Уголовная ответственность за нарушение военнослужащим правил обращения с оружием и предметами, предоставляющими повышенную опасность для окружающих. Часть 2.

Страницы:   1   2   3   4

---

1.2. Небоевые потери, связанные с нарушением правил обращения с оружием в Вооруженных силах, как угроза военной безопасности Российской Федерации

К сожалению, надо отметить, что статистика о небоевых потерях в Вооруженных силах РФ весьма разрознена и неоднородна.

В мае 2015 г. на коллегии Главной военной прокуратуры с участием представителей Министерства обороны, других министерств и ведомств, в которых законом предусмотрена военная служба, эта тема стала основной. На заседании Коллегии были озвучены цифры, несколько отличающиеся от ранее представленных. В 2013 году небоевых потерь было на 10% больше чем в 2012 году. Всего за 2014 год в воинских частях и соединениях добровольно ушли из жизни 316 человек. Уровень преступности в первом квартале 2015г. снизился лишь на 6% вопреки прогнозам, которые пророчили снижение на 30-40%. Есть, однако, и позитивные тенденции. Снизилось количество нарушений при проведении призыва на военную службу. Отчасти это объясняется учреждением по всей стране 112 консультационных пунктов для призывников. Снижается и число дезертиров. За последние два года в части вернули около 4 тыс. человек. Больше половины из них освобождены от ответственности.

Представлена и официальная информация о происшествиях и преступлениях в Вооруженных Силах РФ за 2014г.

В Вооруженных силах РФ в 2014 году при исполнении служебных обязанностей и в нерабочее время погиб 471 военнослужащий (это на 29 человек больше, чем в 2013). При этом почти половина погибших (231) покончили жизнь самоубийством, что на семь человек больше, чем в 2013 году. По данным Министерства обороны России, другими причинами гибели военнослужащих в 2014 году стали: несчастные случаи (121 погибший), нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (50 погибших), убийство и причинение смерти по неосторожности (26 погибших). В числе небоевых потерь армии в 2008 году отмечены также потери в ходе превышения должностных полномочий и нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, так называемой «дедовщины» — 24 военнослужащих (в 2013 году— 15 погибших). Общее количество преступлений и происшествий в рядах Вооруженных сил за 2008 год составило 18326.

В целом структура и динамика небоевых потерь (по официальным источникам МО РФ) может быть представлена таблицей 1.

Таблица 1. Структура и динамика небоевых потерь в вооруженных силах РФ

 

Однако, Союз комитетов солдатских матерей (СКСМ) России, который не один год добывает сведения о реальных потерях в силовых ведомствах страны, подвергает сомнению данные о небоевых потерях в «мирных» воинских частях. По расчетам СКСМ, в среднем за год они могут составлять примерно 2 тысячи военнослужащих. Благотворительный общественный фонд «Право матери» считает, что погибших в Российской армии ещё больше — порядка 3 тысяч одних только солдат срочной службы ежегодно. Причем, около 15-16% (это 450-480 конкретных случаев) смертей наступает в результате убийства или избиения с тяжкими последствиями. Самые опасные места, где регулярно погибают призывники, по данным 2004 года, — это Московский военный округ — около 28% смертей, Северо-Кавказский военный округ — около 14% смертей и Ленинградский военный округ — 10% смертей военнослужащих.

Обратим внимание на несовпадение показателей небоевых потерь, которые озвучиваются общественными организациями и официальными должностными лицами. Данные правозащитников и военных о количестве погибших военнослужащих существенно расходятся. Это серьезная проблема, существование которой в принципе затрудняет объективную оценку криминологически значимой ситуации. В настоящее время Комиссия Общественной палаты взаимодействует по проблематике небоевых потерь в силовых структурах с Главной военной прокуратурой, прорабатываются меры по системному сотрудничеству в этих вопросах, что дает определенную надежду.

Согласно проведенным исследованиям нарушения правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, имеют небольшой удельный вес в структуре преступлений, совершенных военнослужащими.

