Уголовная ответственность за нарушение военнослужащим правил обращения с оружием и предметами, предоставляющими повышенную опасность для окружающих. Часть 3.

Страницы:   1   2   3   4

---

Далее мы продолжим анализ этого вопроса, рассмотрев конкретные отношения, составляющих порядок обращения, т.е. выясним, предполагает ли воинский правопорядок способность и обязанность любого военнослужащего соблюдать установленный порядок обращения, либо воинский правопорядок может нарушить не всякое лицо, а лишь то, которое обязано соблюдать его. Так, осуществляя анализ объекта преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, мы обосновали, что данная норма охраняет общественное отношение, участниками которого могут быть только строго определенные лица — военнослужащие, на которых возложены функциональные обязанности по обращению с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих.

Таким образом, необходимым будет решение вопроса о круге военнослужащих, которым адресованы правила обращения, поскольку от этого зависит включение того или иного лица в систему указанных правоотношений.

В силу наличия воинской специализации (в настоящее время насчитывается около 1800 воинских учетных специальностей (ВУС), каждая из которых предполагает не только свой объем функциональных обязанностей, но персональный перечень оружия и предметов, представляющих повышенную опасность для окружающих, который приходится эксплуатировать.), нет оснований считать всех без исключения военнослужащих адресатами правил обращения. Так, например, если обучение обращению с ручным боевым стрелковым оружием проходят практически все военнослужащие, то обращению с радиоактивными материалами или взрывчатыми веществами — довольно узкий круг лиц. Таким образом, зависимости от специализации осуществляется и определяемая соответствующими программами подготовка военнослужащих к выполнению служебных обязанностей. К тому же, в зависимости от новизны оружия, качества его поражающих факторов и т.п. число лиц, имеющих к нему доступ, может быть крайне ограничено, что обуславливается наличием у правил обращения различных грифов секретности, т.е., в общем, это предполагает ознакомление с ними лиц, которым это необходимо лишь по роду служебных обязанностей.

Кроме того, например, Устав внутренней службы Вооруженных Сил РФ обязывает каждого военнослужащего надлежащим образом обращаться с вверенным ему оружием и боевой техникой, но при этом ни один из исследованных нами актов военного управления, содержащих правила обращения, не обязывает каждого военнослужащего знать и соблюдать эти правила. Значит, каждый вид оружия и предметов, представляющих повышенную опасность для окружающих, предполагает строго определенный тип специалиста, способного должным образом использовать свойства этих средств. Такая способность определяется необходимыми физическими и психическими качествами, умениями и навыками, полученными при обучении. Вместе с тем воинский правопорядок не считает это достаточным. Лицо признается способным к обращению только после того, как оно допущено к этой деятельности в установленном порядке и на него возложены соответствующие обязанности. Так, например, в соответствии с Наставлением по организации обеспечения радиационной безопасности к работе с источниками радиоактивного заражения допускаются военнослужащие после освидетельствования военно-врачебной комиссией, обучения правилам обращения и основам радиационной безопасности, прохождения инструктажа перед началом работы и периодически не реже одного раза в полгода, при этом устанавливается предельное количество допустимой биодозы облучения, после получения которой военнослужащий к работам не допускается вообще.

Наличие установленного порядка признания лица, допущенного к деятельности, сопряженной с обращением с источником повышенной опасности, определяется необходимостью повышения в условиях Вооруженных Сил дисциплинированности, ответственности, внимательности военнослужащих. Сходные цели преследует и возложение на этих лиц уголовной ответственности за нарушение таких правил обращения.

Таким образом, субъектами отношений, охраняемых ст. 349 УК РФ могут выступать лишь лица, которым специально адресованы правила обращения. Указанными лицами являются не все, а только соответствующим образом подготовленные военнослужащие, функциональные обязанности которых (в силу наличия непосредственных служебных обязанностей (например, военнослужащий, нарушивший во время стрельб правила обращения с закрепленным за ним АК-74) или же имеющие к ним доступ в силу служебного положения (например, начальник склада вооружения, который нарушает правила обращения с находящимися в нем боеприпасами) предполагают или допускают обращение с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих. Такие лица, нарушая свои служебные обязанности, нарушают тем самым нормальное функционирование системы общественных отношений, охраняемых ст. 349 УК РФ, и могут нести ответственность по данной норме, т.е. являться субъектами этого преступления.

