Страницы: 1 2
Оглавление
- Введение.
- 1 Общая квалификация убийства, совершенного в состоянии аффекта.
- 1.1 Понятие убийства, совершенного в состоянии аффекта.
- 1.2 Парадигма насильственных действий при убийстве в состоянии сильного душевного волнения.
- 2 Квалификация убийства, совершенного в состоянии аффекта (по составу преступления)
- 2.1 Объект и объективная сторона убийства, совершенного в состоянии аффекта
- 2.2 Субъект и субъективная сторона убийства, совершенного в состоянии аффекта
- 3 Проблемы и пути их решения при квалификации убийства, совершенного в состоянии аффекта.
- 3.1 Проблемы при квалификации убийства, совершенного в состоянии аффекта
- 3.2 Пути повышения эффективности квалификации убийства, совершенного в состоянии аффекта.
- Заключение.
- Список использованных источников.
Введение
Говоря об актуальности темы нашего исследования, следует остановиться на том, что, как минимум, за последние два десятка лет в Российской Федерации сберегается достаточно активно не уменьшающееся количество уголовных преступлений, что дает основания думать о том, что без достаточно сильного противодействия преступности вряд ли ее можно остановить.
В январе — декабре 2015 года зарегистрировано 2352,1 тыс. преступлений, или на 8,6% больше, чем за аналогичный период прошлого года. Рост регистрируемых преступлений отмечен в 75 субъектах Российской Федерации, снижение – в 8 субъектах.
Из них, согласно данным портала правовой статистики Генеральной прокуратуры Российской Федерации , количество зарегистрированных преступлений против личности — убийство и покушение на убийство по ст.30,105,106,107 УК РФ за период с января по декабрь 2015 года по Российской Федерации 11325, по Санкт-Петербургу 203 ; с января по декабрь 2014года 11813/257.
Продолжая далее рассуждать о методах и методологии ее идентификации, относящихся к сфере научно-теоретического ее осмысления, остановимся на том, что сейчас остается актуальным дифференциация состава преступлений, используя детерминанты «смягчающих» и «отягчающих» ситуаций при их совершении. Именно такой подход использует российский законодатель при теоретико-практической их идентификации на страницах Уголовного кодекса Российской Федерации. Именно с таких подходов законодатель Российской Федерации нормативно презентует убийство, которое было осуществлено в аффективном состоянии (ст. 107 Уголовного кодекса Российской Федерации).
Надо отметить еще одно немаловажное обстоятельство, которое существует и существенно детерминирует другие аспекты. Это обстоятельство связано с трудным объяснением использования нормативного регулирования преступлений, совершенных в аффективном состоянии. Сложность состоит в том, что зачастую очень трудно совместить интервал возникновения аффективного состояния у преступника и совершение им преступление в этом эффективном состоянии. В этом плане все уголовные преступления, совершенные в аффективном состоянии есть очень энергозатратными в плане их определения как таких, требуют их квалификации наиболее опытными специалистами, ибо от правильности их идентификации прямо зависит и квалификация, и та мера ответственности, а не иная, предусмотренная российским законодателем за него. Являясь наиболее тяжким и опасным преступлением, — стоит в первом ряду среди всех преступлений, которые законодатель рекомендует раскрывать в первую очередь правоохранительным органам РФ. Следует заметить, что идеи многих исследователей сходятся в одном: теоретическая и нормативно-правовая идентификация и квалификация преступлений, выполняемых в аффективном состоянии, играет фундаментальную роль при их практической идентификации и квалификации.
В этом помогает юридическая психология, изучающая «личностный аспект» преступников и преступлений. В целом же, работа практических психологов крайне необходима для сопровождения судебно-следственной и экспертно-прокурорской работы. Не является также и секретом то обстоятельство, что благодаря сопровождению психологии как науки и практики юридической деятельности в структуру категории «состава преступления» в действующих теоретико-практических исследованиях понятие «эмоции», «правовые эмоции» введены давно как элементы «состава преступления» и «преступного поведения», однако рассматриваются не на должном уровне. Наиболее существенные вопросы взаимосвязи эмоционального состояния психики и совершенного преступления рассматривались такими учеными как: Аниянц М.К., Ляпунов Ю.И., Бородин С.В., Загородников Н.И. и другие. Однако, несмотря на достаточно объемные наработки в области юридической психологии по части уголовных преступлений, совершенных в аффективном состоянии, существует еще достаточно много вопросов как к источнику, так и к механизмам субъективной и объективной организации таких преступлений. С другой стороны, имеем место проблема определенного отставания развития российской юридической науки от бурного развития российской психологии и юридической психологии, а в связи с этим возникает много дискуссионных вопросов, особенно в периоде законодательного внедрения определенного количества наработок, в конкретные отрасли российского законодательства.
