Страницы 1 2
Содержание
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ СТАНОВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНИКА
1.1. Теоретический анализ исследований социальной идентичности личности
1.2. Проблема становления социальной идентичности личности в онтогенезе
Глава 2. ЭМПИРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ СТАНОВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНИКА
2.1. Организация и методы исследования
2.2. Описание и анализ результатов первого диагностического среза
2.3. Описание и сравнительный анализ результатов первого и второго диагностического среза
2.4. Рекомендации по сопровождению становления социальной идентичности личности младшего школьника
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ А
ПРИЛОЖЕНИЕ Б
ВВЕДЕНИЕ
Идентичность личности является непростым вопросом для множества современных людей, находящихся в условиях нарастающей в обществе тенденции к индивидуализму в форме размытия в сознании человека своей личной принадлежности к чему-либо особенному – идее, традициям, сообществу единомышленников, объединённых положительными устремлениями к улучшению общественной жизни.
В условиях современных социально-экономических изменений в России, когда существует опасность ослабления чувства принадлежности к социуму, необходимому для выживания и самореализации личности, ставится вопрос о сохранении прежних идентичностей, формировании новых, их структуре и динамике.
Темой идентичности занимались российские исследователи И. Кон, Л.И. Шнейдер, А. Ватерман, Ю.В. Ставропольский, Л. М. Путилова, Е.Т. Соколова, К.
М. Гайдар, В.В. Абраменкова, иностранные — Э. Эриксон, Дж. Мид, Ч. Кули, Х. Абельс, Дж. Марсиа, Р. Фогельсон, Г. Брейкуэлл.
Темой социальной идентичности занимались такие иностранные исследователи как К. Левин, Х. Тэджфел, Дж. Тэрнер, Ю. Хабермас, Б. Эшфорт, Ф. Маил, И. Гоффман, Б. Шеффер, Б. Шледер, М. Скарабис, С. Московичи, и российские исследователи Н.А. Тельнова, Н.В. Власова, М. В. Заковоротная, И.В. Егоров, В. Ф. Бондаренко, А. А. Комарова, А.А. Яшина, В.А. Ядов, Е.А. Петраш, А.В. Миронов.
Проблемой онтогенеза социальной идентичности личности занимались следующие учёные: Э. Эриксон, Ж. Пиаже, Л.Б. Шнейдер, В.В. Хрусталёва, А.В. Микляева, П.В. Румянцева, Г.Б. Мазилова, Н.Л. Иванова, М.В. Шакурова, Т.В.
Шамовская, Е.В. Киселёва, Петраш Е.А., М.Ю. Кузьмин.
Круг исследований, посвященных различным сторонам феномена идентичности личности достаточно обширен, но малоизученными остаются многие вопросы, касающиеся особенностей становления идентичности, в условиях общеобразовательного учреждения в частности.
Острота проблемы идентичности в современном обществе, недостаточность исследований особенностей её становления, связи с условиями социальной среды, обусловили необходимость выбора проблемы настоящего исследования.
Проблема исследования: от чего зависит становление социальной идентичности личности младшего школьника в образовательном учреждении?
Цель исследования: выявить особенности становления социальной идентичности у младшего школьника.
Задачи исследования:
1. Изучить исторический и психолого-педагогический аспекты социальной идентичности.
2. Выявить сущность социальной идентичности и её особенности у детей младшего школьного возраста.
3. Провести эмпирическое исследование особенностей становления социальной идентичности у детей младшего школьного возраста на основе сравнения двух диагностических срезов.
Объект исследования: социальная идентичность личности младшего школьника.
Предмет исследования: особенности становления социальной идентичности личности младшего школьника.
Гипотеза исследования: особенностями становления социальной идентичности младшего школьника являются его включенность в социальные общности (семейную, школьную, кружки дополнительного образования), которые позволяют ребенку точнее дифференцировать и осознавать свои социальноролевые позиции.
Теоретико-методические основы исследования: теоретическую базу исследования составила возрастная периодизация Э. Эриксона, идеи В.В. Хрусталёвой о связи профильного образования и социальной идентичности, классификация видов идентичности С. Московичи.
Методы исследования:
Теоретические методы – изучение и анализ психолого-педагогической, программно-методической, философской литературы, нормативных документов; обобщение, сравнительно-сопоставительный анализ собранных данных.
Опросные методы – индивидуальные и коллективные опросы.
Экспериментальные методы – констатирующий эксперимент.
Методы статистической обработки данных.
Опытно-экспериментальная база исследования: ГБОУ СОШ № 1149 (1151), Зеленоградский АО г. Москва.
Положения, выносимые на защиту:
• ребёнок полно осознает и дифференцирует свою социальную идентичность при условии включенности ребёнка в социальные общности (семейную, школьную, кружки дополнительного образования);
• в младшем школьном возрасте преимущественно развиты — семейная идентичность, гендерная идентичность и учебно-ролевая позиция.
Практическая значимость результатов исследования.
Практическая значимость работы определяется тем, что выводы, полученные в ходе исследования, могут быть использованы в психодиагностике социальной идентичности личности, применены в консультировании. Кроме того, сформулированные в диссертационном исследовании теоретические положения, выводы и рекомендации по формированию позитивной социальной идентичности дают возможность организовать работу, например, по гражданскому воспитанию и профильности в образовании.
Получены новые эмпирические данные по выявлению социальной идентичности у детей младшего школьного возраста.
Материалы проведенного исследования также могут быть использованы в процессе подготовки и практической деятельности психологов, так как полученные результаты дополняют и детализируют разделы социальной психологии и психологии личности.
Апробация результатов диссертации.
Содержание исследовательской части работы представлено в материалах двух конференций: II межрегиональная научно-практическая конференция «Ребенок в образовательном пространстве мегаполиса»; IV Всероссийская научнопрактическая конференция «Ребенок в образовательном пространстве мегаполиса».
Публикации.
1. Голубева, Е.Д. Воспитание трудолюбия как фактора социальной активности у детей старшего дошкольного возраста [Текст] / Е.Д. Голубева; [под ред. О.И. Ключко] // Ребенок в образовательном пространстве мегаполиса: материалы всероссийской научно-практической конференции, 12 — 13 апреля 2016 г., Москва, МГПУ. — СПб.: НИЦ АРТ, 2016. — С. 731–735.
2. Голубева, Е.Д. Исследование социальной идентичности личности младшего школьника в образовательном учреждении [Текст] / Е.Д. Голубева // Ребенок в образовательном пространстве мегаполиса: материалы всероссийской научно-практической конференции, 7 апреля 2017 г., Москва, МГПУ. — 2017. (в печати)
Структура и объем диссертации.
Работа состоит из введения, двух глав и заключения.
Введение раскрывает актуальность, проблему, цель, объект, предмет, гипотезу, задачи, положения, выносимые на защиту и методы исследования, опытно-экспериментальную базу исследования, раскрывает практическую значимость результатов исследования, апробацию результатов диссертации, перечень публикаций и настоящее описание структуры и объёма диссертации.
В первой главе рассматривается исторический и психолого-педагогический аспекты социальной идентичности, выявляется сущность социальной идентичности и её особенности у детей младшего школьного возраста.
Вторая глава посвящена анализу результатов практического исследования и представлению практических рекомендаций по формированию социальной идентичности личности у младших школьников.
В заключении подводятся общие итоги исследования, представляются окончательные выводы по заявленной теме.
Полный объем диссертации в страницах (без приложения): 74 страницы.
Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ СТАНОВЛЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНИКА
1.1. Теоретический анализ исследований социальной идентичности личности
Термин «идентификация» был введён в психологию основателем психоанализа З. Фрейдом, который представил идентификацию в качестве защитного механизма психики, заключающемся в осознанной или бессознательной попытке личности стать похожей на другую личность [56].
К. Юнг считал “самость”, то есть идентичность, главным из описанных им архетипов коллективного бессознательного [77]. Юнг полагал, что младенец почти не обладает ничем своим, а приобщается к психической жизни родителей, прежде всего идентифицирует себя с матерью [77]. Он говорит о врождённом характере состояния «первоначальной идентичности» и способности вхождения индивида в состояние этой идентичности [77], происходящего в следующей последовательности:
1) несмотря на психическую отделенность матери и ребёнка друг от друга в момент родов, за обоими сохраняется врождённая способность вхождения в состояние первоначальной идентичности;
2) далее состояние идентичности достигается матерью и ребёнком;
3) происходит формирование личностной привязанности;
4) на базе личностной привязанности может возникнуть чувство разлуки [77].
