюж, что давит все, что попадает ему под ноги. Медведь в сказках всегда предстает как вещее существо, знающее все и вся.
Прочая лесная и полевая тварь: заяц («Сказка о козе лупленой»), лягушка, мышь («Теремок»), птица-дрозд («Лиса и дрозд»), насекомые («Мизгирь») играют в сказках роль слабых. Из домашних животных и птиц в качестве положительных героев избрали кота и петуха. Сказка о том, как петух выгнал лису из заячьей избы («Лиса, заяц и петух»), в основе своей – веселая. Ирония состоит в том, что петух – лисья пожива – сумел напугать лису. Сказка «Кот на воеводстве» делает кота героем случайных обстоятельств: волк, спрятавшись в куче листьев, зашевелился. Кот думал, что там мышь – прыгнул. Волк прянул в сторону и наутек, начался общий переполох – бегство крупных зверей (волка и медведя) от мелкого кота.
По мере исторического развития стали возникать сказки и о прирученных домашних животных и птицах. Персонажами сказок становятся: лошадь, баран, овца, собака, кот, петух, утка, гусь. В сказки вошел и сам человек как равноправный участник событий.
Выделение сходных особенностей у животных и человека (речь – крик, поведение – повадки) послужило основой для совмещения в образах животных их качеств с качествами человека: животные говорят и ведут себя, как люди. Это совмещение повело и к типизации характеров животных, которые стали воплощением определенных качеств: лиса – хитрости, волк – глупости и жадности, медведь – доверчивости, заяц – трусости. Так сказки приобрели иносказательный смысл: под животными стали разуметь людей определенных характеров.
Возможность аллегорического истолкования сказок о животных интересовала многих писателей, например М. Е. Салтыкова-Щедрина, использовавшего в своих сатирических сказках их образы и ситуации. К мировому животному эпосу обращаются баснописцы. Опыт литературной басни, ее популярность в учебной литературе приводит к тому, что современные грамотные сказочники и их слушатели все чаще воспринимают и истолковывают сказки о животных как басни. Правильно понять смысл басни нам помогает мораль – краткий вывод, написанный в начале или в конце. Создателем такого жанра, как басня, считается Эзоп, живший в Древней Греции в VI веке до нашей эры. Сюжеты его басен использовали в своем творчестве другие баснописцы: Федр, Лафонтен. Среди русских авторов самую большую популярность приобрели басни И. А. Крылова. Из сказок перешли в басни и хитрая лиса, и жадный волк, и глупый медведь. «Сказка отличается от басни тем, что в баснях аллегория рождается умозрительно, дедуктивным путем, поэтому всегда однонаправлена и абстрактна. Сказки же идут от жизненной конкретности, сохраняя при всей условности своих персонажей их живое обаяние, наивное правдоподобие».
Таким образом, сказки о животных очень лаконичны, содержат мало описательных моментов, сюжет динамично развивается, эпизоды часто повторяются, встречи героев однотипные. В наше время сказка о животных живет параллельно в двух планах – в плане аллегорического сатирического повествования и в плане детской занимательной, смешной и вместе с тем поучительной сказки.
Бытовые сказки
Еще одной группой сказок можно назвать бытовые.
В бытовых сказках выражен иной взгляд на человека и окружающий его мир. В основе их вымысла лежат не чудеса, а действительность, народный повседневный быт. Бытовизм, действительно, отличает эти сказки от волшебных сказок. В них нет и никогда не может быть ни волшебных предметов, ни волшебных животных, ни заколдованных царств, брака людей с животными и вообще всего того, что составляет содержание волшебных сказок. Что же касается их отличия от «животной» сказки, то оно выражается в том, что эти сказки изображают обыденные явления не условно, а самым прямым и непосредственным образом, не прибегая к аллегориям и иносказаниям, принятым в сказках о животных.