Вопросами внедрения новых научных разработок, в первую очередь, совершенных в области юридической психологии в разные отрасли действующего законодательства активно занимались Портнов И.П., Сидоров В.В., Шавгуладзе Т.Г. и другие, но этого оказывается крайне мало. На повестке юридической правовой науки стоят вопросы не только критического осмысления теоретических наработок, но и уточнения целой группы тех позиций, которые нуждаются в значительной доработке в связи с теми изменениями, которые случились как в общем российском правовом поле, так и в частных юридических исследованиях и остро требуют их структурирования в содержание действующего Уголовного кодекса Российской Федерации. Так, к примеру, согласно общих идей практикующих юристов, на сегодняшний день одним из неразработанных вопросов касательно уголовных преступлений, исполненных в аффективном состоянии, который не дает возможность в полном объеме уточнить некоторые сложные аспекты более полной их квалификации есть вопрос начала воздействия самого аффекта на противоправное отношение участников правонарушения (преступления) как во время «критической ситуации», так и после нее; достаточно «размытыми» остаются и хронологические, и нормативные, и санкционные границы таких преступлений. Продолжают оставаться достаточно не изученными как в теоретическом, так и в практическом отношении плоскости мотивационных поведенческих детерминаций, вопросы, связанные с виной, касательно таких преступлений, а также «виктимологические аспекты» и другие.
Переходя к цели нашей работы, следует отметить, что она сформирована, исходя из обозначенной темы дипломной работы:
1. Исследование состава преступления, совершенного в состоянии аффекта.
2. Изучение подходов к квалификации преступленных деяний, исполненных в аффективном состоянии по его составу.
3. Выявление проблем квалификации уголовно-преступных действий, выполненных в аффективном состоянии и путей их решения, а также формирование рекомендационных мероприятий по их модернизации и усовершенствования правового регулирования нормами уголовного законодательства преступлений данного типа.
Переходя к объекту данной дипломной работы, следует отметить, что он может быть обозначен как система части общественно-социальных взаимодействий, которые формируются по случаю возникновения и использования норм уголовно-правового регулирования для правовой презентации уголовной и иной ответственности за преступные действия, реализованные в «аффективном состоянии».
При таком подходе тогда предметом дипломной работы являются системы «правовых норм, институций и институтов» прежнего и действующих российского и иностранных законодательств об уголовных преступлениях, которые выполнены в аффективном состоянии, а также судебная практика касательно таких преступлений. При этом в качестве эмпирических оснований нашего исследования выступает законодательная база России и иностранных государств (ранее действовавшая и современная). Говоря о перспективных возможностях реализации нашей дипломной работы для непосредственных практических интересов, следует отметить, что её выводы можно использовать при написании научных статей, для участия в научно-практических конференциях разных типов и видов, при написании учебно-методических пособий, при внесении изменений в действующую базу российского законодательства, регулирующего обозначенные нами вопросы.
Наше исследование состоит из введения, трех разделов, заключения и списка использованной литературы, который содержит 39 позиций.
1 Общая квалификация убийства, совершенного в состоянии аффекта
1.1 Понятие убийства, совершенного в состоянии аффекта
Рассуждая о существенных характеристиках убийства, исполненного в аффективном состоянии, следует остановиться на его презентации в содержании действующего уголовного кодекса Российской Федерации. Так, в содержании статьи 107 УК РФ имеется введенное российским законодателем понятие об уголовной ответственности за убийство, совершенное в аффективном состоянии. Судя по нормативному отношению законодателя Российской Федерации к такого роду преступлению и усиленному вниманию, проявленному к нему, можно видеть особенное расположение этого вида убийства среди иных. А именно: это так представляемые «виды убийств», относящихся к «убийствам с привилегированным составом». А именно: за такой вид преступления с составом «со смягчающими обстоятельствами». В уголовном кодексе расположена известная статья сто семь, которая содержит за такое преступление соответствующую уголовную санкцию. В этой же статье, но уже во второй части, имеются санкции за совершение убийства «двух и более лиц» также, исполненного в аффективном состоянии. При формировании санкции в этом данном случае убийства в аффективном состоянии российский законодатель правомерно исходит из того, что преступником явно осознавался факт «позбавления жизни» нескольким людям в равной степени и как умышленно, обдуманно, рано и как неумышленно, необдуманно как к по отношению факту его исполнения, так и к факту возможных следствий от содеянного. Но в любом случае, при наличии установленного аффекта в преступных деяниях виновного, законодатель не упускает возможности смягчения наказания, следуя традиционно своему логично выстроенному принципу, и полагая при этом, что при достаточно большом «душевном волнении» трудно достаточно правильно следить за своими чувствами, поступками, а также своевременно предусмотреть нужные средства и возможности для выхода из такой ситуации. Характеризуя действия виновного, находящегося в аффективном состоянии в стадии психоневрологического эмоционального стресса, как импульсивные, непродуманные и нерациональные, радикально расходящиеся с реальною действительностью, когда прекращается возможность адекватного соотнесения гипертрофированно сильных собственных действий с возможными последствиями, — появляется бессознательная возможность убийства, произведенного в таком неконтролированном или же полуконтролированном со стороны сознания состоянии. В случае обнаружения такого правового состояния, законодатель рекомендует его квалифицировать как «покушение на убийство 2-х или более лиц», совершаемое (совершенное) в аффективном состоянии.