На практике имеют место быть такие ситуации, когда лицо, не допущенное к обращению, не знающее правил и не имеющее навыков в обращении, неправомерно берется за эту деятельность и причиняет указанные в ст. 349 УК РФ последствия. Возможны также случаи причинения вредных последствий вследствие нарушения правил обращения лицом, хотя и знающим правила (по роду работы до службы в Вооруженных силах), однако завладевшим опасными средствами неправомерно — путем хищения, случайного стечения обстоятельств и т.п. В таких ситуациях лицо не включено в установленном порядке в систему охраняемых ст. 349 УК РФ общественных отношений, на него не возложены обязанности по специальному обращению, поэтому оно не способно изменить порядок функционирования данной системы, то есть нарушить установленный порядок обращения, а, следовательно, и нести ответственность по ст. 349 УК РФ.

В данном случае квалификация таких действий по ст. 349 УК РФ, то есть резкое повышение ответственности, не может определяться лишь фактом нахождения лица на военной службе. Для этого необходимо нарушение одной из сторон установленного порядка несения военной службы, которое может осуществить только лицо, являющееся участником соответствующей системы общественных отношений. А значит, уголовная ответственность лиц, неправомерно завладевших оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, должна наступать не по ст. 349 УК РФ, а в зависимости от конкретных обстоятельств дела по статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности, жизни и здоровья, собственности или общественной безопасности.

Принимая во внимание, что субъектом преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, может быть только военнослужащий, по роду служебных обязанностей обращающийся с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, и лично нарушивший правила, вполне допустимо отождествление субъектов в области использования техники с понятием «операторы технических систем», введенным М.С. Гринбергом. То есть военнослужащий будет нести ответственность по ст. 349 УК РФ только в том случае, если нарушил правила обращения, выполняя роль оператора (лица, непосредственно обращавшегося с оружием или предметом, представляющим повышенную опасность для окружающих, по роду служебных обязанностей). В случае, если военнослужащий лишь организует обращение и нарушает обязанности в сфере обеспечения безопасности обращения, то такое деяние, если оно вызвало тяжкие последствия, подлежит квалификации как должностное преступление. Например, старший на огневом рубеже не подал команду и не провел осмотр оружия по окончании стрельб, в результате чего при построении в результате случайного выстрела был убит военнослужащий, старший на огневом рубеже несет ответственность за допущенные нарушения и последствия по ст. 293 УК РФ (т.е. за халатность). При этом, если вредные последствия наступили в результате нарушений, допущенных не только старшим на огневом рубеже, но и тем, кто вел стрельбу, то стрелявший также подлежит ответственности, ноуже по ст. 349 УК РФ, так как выступает в роли оператора. С понятием «оператор технической системы» тесно связаны вопросы специальной (профессиональной) вменяемости, упомянутые В.И. Курляндским, который выделил, наряду с понятием вменяемости вообще, понятие специальной вменяемости применительно к особым профессиям и ситуациям нервно- психологических перегрузок, создаваемых определенными условиями взаимодействия человека и техники . При этом, на наш взгляд, данные вопросы применительно к законодательству о преступлениях против военной службы должны решаться в рамках общей проблемы ответственности лиц, негодных к военной службе, поскольку лицо, на которое ошибочно возложены обязанности военной службы («негодное к военной службе») не является субъектом преступления против военной службы.

Таким образом, лицо, на которое ошибочно возложены обязанности по обращению с оружием, предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, не подлежит ответственности по ст. 349 УК РФ, а при причинении последствий в виде вреда жизни и здоровью либо имущественного вреда (при нарушении правил обращения), должен решаться вопрос об ответственности по статьям о преступлениях против личности, собственности и т.п. Для наглядного представления о категориях военнослужащих, чаще всего совершавших преступления, предусмотренных ст. 349 УК РФ нами осуществлен их анализ за период 2008 — 2015 гг., представленный в таблице 2.