Вместе с тем, учитывая, что при нарушении изучаемых правил обращения в результате совершения преступлений против военной службы пострадал приблизительно каждый шестой (16,6 % в среднем за период 2010 — 2015 г.г.) военнослужащий, или ориентировочно каждый двадцатый (4,6 % за аналогичный период) в результате всех преступлений, совершенных военнослужащими, а также имеющаяся тенденция роста этих преступлений (см. таблицу 1), то имеется повод глубоко задуматься.

Также с целью представить картину о частоте нарушений правил обращения с боевым ручным стрелковым оружием не повлекших последствий, предусмотренных ст. 349 УК РФ, нами были проинтервьюированы 846 военнослужащих по призыву шести войсковых частей МВО и ДВО, личный состав которых постоянно несет караульную службу либо задействован на боевой подготовке.

По сообщению командования абсолютно все опрошенные военнослужащие изучили правила обращения с вверенным ручным боевым стрелковым оружием. Кроме того, с ними регулярно проводились инструктажи по мерам безопасности. При этом 19 % опрошенных признали, что неоднократно нарушали правила обращения с оружием, 73 % отметили, что допускали такие нарушения, по крайней мере, однократно, и только 8 % утверждали, что никогда за период службы не нарушали мер безопасности при обращении с оружием. Вместе с тем дисциплинарному воздействию (по данным служебных карточек опрошенных военнослужащих) подверглись только 0,3 % нарушителей за такие деяния.

Изучение судебной практики военных судов по применению наказания за нарушения правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, до и после введения в действие Уголовного кодекса Российской Федерации показало, что изменение законодательства повлекло смягчение практики назначения наказания за нарушение правил обращения.

При этом нами проведено сравнение практики назначения наказаний по п. «б» ст. 251-1 УК РСФСР и по ч. 2 ст. 349 УК РФ за однотипные деяния — нарушение правил обращения с боевым ручным стрелковым оружием, повлекшее по неосторожности смерть человека (см. приложение 3).

Для определения характера судебной практики по применению наказания по ст. 349 УК РФ, т.е. с целью выявления ее объективного характера либо обусловленности понижением санкций в исследуемой норме нами была частично использована методика, разработанная Д.О. Хан-Магомедовым, заключающаяся в сравнении «средней тяжести» санкции статьи и назначенного судом наказания.

При исследовании было изучено 100 уголовных дел, рассмотренных военными судами по п. «б» ст. 251-1 УК РСФСР за период 1994-1995 г.г. и 100 уголовных дел по ч. 2 ст. 349 УК РФ за период 1997-2010 г.г. одной категории (нарушение военнослужащим по призыву правил обращения с боевым ручным стрелковым оружием, повлекшее по неосторожности смерть человека).

Рассматриваемые дела избирались по принципу однотипности, т.е. схожие обстоятельства совершенного нарушения, личности виновного, назначенному судом наказанию — лишению свободы или направлению в дисциплинарную воинскую часть.

Средняя тяжесть санкции п. «б» ст. 251-1 УК РСФСР составляла 4 года и 6 месяцев лишения свободы. При изучении статистических данных, меры наказания в процентном отношении к общему числу изученных дел распределились так: 9 лет — 0,5 %; 8 лет 6 месяцев — 0,5 %; 8 лет — 1 %; 7 лет и 6 месяцев — 1 %; 7 лет — 1,5 %; 6 лет и 6 месяцев — 1,5 %; 6 лет — 2 %; 5 лет и 6 месяцев — 2,5 %; 5 лет — 7 %; 4 года 6 месяцев — 9 %; 4 года — 42 %; 3 года и 6 месяцев 11,5 %; 3 года -9%; 2 года и 6 месяцев — 5,5 %; 2 года — 3,5 %, 1 год и 6 месяцев — 1,5 %, 1 год — 0,5 %.

Статистика показывает, что 73,5 % нарушителей правил обращения с оружием были осуждены к наказанию, по сроку, расположенному ниже средней тяжести санкции. По мнению Д.О. Хан-Магомедова, если назначенные судом наказания резко расходятся с установленными в уголовном законе, то это свидетельствует либо о неправильно сложившейся судебной практике, либо о несовершенстве закона.