Исполнение преступных деяний, прямо детерминированных влиянием аффективного состояния и обусловленные наличием стойкого психофизиологического изменения привычных состояний психики называется преступлением в состоянии «физиологического аффекта». С научной точки зрения последний презентует внезапный эмоционально бурный всплеск правовых эмоций. Такая психологическая ситуация может временно лишить контроля и самоконтроля человеческое сознание, находящееся в моментах поиска актуальной избирательности при принятии срочного решения, тормозя, или же наоборот, активизируя иррациональные начала правовых действий. В аффективном же состоянии умение ясно понимать реальное положение вещей и социальную угрозу своих поступков, равно и возможность регулировать их существенно уменьшена. Это и есть, возможно, правильным решением исполненное убийство при этом более безопасным уголовным деянием, нежели при иных, не аффективных состояниях. Такие отличия существуют у убийства, исполненного в приоритетах «физиологического аффекта».
При убийстве человека, исполненном в иных аффективных состояниях, к примеру, в «состоянии патологического аффекта», когда сознание преступника отягощено кратковременной, но очагово сильной психической болезнью (очаговое моментное психическое «дикое» озлобление), преступник получает возможность неправильно понимать реальность и себя контролировать. И только в таком плане лицо, исполнившее убийство, разрешает российскому законодателю освобождать от действия санкций двадцать первой статьи уголовного кодекса России
Но законодатель Российской Федерации «прощает» такому лицу убийство человека в аффективном состоянии не просто так. Он предусмотрел процедуру, подтверждающую такое состояние: это использование процедуры проведения экспертных действий для опровержения или же подтверждения той или иной разновидности аффективного состояния в момент произведения убийства . Чаще всего в качестве такой процедуры выступает «комплексная психолого-психиатрическая экспертиза», которая может установить, было ли произведено убийство в аффективном состоянии или нет.
Российский законодатель для квалификации убийства, произведенного в аффективном состоянии, выдвигает, так называемые «смягчающие обстоятельства», могущие возникать только совокупности таких, а не иных ситуаций:
А. Достаточно большие переживания и/или желание совершить убийство возникли спонтанно, необдуманно и сразу;
Б. Эти желания были подготовлены либо аморально-противоправными, либо жестокими действиями со стороны «потерпевшего» (убитого).
Законодатель при этом, оценивая возникновение достаточно большого «душевного волнения» (Н.Г. Иванов, 2009 г.), «душевного переживания» (Э.В, Лидина, 2011 г.) и «душевного ожесточения» (В.Л. Ненароков, 2014) , которые могут возникнуть или одномоментно (при достаточно большом волнении), или же кратковременно-каскадном (при достаточно увеличенном осмыслении, отягощенном, к примеру, спецификой мышления), но обязательно приводящие к немедленному противодействию. Поэтому во временном периоде от момента убийства в аффективном состоянии и жестоким отношением, стимулирующем это убийство, не должно быть разницы, — это, как правило, одно и то же время, или же не одно и то же, но с минимальной разницей, исчисляемой единицами минут. Но если же между доказанным аффектом и совершенным убийством существует временной разрыв достаточно сильный, то это может свидетельствовать о сбережении на недлительный временной промежуток достаточно большого психологического переживания. Но при большом временном периоде от момента совершения убийства в аффективном состоянии и момента начала психологического переживания эксперты не признают наличие аффективного состояния в момент убийства.
При рассмотрении убийства, совершенного в аффективном состоянии, российский законодатель также нормативно реализует свое отношение к так называемым «провокациям со стороны потерпевшего». Так, последние могут иметь место в случаях:
1. Наличия насильственных действий.
2. Наличие грубых оскорбительных слов.
3. Наличие публичных оскорблений.
4. Наличие явных, морально противоправных бездействий или действий.
5. Наличие неявных и/или других незаконных проступков и отношений.