А. Адлер объяснял формирование идентичности с помощью теории компенсации, он считал, что главная движущая сила личности — врождённое стремление к превосходству, которое не всегда реализуется из-за психофизиологических особенностей индивидов [4, С. 58]. Вследствие этих недостатков и неудач человечество переживает чувство неполноценности, для преодоления которого индивид и использует механизм компенсации, вырабатывая свой уникальный стиль жизни, трансформирующийся в идентичность [4, С. 58].
Н.В. Власова отмечает, что термин «идентичность» впервые появился в психиатрии при изучении «кризиса идентичности» — состояния людей, потерявших представление о себе, психически больных [10, С. 50–53]. Затем термин «кризис идентичности» был перенесён в психологию развития став обозначением нормального явления человеческого развития. Такой переход произошёл, так как психологи стали считать, что почти каждый индивид, встречаясь с необходимостью самоопределения (поиска смысла своей жизни и своего предназначения), проходит через «кризис идентичности» [10, С. 50–53].
Власова описывает три главные модальности идентичности, существующие в науках о человеке [10, С. 50–53]:
1) психофизиологическая идентичность — «единство и преемственность физиологических и психических процессов и свойств организма, благодаря которой он отличает свои клетки от чужих» [26], что имеет первостепенную значимость в таком разделе медицины, как иммунология;
2) социальная идентичность (Identity) заключается в переживании и осознании принадлежности себя к каким-либо общественным группам, сообществам. Идентифицируясь с группой, человек становится социальным индивидом и личностью, оценивает свои общественные связи и принадлежности в социуме в понятиях «Мы» и «Они» [10, С. 50–53];
3) личная идентичность, самоидентичность или «Self-identity» заключается в единстве и преемственности смысловых и жизненных установок, целей жизни, мотивов личности, осознающей себя как субъекта деятельности. Это не одна черта или совокупность характеристик индивида, а его истинная самость, заключающаяся в способности поддержания и продолжения истории своего «Я», сохранения его цельности при изменении отдельных компонентов [10, С. 50–53].
Российский исследователь И. Кон говорит о трёх модальностях идентичности: психофизиологической, социальной и личной. Социальной идентичностью он называет: «переживание и осознание своей принадлежности к тем или иным социальным группам и общностям» [23]. По мнению автора, благодаря идентификации с определенными социальными общностями человек становится из биологической особи социальным индивидом и личностью, человек становится способен к оценке своих социальных связей и принадлежностей в понятиях «Мы» и «Они» [23].
Б. Эшфорт и Ф. Маил в своей теории социальной идентичности определяют идентификацию как осознание и принятие единства с группой, выражающееся в прямом или опосредованном переживании её успехов и неудач [76, С. 4–27]. Групповая идентификация и предпочтение определённых групп могут возникать и при отсутствии сильного лидера, взаимозависимости, взаимодействия, сплоченности членов группы. Неприятность группового членства для индивида, неприязнь к другим членам группы, вероятность неуспеха группы также зачастую не разрушает чувство принадлежности индивида к группе. Идентификация происходит с группами, отличающимися своеобразностью, престижностью, конкурентоспособностью, наличием осведомленности о существовании других групп [76, С. 4–27].
Б. Эшфорт и Ф. Маил отмечают, что, объясняя осознание единства индивида с группой, концепция идентификации не предоставляет объяснения поведенческих проявлений и эмоций — возможных предпосылок или последствий этого осознания [76, С. 4–27]. При идентификации человека получает удовлетворение от действий, соответствующих идентификации, рассматривает себя представителем группы и усиливает факторы формирования группы — сплоченность, взаимодействие и прочее.
Л.Б. Шнейдер в своей монографии предприняла попытку объединить различные интерпретации идентичности, работая в рамках системного подхода, стараясь выявить динамические связи, особенностей межсистемных и внутрисистемных отношений изучаемого явления [72]. В разных направлениях психологии (психоанализе, бихевиоризме, интеракционизме, психосинтезе, социальной психологии и других) созданы свои теории идентичности, что говорит об актуальности продолжения исследования этого явления, но при этом зачастую не раскрывается аспект достижения идентичности. Шнейдер считает, что идентичность человеку не дана, а задана, и что её развитие нужно обсуждать не в терминах “формирования”, а терминах “достижения” [72].
По мере развития принципа объективности в науке, личное “Я”, самость изгоняется из процесса научного познания. Идентичность рассматривается как некий психологический феномен, не имеющий чёткого определения, при этом забывается исключительная принадлежность идентичности самосознанию индивида, формирование и существование этого явления во внутреннем мире человека [72].
В итоге Шнейдер выводит такое определение идентичности:
“…идентичность есть самореферентность (лат. referre — сообщать), сообщение — на основе ощущения и осознавания уникальности своего бытия и неповторимости личностных свойств самому себе о том, кто “Я” и что является “Моим” при наличии своей принадлежности социальной реальности в форме конкретных жизненных ситуаций” [72].
Также Шнейдер выделяет, с помощью общего закона развития, описанного В.С. Соловьевым, три обязательных момента развития идентичности как каждого развивающегося образования:
1. “Первичная, малоопределенная и слитная целостность” [71] — субъект не может понять, что принадлежит объектам, а что ему самому, при этом нет “положительной” идентификации со своей группой или “отрицательного” отчуждения от иной группы.
2. “Дифференциация, расчленение первичной целостности” [71] – субъект, уходя от первичной целостности со своей группой, противопоставляет себя миру, другим людям, устанавливает степени согласованности или противоречия, взаимности или противостояния интересов.
3. “Внутренняя свободная связность, органическое свободное единство всех элементов внутри целого” [71] — субъект способен четко отделять свое внутреннее, личностное пространство от внешнего, социального, оставляя: “возможность свободного и осознаваемого объединения со значимыми другими в ситуациях социального взаимодействия. Личность становится таковой, лишь сохраняя, развивая и оберегая свой духовный мир” [71].
Проблему идентичности в социально-психологическом плане впервые исследовали Дж. Мид и Ч. Кули [25, С. 30–37]. Дж. Мид понимал идентичность как способность человека воспринимать свое поведение и жизнь как связанное, единое целое. В то же время учёные вместо термина “идентичность” использовали термин “самость” (Self), идентичность рассматривалась этими авторами как результат социального взаимодействия и как фактор, обусловливающий социальное взаимодействие [25, С. 30–37].
Дж. Мид выделил неосознаваемую и осознаваемую идентичность, между которыми возможен переход при обязательном условии наличия рефлексии. Неосознаваемая идентичность существует на основе неосознанно принятых норм, привычек — комплекса ожиданий, исходящих от социальной группы субъекта. Осознаваемая идентичность формируется тогда, когда человек начинает осуществлять внутреннюю рефлексию (размышлять о своих мыслях, поведении, о себе в целом) [30, С. 224–227].
Х.Абельс рассматривает идентичность как синоним самосознания индивида. Он пишет о том, что понятие «self» может быть переведено как «идентичность» [1]. Возникновение идентичности возможно при условии постоянного и устойчивого взаимодействия импульсивного и рефлексивного «Я». По мнению Абельса, идентичность существует в состоянии постоянного диалога, в котором человек общается с двумя сторонами своей личности — импульсивной и рефлексивной, и если обе эти стороны «Я» пребывают в гармонии между собой, личность можно считать состоявшейся [1].
Э. Эриксон способствовал широкому распространению термина “идентичность”, его использованию в науке. В рамках своей теории развития личности он дал идентичности экзистенциальное определение, по которому идентичность означает сознание тождественности, внутренней принадлежности самому себе, непрерывного существования собственной личности во времени в условиях ее развития и изменения, и связанном с этим ощущением, что другие личности также признают это [74]. Идентичность составляет то, что остается постоянным при непрекращающемся изменении и развитии субъекта во всём его жизненном цикле, определяет систему идеалов, ценностей, социальных ролей, жизненных планов, потребностей индивида. Она выполняет такие важные функции, как — 1) организация жизненного опыта в индивидуальное Я личности; 2) адаптация при сохранении целостности и уникальности опыта субъекта [75].