Таблица 2. Категории военнослужащих, совершивших преступления, предусмотренные ст. 349 УК РФ (в процентах к общему числу военнослужащих, совершивших данные преступления)

 

Предварительно можно предположить, что субъективная сторона преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, имеет сложный характер, включая деяние, выразившееся в нарушении правил обращения, и наступившие вредные последствия. В юридической литературе довольно распространено мнение о том, что такого рода деяния следует рассматривать как преступления со смешанной (сложной, двойной) формой вины.

Такая концепция обосновывалась ранее тем, что «ряд составов обрисован в законе так, что к признакам объективной стороны состава отнесены непосредственно и определенные свойства действия (или бездействия) лица и причиненный им преступный результат», что вызывало необходимость различать вину относительно нарушения правил и вину относительно последствий нарушения. Такая дифференциация обосновывалась обычно необходимостью более полного учета характера и степени общественной опасности деяния: умышленное нарушение правил, по мнению этих авторов, более опасно, чем неосторожное при одинаковых последствиях.

Вместе с тем, допуская концепцию о двойной форме вины (т.е. «если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий»), законодательно, в настоящее время, признает совершение такого преступления с умышленной формой вины.

Помимо этого, анализ психического отношения лица к преступлению, предусмотренному ст. 349 УК РФ, не ограничивается только установлением формы и анализом содержания вины. Большая часть преступных нарушений правил обращения совершается сознательно, а значит, возникает вопрос о мотивах таких нарушений.

Так, иногда они обусловлены боязнью ответственности за другие преступления или упущения по службе, желанием скрыть их (около 12% от числа изученных дел). При этом субъект нередко сознательно игнорирует возможность наступления вредных последствий, легкомысленно рассчитывая на их предотвращение. Так, рядовой Мухтабеков A.M., заступив в состав караула, продал Е. двадцать патронов калибра 5,45 мм. Стремясь скрыть это нарушение, он, сменившись с поста, при следовании в караульное помещение, произвел выстрелы из АК-74 двумя очередями в направлении кустов, якобы заметив там движение. В результате чего был причинен тяжкий вред здоровью телефониста К.

Также, выделяется такой мотив, как правовой нигилизм (около 10 %). То есть, когда субъект игнорирует нормативные требования только потому, что считает их ненужным формализмом вообще либо потому, что в данной ситуации, по его мнению, соблюдение правил обращения не обязательно. При этом лицо нередко убежден, что никаких вредных последствий нарушение данного правила не повлечет. Так, мл. сержант Домба К.У., вернувшись в составе группы по блокированию незаконных вооруженных формирований к месту сбора, установленным порядком автоматический гранатомет АТС — 17 не разрядил, при его погрузке в автомобиль, по неосторожности произвел два выстрела, которыми был убит сослуживец и уничтожен автомобиль УАЗ-469.

Ложно понятые интересы службы составляют около 8 % изученных дел. Например, сержант Крымов Н.В., намереваясь лучшим образом подготовиться к ведению боевых действий при проведении контртеррористической операции, нарушил порядок и последовательность выполнения упражнения с боевой стрельбой при действии тройками, произвел выстрел из подствольного гранатомета ГП-25 по мишени, когда в непосредственной близости от нее находились двое его сослуживцев, чем причинил тяжкий вред здоровью обоих.

В ряде случаев (менее 1 % изученных нами дел) нарушение правил обращения обусловлено коммуникативностью поведения. Так, по одному из дел было установлено, что после получения команды о прекращении огня, заряжающий СПГ-9, установленным порядком гранатомет не разрядил, на предохранитель не поставил. Впоследствии, наводчик, полагая, что эта операция выполнена заряжающим, в нарушение правил стал манипулировать СПГ-9, вследствие чего произвел выстрел и причинил ранения трем сослуживцам.

Таким образом, мотивы сознательных нарушений правил обращения с оружием, боеприпасами, радиоактивными материалами, взрывчатыми и иными веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, свидетельствуют об антиобщественной установке субъекта преступления, предусмотренного ст. 349 УК РФ, что обязательно должно учитываться как для характеристики личности виновного, так и определения характера, степени тяжести допущенного нарушения и причиненных последствий, а значит — приниматься во внимание при назначении вида и размера конкретного наказания.

Действующим уголовным законом предусмотрено, что преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности.