1.2 Парадигма насильственных действий при убийстве в состоянии сильного душевного волнени
Переходя к рассмотрению вопроса о характеристике убийства в состоянии сильного душевного волнения, остановим наше внимание на том, что согласно статье 107 Уголовного кодекса Российской Федерации, прямо говориться об «уголовной ответственности» за убийство, выполненном в аффективном состоянии. В нашем контексте термин “парадигма” (от греческого paradigma – пример, образец) означает теоретический подход, воплощенный в системе правовых понятий, выражающих наиболее существенные черты насильственных действий при убийстве в состоянии сильного душевного волнения. Второе его значение используется для характеристики общепризнанных научных достижений, дающих сообществу специалистов модель постановки проблем и их решений в нашей дипломной работе. Именно в подобном смысле он употребляется в нашем исследовании для выработки подходов к оценке квалификации убийств в аффективном состоянии.
Как известно, норма статьи об убийстве, исполненном в аффективном состоянии размещена в VII разделе, Главе 16 Особенной части Уоловного кодекса Российской Федерации. Надо однако заметить, что VII раздел Уголовного кодекса Российской Федерации презентует все имеющиеся преступные деяния в стране, нацеленные на личность. Выходит, что здесь отображаются преступления, фактически, касательно объекта преступления, имеющего общие или родовые свойства, то есть такие свойства, которые присущи всем общественным признакам деяний и отношениям, посвященным сбережению и «охране личных свобод и прав гражданина и человека», а также надежную защиту этих прав. При этом российский законодатель в качестве видового объекта настоящих преступных действий идентифицирует и в шестнадцатой главе уголовного кодекса верифицирует «здоровье и жизнь человека» в биологическом плане и значении. Поэтому прямым «объектом убийства» в аффективном состоянии законодатель презентует «здоровье и человеческую жизнь» с точки зрения ее биологического предназначения, смысла и значения. Как привилегированное, убийство в аффективном состоянии может быть выполнено при формировании «физиологического и патологического аффективного состояния сознания и психики». При последней разновидности аффективного состояния у преступника возникает самая большая патология мировосприятия и оценки действительности, причем губится возможность контролировать свое поведение, а отсюда – согласно статье двадцать первой уголовного кодекса законодатель разрешает освобождать от уголовной ответственности и последствий. Как же все-таки российский законодатель классифицирует тяжесть насильственных действий, вызывающих при таком виде убийства или преступления в аффективном состоянии? При классификации такого рода насилий российский законодатель придает им характер реальной и/или потенциальной физической или же психической угрозы. В первом случае это могут быть избиения, физические издевательства, оказание значительного вредного воздействия на здоровье, принудительное лишение и/или уменьшение степени личной и иной свободы, запугивание в физическом, морально-психологическом или ином плане, совершенное в не правовом поле России. К числу противозаконных деяний, способных вызвать аффективное состояние российский законодатель прямо относит прямые и косвенные действия, содержащие ядовитые и неприятные осмеивания того или иного лица, прямые и непрямые действия по вызову физической боли, моральных страданий, унижающих честь и достоинство гражданина и человека. Такие же действия могут осуществляться не только в грубой, агрессивной манере, но и в достаточно «вежливой», легкой форме, что может тем не менее глубоко обидеть человека, например, высмеивание недостатков человека, какой-нибудь физической недостаточности, к примеру, инвалида.
В то же время российский законодатель четко выделяет понятие «тяжкое оскорбление» как такое, что может достаточно быстро вызвать очень сильное нервное волнение, способное максимально в короткое время сформировать аффективное состояние и возможное автентичное преступление. К таким сильным душевным волнениям законодатель относит «унижение чести и достоинства личности», исполненное в аморальной форме, к примеру, преднамеренное и недоказанное объявление человеку информации о том, что он совершил преступление, высмеивание религиозных и национальных качеств человека, его индивидуальных свойств (болезненность, беременность, полнота, худоба, заикание и т.д.) и «иные действия».
Что же имеет ввиду российский законодатель, говоря об «иных противоправных действиях»?