Британские психологи Дж. Тэрнер и Х. Тэджфел, занимаясь темой кризиса социальной идентичности, считали равнозначными понятия «идентичность» и «Яконцепция», и называли идентичностью когнитивную систему, регулирующую поведение в различных условиях [3, С. 201-211]. По мнению авторов, из-за необходимости выполнения личностью различных ролей при социальном взаимодействии, проявление идентичности имеет ситуативную обусловленность
[54, С. 8–17].
По теории социальной идентичности, разработанной Тэджфелом и Тэрнером, между социальной идентичностью и процессом категоризации существует связь, способствующая установлению различий между “своей” и “чужой” группами [54, С. 8–17].
Также Тэджфел и Тэрнер описали три этапа в становлении идентичности [3, С. 201-211]:
1) этап социальной категоризации, индивид познаёт социальную структуру окружающего мира;
2) этап выбора индивидом подходящей группы, изучения правил и ценностей этой группы;
3) этап формирования у индивида чувства тождественности с группой и идентификации с ней.
По мнению Л.Б. Шнейдер и И.В. Егорова “Я-концепция” или идентичность состоит из двух подсистем, которые сосуществуют как разные полюса одного континуума [71, 17]:
1) социальная идентичность, ориентированная на социальное окружение, состоящая из отдельных идентификаций (религиозная, национальная, гендерная и т. д.);
2) личностная идентичность, ориентированная на морально-нравственное, интеллектуальное и физическое самоопределение индивидуума [17, с.74-77; 71, с.20-28].
Также и немецкий философ и социолог Ю. Хабермас в своей концепции баланса идентичности понимает Я-идентичность — как общность личностной и социальной идентичностей [57]. Они функционируют как два измерения, между которыми возникает, балансирует и реализуется Я-идентичность. Личностная идентичность по вертикали обеспечивает целостность истории жизни человека. Социальная идентичность по горизонтали обеспечивает возможность выполнения требований разных ролевых систем, к которым принадлежит индивид. Баланс идентичностей преимущественно поддерживается с помощью языка, в сочетании с другими техниками взаимодействия [58].
Современный психолог и филолог Ю.В. Ставропольский произвёл анализ исследований «минимальных групп», проведённых Г. Тэджфелом, в процессе которых наблюдалось проявление ничем не обоснованной враждебности между представителями этих групп [46, С. 69–73]. Ставропольский отмечает стремление Тэджфела к не статическому характеру описания идентичности, а к рассмотрению идентичности как активного механизма поиска причин в ситуациях «объективного» социального изменения. Сам Г. Тэджфел объясняет эти результаты тем, что личности требуется придать социальный смысл любой ситуации межгруппового взаимодействия, например, необоснованно создать межгрупповые различия и искусственно усилить их значение [46, С. 69–73].
Также Ставропольский Ю.В. предпринял попытку объяснения феномена идентичности при помощи коммитмент-подхода. Он провёл сопоставительный анализ учений об идентичности, в ходе которого соотнёс их по уровням и стадиям между собой — результатом чего стала многоуровневая интегральная модель идентичности. Базой модели выступает понятие «вовлечённость» или «коммитмент» — инструмент дифференциации поведения при формировании идентичности индивида к значимой для него группе. Стадии формировании идентичности в модели Ставропольского: стадия конформности к доминирующей культуре; стадия диссонанса или кризис идентичности; стадия иммерсии (вхождения) в группу; стадия интроспекции — происходит новый кризис идентичности в связи с переходом индивида на личностный уровень самосознания с группового [47, С. 184–192].
Американский социолог И. Гофман выделяет три вида идентичности:
1) социальная идентичность — личность типизируют другие люди на основе ценностей социальной группы, к которой индивид принадлежит;
2) личная идентичность — включает все уникальные признаки данного индивида;
3) «Я»-идентичность — субъективное представление индивида о своём своеобразии, целостности и непрерывности, своей жизненной ситуации [14].
Гофман считает важным различить социальную идентичность на актуальную и виртуальную. Актуальная социальная идентичность предполагает типизацию личности на основе очевидных, легко доказуемых атрибутов социальной группы, а виртуальная социальная идентичность основывает типизацию личности на основе только предполагаемых атрибутов [14].
Также Гофман разработал концепцию под названием «социальная драматургия», в которой представил повседневное взаимодействие людей почти идентичным театральной игре. В данной концепции люди рассматриваются как носители многообразных социальных ролей, актёры, о целостных личностных характеристиках которых известно мало [15]. По мнению Гофмана, процесс социального взаимодействия сводится к самомаскировке, ситуативному приспособлению личности, при котором индивид берёт на себя многочисленные разрозненные роли — от марионетки до кукловода [15].
Американский антрополог Р. Фогельсон разработал модель “борьбы идентичностей”, включающую 4 вида идентичности:
1) реальная идентичность — самопредставление индивида о себе, его “я сегодня”;
2) идеальная (позитивная) идентичность — идентичность, к которой индивид стремится, составляющая его пожелания к своему реальному образу;
3) негативная, идентичность — вызывает страх, индивид стремится избегать её, не хочет себя с ней ассоциировать;
4) предъявляемая идентичность — ряд образов, которые индивид предъявляет другим людям с целью влияния на оценку своей идентичности ими
[71].
Последователь теории Э. Эриксона Дж. Марсиа в своей концепции статусов идентичности выделил 4 статуса (состояния) идентичности [16]:
1) Преждевременная (присвоенная) идентичность — приписывается человеку, никогда не переживавшему кризиса идентичности, но обладающего рядом индивидуальных целей, убеждений и ценностей. У таких людей элементы идентичности формируются в достаточно раннем возрасте чаще всего по причине идентификации с родителями или другими значимыми людьми, а не при собственном поиске и выборе.
2) Достигнутая (конструируемая) идентичность — ею обладает человек, сформировавший определённую совокупность собственных целей, убеждений и ценностей в результате прохождения периода кризиса и поиска собственного пути. Такой человек организует свою жизнь соответственно своим личностно значимым целям, убеждениям и ценностям, которые обеспечивают ему чувство направленности и осмысленности жизни.
3) Мораторий — этот статус означает положение человека, непосредственно пребывающего в состоянии кризиса идентичности и активно стремящегося разрешить этот кризис с помощью пробы различных вариантов. Человек постоянно ищет информацию, могущую помочь в разрешении кризиса.
4) Диффузная идентичность — приписывается людям, никогда не находившимся в состоянии кризиса идентичности, не имеющим определённых, устойчивых целей, убеждений и ценностей и не пытающихся их сформировать.
Дж. Марсиа также как Э. Эриксон считает, что идентичность развивается на протяжении всей жизни индивида. Он различает два пути достижения идентичности [16].
1) путь постепенного осознания некоторых данных о себе, ведущий к образованию преждевременной идентичности;
2) путь самостоятельного принятия человеком решения о том, каким ему быть, — путь, ведущий к образованию достигнутой идентичности.
Германо-американский психолог К. Левин один из первых отметил важность проблемы формирования социальной идентичности. Он говорил о потребности человека устойчиво ощущать идентификацию с группой для сохранения чувства личностного благополучия, безопасности [27].
Процесс идентификации по Левину рассматривается в качестве глубинной потребности индивида быть причастным к социальной группе. Эта потребность описывается при помощи категории «духовность», являясь свидетельством формирования скрепляющих связей между людьми, образующих так называемое «идентификационное поле» [27].
Французский психолог С. Московичи предложил гипотезу, центральной идеей которой выступает организация сознания индивида в виде идентификационной матрицы, особенной подсистемой категорий в системе знаний человека [34]. В основе идентификационной матрицы Московичи находится комплекс различных видов групповой идентичности: общечеловеческой, религиозной, этнической, гендерной, профессиональной и прочих [34]. Идентификационная матрица отвечает за распределение поступающей информации в категории, с которыми данный индивид чувствует тождественность.