Полагаем, что выявленная тенденция свидетельствует о последнем, поскольку это подтверждается подобным исследованием практики применения наказания по ч. 2 ст. 349 УК РФ, средняя тяжесть санкции которой составляет 2 года и 6 месяцев лишения свободы. При этом наказания распределились следующим образом: 5 лет — 6 %, 4 года 6 месяцев — 20,5 %, 4 года — 46,5 %,года и 6 месяцев — 14,5 %, 3 года — 8,5 %, 2 года и 6 месяцев — 2,5 %, 2 года — 1,5%.

Таким образом, в 94,5 % случаев военными судами назначено наказание свыше трех лет лишения свободы, что свидетельствует о более точном отражении санкцией ч. 2 ст. 349 УК РФ характера и степени общественной опасности нарушений правил обращения с оружием.

Таким образом, нарушение военнослужащим правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, является, по своему характеру, преступлением против военной службы, отражающим объективные потребности дальнейшего укрепления боеготовности и боеспособности Вооруженных Сил в современных условиях и отвечающим социальным и правовым основаниям криминализации.

 

Глава 2. Уголовно-правовая характеристика нарушения военнослужащими правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих

2.1. Объективные и субъективные признаки нарушения военнослужащими правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих

Диспозиция статьи 349 УК РФ законодательно предусмотрена таким образом, что отсутствие общественно опасного деяния (действия или бездействия) исключает уголовную ответственность военнослужащего и при наличии предусмотренных вредных последствий. Именно с исследования этого начального этапа преступления мы изучим нарушения конкретных правил обращения, которое и является обязательным признаком этого преступления. Предлагаем именно такой порядок исследования, поскольку согласно общей теории уголовного права при бланкетных диспозициях недопустимо привлечение лица к уголовной ответственности, пока не установлено, какое именно правило нарушено и в чем выразилось это нарушение.

Правила обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими опасность для окружающих, носят специальный характер, поскольку в соответствии со структурой установленного порядка обращения они адресованы лицам, в функциональные обязанности которых входит обращение с этими средствами, материалами, веществами и предметами.

Военнослужащий не может нести ответственность по ст. 349 УК РФ, если установлено не нарушение им конкретных правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность, а нарушены иные правила воинской службы, охраняемые уголовным законом. В зависимости от их содержания субъект должен нести ответственность за иное воинское преступление. Например, по уголовному делу в отношении ефрейтора Чащина В.Б. установлено, что, находясь на посту, он дослал патрон в патронник, при этом автомат АК-74 на предохранитель не поставил, положил автомат на землю и уснул. В последующем, услышав звук приближающейся смены, спросонья, вскочил, дернул автомат за пистолетную рукоятку, в результате чего произвел выстрел, которым был убит разводящий. Военным судом такие действия были правильно переквалифицированы с ч. 2 ст. 349 УК РФ на ч. 2 ст. 342 УК РФ.

Анализируя последствия, указанные в ч. 1 ст. 349 УК РФ, мы видим, что законодатель с 1997 года конкретизирует степень тяжести вреда здоровью человека, но при этом точно не определяет «иные тяжкие последствия». Учитывая ситуативный характер последствий и повышенную опасность способа их причинения, под ними следует понимать причиненный по неосторожности крупный имущественный и организационный вред (срыв выполнения боевой задачи, снижение боеготовности подразделения, разрушение военных сооружений и т.п.). Это понятие является оценочным, оно характеризует явления, «… измерение которых несводимо к однозначным определенным критериям, в особенности количественного свойства», а, значит, необходимо определить основные ориентиры для отнесения на практике конкретных последствий к «иным тяжким».

Содержание таких понятий в уголовном праве во многом зависит от содержания постоянных признаков состава конкретного преступления, то есть, вводя понятие «иные тяжкие последствия», законодатель, как правило, имеет в виду вредные последствия по характеру и степени равнозначные вредным последствиям, прямо указанным в норме.

Таким образом, продолжая анализ данной нормы, полагаем, что в соответствии с ее конструкцией к иным тяжким последствиям будет относиться вред, равнозначный по степени опасности средней тяжести вреда здоровью человека, предусмотренному в данной норме. Судебная практика относит к таким последствиям, например, причинение крупного имущественного вреда (т.е. стоимость имущества, превышающая на момент совершения преступления сумму в двести пятьдесят тысяч рублей).