Это, в первую очередь, чаще всего отсутствие нужных правовых действий или по-иному имеем факт «халатной бездеятельности», или же присутствие единичных и/или каскадно повторяющихся насильственных физических и моральных актов агрессии, сопровождающиеся отъявленным непризнанием природных прав и потребностей единичных и/или массовых участников общественных отношений. Аргументированными примерами такого может быть умышленное и/или публичное противоправное деяние по отношению к чужой собственности, чужому имуществу, немотивированный или же длительный отказ вернуть долг, использование властных полномочий для совершения должностного подлога и преступления, формирование клеветнических утверждений и использование клеветы для оговоров честных людей, злостное невыполнение воинского, служебного и иного долга, возникающего у представителей определенных профессий перед Родиной и государственными лицами, а также наличие явной и возможной угрозы разглашения запрещенных Законом или же иными официальными оговоренностями информационных данных, касающихся государства, его органов, определенной личности или ее родственников и т.д и т.п. Следует, однако, при этом заметить, что российским законодателем в новом Уголовном кодексе Российской Федерации, несмотря на отсутствие явных предписаний по поводу изменения смысловой содержательного аспекта ст.107 по сравнению со ст.104 Уголовного Кодекса РСФСР и появления слов о том, что преступные деяния «потерпевшего лица» могут вызвать большие неприятности и тянущие «тяжкие последствия для виновного», были существенно расширены границы смысловой содержательности означенной статьи.
Что же это означает?
Именно такое расширение смысловой содержательности не может не означать того, что российский законодатель разрешает любому субъекту права понимать под последствиями абсолютно разные как по смыслу, так и по содержанию последствия: и как тяжкие, и как средние, и как легкие, но и в то же время их может не быть вообще никаких. И это касается как ближайшего окружения лица виннового, так и самого «виновного». Фактически же, как приближение, так и не приближение «любых последствий» не становится теперь уже реальным юридическим значением и перестает быть «квалифицирующим признаком» ст.107 Уголовного кодекса Российской Федерации. Но в ситуации много раз повторяющегося «противоправного поведения» возникает достаточно протяженная во времени «психотравмирующая ситуация» (повторяющиеся пьянки в семье, оскорбления в школе), которая довольно часто формирует аффективное состояние, которое является общим суммарным выражением большого числи единичных таких ситуаций. В этом плане, говоря о «психотравмирующей ситуации», возникают некоторые «но».
В каком же случае «психотравмирующая ситуация» становится такой, что способна вызвать аффективное состояние?
Cудя по проведённым исследованиям , только тогда, когда она способна породить сильные эмоциональные, стрессового типа, переживания у лица, их переживающего, способные привести к аффективному состоянию и возможному убийству. Но одной, как правило, «психотравмирующей ситуации» мало, необходимо их некоторое их количество, чтобы они повторялись и неоднократно переживались лицом, склонным к убийству в аффективном состоянии и имели при этом противозаконный, аморальный вид. Так формируется длительная «психотравмирующая ситуация», которая, в итоге, может разрешиться в виде быстрой «аффективной вспышкой» встречного, порой, и чаще всего, неконтролируемого насилия. При этом получается, что, для того, чтобы точно узнать, была ли сформирована у лица, совершившего убийство в аффективной ситуации, нужны специальные узкие знания, выходящие за пределы чистой юриспруденции. Такие знания дает юридическая и практическая психология. Российский законодатель, вводя в ст.107 Уголовного кодекса 2-ю часть, чего не было в предыдущем уголовном кодексе, фактически, отражает выстраданные обществом изменения, в сторону значительного увеличения аспекта социального вреда убийства, выполненного в аффективном состоянии. Теперь же, при квалификации данного вида убийства по ч. 2 ст.107 Уголовного кодекса Российской Федерации имеем данное преступление, совершенное в аффективном состоянии, когда было убито два или более человека.
2 Квалификация убийства, совершенного в состоянии аффекта (по составу преступления)
2.1 Объект и объективная сторона убийства, совершенного в состоянии аффекта
Переходя к рассмотрению вопроса об объекте и объективной стороне убийства, произведенного по доказательной базе в аффективном состоянии, остановимся на том, что, согласно точке зрения российского законодателя, в любом случае остается единым «объектом убийств» для всех убийств — жизнь человека и гражданина, среди которых убийства, исполненные в аффективном состоянии, представляют далеко не большую часть. Но при рассмотрении «профессиональной специфики» убийства, исполненного в аффективном состоянии, российский законодатель акцентирует внимание на том, что при такой форме объектом убийства становится не любой человек, а тот, что в сложной композиционной его структурной схеме играет строго определенную роль и значение, предписанное в ст. 107 Уголовного кодекса Российской Федерации, то есть человеку с типичным «поведением потерпевшего» как той содержательной причины, способной породить то аффективное состояние, которое позволит совершить убийство в этом состоянии. Надо еще добавить, что на жизненную ценность этого человека как «субъекта преступления» будет совершать преступление «виновный», приготовив убийство или же совершив его более быстрыми темпами.
Аффективное состояние (или же сам аффект), как явная причина такого вида убийства, российским законодателем, в первую очередь, объясняется противоправным, неморальным, или же достаточно развязным поведенческим актом лица, на которое было направлено убийство: грубое насильственное физическое действие или словесное изречение, которое нельзя простить и при этом не иметь моральной травмы, иные длительно психотравмирующие состояния и ситуации, имеющие в совей основе те же моменты, что и в первом случае и т.д.