В теории о «идентификационной матрице» Московичи выделяются три категории групповых идентичностей [34]:
1) категория объективных природных идентичностей (общечеловеческая, гендерная, возрастная);
2) категория объективных социальных идентичностей (национальная, религиозная, гражданская, профессиональная, культурная, субкультурная);
3) категория субъективных идентичностей (оценка индивидом своих личностных черт и ролевых характеристик, знаний, достижений, умений).
Г. Брейкуэлл рассматривает идентичность как динамическую систему, в которой личностная и социальная идентичность — разные стадии формирования целостной идентичности [79, С. 208–218]. По теории автора, категории, отражающие восприятие себя как члена группы со временем понижаются в значимости, а категории, отражающие восприятие себя как уникальной личности
(понятия личностной и социальной идентичности) начинают доминировать [79, С. 208–218].
Брейкуэлл полагает, что содержание идентичности включает в себя социальные роли, эмоциональные оценки социальной идентичности (членства в группе), индивидуальные ценности, установки, каузальные схемы, персональные конструкты и эмоции (личностная идентичность) — явления, оказывающие позитивное или негативное влияние на индивида в зависимости от норм и ценностей данного общества [79, С. 208–218]. Содержание идентичности может быть более или менее богатым, дифференцированном по личностной значимости и актуальности для человека.
Содержание идентичности по Брейкуэллу со временем претерпевает трансформации, на что влияют три взаимосвязанных процесса [79, С. 208–218]:
1) ассимиляция — сложившаяся структура идентичности дополняется новыми отобранными элементами;
2) аккомодация — обеспечивается изменение и приспособление структуры идентичности при усвоении новых элементов;
3) оценивание — новая и привычная идентичность оцениваются и сопоставляются по значимости содержания. Оценивание может оказывать влияние на содержание для ассимиляции и формы аккомодации, а процесс ассимиляции может формировать критерии оценивания содержания идентичностей [79, С. 208–
218].
А. Ватерман занимался развитием теории идентичности на базе американского варианта психоанализа [6, С. 131–143]. Особо выделяя ценностные аспекты феномена идентичности, Ватерман определяет идентичность как наличие у индивида её главных элементов: четкого осознанного самоопределения, постановки целей, выбора ценностей, убеждений и идеалов для руководства в жизни [6, С. 131–143]. Ценностная идентичность неразделимо связана с формированием всех видов идентичности. Также, по мнению автора, формирование идентичности зависит от выбранной профессии, оценки и принятия моральных и религиозных воззрений и убеждений, становление политических взглядов, принятие ряда социальных ролей [6, С. 131–143].
Русский учёный Н.А. Тельнова в нескольких своих статьях рассматривала различные аспекты социальной идентичности в социальном и философском ключе
[48–50]. Социальные функции идентичности, выделенные Н.А. Тельновой [48, С.
10–15]:
1) ориентировочная (поиск своего места в обществе);
2) структурная (определение и упорядочивание собственного «Я»);
3) целевая (установка целей, создание поведенческой модели);
4) экзистенциальная (поиск, осознание и принятие собственной сущности);
5) адаптивная функция (приспособление к новым условиям, предоставляемым изменчивым обществом, для поддержания непрерывности, целостности и самотождественности личностного бытия);
6) интегративная (интеграция, соединение социальных и индивидуальносмысловых параметров формирования личности, нахождение компромисса между личной свободой выбора и запросами общества);
7) смыслообразующая (нахождение новообразований в структуре общественного субъекта, достижение полноты самореализации).
По мнению Тельновой, потребность в самоопределении выступает наиболее мощной движущей силой всей системы деятельности человека, в которой постижение «Я» происходит с помощью значимого «другого», открывающего пространство для коммуникаций. Человек получает возможность увидеть, осознать различность своей идентичности с миром и построить баланс между личностной и социальной идентичностями [48, С. 10–15]. Процесс приобретения идентичности неустойчив – это процесс преодоления дуальности, противоречивости человеческого существования с помощью самоидентификации, удовлетворения потребности в достижении гармонии своих действий с настоящим общественнокультурным положением и перспективой будущего, уравновешивания противоречия между потребностью в стабильности и потребностью саморазвития
[48, С. 10–15].
Следующая статья Н.А. Тельновой направлена на анализ формирования социальной идентичности [49, С. 5–10]. Развитие позитивной самоидентичности – важная часть развития личности. Автор предпринимает попытку показать роль социальной активности в процессе идентификации.
Тельнова выступает за идею преобладания в идентичности ценностной составляющей, считает, что ценности отвечают за создание идентичности, являются необходимой основой её формирования. Именно ценностное сознание и стремящееся к познанию мышление поднимает индивида на уровень духовности, определяет ценностное отношение к принадлежности себя к социуму. Человек создаёт и осваивает ценности, которые затем становятся символом его укреплённости в общественном бытии, наличия собственного места личности в сфере социокультурных различий, наличия реальной причастности личности к миру [49, С. 5–10].
Также автор отмечает особенность идентификации связанную с восприятием индивидом общественной системы как «обобщенного другого», в настоящее время это означает превращение человека в носителя многосоставной, динамичной идентичности [49, С. 5–10].
Самоидентификация связана с социальной активностью. По мнению Тельновой, происходит работа по самосозиданию, и определению символической структуры, которой собирается уподобиться индивид. Полнота и интенсивность процессов идентификации зависит от развитости деятельности индивида, его направленности на мир, явной и неявной включённости в широкий круг общественных связей [49, С. 5–10].
Ещё одна статья Н.А. Тельновой содержит в себе анализ специфики влияния социальных и культурных факторов на становление идентичности, также особенности описания феномена идентичности с помощью категорий «тождество» и «различие». Автор показывает, что процесс осмысления идентичности через общественные «различия» сильно связан с глобализацией и трансформацией социума [50, С. 25–31].
Л.М. Путилова полагает, что основной отличительной чертой идентичности является статичность, а не развитие и изменчивость [40]. Понятие «статичность идентичности» подразумевает то, что объективно существующее, представляемое в мыслях и оформляемое в форме слов должно соответствовать между собой. По мнению Путиловой, в случае, когда человек говорит одно, а думает при этом другое (когда внешний поступок и внутренний совершенно различны) — происходит нарушение идентичности [40].
Е.Т. Соколова рассматривает идентификацию в качестве неосознаваемого следования идеалам, образцам, позволяющего преодолеть чувство неполноценности и свои слабости [45]. Автор отмечает возможность осуществления идентификации с любым объектом — другим индивидом, идеей, животным, предметом и прочее [45].
М.В. Заковоротная считает, что идентичность является многомерным процессом в становлении человека, при исследовании идентичности происходит совмещение биологических, психологических, социальных, культурологических аспектов [18]. Идентичность выступает в качестве модели жизни, позволяющей осуществить разделение окружающего мира и “Я”, установить соотношения между внутренним и внешним для индивида, адаптацией и самозащитой, конечным и бесконечным, систематизировать многообразие для успешного поиска себя, самореализации [18]. Социальный аспект выделяется автором как доминирующий в личностном развитии, так как ориентировка на реальных людей или на идеалы, обладающие определёнными привычками, чертами, идеями, дарует индивиду разнообразие в возможностях самоидентификации [18].
Заковоротная выделила четыре ступени в историческом становлении взаимоотношений между идентичностью и социумом [18]: 1) индивидуальная потребность в самовоплощении; 2) выделение собственного, «частного»; 3) отчуждение; 4) приспособление.
Также Заковоротная описала последовательность формирования социальной идентичности [18]: 1) возникновение интерперсонального аспекта идентичности, который составляют социальные роли и личная репутация; 2) развивается внутренний потенциал; 3) индивид начинает ощущать потребность сравнения с другими; 4) позднее всего происходит осуществление самостоятельного выбора целей, ценностей жизни.
В.Ф. Бондаренко и А.А. Комарова в своей статье [8, С. 150–158] рассматривают сильнейшее социальное влияние средств массовой информации и коммуникации (интернет, телевидение, журналы, газеты) на личность. Рассматривается усиление роли СМИ и СМК в условиях развития информационного общества и при учёте потребностей современной молодежи. Отмечается тенденция смешения аудитории газет в сторону более старшего поколения газеты из-за превосходства телевидения по оперативности и эмоциональному воздействию.