Учитывая, что наказание в данной норме дифференцировано в зависимости от степени тяжести причиненного вреда здоровью и жизни, а также числа пострадавших, под «иными тяжкими последствиями» в ч. 1 ст. 349 УК РФ должен пониматься такой вред воинскому правопорядку, который адекватен вреду, причиняемому воинским правоотношениям физическим ущербом, прямо указанным в этой части ст. 349 УК РФ. Данный подход обусловлен тем, что нарушение правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, является посягательством на установленный порядок несения службы. В этом случае ущерб жизни и здоровью человека в результате такого нарушения (часть 1, 2 и 3) является показателем степени общественной опасности деяния, выражает размер ущерба, причиненного воинскому правопорядку, а значит, может быть сравним и с другими приведенными законодателем показателями, также указанными в ч. 1 ст. 349 УК РФ. Логическое исследование указанной части позволяет придти к выводу о том, что к «иным тяжким последствиям» следует относить, прежде всего, вред, причиненный имуществу. Подобным образом, решается вопрос в ст. ст. 1064 и 1079 ГК РФ, где предусмотрена ответственность как за вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица. В данном случае целесообразно одинаковое понимание, поскольку в разных правовых системах имеются в виду по существу одни и те же деяния. В понятие вреда, причиненного имуществу, включается стоимость самого предмета или вещества, которые были повреждены или уничтожены, а также вред, причиненный иному имуществу.

Принимая во внимание, что по своему, характеру преступление, предусмотренное ст. 349 УК РФ, является воинским, то не исключена возможность отнесения к «иным тяжким последствиям» и организационного вреда, выразившегося в срыве какого-либо важного военного мероприятия, операции (например, невыполнение боевой задачи) и т.п. Здесь же, считаем необходимым упомянуть, что во всех нормах главы УК РФ «о преступлениях против военной службы», где предусмотрена ответственность за причинение «иных тяжких последствий» вследствие нарушения специальных правил (ст.ст. 340-344, 349, 351, 352 УК РФ), теория и судебная практика понимают под такими последствиями причинение крупного имущественного или организационного вреда.

При этом требуется воздерживаться от расширительного толкования анализируемого понятия, так как, говоря об «иных тяжких последствиях», законодатель не включает в них причинение вреда жизни и здоровью людей, поскольку данные последствия прямо указаны в диспозиции ст. 349 УК РФ. Таким образом, отнесение к иным тяжким последствиям массовых отравлений людей, не повлекших смерти, надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 349 УК РФ по признаку причинения соответствующего вреда здоровью нескольким лицам. Как «иные» тяжкие указанные последствия могут быть расценены только в том случае, если вследствие массовых отравлений причинен существенный организационный ущерб — понижение боеготовности, срыв выполнения боевой задачи и т.д.

Кроме того, вероятны случаи одновременного неосторожного причинения тяжкого вреда, вреда средней тяжести здоровью людей, смерти человека и последствий, относящихся к «иным тяжким», вследствие нарушения правил обращения. Более того, причинение вреда жизни и здоровью людей, в отдельных случаях, может повлечь за собой наступление последствий, относящихся к «иным тяжким последствиям». Например, из-за неправильного обращения военнослужащего с отравляющими веществами выведен из строя его непосредственный командир, заражен личный состав, вследствие чего не выполнена боевая задача. Также в судебной практике достаточно часто встречаются случаи одновременного причинения последствий, предусмотренных различными частями ст. 349 УК РФ. Например, вследствие нарушения правил обращения причинена по неосторожности смерть одному человеку и тяжкий вред здоровью другого. В соответствии с общепринятым подходом к квалификации преступлений при конкуренции норм, такие деяния подлежат квалификации по части, предусматривающей ответственность за наиболее тяжкие последствия из числа наступивших.

Нельзя забывать также, что по смыслу ст. 349 УК РФ понятие «иные тяжкие последствия» обычно складывается из двух компонентов: угрозе жизни и здоровью людей и реального вреда воинскому правопорядку, выразившемуся в имущественном или организационном ущербе. Только с учетом таких обстоятельств допустимо включение в иные тяжкие последствия, например, вреда, нанесенного окружающей природной среде.