Выявленными признаками неосторожности применительно к ст. 349 УК РФ являются: обязанность военнослужащего при наличии объективной возможности в конкретной ситуации действовать в соответствии с установленными правилами обращения (объективный); психологическая способность отдельного военнослужащего в конкретной ситуации действовать в рамках установленных правил обращения (субъективный); наличие неправильного решения, ошибка лица, объективно проявляющаяся в неправильном деянии, когда лицо не предвидит возможности наступления вредных последствий, либо легкомысленно рассчитывает на их предотвращение (проявление неосторожности).

Таким образом, неосторожность в ст. 349 УК РФ, может проявляться как в виде легкомыслия, так и небрежности.

Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий. Так, рядовой Войнов А.П., по просьбе своего сослуживца Н., стремясь имитировать нападение на пост, его отражение и последующее получение краткосрочного отпуска, приставил АКМ — 47 дульным срезом к внутренней стороне щеки Н. (при этом Н. широко раскрыл рот). Войнов, полагая, что при выстреле пуля пройдет навылет через мягкие ткани щеки и причинит только легкий вред здоровью Н., что в последующем можно будет выдать за якобы состоявшееся нападение на пост, произвел одиночный выстрел. Однако его расчет оказался легкомысленным: энергией пороховых газов Н. оторвало нижнюю челюсть и выбило глаз. Военный суд правильно оценил в данном случае это деяние как характеризующееся преступным легкомыслием и осудил виновного по ч. 1 ст. 349 УК РФ.

2.2. Особенности квалификации нарушения военнослужащими правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих

Одна из проблем квалификации преступлений по ст.349 УК РФ связана с разграничением со смежными составами в зависимости от мотива и формы вины содеянного. Проблема заключается в том, что по объективной стороне такого рода смежные преступления могут быть максимально сходными.

Так, например, 3 декабря 2000г. в н.п. Шатой военнослужащим Е. из хулиганских побуждений произведен подрыв гранаты, в результате чего гр. Батаеву Э.Х. причинен легкий вред здоровью. Военным судом военнослужащий признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 213 ч. 3 УК РФ, и ему назначено наказание в виде 3 лет лишения свободы, условно, с испытательным сроком 3 года. Из материалов уголовного дела следует, что подрыв гранаты был произведен военнослужащим именно из хулиганских побуждений, что на наш взгляд, исключает применение ст.349 УК РФ.

4 ноября 2000 г. в н.п. Ведено часовой военной комендатуры рядовой по призыву К. открыл огонь в сторону несовершеннолетнего АбдулхановаM.A., бросавшего в него камнями, причинив последнему смертельное огнестрельное ранение. Военным судом военнослужащий признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, и ему назначено наказание в виде 5 лет лишения свободы с отбыванием наказания в ИК строгого режима[7]. В данном случае речь идет исключительно об умышленной форме вины, что следует из общей обстановки совершения преступления. Соответственно, оснований для вменения ст.349 УК РФ не усматривается.

22 января 2001 г. в г. Грозном военнослужащими А. и П. в состоянии алкогольного опьянения открыта беспорядочная стрельба и произведен подрыв гранат. В результате действий военнослужащего П. погиб гр. Угуев Б. и ранены еще два местных жителя. Кроме того, военнослужащим А. застрелен сослуживец П. Военным судом военнослужащий А. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, и ему назначено наказание в виде 12 лет лишения свободы с отбыванием наказания в ИК строгого режима. Из материалов дела следует, что застреленный своим сослуживцем П. успел причинить смерть гр-ну Угуеву и вред здоровью другим потерпевшим. Теоретически его действия также подлежат уголовно-правовой оценке. Оснований для квалификации действий П. по ст.349 УК РФ в данном деле не усматривается, поскольку учинение беспорядочной стрельбы само по себе совершается с умышленной формой вины.

Фактические обстоятельства дела, указывающие на форму вины лица и целеполагание его действий, подлежат самому тщательному изучению при расследовании уголовных дел, связанных с обращением не только с оружием, но и боеприпасами. Правильная оценка позволит избежать ошибочной квалификации.