Примером длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего можно привести уголовное дело,рассматриваемое Сосновским районным судом Челябинской области в отношении гражданки Авхадеевой Л.Г.
У Авхадеевой Л.Г на почве длительно возникших личных неприязненных отношений произошел конфликт с А.А.Р. В ходе данного конфликта А.А.Р. высказывал своей супруге о том, что вступал в половые контакты с другими женщинами, у Авхадеевой Л.Г. внезапно возникло сильное душевного волнение (аффект), возник преступный умысел на убийство А.А.Р. Находясь в состоянии аффекта, приискала в указанном месте нож и, используя его, как орудие преступления, действуя умышленно, нанесла им не менее одного удара в область расположения жизненно важных органов человека – в область правого бедра.
При этом состояние аффекта Авхадеевой Л.Г. возникло в условиях длительной психотравмирующей ситуацией в ответ на провоцирующее поведение А.А.Р., оказало существенное влияние на сознание и поведение Авхадеевой Л.Г. в момент совершения убийства потерпевшего, снизило возможности осознания значения своих действий, контроль и регуляцию поведения. Об этом свидетельствует наличие длительной психотравмирую-щей ситуацией в кругу семейных отношений, сложившейся в результате провоцирующего поведения потерпевшего А.А.Р. по отношению к Авхадеевой Л.Г., что способствовало накоплению негативных эмоциональных переживаний у Авхадеевой Л.Г. и наличием перед совершением преступления повторной психотравмирующей ситуации с унижением, оскорблениями, наносящими ущерб чести и достоинству Авхадеевой Л.Г.
Обозначенные выше деяния (или отсутствие деяний) обязательно выполняются субъектом и ему полностью принадлежат. Это лицо выбрало себе объект преступления – жизнь «потерпевшего». Обозначенные деяния (или их отсутствие) последнего презентуют в качестве как обязательного, так и необходимого критерия (условия) начала формирования аффективного состояния (аффекта) «виновного» в анализируемом убийстве. Рассматривая далее объективную сторону убийства, исполненного в аффективном состоянии, продолжим, что преступные деяния (или их отсутствие), которые служат показателем явных намерений покушения «виновного» на объект убийства – на его же жизнь, визуализируется «потерпевшим», по характеру законодательного восприятия далеко не все, а только те, которые очень большие по степени максимального накала, которые могут сформировать состояние аффекта у «виновного», или же являются летально противозаконными, или же служат реальной «физической» причиной выброса большой негативной энергии для формирования такого аффективного состояния, что может произойти в таком состоянии быстро убийство.
Выходит, что исходя из вышеперечисленного, напрашивается резюме о том, что в при такой форме убийства российский законодатель презентует портрет как бы «особенного потерпевшего», который не является «случайным», а, фактически, есть специально вычисленный в качестве такового по особенным личностным признакам, при чем данное субъективное лицо, в силу известных жизненных обстоятельств и рассматриваемого субъективного поведения касательно «виновного» превращается в «потерпевшего»
Причем «потерпевший», а именно совершенные им противоправные действия, действительно вызывают такие ответные, но по характеру, фактически, такие же насильственные деяния «виновного», когда последним совершается убийство в вызванном состоянии аффективного поведения. Приблизительно такая же противоправная ситуация с поведенческой ситуацией «потерпевшего» несколько способна уменьшить процент «вины» преступного деяния и субъекта преступления в связи с тем, что не только формирует, но и приближает аффективное состояние, провоцирующие и одновременно приводящее непосредственно к такой форме убийства.
Как можно сказать об этом более убедительно? Российский законодатель, нотируя нормативно-правовую очерченность и завершенность объективной стороны убийства, совершенного в аффективном состоянии, согласен полностью и окончательно с тем, что «провинившаяся» сторона убийства, исполненного в аффективном состоянии, фактически, или юридически предстает «жертвой» того противоправного «своего» деяния и/или же злонамеренной поведенческой установки, которое и спровоцировало ответное убийство.
Итак, суммируя основные идеи из выше изложенного, заключаем, что умышленные деяния, зафиксированные в ст.107 Уголовного кодекса Российской Федерации презентуют реальный «объект» убийства, исполненного в аффективном состоянии, — «жизнь человека». Это убийство во многом тождественно с объектными частями других преступных деяний, в том числе и направленных против жизни. Но субъект, на жизненную субстанционность которого совершается посягательство, что, в итоге, приводит к реальной смерти этого субъекта, существенно разниться с другими объектами преступных деяний именно тем, что самолично подготовил почву для совершения убийства «своим противозаконным» (аморальным) поведенческим отношением.