Помимо этого, к «иным тяжким последствиям» может быть отнесен лишь ущерб, который явился последствием реализации разрушительной способности, заложенной в средствах, материалах, веществах и предметах, представляющих повышенную опасность для окружающих. Так, по одному из уголовных дел было установлено, что Рейнг В.Л. нарушил правила обращения с боеприпасами, хранящимися на складе, вследствие чего во время работ по неосторожности уронил с верхнего яруса деревянный ящик со 100-мм снарядами, которым был причинен тяжкий вред здоровью сослуживца. Подрыва боеприпасов не произошло. Военный суд гарнизонного звена квалифицировал это деяние по ч. 1 ст. 349 УК РФ. Данное решение представляется ошибочным, хотя в данном случае имеется и нарушение правил обращения, и наступление вредных последствий. Повышенная опасность 100-мм снаряда, как и любого другого боеприпаса, определяется возможностью взрыва, что и обусловило включение в предмет преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ. Причинение же тяжкого вреда здоровью человека при механическом воздействии — ударе укупоркой (ящиком со снарядами) — образует преступление против личности.

Академик В.Н. Кудрявцев конкретизировал уголовно-правовое понятие причинной связи в отдельных составах преступлений. А особенности причинной связи в преступлениях против военной службы подробно исследовал в работах A.A. Тер-Акопов.

Так, основными признаками причинной связи в преступлениях, выражающихся в нарушении порядка воинской службы, выделены: принадлежность субъекта системе воинских отношений, связанных с данным порядком службы; урегулированность этого порядка соответствующими правовыми нормами; выступление действия или бездействия в качестве нарушения (изменения) установленного порядка, а общественно опасного последствия как отрицательного изменения системы воинских отношений .

Указанные признаки характерны и для причинной связи в преступных нарушениях установленного порядка обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих. Таким образом, в составе преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, проблема установления причинной связи сводится к установлению такого деяния, выразившегося в нарушении правил обращения, которое обусловило причинение вреда здоровью, смерть людей или иные тяжкие последствия. Несмотря на внутреннюю связь между деянием и последствиями, не всегда просто бывает ее выявить: последствие может быть связано с различного рода деяниями (потерпевшего, должностных лиц, других военнослужащих и т.д.), роль каждого из которых в наступлении преступного результата неодинакова. Каждый раз из всей совокупности деяний необходимо выделять именно такое, которое с неизбежностью породило последствия, указанные в соответствующей части ст. 349 УК РФ.

Как правило, по уголовным делам, где нарушение правил обращения не осложняется вмешательством третьих лиц (т.е. с так называемой прямой причинной связью) ее установление обычно сложности не представляет, так как в этих случаях связь причины и следствия очевидна. Например, ефрейтор Анченко К.Е., заступив на пост выездного караула по сопровождению особо важных грузов, нарушил правила обращения с АКС-74, снял с автомат с предохранителя, дослал патрон в патронник и, балуясь, по неосторожности, произвел выстрел, которым был убит гражданин К. В данном случае очевидность наступления смерти К. в результате нарушения Анченко правил обращения с оружием налицо.

При этом причиной признается не всякое действие, предшествующее последствиям, а лишь то, которое выражается в нарушении правил, при условии обязанности нарушителя соблюдать их. Так, по вышеприведенному в качестве примера уголовному делу в отношении прапорщика Акилаева Т.Ф., установлено, что он хранил 5 взрывателей УЗРГМ к гранате Ф-1 в помещении зарядной станции рядом с емкостью с кислотой. При проведении работ по ремонту радиаторов сержант Н. и рядовой Г. начали вынимать емкость. В результате пролития кислоты на взрыватели произошло химическое разрушение защитной оболочки, что привело к подрыву взрывателей, вследствие чего двум военнослужащим был причинен тяжкий вред здоровью. В данном случае действия Н. и Г. являются правомерными и их нельзя рассматривать в качестве причины наступивших последствий. Также указанные военнослужащие не могли и не должны были предвидеть, что под емкость с кислотой кто-то положит элементы гранаты. Причиной последствия являются действия Акилаева Т.Ф., осужденного по ч. 1 ст. 349 УК РФ.