25 марта 2005г. дежурный по КПП лейтенанта воинской части 23132 (н.п. Шали, Чеченская Республика) Пакшин П.А. отдал распоряжение перегородить выезд колонне боевой техники из территории части доской с закрепленными на ней противотанковыми минами. В результате подрыва одной из мин погибли два офицера и восемь военнослужащих-призывников. Следствием установлено, что приказ был отдан из ложно понятых интересов службы, превышены служебные полномочия. Однако при этом были также грубо проигнорированы требования безопасности по обращению с боеприпасами. Очевидно, что обстоятельства дела свидетельствуют о совершении преступления, сопряженного с превышением должностных полномочий, посягательством на жизнь других военнослужащих (пусть даже с косвенным умыслом), но не связанного напрямую с нарушением правил обращения с боеприпасами.

Разграничение смежных составов актуально при применении ст.349 УК РФ «Нарушение правил обращения с оружием» и ст. 342 УК «Нарушение уставных правил караульной службы».

В январе 2004г. в г.Санкт-Петербург на территории воинской части 71 403 (артиллерийская база хранения) рядовой Григорьев нес службу на одном из постов. Смена часовых занимает в этом карауле примерно час, если действовать в соответствии с Уставом гарнизонной службы. Это означает, что разводящий вместе караульными должен последовательно обойти все посты. Чтобы ускорить процесс, разводящий в этот раз пошел менять часовых на постах в одну сторону, а караульный самостоятельно — в другую. Новому часовому оставалось пройти по прямой метров 500, когда навстречу ему вышел Куракин, который в карауле в ту ночь не был и шел на пост к Григорьеву, чтобы покурить. Сблизившись, бойцы перекинулись парой слов. Автомат у часового был наизготовку, палец он, судя по всему, держал на курке. С расстояния 2-3 метра раздались выстрелы. Пули не задели караульного, идущего на пост, а Куракин был тяжело ранен, отчего вскоре скончался. Изначально уголовное дело было возбуждено по признакам ст.349 УК РФ, затем переквалифицировано на ст. 342 УК.

Конкуренция общего и специального составов — еще одна квалификационная проблема при расследовании уголовных дел о преступлениях, совершенных военнослужащими.

Так, в декабре 2005г. в Петропавловске-Камчатском на одном из пунктов сбора цветных металлов взорвался снаряд. Один человек погиб на месте, другой скончался в больнице. Взрыв произошел, когда рабочие приемного пункта попытались распилить одну из гильз 152-мм снаряда, сданного в утиль военнослужащими. Военные занимались вывозом и утилизацией неразорвавшихся снарядов после пожара на открытых площадках хранения боеприпасов Минобороны, происшедшего в ночь с 30 сентября на 1 октября 2005 года. Ранее военная прокуратура ставила вопрос о запрете на передачу неразорвавшихся боеприпасов для утилизации в гражданские организации. Несмотря на это, неразорвавшиеся снаряды передавались воинскими должностными лицами на пункт приема цветных металлов в Петропавловске-Камчатском. После пожара на складах военные вывезли на гражданский пункт приема пять пятитонных контейнеров с боеприпасами, которые были обезврежены и, по их словам, опасности не представляли. В рамках расследования установлены военнослужащие, отвечавшие за вывоз и надлежащую утилизацию боеприпасов, оставшихся после взрывов.

Расследованием происшествия занялись и гражданская, и военная прокуратуры. Так, прокурор области возбудил дело по ч.2 ст.293 УК РФ (халатность), а военный прокурор Петропавловск-Камчатского гарнизона -уголовное дело по ч.З ст.349 УК РФ (нарушение правил обращения с боеприпасами). Представляется, что в данном случае имеет место конкуренция общей нормы — ст.293 УК РФ и специальной нормы — ст.349 УК РФ. По правилам уголовно-правовой оценки применению подлежит более специальная норма УК РФ, а таковой является ст.349 УК РФ.

В ряде случаев проблема квалификации связана с тем, что по сложившейся практике субъектом нарушения правил обращения с веществами и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, являются лишь те военнослужащие, которым эти вещества и предметы вверены для служебного пользования. Иные лица, неправомерно завладевшие указанными веществами и предметами, должны нести ответственность по иным статьям закона. Однако, данное правило не получает устойчивого подтверждения на практике.