Тогда «объективной стороной убийства» в классической интерпретации с точки зрения официальной классической юриспруденции является процессуальная реализация социально угрожающего противозаконного поведения, состояния и действия, заключающихся в угрозе (или без) лишения жизни и совершении убийства (в аффективном состоянии).
Какие же аспекты предлагает рассматривать российский законодатель при анализе и исследовании «объективной стороны преступления»?
Российский законодатель правомерно считает, что, в случае отсутствия одного или более элементов, которые обязательно должны быть при полной квалификации убийства, исполненного в аффективном состоянии, — нельзя квалифицировать данный вид преступного деяния как преступление. Итак, убийства нет, если:
1. Отсутствует само «общественно опасное деяние» рассматриваемого «субъекта преступления».
2. Отсутствуют закономерные «преступные последствия».
3. Отсутствует или не выявлена следственно-причинные отношения, как правило, возникающие между «преступным деянием» и результатом «преступного деяния».
4. Отсутствуют или не выявлены такие элементы убийства, исполненного в аффективном состоянии, как: а) «способ», б) «место», в) «орудия», г) «обстановка», д) «время» исполнения убийства.
Наисущественнейшей спецификой «объективной стороны» убийства, исполненного в аффективном состоянии является его агрессивно настроенный открытый характер деяний и полное отсутствие «преступного бездействия».
При исполнении убийства в аффективном состоянии важно выявить его истинный мотив и целевую установку.
Данный вид убийства, согласно теоретическим представления об убийстве в аффективном состоянии, как и все преступления, имеет «начальный» и «конечный» период совершения преступления.
Когда же российский законодатель считает, что наступает «начальный» и «конечный» период убийства, исполненного в аффективном состоянии?
Наукой и теорией «уголовного право» исследовано, что в данном виде убийства его началом можно считать такую юридически зафиксированную ситуацию, когда в преступных деяниях существуют:
1. Явные «телодвижения во вне».
2. Наличие реальной противозаконности.
3. Наличие ситуативной и/или стойкой социальной угрозы и/или угрожаемости. Причем «конечный момент» всегда тесно связан либо с возникновением последствия преступного деяния, либо же с отсутствием “одной» составной части преступления, о чем нами было сказано выше.
В чем же состоит объективная специфическая, нормативно-правовая «орнамика» действий, производимых «виновным» в аффективном состоянии?
Российский законодатель, формируя и презентуя научной и общественной публике свое приоритетное мнение об убийстве, исполненном в аффективном состоянии, подчеркивает его, как правило и прежде всего, малую и среднюю длительность во временной масштабности. Остается, однако, на сегодняшний день, явно несогласованное мнение как теоретиков, так и практиков о максимальной временной длительности «состояния аффекта», в течение которого может исполниться убийство. Неизученными остаются те критерии и предусловия, которые имеют гомогенные и гетерогенные психологические и психиатрические корни убийства, исполненного в аффективном состоянии, как «виновной», таки «потерпевшей» стороны. Как неожиданно внезапное, так и затянутое во времени убийство в аффективном состоянии возможны, но конкретных монографических и диссертационных исследований о выявлении конкретных механизмов и механики совершения такого преступления явно недостаточно. При этом очень важным становится момент выявления сохранения аффективного состояния при убийстве, особенно, когда существуют значения во времени, выше средних, при разрыве временных периодов с момента появления аффективного состояния и началом совершения преступления.
Исходя из проведенных исследований видно, что приблизительно тридцать процентов убийств, исполненных в аффективном состоянии, пришлось на те случаи, при которых «виновный» выполнял достаточно разные неконтролируемые его волей действия, что свидетельствовали о том, что он находится в аффективном состоянии, и как правило, после таких неконтролируемых действий исполнялось убийство. Но, как показывает юридическая практика, с такой постановкой вопроса согласны далеко не все юристы. Известнейшая исследовательница убийств, исполненных в аффективном состоянии, а также в сравнительном плане и с другими видами убийств, к примеру, Ситковская О.Д. возражает и предлагает такую правомерную ситуацию, когда, в принципе, существующая в действительности потребность быстро справиться и угасить «аффективное состояние» в «начальной» стадии преступного деяния далеко не свидетельствует о таком его завершении и может нотировать о возможном, иррациональном и/или «спрятанном», но поступательном дальнейшем его развитии вплотную до своего максимально возможного пика, и это также снова ничего не говорит о том, что это же аффективное состояние можно будет «уничтожить» в его максимально пиковом состоянии, именно тогда, когда производится убийство! Исследовательница закономерно полагает, что, возможно, преступные деяния изначально имели строго «целенаправленный характер». Но аффективное состояние развивается. При этом может случиться так, что эти направленные и не единичные действия могут потерять такие свойства нацеленности. В связи с этим исследовательница выдвигает и доказывает «импульсивный характер» преступных деяний в аффективно состоянии и их неосознанное и/или же малоосознанное содержание.