Нарушение правил, объективно не влекущих указанных в ст. 349 УК РФ последствий, не может быть вменено военнослужащему по этой статье, поскольку причиной может быть только такое нарушение, которое способно причинить предусмотренный уголовным законом вред. Так, если в результате нарушения военнослужащим правил несения караульной службы, иное лицо похитило из охраняемого склада гранаты РГД-5, то нарушение, допущенное часовым, не может находиться в причинной связи с гибелью человека, наступившей в результате его небрежного обращения с гранатой.

На практике неосторожное причинение вреда жизни и здоровью людей, их смерть или иные тяжкие последствия являются нарушением правил обращения одновременно несколькими военнослужащими (нередко каждый из них допускает не одно, а несколько нарушений). Тогда необходимо определить, в результате, какого именно нарушения наступили вредные последствия. Так, по уголовному делу, ставшему предметом рассмотрения в Военной коллегии Верховного Суда СССР, караульный Григорян, желая из озорства попугать сослуживцев, зарядил автомат, дослал патрон в патронник и стал направлять оружие в сторону людей. В это время в комнату вошел караульный Срабоян, который, из баловства, схватил находившийся в руках Григоряна автомат в районе спускового крючка и нажал на него. В результате произошел выстрел, которым был убит рядовой Кузин. Оценивая данные обстоятельства, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что Кузин был убит выстрелом, который произведен в «результате взаимосвязанных между собой и взаимообусловленных нарушений правил обращения с оружием со стороны Григоряна и Срабояна». Вместе с тем, нарушение правил, допущенное Григоряном, не находится в непосредственной, необходимой связи со смертью караульного. Это последствие является для Григоряна объективно случайным. «Случайное последствие может наступить либо не наступить, поэтому его нельзя предвидеть». Совершая то или иное действие, лицо рассчитывает на строго определенные последствия, которые объективно, реально могут наступить. Только по отношению к таким последствиям возможно установление вины. Исходя из этого, Военная коллегия Верховного Суда СССР пришла к выводу о том, что причиной наступления смерти Кузина явились действия Срабояна, который в нарушение правил нажал на спусковой крючок и произвел выстрел. Военная коллегия признала, что хотя Григорян и нарушил правила обращения с оружием, он не предвидел и не мог предвидеть, что в его действия вмешается Срабоян. Уголовное дело в отношении Григоряна было прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

Таким образом, при одних и тех же условиях совершения какого-либо действия с неизбежностью должно наступить одно и тоже соответствующее ему следствие. А значит, причинная связь имеет такие характерные свойства как устойчивость и закономерность. В основе конструирования правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, лежит такой признак причинности, как повторяемость.

Нельзя забывать, что, в ряде случаев, что не только одно и то же нарушение правил обращения может вызвать различные результаты, но и последствия могут вообще не наступить, т.е. они носят ситуативный характер. Кроме того, в диспозиции ст. 349 УК РФ строгая обязательность определенных последствий не указана и не предусмотрена. Это обуславливает возможность наличия вероятностной причинной связи (разновидности необходимой причинной связи). Иначе говоря, необходимость является выражением вероятности, которая, в свою очередь, представляет собой качественную меру необходимости в возможном. Последняя исчисляется отношением числа реализованных возможностей к общему числу возможностей наступления данного события.

Таким образом, необходимость — это вероятность, равная единице, образующейся в случае реализации в действительность всех возможностей данного типа. Поэтому вероятностная и необходимая причинная связи отражают одну и ту же причинную закономерность. В общем, вероятностная причинная связь подтверждает наличие необходимости, закономерности в причинных связях при нарушении порядка воинской службы в целом, порядка обращения с оружием — в частности. Вероятностный закон находит свое отражение в нормативном урегулировании порядка обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих. Норма, являющаяся юридическим выражением порядка, предназначена для нейтрализации круга возможностей, которые могут быть реализованы в общественно опасную действительность при нарушении данного порядка.