События бытовых сказок всегда разворачиваются в одном пространстве – условно реальном, но сами эти события невероятны. Например: поп садится на тыкву, чтобы высидеть из нее жеребенка, девушка узнает в женихе разбойника и уличает его. Сюжет развивается благодаря столкновению героя не с волшебными силами, а со сложными жизненными обстоятельствами. Один из основных признаков этих сказок – отсутствие сверхъестественности. Герой выходит невредимым из самых безнадежных ситуаций, потому что ему помогает счастливое стечение событий или помогает себе сам – смекалкой, изворотливостью, плутовством. Если в волшебных сказках зло воплощается в образе фантастических существ: змея, Кощея, Яги, то в бытовой же сказке носителями зла становятся земные люди. Бытовые сказки идеализируют активность, самостоятельность, ум, смелость человека в его жизненной борьбе.
Для бытовых сказок характерны краткость изложения, разговорная лексика, диалог. Они не имеют таких развитых сюжетов, как волшебные. В них распространен простейший зачин «жили-были» как сигнал начала сказки. Концовки утратили ту художественность, которая была характерна для волшебных сказок, однако в них сохранялась веселость. Например: «Сказка не вся, а настаивать нельзя, а если бы рюмочку винца – рассказал бы до конца».
Герой бытовых сказок – уже не царевич, не младший из трех сыновей. Это молодой парень, крестьянин, солдат. В бытовых сказках иногда фигурируют и чисто фантастические персонажи, такие, как черт, Горе. Значение этих образов состоит только в том, чтобы выявить реальный жизненный конфликт, лежащий в основе сказочного сюжета. Например, бедняк запирает свое Горе в сундук, потом закапывает – и богатеет. Его богатый брат из зависти выпускает Горе, но оно привязывается теперь к нему.
Бытовая сказка имеет огромное воспитательное значение, она высмеивает общечеловеческие пороки – лень, глупость, скупость, раскрывает нравственные идеалы трудового народа и утверждает его высокие этические нормы. Сказки эти полны острого юмора, они дают блестящие гротескные портреты беспробудных лентяев, дурней, делающих все невпопад, ворчливых и упрямых жен.
Принято выделять два жанра бытовых сказок:
1)Анекдотические сказки — Бытовые анекдотические сказки исследователи называют по-разному: сатирические, сатирико-комические, социально-бытовые. Они стали оформляться в период разложения родового строя, параллельно сказкам волшебным и независимо от них. Никто не принимает их сюжеты за реальность. Анекдотическая сказка – это веселый фарс. Логика развития ее сюжета – логика смеха, которая противоположна обычной логике.В анекдотических сказках по их содержанию выделяются следующие сюжетные группы: о ловком воре, о шутах, о глупцах, о злых женах, о хозяине и работнике, о попах, о суде и судьях.
Анекдотическая сказка впитала поздние сословные противоречия: между богатством и бедностью, между крестьянами и помещиками, судьями, попами. Герой этого жанра – человек, униженный в семье или в обществе: бедный крестьянин, наемный работник, вор, солдат, простодушный глупец, нелюбимый муж. Его противники – богатый мужик, поп, барин, судья, старшие братья, злая жена. Сказка использует прием пародирования. Особенно часто пародируется речь попа, дьячка и сам обряд церковной службы. Народ выразил свое к ним презрение через всевозможные формы одурачивания. На одурачивании построен конфликт большинства сюжетов анекдотических сказок. Никто не принимает их сюжеты за реальность. Главный герой глупец, ему позволительно то, что невозможно для обычного человека, и хитрец, прикидывающийся простаком, умеющий ловко обмануть своего противника. Под влиянием церковных книг, особенно житийной литературы, в сказки вошел и был закреплен образ черта. Однако черт изображается не как потустороннее существо, а как совершенно земное и реальное. Он всегда оказывается обманутым, одураченным, побежденным человеком.
В сказках используется реалистический гротеск – вымысел на основе реальности. В группе сюжетов о глупцах гротеск проявляется как особая форма «дурацкого» мышления. Глупцы сеют соль, строят дом без окон и потом носят в него свет в мешках, надевают горшки на обгорелые пни. Отсюда развивается прием реализованной метафоры, т.е. буквального выполнения чего-либо. Например, работнику велено сторожить дверь – он снимает ее с петель и уносит с собой.