Студенческая молодежь представляется авторами самой социально активной частью российского общества, являясь основным «поставщиком» наиболее образованных слоев общества. Изучаются различные эффекты влияния каналов коммуникации на личность и на социальные группы. Проведя практическое исследование, авторы анализируют воздействие, оказываемое СМИ на формирование культурной и этнической идентификации [8, С. 150–158].
Исследователи считают «виртуальную реальность» важным источником идентификации личности, отмечая структурное подобие «виртуальной реальности» по отношению к социальной [8, С. 150–158]. По мнению авторов, Интернет помогает молодежи в формировании идентичности, предоставляя широкие возможности для творчества (выставляя свои тексты, рисунки и прочие работы в
Интернете, соответствующих социальных сетях, группах, человек может рассчитывать на то, что его работу увидит большая разнообразная пользовательская аудитория, увеличивается возможность получения отзывов, конструктивной критики, рекламы), самообразования, создания групп по интересам, возможности поделиться своим мнением по множеству вопросов, узнать чужое мнение посредством социальных сетей, комментирования. Безусловно, проблема цензуры в виртуальных сетях и ограничения индивидуальной свободы пользования сохраняются [8, С. 150–158].
Бондаренко и Комарова описали основные задачи, стоящие перед телевидением в наше время:
• формирование «общей идентичности»;
• работа с процессами коллективной памяти (передача, сохранение, распознавание и реконструкции социальной памяти);
• формирование образа будущего, опираясь на который, человек сможет изменить свои ежедневные привычные действия и поставить стратегические цели;
• репрезентация пространства повседневности. Телевидение способно реализовывать задачу социального научения и адаптации и наделять определенным статусом, значимостью общественные явления и феномены [8, С. 150–158].
Современный психолог К. М. Гайдар занималась изучением темы развития субъектности учебной группы в ситуации наличия общей деятельности [13], социальной идентичности группового субъекта [11, С. 148–154], развития идентичности у студентов как будущих профессионалов в своей деятельности [12, С. 14–19].
Гайдар в результате своих эмпирических исследований выявила отличительную особенность проявления групповой идентичности – существует тенденция последовательного возрастания общего уровня групповой идентичности у отдельных субъектов (студентов) от младших к старшим курсам [13]. Также был выявлен нелинейный характер динамики групповых субъектов (в учебных группах): низкий общий уровень групповой идентичности первокурсников, повышение этого уровня у групп 2-го и 3-го курса, некоторое падение (не ниже среднего) уровня у 4-го и 5-го курса [11, С. 148–154].
Гайдар предлагает рекомендации по формированию идентичности для студентов, студенческих кураторов и преподавателей [12, С. 14–19]:
1) нахождение общей интересной деятельности, индивидуальное установление позитивных отношений с каждым членом группы будет способствовать личному и профессиональному росту субъектов, формированию чувства психологической защищённости;
2) отслеживание динамики развития групповой идентичности, поддержка веры группы в свои силы как единого субъекта в преодолении конфликтов, критических ситуаций;
3) использование в обучении группоцентрированного подхода, совместных форм деятельности (семинаров) обучает студентов взаимообогащающему знаниями и умениями сотрудничеству друг с другом.
Современный исследователь профессиональной идентичности личности А.А. Яшина отмечает междисциплинарный характер проблемы идентичности [80, С.110–113]. В социологии идентичность понимается как комплекс ролей и статусов, организованных согласно системе общества и социальных институтов. В философии идентичность рассматривается прежде всего, как категория «нормативный образ «самости»», современные работы по философии часто посвящаются изучению культурной идентичности. В психологии идентичность представляется результатом взаимодействия социальных и индивидуальных процессов, это часть личности индивида, на которую накладывают свой отпечаток социальные системы, контекстные ситуации [80, С.110–113].
Автор обращает внимание на то, что в науке сильна идея о двух аспектах идентичности – личностном (уникальные характеристики, отвечающие за подобность индивида самому себе и отличность от других) и социальном (идентификация с большой или малой группой). Одни современные учёные предпочитают разделять идентичность на личностную и социальную, но многие другие считают личностную и социальную идентичность двумя сторонами одной медали, находящимися в «симбиозе» друг с другом [80, С.110–113].
Яшина выделила компоненты, определяющие характер профессионального пространства вуза: 1) материально-техническая инфраструктура; 2) образовательный компонент; 3) социальный компонент; 4) культурный компонент; 5) предметно-деятельностный компонент; 6) интерактивно-коммуникативный компонент. При этих факторах происходит становление профессиональной идентичности [80, С.110–113].
В статье В.А. Ядова представляются результаты междисциплинарного проекта по исследованию социальной идентичности, автор использует социологический и психологический подходы при описании полученных результатов. Автор ставит вопрос о формировании новых идентичностей, мере сохранения прежних, их структуре и динамике при современных радикальных социально-экономических изменениях в России [78, С. 589–602].
Ядов отмечает высокую адаптивность россиян к тяжелым условиям, но также и отсутствие массовых акций, несмотря на недовольство современным положением общества, преобладание выжидательной стратегии адаптации над деятельной [78, С. 589–602].
Ядов также отметил ряд основных понятий, фигурирующих при изучении феномена социальной идентификации [78, С. 589–602]:
1) основной механизм социальной идентификации — противопоставление интересов своей группы интересам чужой группы, безразличным или вступающим в конфликт между собой;
2) самоидентификация — самооценка своих личностных характеристик и возможностей как субъекта деятельности в сознании индивида и в восприятии со стороны референтных групп;
3) функции социальной идентичности — личностная функция реализации базовых потребностей в принадлежности к группе, в защите, в возможностях для самореализации, в оценке значимыми другими и влияния на группу, и общественная функция включения индивидов в систему социальных отношений.
4) условия протекания процесса идентификации — поддающиеся и не поддающиеся контролю субъекта;
5) вектор направленности — от «своей» группы к «не своим» группам, могущий включать такие отношения как враждебность, нейтралитет,
конструктивное сотрудничество;
6) оценка и самооценка — использование универсальных критериев для оценки разных групп или специальных критериев для особенных общностей.
7) объекты социальной идентичности — социальные группы, со следующей классификацией: первичные (семья, ближайшее дружеское окружение); группы «контакта» (коллеги) и символические группы (единомышленники, «мое поколение»); традиционные сообщества (семейные, поселенческие, этнонациональные), современные сообщества (общности с общими ценностями, сообщества государств); трудовой коллектив, гражданские, политические движения [78, С. 589–602].
Далее Ядов объясняет тенденции, выявленные в результате исследования, обращаясь к разным теоретическим позициям. В наблюдаемый автором постсоветский период происходило формирование скорее корпоративных общностей, так как конструирование общественных отношений продолжало происходить на основе привычных ценностей, критерия «бедности — богатства». В результатах авторского исследования выделились такие тенденции в социальных идентификациях испытуемых [78, С. 589–602]:
1) значительно преобладают идентификации с ближним окружением, влияние же символических и идеологических идентификаций ослаблено;
2) контекстуальная (обусловленная контекстом) идентичность преобладает в группе предпринимателей — слоя населения, наиболее самодостаточного и адаптированного к новым условиям, что соответствует бихевиористским подходам в психологии (такие люди обладают обширным набором контекстных
идентификаций с разными группами и общностями);
3) наиболее неразнообразным набором социальных идентичностей обладают рабочие — ранее «лидирующий» слой населения (они больше склонны к явному замыканию на привычный круг общения и привычные солидарности с коллегами по работе, чем к ориентации ко всему обществу);
4) подтверждается преобладание традиционных, «первичных» солидарностей (с семьёй, ближайшим окружением) над «модерными» или «вторичными» (с крупными общностями), что объясняется как норма человеческого существования.
5) пенсионеры, безработные (наименее защищенные слои населения) чаще выражают компенсаторную идентификацию с символическим сообществом «советский народ» или с конструируемым — «граждане СНГ».