Исследовательница все ближе и ближе нас продвигает нас к мысли о том, что в аффективном состоянии убийство может исполниться в результате не единичных, а многих, повторяющихся противозаконных импульсивных преступных деяний. Последние могут вызвать лишь один – уголовный итог – необходимый элемент изучаемой «объективной стороны» убийства в аффективном состоянии. И всем нам известно, что в результате покушения на жизнь был получен этот итог — «смерть человека».
И тогда, в нашей конкретной ситуации, «объект посягательства» будет представлять не только «жизнь человека» в смысле биологической основы человеческого бытия, а и те социально-общественно-колегиальные связи, имевшиеся прижизненно у убитого. В связи с этим далеко не только Ситковская О.Д., но и, к примеру, В.В. Сташис и В.Я. Таций, также считает, что уголовное законодательство презентуется российским законодателем как таким, что выполняет охранительную функцию не столько человеческой жизни как уникального биоявления (в смысле предоставленное природой «благо»), сколько «жизнь человека» как наиважнейшую социальную данность и универсализованное ценностное кредо общественных отношений одновременно.
В этом плане, мудрый российский законодатель считает, что аффективное состояние, а также иные, возникающие вслед за таким состоянием противозаконные деяния «виновного» представляют собой обязательные вторичные события как «болезненный» поведенческий взрыв на плохое отношение «потерпевшего». Но каждый раз, возвращаясь снова и снова к вопросу о том, произвольные ли или непроизвольные преступные деяния (или их «преступное» отсутствие) «потерпевшего» способны сформировать такое аффективное состояние у «виновного», которое способного стать полным составляющим того состава преступного деяния, о котором говорится в ст. 107 Уголовного кодекса Российской Федерации, и которое российским законодателем квалифицируется как «убийство без смягчающих обстоятельств». Но здесь опять возникает следующее «но»: в связи с тем, что аффективное состояние у «виновного» способно вызываться не только «правильными» причинами противозаконного порядка, но и «индифферентными действий последнего», то в последнем случае законодатель разрешает не применять санкций ст.107 Уголовного кодекса Российской Федерации. Основанием для применения санкций этой статьи есть явное преступное деяние со стороны «потерпевшего» вследствие аффективного состояния.
Мухоршибирским районным судом Республики Бурятия было рассмотрено уголовное дело в отношении Липатниковой Т. И.. Суд признал Липатникову Т. И. виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 107 УК РФ, и назначил ей наказание в виде ограничения свободы сроком 1 год.
Между Липатниковой Т.И. и ее супругом , находящимся в состоянии алкогольного опьянения, произошла ссора из-за того, что Липатникова Т.И. препятствовала супругу управлять автомашиной в состоянии опьянения и уехать из дома. Липатникова Т.И. в ходе ссоры попыталась вытащить ключ из замка зажигания автомашины, а супруг стал избивать Липатникову Т.И. во дворе дома, нанес удары руками и ногами по телу и голове Липатниковой Т.И., причинив последней многочисленные повреждения.
Липатникова Т.И., вырвавшись от супруга., забежала на веранду дома, где увидела на полу нож. В этот момент у Липатниковой Т.И., находящейся в состоянии нарастающей длительной психотравмирующей ситуации, внезапно возникло состояние сильного душевного волнения — аффекта, вызванного насилием, в ходе которого у нее внезапно возник умысел, направленный на причинение смерти супругу. С этой целью Липатникова Т.И. взяла в правую руку нож, повернулась и, продолжая находиться в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения — аффекта,, нанесла один удар ножом в область расположения жизненно важных органов — живот , причинив ранение, повлекшее тяжкий вред здоровью и приведшее к наступлению смерти.
При назначении наказания подсудимой суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о ее личности, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденной, на условия жизни её семьи.
Липатникова характеризуется положительно, на учете у врачей психиатра и нарколога не состоит.В качестве смягчающих наказание обстоятельств суд учитывает полное признание вины, раскаяние в содеянном, привлечение к уголовной ответственности впервые, положительная бутовая характеристика, наличие на иждивении двоих малолетних детей, оказание помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления (вызов скорой помощи, наложение повязки), активное способствование расследованию преступления, выразившееся в даче подробных признательных показании, выдаче орудия преступления и одежды, находившейся на ней в момент совершения инкриминируемого преступления.
Страницы: 1 2