Характерным для анекдотических сказок является свободная и подвижная композиция. При любом исполнении сказка могла разрастаться или сокращаться, что зависело от ситуации и интереса со стороны слушателей и самого рассказчика.
2)Новеллистические сказки – Существует несколько точек зрения, почему эти сказки называются новеллистическими. С одной стороны, эти сказки могут быть названы новеллистическими, потому что действующие лица в них – не потусторонние фантастические существа, а реальные люди. С другой стороны, они могут быть названы новеллистическими, так как представляют собой краткие занимательные и интересные рассказы. Если в волшебных сказках мы видели некоторую двуплановость, наличие двух миров, то здесь мир только один. Это наш мир, в котором мы живем. В этих сказках никогда нет описания обстановки, где развивается действие. Обстановка не описывается, а только очерчена несколькими штрихами. Тематикой сказок-новелл является личная жизнь, персонажи – люди, связанные между собой добрачными, супружескими или другими родственными отношениями. Новеллистические сказки имеют структуру, аналогичную волшебным: они также состоят из цепочки мотивов разного содержания. Однако, в отличие от волшебных сказок, сказки-новеллы изображают не всю жизнь героя, а лишь какой-то эпизод из нее. Новеллистические сказки обходятся без привнесения чудесного – здесь его почти нет. Сюжет составляют любовные приключения, опасные путешествия, чередование удач и неудач.
Герой новеллистических сказок – разлученные возлюбленные, оклеветанная девушка, изгнанный матерью сын, невинно гонимая жена, оклеветанная и жестоко наказанная братом сестра, неузнанный муж на свадьбе своей жены, переодетая мужчиной жена, которая выручает из беды мужа.
Из трудных задач чаще других использована в новеллистических сказках задача отгадать загадку. В такой задаче нет ничего сверхъестественного или волшебного, она вполне человечна. Таким образом, целый ряд новеллистических сказок построен на мотиве отгадывания загадок и образах мудрых отгадчиков.
По содержанию выделяют следующие группы сюжетов: о женитьбе или замужестве («Приметы царевны», «Неразгаданные загадки»), об испытании женщин («Спор о верности жены», «Семилетка»), о разбойниках («Жених-разбойник»), о предрешенности предсказанной судьбы («Марко Богатый», «Правда и Кривда»). Нередко сюжеты являются «бродячими», разрабатывавшимися в разное время и у многих народов. В русскую сказку многие новеллистические сюжеты пришли из народных книг XVII-XVIII вв. вместе с обширной переводной литературой – рыцарскими романами и повестями.
Многие сказки воспроизводят мало вероятные или просто невероятные бытовые случаи, но мысль повествования правдива. Тип этих сказок наиболее ясно и последовательно представляет сказка о любовнике, попавшем в крайне неудобное положение.
Очень часто комизм в новеллистическом повествовании основан на обыгрывании мотива мнимого чуда. Поп наряжается чертом и вымогает деньги у бедняка, нашедшего клад («Клад»). Жена просит волшебное дерево посоветовать ей, как избавиться от нелюбимого мужа. Вместо святого из дупла отвечает сам муж («Никола Дупленский»). Сказка-новелла редко прибегает к использованию чудесного вымысла вне бытового плана.
Героями этих сказок являются так же барыня и барин. Сказки возвращают им все побои, которые когда-либо получили от господ зависимые от них люди. Сказки высмеивают, обличают, вышучивают, наказывают барина за его жестокость, его спесь, его жадность, безделье и глупость. Например, в сказке «Барин и мужик» барин поддерживает сосну, чтобы сосна наземь не упала. Барыня так же глупа, как и барин. В сказке «Барыня и цыплятки» она верит хитрому кучеру, который вызвался высидеть пятьдесят черненьких цыплят. Когда ей захотелось увидеть цыплят, послал кучер ей двух взятых из под наседки цыплят, а через дворовую девку велел передать: «На цыплят долго любоваться нельзя. Поскорее верните назад – сердце ломит». Сказки высмеивают неумение господ, незнание ими настоящих свойств вещей, не знают они и как трудна работа. Они живут в удовольствиях, не зная нужды.