Перечисленные тенденции объясняются в рамках «теории динамического хаоса» И. Пригожина [38], в которой разрушение привычных идентичностей в кризисный период и преобладание «самозащитных» идентичностей с семьей и ближним окружением рассматривается как:
1) следствие утраты доверия к устойчивости социальной системы;
2) естественное стремление человека сформировать свои небольшие локальные системы со стабильными взаимосвязями, которые обеспечат потребность включения в общество, но суженное до небольшого круга «своих», с которыми индивид осуществляет реальное межличностное взаимодействие [38].
В.В. Абраменкова о неоднозначно трактуемом в психологии понятии «отчуждения» пишет, что оно предполагает наличие интерсубъектных отношений, при которых личность ощущает свою разобщенность с другими личностями, группой, целым социумом [2, С. 5–12].
Абраменкова описывает двуединый механизм «идентификации — отчуждения», в основе которого находится уподобление личностным нормам, установкам, смыслам другого человека, групп людей, происходящее при формировании «Я-концепции» и сферы личностной нравственности [2, С. 5–12].
В механизме идентификации — отчуждения интересны два взаимодополняющих плана проявления в развитии личности [2, С. 5–12]:
1) отчуждение в онтогенетическом плане является необходимым моментом становления личности у ребенка, чтобы тот мог посмотреть на себя глазами других, с другой стороны, —при помощи других прийти к себе;
2) отчуждение в функциональном плане рассматривается как форма отчуждения результата деятельности индивида при оценке значимости этого результата для других и себя. Здесь «постановка себя на чужое место» и «противопоставление себя с другим» приобретают произвольный и намеренный характер.
Современный русский психолог Е.А. Петраш выделила тенденции неизбежного нарушения социальной идентичности (как системного интегративного явления, содержащего различные уровни сознания) при зависимости от курительных смесей [35, С. 125–129]:
1) никотиновая зависимость приводит к негативному изменению компонентов структуры социальной идентичности — деградации в направлении к простым недифференцированным оценочным системам, с содержательной ориентацией на объект зависимости; упрощения мотивационного профиля с доминантой мотивации к гедонизму над другими; расхождения системы представляемых ценностей и их деятельной реализации;
2) организация структуры социальной идентичности при никотиновой зависимости отличается рассогласованностью;
3) низкая адаптивность, нарушения самоактуализации (дезориентация во времени, поведенческая ригидность, низкий уровень эмпатии, снижение потребности к креативности и познанию, низкий уровень моральной
ответственности, склонность ко лжи, враждебности и агрессивности) [35, С. 125– 129].
А.В. Миронов изучал этническую идентичность — часть социальной идентичности личности, определяемую как осознание своей принадлежности к определенному этническому сообществу [33, С. 116–119]. Он выявил взаимосвязь
между формированием положительного тона самоотношения и развитием этнической идентичности. Формирование позитивного отношения к своей группе, значимости своего членства в ней, послужит решению двух основных задач, выделенных Мироновым [33, С. 116–119]:
1) сохранение этноса как феномена культуры;
2) формирование и развитие системы позитивного самоотношения личности у представителей этносов.
Немецкие учёные Б. Шеффер и Б. Шледер при участии М. Скарабиса создали две крупные статьи, в первой из которых представляют свою модель восприятия «чужого» [69, С. 24–51] и во второй — рассматривают социальную идентичность и групповое сознание как посредников поведения между группами [70, С. 74–84]. Восприятие чужого на настоящий день недостаточно изучено в социологии и психологии. Не удовлетворившись существующими в немецкой психологии пониманиями феномена «чужого», Шеффер и Шледер предложили свой взгляд на понимание «чужого» в контексте самопонимания и идентичности воспринимающего индивида или группы. Самоопределение здесь подразумевает осознанное или спонтанное принятие индивидом неких ценностных ориентаций и взятие на себя ответственности по исполнению соответствующих этим ценностям обязательств [69, С. 24–51]. Таким образом, ценности выступают важной для образования идентичности характеристикой.
В концепции Шеффера и Шлёдера берутся на рассмотрение три понятия слова «чужое»:
1) «Чужое как неизвестное» [69, С. 24–51] (при таком восприятии часто возникает антипатия или, выбранное Шеффером и Шлёдером для своей модели «чужого», безразличие);
2) «Чужое как неиспытанное» [69, С. 24–51] (о «чужом» знания имеются, но они ещё не освоены опытно, на практике, это восприятие «чужого» носит временный характер);
3) «Чужое как «не своё»» [69, С. 24–51] (не соответствует основным особенностям данного человека и, поэтому, вызывает негативное отношение, в отличие от позитивно воспринимаемого «своего»);
4) «Чужое как угроза идентичности» [69, С. 24–51] (может комбинировать свойства трёх предыдущих определений, но всегда связанно с чувством неопределённости и неуверенности, о таком «чужом» пока невозможно судить, оно выпадает из привычных категорий разделения людей). Здесь же обретается и понятие амбивалентности – наличия как позитивных, так негативных оценок одного объекта или субъекта.
Подводя итог, можно сказать, что идентичность означает представление человека о самом себе, как уникальной личности, принадлежащей социальной реальности в форме конкретных жизненных ситуаций.
Говоря о механизме идентификации, основы для понятия идентичности заложили такие учёные как З. Фрейд, К. Юнг, А. Адлер.
Темой идентичности занимались российские исследователи И. Кон, Л.И. Шнейдер, А. Ватерман, Ю.В. Ставропольский, Л. М. Путилова, Е.Т. Соколова, К. М. Гайдар, В.В. Абраменкова, иностранные — Э. Эриксон, Дж. Мид, Ч. Кули, Х.
Абельс, Дж. Марсиа, Р. Фогельсон, Г. Брейкуэлл.
Существует два аспекта идентичности – личностный (уникальные характеристики, отвечающие за подобность индивида самому себе и отличность от других) и социальный (идентификация с большой или малой группой).
Социальная идентичность считается “Я-концепцией” — “когнитивной системой, выполняющей роль регуляции поведения в соответствующих условиях.
Идентичность может быть неосознаваемой и осознаваемой. Социальную идентичность различают на актуальную и виртуальную.
Темой социальной идентичности занимались такие иностранные исследователи как К. Левин, Х. Тэджфел, Дж. Тэрнер, Ю. Хабермас, Б. Эшфорт, Ф. Маил, И. Гоффман, Б. Шеффер, Б. Шледер, М. Скарабис, С. Московичи, и российские исследователи Н.А. Тельнова, Н.В. Власова, М. В. Заковоротная, И.В. Егоров, В. Ф. Бондаренко, А. А. Комарова, А.А. Яшина, В.А. Ядов, Е.А. Петраш, А.В. Миронов.
Выделены несколько основных теорий социальной идентичности. Психологи Х. Тэджфел и Дж. Тэрнер, Ю. Хабермас понимают социальную идентичность, наравне с личностной идентичностью, как составляющую Я-идентичности. И. Гоффман же полагает что “Я”-идентичность, социальная и личная идентичность являются равнозначимыми видами идентичности личности. Это поддерживает Г. Брейкуэлл, рассматривающий идентичность как динамическую систему, в которой личностная и социальная идентичность — разные стадии формирования целостной идентичности. Б. Эшфорт и Ф. Маил в своей теории социальной идентичности определяют идентификацию как осознание и принятие единства с группой, выражающееся в прямом или опосредованном переживании её успехов и неудач. В основе идентификационной матрицы С. Московичи, по которой организуется сознание индивида, находится комплекс различных видов групповой идентичности: общечеловеческой, гендерной, возрастной (объективных природных идентичностей); религиозной, этнической, профессиональной, гражданской, культурной и прочих (объективных социальных идентичностей); субъективных идентичностей (оценка индивидом своих личностных черт и ролевых характеристик, знаний, достижений, умений).
1.2. Проблема становления социальной идентичности личности в онтогенезе
Ж. Пиаже говорил о развитии в раннем возрасте понимания окружающего мира как общности объектов, существующих стабильно во времени, независимо от человека и обстоятельств, остающихся идентичными сами себе [37]. По его мнению, понятие неизменности объектов соответствует их идентичности [37]. Процесс идентификации совершается в течение всей жизни человека, но именно подростковый и юношеский возраст Пиаже считал временем формирования относительно стабильных особенностей идентичности — представлений о своей принадлежности к определённому этносу, полу и прочее [37]. О достижении пика развития социальной идентичности именно у подростков говорят и результаты современных исследований [21, С. 1376–1378; 7, С. 5–16]. Е.В. Киселёва объясняет это тем, что этот возрастной период отличается активным осмыслением индивидом всей своей жизни и своего места в социуме [21, С. 1376–1378]. Взаимодействие со
сверстниками выступает главным фактором формирования социальной идентичности в подростковом возрасте.