Исходя из изложенного, необходимым последствием будет то, которое представляет собой реализованную возможность, заключенную в нарушении правил обращения. Так, сержант Колов Л.В. в нарушение требований Руководства по эксплуатации ракетно-артиллерийского вооружения, принес домой с полигона три неразорвавшиеся гранаты Ф-1 с целью получения из них взрывчатого содержимого и последующего применения для глушения рыбы, положил их в канаву за домом. Через 3 недели, на этих гранатах подорвались четверо детей. В данном случае норма, запрещающая оставлять неразорвавшуюся гранату в общедоступном месте, предполагает, что в противном случае имеется возможность причинения вреда окружающим. Поскольку в конкретном случае такая возможность была реализована в действительность, то военный суд правильно расценил причинную связь между деянием Колова и наступившими последствиями как необходимую и осудил его по ч.1 ст. 349 УК РФ.

В этом примере, нарушение правил обращения с гранатами с определенной долей вероятности могло повлечь самые разнообразные последствия: на этих гранатах могли подорваться взрослые люди, транспортные средства, от взрыва мог не пострадать никто, наконец, гранаты могли вообще не взорваться. То есть в данном случае последствия носят вероятностный характер.

В предлагаемой главе мы проанализируем признаки субъекта и субъективной стороны преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ. При этом будем учитывать их тесную взаимосвязь, поскольку полагаем, что субъективная сторона формируется на основе социальных и психологических черт субъекта.

Рассматривая субъект преступного нарушения правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность, нельзя не отметить, что основным здесь является вопрос о критериях, определяющих пределы ответственности военнослужащих за нарушение установленного порядка «обращения».

В правовых исследованиях общим вопросам субъекта преступлений против военной службы, а также анализу признаков субъекта в отдельных составах, перечисленных в главе 33 Уголовного кодекса Российской Федерации, уделено огромное внимание (например, работы Х.М. Ахметшина, A.A. Тер-Акопова, В.П. Шупленкова, H.A. Шулепова, A.A. Смердова, A.C. Самойлова и других авторов).

Так, A.A. Тер-Акоповым разработана правовая модель субъекта преступления против военной службы как субъекта соответствующего общественного отношения, охраняемого уголовным законом, которая нашла свое подтверждение и применение в исследованиях специальных субъектов преступлений, проведенных профессором В.М. Лебедевым. Именно эти положения мы применили для анализа статьи 349 УК РФ.

В соответствии с требованиями ст. 331 УК РФ субъектами преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, могут быть только военнослужащие, проходящие военную службу по призыву либо по контракту в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации, граждане, пребывающие в запасе, во время прохождения ими военных сборов, а также военные строители военно- строительных отрядов (частей) Министерства обороны Российской Федерации, других министерств и ведомств Российской Федерации (далее — военнослужащие). При этом уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени. При этом диспозиция статьи 349 УК РФ не содержит сведений, раскрывающих какие-либо дополнительные признаки субъекта этого преступления.

Для точного определения субъекта необходимо определиться: должен ли субъект данного преступления обладать специальными признаками, чтобы нести уголовную ответственность по этой статье либо достаточно любого нарушения правил, которое повлекло вредные последствия, посягающие на охраняемые ст. 349 УК РФ общественные отношения.

В теории уголовного права по данному вопросу существуют различные, в том числе противоположные точки зрения. Так, Х.М. Ахметшин, Ф.С. Бражник и некоторые другие считают, что субъектом этого преступления может быть любой военнослужащий, в том числе, и нарушивший правила обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, которые к нему попали неправомерно.

В то же время, A.B. Наумов несколько сужает круг субъектов и полагает, что субъектом указанного преступления может быть любой военнослужащий, проходящий службу по призыву или по контракту в Вооруженных Силах, других войсках и воинских формированиях, который обязан соблюдать правила обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими опасность для окружающих^[17].

A.A. Тер-Акопов, в свою очередь, значительно ограничивает круг субъектов преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, лицами, которым оружие, боеприпасы, радиоактивные материалы, взрывчатые и иные вещества и предметы, представляющие повышенную опасность для окружающих, были вверены по службе, или имевшими к ним доступ в силу служебного положения.