В новеллистическую сказку вошла и антиклерикальная тема. Сказки рисуют попа жадным и завистливым. Узнав, что бедняк-мужик на свое счастье нашел клад, поп затрясся от жадности. Велел отдать ему клад. Поп забрал клад, но безнаказанно для него вымогательство не прошло: козлиная шкура приросла к нему («Клад»). Сказка «Попов работник» говорит о том, что поп хочет утопить своего батрака. Батрака спасла только хитрость: он поменялся местами с попадьей и поп, не разобравшись, столкнул ее в реку. В сказке «Как поп работников морил» он откупается от наказания деньгами, упросив своего батрака скрыть убийство человека. Поп лжет и обманывает на каждом шагу, при каждом удобном случае. Сказки внушают своим слушателям, что поп – лицемер, что поп – ханжа, что он не верит ни во что, что самая его служба – лишь выгодный способ обогащения. Жадность попа, его пристрастие к питью, еде и другим плотским удовольствиям представлены в сказках-новеллах как опровержение святости божьих заповедей, которые поп нарушает неизменно и неоднократно. Обличение попа – одновременно критика религиозных догм и морали, проповедуемой церковью.
Вор тоже привлекает внимание сказок-новелл. Во-первых, он грабит только богатых и тем самым как бы мстит за народные обиды, во-вторых, он свободен от социальных связей того сословно-классового общества, которое ненавистно простому человеку. В сказке вор крадет у барина стойло жеребца, шкатулку с драгоценностями. Даже жену выкрал у барина ловкий вор, но по условию барин даже должен и наградить вора. Вор так ловок, что способен вытащить яйца из-под пугливой птицы. Его обучение у учителя-вора кончилось тем, что он обокрал и его самого.
Сказки о ворах дополняются сказками о бывалом солдате. Есть несколько сюжетов о солдате. Можно выделить: солдат и жадная баба (ему удается обмануть старуху обещанием сварить суп из топора), солдат и Лихо, солдат и Смерть. Солдат предстает заступником за род человеческий от злой воли Смерти.
Сказкам-новеллам присущ стилевой прием – рифмованная и ритмическая речь: «Муж был Вавило, жена была – Арина, работать больно ленива», «Поп – толковый лоб» и пр.Ритмическая речь чаще всего служит пародийным целям. В особенности много сказок-пародий на церковную службу. В сказках-новеллах нет присказок, характерных зачинов, концовок типа: «И я там был, мед-пиво пил» и пр. В сказке-новелле редко встречается троекратное повторение типичного сказочного эпизода, особых традиционных словесных формул и многого другого присущего как сказкам о животных, так и волшебным сказкам. В сказках встречается прием утрированного изображения главной черты персонажа. Поп настолько жаден, что не останавливается перед дикой выдумкой: заодно и завтракать, и обедать, и ужинать. Сказка-новелла рассчитана на непрерывность и единство восприятия. Она исключает вставные и параллельные эпизоды. Эти сказки, как правило, отличаются краткостью. Речь идет об одном конфликте с весьма ограниченным числом действующих лиц. Мир сказок-новелл – быт, бытовые подробности, не исключающие изображение грубых и уродливых моментов. Белинский говорил, что в них видны «быт народа, его домашняя жизнь, его нравственные понятия и этот лукавый русский ум, столь наклонный к иронии, столь простодушный в своем лукавстве». Бытовая сказка делает обыденное предметом изображения ради высоких идейно-этических целей. Обращение к описанию быта служит средством выражения мыслей народа. Простые люди не терпят ни лицемерия, ни социальной неправды, ни обманов и всегда ищут опору своим социальным оценкам в жизненной правде. Сказка-новелла любит комический сюжет, изобилующий комическими ситуациями. В этих сказках много грубоватых и нелепых происшествий. В отличие от анекдота новеллистическая сказка знает и развернутое повествование и более или менее развернутые характеристики персонажей, но ей, по ее природе, присущи все свойства анекдота.
Страница: 1 2