Э. Эриксон полагал, что человеку в течение жизни приходится пережить ряд психосоциальных кризисов идентичности [75]. Кризисы идентичности появляются при конфликте сложившегося способа приспособления индивида к обществу и претерпевшей изменения средой существования. Выход из кризиса требует от индивида освободиться от отживших, неактуальных элементов, приспособить их вместе с новыми элементами к имеющейся структуре или отбросить[75].
Ученый выявил восемь стадий в развитии идентичности [75], на основе идеи о том, что на каждой из стадий существует своя главная проблема, которую необходимо разрешить. Они представлены в виде слов, описывающих положительные и отрицательные крайности, между которыми могут варьироваться результаты развития каждого отдельного человека (то есть в каждой кризисной ситуации человек осознанно или неосознанно выбирает по какому пути ему идти – развиваться (положительный выбор) или остановиться в развитии (отрицательный выбор)):
• 0 -1 год — доверие или недоверие;
• 2 — 3 года — самостоятельность или нерешительность;
• 4 – 5 лет — предприимчивость или чувство вины;
• 6 — 11 лет — умелость или неполноценность;
• 12 – 20 лет — идентификация личности или спутанность ролей;
• 20 — 25 лет — ранняя зрелость (интимность или изоляция); • 26 — 64 года — средняя зрелость (продуктивность или инертность); • от 65 лет — поздняя зрелость (интеграция или отчаяние) [75].
Российские психологи А.В. Микляева и П.В. Румянцева в своей статье о возрастной динамике социальной идентичности личности [32, С. 129–133], описывая полученные ими результаты эмпирического исследования, отмечают, что формирование социальной идентичности начинается в дошкольном возрасте.
В младшем школьном возрасте социальная идентичность находится на стадии разграничения социальных ролей на свои и чужие, ребёнок идентифицирует себя со значимой группой и противопоставляет себя «внешним» группам, негативно оценивая их. Также авторы выявили, что более значимыми компонентами самосознания в младшем школьном возрасте являются характеристики личностной, а не социальной идентичности [32, С. 129–133].
Говоря о становлении образа «взрослого» в современных условиях жизни, Микляева и Румянцева подчёркивают проблемы, могущие при этом возникнуть: «утрата чётких социальных границ возрастных этапов, поляризация норм поведения детей и взрослых, стремление общества к воспроизводству взрослости как приоритетному модусу развития человека» [32, С. 129–133]. Также, из-за низкого проявления представлений у детей об ответственности взрослых, авторы предлагают основным направлением социально-психологического сопровождения взросления сделать формирование у детей гармоничного образа «взрослого», в котором его права и обязанности уравновешены [32, С. 129–133].
Также Микляева А.В. и Румянцева П.В. провели исследование городской идентичности современного человека как компонента социальной идентичности его личности [31, С. 22–42].
Полученные Микляевой А.В. и Румянцевой П.В. результаты показывают, что городская идентичность имеет небольшое значение для испытуемых, в частности она в их сознании обнаруживается в двух аспектах — соблюдения культурных традиций и моральных норм и прав и возможностей при получении юридической, экономической помощи от государства [31, С. 22–42]. Этот вид идентичности актуализируется при взаимодействии с незнакомыми людьми — человек анализирует насколько встреченный незнакомец (из того же города или иногородний) соответствует сложившемуся в сознании образу правильного горожанина и решает ассоциировать себя с ним или нет. Также здесь имеют значение городские роли продавец, покупатель, работодатель, чиновник, учитель, ученик, сторож, дворник, сотрудник полиции, врач и прочие [31, С. 22–42].
Авторы предполагают, что в детском возрасте процесс социализации направлен преимущественно на формирование «центральных» ролей, а периферийные роли начинают активно формироваться к подростковому возрасту, характеризующемуся особенно активным становлением социальной идентичности, освоения социальных ролей и формирования социальных стереотипов [31, С. 22– 42]. У взрослых городская идентичность теряет свою актуальность, а при переосмыслении своего возрастного, профессионального и социальноэкономического статуса в пожилом возрасте значимость её снова возрастает [31, С. 22–42].
М.В. Шакурова считает, что за ответственность формирование российской идентичности младшего школьника лежит на семье, этнической и религиозной группах (если они актуальны для данного ребенка) [67, С.23–26.]. У подростка, по мнению автора, формируются представления об освоенности пространства малой родины, образ «своей» для подростка территории [67, С.23–26.]. Шакурова полагает, что формирование российской идентичности в глобальном смысле (подразумевается геополитический, гражданско-государственный, национальный уровни) возможно только в юношеском возрасте: «На когнитивном и эмоционально-ценностном уровнях эти смыслы в определенной мере доступны младшему школьнику и подростку, но деятельностный компонент вряд ли может быть полноценно освоен в повседневной практике» [67, С. 23–26].
Т.В. Шамовская отмечает следующие тенденции изменения модели социализации личности в российском обществе [68, С. 133–138]: 1) отсутствие четких норм социализированности в российском социуме; 2) существенная трансформация нормативов социализации из-за переориентации социума на новые идеалы. Вследствие этих тенденций меняется специфика протекания социализационных процессов в российском социуме: существует система включения личности в социум, сформированная за долгий период истории, но эта система по многим аспектам не устраивает и противоречит сознанию, взглядам, представлениям молодёжи, активно включенной в информационные процессы [68, С. 133–138].
В диссертационной работе Мазиловой Г.Б. изучаются особенности динамики социальной идентичности личности в современном обществе. В качестве выводов своих исследований она предлагает следующие положения:
• «в стабильные периоды уменьшается доля рефлексивных и увеличивается статусно-ролевых, профессионально — деятельностных, гражданских характеристик» [28];
• «в кризисные периоды увеличивается доля рефлексивных, семейных и этно-локальных характеристик идентичности, нестабильная ситуация усиливает разрыв между этническим и гражданским самосознанием» [28].
Учитывая профессиональную, возрастную и половую специфику динамики социальной идентичности, Мазилова отмечает [28], что:
1) в условиях общественных перемен у молодёжи большую выраженность имеют глобальные, статусно-ролевые и гражданские показатели идентичности, а у взрослых людей превалируют рефлексивные, семейные, профессиональные и этнические показатели идентичности;
2) у представителей государственных профессий, по сравнению с представителями негосударственных профессий, этно-гражданские характеристики идентичности имеют большую выраженность;
3) у женщин поло-ролевые показатели идентичности, направленность на семью и общение имеют большую выраженность чем у мужчин.
Н.Л. Иванова выделила следующие компоненты в структуре идентичности
[19]:
1) содержательный, когнитивный компонент социальной идентичности подразумевает конструирование целостного когнитивно-мотивационного образования в динамичном взаимодействии, социальном сравнении и активном построении социальной реальности;
2) ценностно-мотивационный компонент подразумевает актуализацию конкретной мотивации, поддерживающей личность в определенных рамках идентификации и придающей направление поиску своего места в социуме;
3) оценочный компонент выступает в виде основных систем оценок социума индивида, при помощи которых он классифицирует объекты окружающего пространства.
В своих работах [19–20] Иванова представляет социальную идентичность как социокультурно обусловленную, активно преобразуемую часть личности, способствующую эффективной ориентировке в социуме и созданию перспективы саморазвития. Компоненты идентичности устойчиво связаны друг с другом, обеспечивая самоцелостность и самотождественность идентичности [20].
По мнению Мазиловой, в структуре социальной идентичности нужно особо выделять гражданские, этно-локальные и деятельностные показатели идентичности — они имеют наибольшую информативность и значимость для раскрытия особенностей динамики идентичности. Здесь автор отмечает прямую зависимость увеличения значимости этнической культуры, экономических символов и достижений от стабилизации общественной жизни [28].