Так, например, в июле 2005 г. Пятигорский гарнизонный военный суд признал прапорщика У. виновным в предъявленном ему обвинении по ч. 1 ст. 222 УК РФ и ч.2 ст. 349 УК РФ и приговорил к лишению свободы сроком на 4 года, с отбыванием наказания в колонии-поселении. Фабула дела такова. В конце 2004 года осужденный У. незаконно приобрел и хранил у себя, найденную им боевую гранату Ф-1. 4 апреля 2005 года прапорщик У., находясь в помещении кафе, не имея умысла на совершение преступления, достал из кармана куртки гранату и для демонстрации окружающим выдернул кольцо с предохранительной чекой, приведя гранату в боевую готовность. Не желая использовать гранату по прямому назначению, осужденный У. выйдя на улицу, попытался вставить предохранительную чеку в гранату, но неосторожные действия инициировали срабатывание школьного механизма запала гранаты и, понимая неизбежность взрыва, гражданин У. отбросил гранату в правую от себя сторону. В результате взрыва, находившийся неподалеку потерпевший Е. получил взрывную травму, сопровождаемую множественными огнестрельными и осколочными ранениями, в результате которой он скончался в этот же день в больнице.

Данная квалификация представляется нам ошибочной. И вот почему. Поскольку граната находилась у виновного не в связи с исполнением им служебных обязанностей, следствие обоснованно решило вопрос о необходимости уголовно-правовой оценки приобретения и хранения данного предмета. В результате такой оценки деяние и было квалифицировано по ст.222 УК РФ. Несмотря на то, что виновный, несомненно, располагал необходимым набором знаний и умений по обращению с боеприпасами, совершенное им деяние не находилось в связи с выполнением служебных обязанностей или профессиональных действий. На наш взгляд, речь должна была идти о совокупной квалификации по ст.222 УК РФ и норме УК, предусматривающей причинение вреда здоровью (в зависимости от установленной формы вины).

Как отметили 80% опрошенных следователей военных прокуратур и военно-следственных органов, одна из самых сложных проблем уголовно-правовой оценки преступлений, связанных с нарушением правил обращения с оружием, заключается в их разграничении с деянием ненаказуемым — суицидом. Изучение материалов уголовных дел, прекращенных за отсутствием состава преступления, подтвердило эту позицию.

По факту гибели военнослужащего 20 гвардейской дивизии военная прокуратура Волгоградского гарнизона 26 июня 2005г. возбудила уголовное дело по ст.349 ч.2 УК РФ «Нарушение правил обращения с оружием, повлекшее смерть человека». Установлено, что младший сержант срочной службы С. Головин был найден в одном из караульных помещений воинской части с огнестрельным ранением головы. Спустя час военнослужащий, не приходя в сознание, скончался в военном госпитале. Расследование показало, что Головин стрелял из своего автомата в подбородок.

В декабре 2005г. в одной из воинских частей во Владимирской области при смене караула было обнаружено тело солдата срочной службы Павлова с тяжелым пулевым ранением легкого. Прокуратура возбудила уголовное дело по ч.2 ст.349 УК РФ («нарушение правил обращения с оружием, повлекшеепо неосторожности смерть человека»). Уже на ранней стадии расследования рассматривались версии как неосторожного обращения с оружием, так и суицида.

Коэффициент информационного искажения и неопределенности (энтропии), действительно, наиболее высок на начальных этапах квалификации преступления и постепенно снижается по мере накопления, в уголовном деле подлежащей анализу информации. Однако, проблема при расследовании подобных уголовных дел заключается в том, что деяние происходит в большинстве случаев в условиях неочевидности. Соответственно, если сам виновный и стал жертвой собственного неосторожного обращения с оружием или боеприпасами, то информационная база для принятия квалификационного решения минимальна.

Как показало изучение уголовных дел, квалификационные ошибки в связи с оценкой специального статуса субъекта преступления, не встречаются. По ст.349 УК РФ к ответственности привлекаются именно военнослужащие, статус которых полностью соответствует положениям ст.331 УК РФ. Если же субъектом аналогичного преступления в условиях выполнения специальных боевых задач становятся сотрудники органов внутренних дел, то их деяния квалифицируются по общим нормам УК, устанавливающим ответственность за нарушения правил оборота оружия, боеприпасов и т.п.