Такого же мнения придерживается В.М. Лебедев, который также полагает, что субъектом нарушения правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, являются лишь те военнослужащие, которым эти вещества и предметы вверены для служебного пользования. По его мнению, иные лица, неправомерно завладевшие указанными веществами и предметами, должны нести ответственность по иным статьям закона.

Для осуществления правильного выбора из такого множества противоречивых позиций, на наш взгляд, необходимо вспомнить тот факт, что ст. 349 УК РФ является разновидностью норм об ответственности за деяния, выражающиеся в нарушении специальных правил предосторожности. А также и то, что уголовное законодательство содержит достаточно много составов подобных конструкций.

Исходя из этого, предлагаем определить подход законодателя к установлению признаков субъекта таких преступлений, а затем — соответствие изложенных выше точек зрения этому общему подходу.

Проанализировав статьи УК РФ -109, 118, 168 ч. 2, которые предусматривают уголовную ответственность за нарушение общепринятых правил предосторожности в той или иной области, можно прийти к выводу о том, что законодатель исходит из следующего принципа: адресатами таких правил становятся все члены общества. Следовательно, это предполагает ответственность любого из них за нарушение таких правил. В случае если подобные последствия причинены при нарушении специальных правил, то закон ограничивает круг субъектов лицами, занятыми в определенной сфере деятельности, либо, иным образом, подразумевает именно служебную деятельность субъектов (например, ст. ст. 216 и 217 УК РФ).

Таким образом, полагаем, что законодатель исходит из принципа: чем более специальный характер носят нарушенные правила, тем уже круг их адресатов, то есть, тем более ограничен круг лиц, несущих ответственность за их нарушение. Наиболее четко принцип сужения субъекта преступления в зависимости от специального характера нарушенного правила прослеживается в системе составов преступлений против военной службы. Крайне примерны здесь нормы об уголовной ответственности за посягательства на установленный порядок несения специальных служб. Так, законодатель в преступлениях против общественной безопасности ограничивает число субъектов, несущих ответственность, например, за нарушение правил безопасности горных, строительных и иных работ (ст. 216 УК), на взрывоопасных объектах (ст. 217 УК) лицами, которые на законных основаниях выполняют соответствующие обязанности в этих областях.

Кроме того, законодатель в таких статьях главы о преступлениях против военной службы, как ст. ст. 340 — 344 УК РФ в качестве субъектов указанных преступлений рассматривает лишь лиц, на которых в установленном порядке возложены обязанности по несению соответствующих служб. То есть в данном случае подразумевается ответственность за нарушение специальных правил лишь тех лиц, которые обязаны соблюдать их. Так, Отдельных моментах это вытекает из смысла используемых законодателем формулировок (например, в соответствие со статьей 348 УК РФ за утрату военного имущества несет ответственность не каждый военнослужащий, а лишь тот, которому оружие, боеприпасы и предметы военной техники вверены для служебного пользования).

Таким образом, напрашивается вывод о том, что, устанавливая ответственность за нарушение специальных правил предосторожности, и общеуголовное, и законодательство о преступлениях против военной службы исходят из того, что рассмотренные правила адресованы специальному кругу лиц, обязанных (как правило, по роду служебной деятельности) соблюдать их, что и определяет субъектов таких преступлений ограниченным кругом именно этих лиц. Такое положение вещей полностью соответствует вышеизложенному подходу к определению субъекта преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ: ограничение его лицами, которые по роду служебных обязанностей обращаются с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих.

Также необходимо указать, что иная позиция обусловлена в известной степени тем, что в ряде случаев судебная практика тяготеет к нарушению обоснованного выше принципа и расширению круга субъектов преступлений, выражающихся в нарушении специальных правил. Такая ситуация возникает в связи с различными факторами, например, с определенной сложностью в определении адресата соответствующих правил. Однако отказ от признания субъектом нарушения специальных правил лица, которое по роду служебных обязанностей должно соблюдать их, влечет утрату смысла существования в уголовном законодательстве составов подобных конструкций. Рассмотренный принцип уголовного законодательства является серьезным аргументом в пользу сужения числа субъектов преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, ограничивая его лицами, по роду служебных обязанностей обращающихся с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих.

---

Страницы:   1   2   3   4