Современные психологи Л.Б. Шнейдер и В.В. Хрусталёва выделили критерии положительной, достигнутой идентичности [73, С. 83–96]:
• ощущение личностной ценности и предполагаемой ценности своего «Я» для других;
• наличие представления о способности личности и деятельности вызывать уважение, понимание, поддержку у людей;
• определенность жизненной ситуации;
• высокий уровень энергичности и самоценности;
• стремление соответствовать идеальному «Я»;
• высокий уровень рефлексии;
• высокая общительность и событийность;
• наличие ориентации на других и их значимость.
Также Шнейдер и Хрусталёва признают [73, С. 83–96], что внешние источники развития социальной идентичности (общение, взаимодействие с другими, опыт общественной жизни) приоритетны в начале её становления, но также отмечают крайнюю важность внутренних источников:
1) положительного эмоционального фона при получении индивидом начальной и последующей информации о своих различных социальных
принадлежностях;
2) положительного восприятия себя как субъекта общественного
взаимодействия;
3) эмоционально-позитивного принятия своей принадлежности к конкретным группам и ближнему (семейному, дружескому, региональному и проч.) социальному сообществу;
4) успешного усвоения своих прав, обязанностей, правил и норм общественного бытия.
Обязательным условием истинной социальной идентификации с принятием личной ответственности выступает осознанная интеграция индивида в социальную группу на основе общности ценностей и целей, сопереживания или творческого дела, значимого для всех. Социальная идентификация с другими определяет формы взаимодействий с социумом, она может быть наполнена по высказыванию Н.С. Пряжникова «реальным добром по отношению к другим людям» [39]. Можно сказать, что человек достиг произвольной самоидентификации, когда он актуализирует свой позитивный идеал самореализации, реализует свой творческий потенциал, стремится совершенствовать свою личность как активного участника общения и взаимодействия.
Также в своей работе Шнейдер и Хрусталёва обосновывают возможность взятия ассоциативного теста за основу конструирования методики изучения социальной идентичности [73, С. 83–96]. По их мнению, данная методика позволяет «создать интегрированный образ актуальных характеристик испытуемого в определенной зоне реальности» (в нашем случае социальной), позволяя изучить сконцентрированную социальную идентичность.
Неопределенность инструкций позволяет вывести испытуемого за рамки ситуации и роли и дает возможность изучить настоящие приоритеты и интересы индивида.
В.В. Хрусталёва занималась изучением особенностей социальной идентичности у подростков, в частности она подробно рассматривала формирование социальной идентичности в контексте профильного образования подростков [59–63].
В результате своего исследования учёная разработала и создала новую модель структуры социальной идентичности, которая отразила такие характеристики социальной идентичности как самостоятельного социальнопсихологического феномена, как — многогранность, системность и целостность [59, С. 59–63]. Проявление социальной идентичности происходит через индивидуально-личностные, социально-психологические характеристики и ценностно-смысловую ориентацию личности [63, С. 251–263].
Профильное образование было взято на рассмотрение Хрусталёвой в качестве фактора, важного для возможности проявления особенностей социальной идентичности старших школьников [60, С. 131–139]. Учёная отметила наличие связи с профильным образованием отношения отдельной личности к группе и выбором своей позиции относительно неё [61, С. 72–78]. Раскрывая свою идею автор пояснила, что в профильных классах учащиеся или воспринимают себя как полноценных участников групповых процессов (происходит «включенность в группу»), или полностью от них отстраняются (формируется позиция — «вне группы») [61, С. 72–78]. В случае же с учениками обычной образовательной школы, наблюдается их большая неопределенность при попытке определения своего места в группе [62, С. 46–58]. Автор заключает это тем, что у учеников
профильных классов структурно-содержательные компоненты социальной идентичности выражены в большей степени [61, С. 72–78].
Говоря о норме формирования социальной идентичности, Петраш Е.А. описывает закономерности функционирования социальной идентичности в норме (на структурном уровне социальная идентичность выражается через организацию системы взаимосвязи знаниевого и мотивационно-ценностного компонентов, на генетическом уровне — путём индивидуального развития (этапы формирования идентичности в онтогенезе), на феноменологическом уровне — с помощью системы статусов [36, С. 182–188].
Также автор отмечает неоднозначный и противоречивый характер имеющихся в науке исследований социальной идентичности, преобладание констатируюшего характера исследований, сосредоточение исследователей на одном из уровней изучения социальной идентичности (структурном, описательном или динамическом) вместо целостного рассмотрения проблемы [36, С. 182–188]. Петраш характеризует историю изучения социальной идентичности как относительно короткую — примерно семьдесят лет, но и обращает внимание на скачок исследовательской активности — проведя библиометрический анализ базы электронной научной библиотеки eLibrary на предмет научных публикаций по теме «социальной идентичности», автор выявила пятикратное увеличение общего объема публикаций в 1993-2014 годах [36, С. 182–188].
М.Ю. Кузьмин констатирует недостаток научных работ, содержащих анализ динамики идентичности личности в период между младшим школьным и юношеским возрастом [24, С. 54–66]. На основе своих исследований автор предполагает при формировании идентичности наличие у младших школьников и подростков кризисных проявлений, требующих дальнейшего изучения. В результате своего двухлетнего исследования Кузьмин выявил следующие тенденции формирования идентичности у младших школьников, подростков и юношества, являющиеся особенностями прохождения кризиса идентичности в разные возрастные периоды [24, С. 54–66]:
1) младший школьный возраст показал наибольшую динамику идентичности, что может объяснить относительная нестабильность и большая скорость, с которой изменяется социальный статус ребёнка в этот период его жизни;
2) у младших школьников и подростков постепенно повышается роль социального компонента идентичности, в то время как личностный компонент остаётся неизменным или снижается;
3) в младшем школьном и подростковом возрасте выявлена повышенная выраженность такого компонента в динамике идентичности, как интегральная идентичность с малыми группами. В юношеском возрасте выраженность интегральной идентичности снижается, личностная же идентичность заметно растёт по значимости [24, С. 54–66].
Т.В. Шамовская полагает, что процесс социализации является источником расширения кругозора и разнообразия форм активности индивида: происходит совершенствование эмоций, появление новых потребностей, расширение информативного поля, умножение социальных контактов [68, С. 133–138]. В настоящее время в социуме индивид сам выбирает из множества альтернатив, предоставленных социальными ситуациями, поэтому в основном индивид, ответственен за направленность, успешность и эффективность процесса своей социализации, что ранее в истории зачастую осуществлялось первичной и вторичной группами социализации, окружающей социальной средой [68, С. 133– 138]. Автор делает заключение о выступлении социализации в качестве условия
формирования социального опыта и базы для формирования и развития социальной идентичности личности [68, С. 133–138].
Проблемой онтогенеза социальной идентичности личности занимались следующие учёные: Э. Эриксон, Ж. Пиаже, Л.Б. Шнейдер, В.В. Хрусталёва, А.В. Микляева, П.В. Румянцева, Г.Б. Мазилова, Н.Л. Иванова, М.В. Шакурова, Т.В. Шамовская, Е.В. Киселёва, Петраш Е.А., М.Ю. Кузьмин.
Итак, онтогенез социальной идентичности личности имеет следующие особенности:
• формирование социальной идентичности начинается в дошкольном возрасте — стадия разграничения социальных ролей на свои и чужие, идентификация себя со значимой группой и противопоставление себя «внешним» группам;
• в детском возрасте преимущественно формируются «центральные» социальные роли, а периферийные социальные роли начинают активно формироваться к подростковому возрасту;
• подростковый возраст — период особенно активного становления социальной идентичности, освоения социальных ролей и формирования социальных стереотипов;
• во взрослом возрасте идентичность снижает свою актуальность, останавливаясь на небольшом наборе определённых социальных ролей;
• в пожилом возрасте социальная идентичность становится значимой для личности, так как происходит переосмысление всей жизни, а также своего возрастного, профессионального и социально-экономического статуса;
• процесс отождествления себя с группой происходит у детей быстрее при профильной ориентации образования. То есть можно предположить, что в ситуации большей определённости занятий ребёнка, он может сознательно или подсознательно привязаться к этому делу, и впоследствии и к группе «коллег».
Страницы 1 2