Так, в 2002 г. Гудермесский суд рассмотрел уголовное дело в отношении милиционера ППС Гудермесского РОВД Д., который, в результате неосторожного обращения с оружием 15 сентября 2002 г. в с. Брагуны, не удержав оружие при стрельбе в воздух, ранил Казбаева А.З. и Мамаева З.М. От полученных травм потерпевшие скончались. Д. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ и осужден к лишению свободы сроком на 3 года, условно.

Таким образом, проблемы квалификации деяний по ст.349 УК РФ связаны, главным образом с ошибочной оценкой предмета преступления; вменением преступлений с избыточной квалификацией; оценкой действий военнослужащих, которым оружие и иные предметы не были вверены для служебного пользования; конкуренцией общих и специальных норм; конкуренцией двух и более специальных норм, устанавливающих ответственность военнослужащих; разграничением нарушений правил обращения с оружием и фактов суицида военнослужащих.

 

Глава 3. Основные направления совершенствования мер борьбы с нарушениями военнослужащими правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих

3.1. Меры развития уголовно-правового противодействия нарушений военнослужащими правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих

Представляется, что ввиду непрерывного развития военных технологий оружие и вооружение приобретают все более значимый материальный эквивалент. И вред, причиняемый повреждением оружия и вооружений, может оказаться не менее значимым по сравнению с уничтожением названных предметов. Как указывает Е.В. Никитина, повреждение имущества — это такое виновное воздействие лица на объект права собственности, при котором он не может быть использован по целевому назначению без ремонта или других восстановительных мер. Ремонт или другие восстановительные меры в отношении оружия, а тем более вооружений современного типа обладает повышенной затратностью. Соответственно, диспозиция ч.1 ст.349 УК РФ должна включить не только уничтожение, но и повреждение предметов.

В этой связи мы поддерживаем мнение А.А. Туркина о необходимости изменения редакции ст. 349 УК РФ в части описания общественно-опасных последствий и установления их места в системе квалифицирующих признаков.

Во-первых, вместо понятия «уничтожение» речь должна идти об «уничтожении или повреждении». Однако, А.А. Туркин имеет ввиду деяния, совершенные в отношении вооружений. На наш взгляд, данные деяния должны быть распространены на все предметы ст.349 УК РФ. Во-вторых, «иные тяжкие последствия», действительно, должны быть перенесены в Ч.З ст.349 УК РФ. Ранее мы подробно останавливались на характере такого рода последствий и отмечали их повышенную вредоносность для целого ряда объектов, охраняемых уголовным законом. В таком контексте необходимо ставить вопрос об усилении уголовной репрессии за деяние, повлекшее «иные тяжкие последствия». На наш взгляд, это лучше всего осуществлять за счет усиления санкции. Но поскольку санкция ч.З ст.349 УК РФ предусматривает лишение свободы на срок до десяти лет, то, видимо, следует ограничиться перемещением данного квалифицирующего признака именно в пределы части 3.

Проблема модификации уголовного законодательства, в том числе в связи с актуализацией военных угроз затронута С.Ф. Милюковым: «Наряду с поспешными и зачастую необоснованными с научной и практической точек зрения вмешательствами в уголовно-правовую ткань, законодатель по прежнему остался равнодушен к гораздо более актуальным проблемам совершенствования уголовного закона. Непрерывно ухудшается военно-политическое положение России: на территории бывшего СССР (Средняя Азия, Кавказ): появились иностранные военные базы, тлеет конфликтная ситуация в Приднестровье и на Украине, прибалтийские республики вступили в НАТО, территориальные претензии открыто выдвигаются Японией и завуалировано еще несколькими сопредельными государствами, продолжается война в Чечне и других регионах Северного Кавказа. Однако в УК РФ до сих пор отсутствуют нормы военно-уголовного права, применяемые в боевой обстановке, что неизбежно влечет нарушение интересов государства, его законопослушных граждан, подрывает боеспособность войск».

Максимально сходную по содержанию позицию высказывает В.И. Боев: «Степень разработанности и научной обоснованности уголовной ответственности за преступления, совершаемые в военное время (как общеуголовной, так и специальной направленности), сегодня едва ли можно признать достаточной. На наш взгляд, это обстоятельство отражает состояние современной уголовной политики, ориентированной на развитие общества и государства в условиях обычного мирного времени, что никоим образом не может оцениваться как ее недостаточность. Однако, корреляция уголовной политики современного государства с традиционным нормальным состоянием общественных отношений совершенно не исключает превентивного сегмента развития данного направления государственно-правовой деятельности. Представляется, что формирование уголовной политики должно быть связано не только с теми общественными реалиями, которые уже сложились и модифицируются, но и с теми явлениями общественной жизни, которые существуют потенциально. В последнем случае речь идет об угрозах военного характера для нашего государства». На эту проблему обращает внимание и Н.А. Петухов, интерпретируя ее в реалиях новейшей истории России: «В новый УК РФ впервые не включены важные положения, устанавливающие уголовную ответственность за преступления против военной службы, совершенные в особый период (в военное время либо в боевой обстановке). Согласно части 3 ст.331 УК уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени, однако такого необходимого законодательства пока нет. При выполнении задач в условиях чрезвычайного положения, при вооруженных конфликтах (Афганистан, Таджикистан, Республики Северная Осетия — Алания и Ингушетия, Чеченская Республика и др.), имели место случаи, когда военнослужащие совершали преступления против военной службы фактически в боевой обстановке».

Таким образом, в современном уголовном праве вновь поднимается вопрос об особенностях уголовной ответственности за воинские преступления в условиях военного положения.

Эта проблема и ранее становилась предметом научного осмысления. Как подчеркивал В.М. Чхиквадзе, совершение военнослужащими преступлений в военное время оказывает существенное влияние на общественную опасность и наказуемость ряда воинских преступлений и признается обстоятельством, усиливающим их общественную опасность и наказуемость. При этом ученый особо подчеркивал, что не следует отождествлять понятия «военное время» и «боевую обстановку». Под находящейся в боевой обстановке В.М. Чхиквадзе понимал всякую воинскую часть, имеющую или выполняющую боевой задание, т.е. часть, не только входящую в действующую армию, но и расположенную в тылу, если ей дано боевое задание (например, при отражении воздушного налета, при высадке десанта противника). Боевая обстановка может возникнуть не только в военное, но и в мирное время, когда, например, часть выполняет какое-либо боевое задание.

Анализ положений Закона СССР 1958г. об уголовной ответственности за воинские преступления и их доктринальных оценок позволяет уверенно говорить, что данный нормативный акт, хотя и принимался в мирное время, содержал в себе уголовно-правовые инструменты регулирования соответствующих общественных отношений, субъектом которых могли выступать военнослужащие. Соответственно, этот Закон более адекватно оценивал вероятность наступления военного положения по сравнению с нормами главы 33 УК РФ «Преступления против военной службы» 1996г. Анализ положений главы 33 действующего Уголовного кодекса Российской Федерации «Преступления против военной службы» показывает, что ни одна из норм данной главы не содержит в качестве квалифицирующего признака указание на совершение преступления в период действия военного положения.

Н.А. Петухов предлагает следующий вариант модернизации статьи 331 действующего УК РФ: «Представляется, что часть 3 ст.331 из УК РФ следовало бы исключить, а статьи о преступлениях против военной службы (гл. 33 УК) дополнить соответствующими положениями, предусматривающими уголовную ответственность за совершение указанных преступлений в военной время либо в боевой обстановке. Определение этих понятий находится вне поля уголовного законодательства, и потому их целесообразно было бы сформулировать в действующем законе «О военном положении». Считает целесообразным введение уголовной ответственности за преступления против военной службы, совершаемые в военное время или в боевой обстановке и А.А. Туркин.

Однако, российское законодательство не знает термина «боевая обстановка». Речь может идти только о периоде военного положения, что соответствует Федеральному Конституционному Закону от 30 января 2002г.«О военном положении».

На наш взгляд, уголовная ответственность для специальных субъектов, обладающих признаками, изложенными в ч.ч.І, 2 статьи 331 УК РФ, действительно, должна быть усилена на период военного положения. Но поскольку предмет нашего исследования — преступление, предусмотренное ст.349 УК РФ, то изложим свое видение решения проблемы в проекции именно к этому составу.

Часть 3 ст.349 УК РФ может быть изложена в следующей редакции:

«3. Деяние, предусмотренное частью первой и второй настоящей статьи, …совершенное в период военного положения, -…»

Таким образом, окончательная редакция ст.349 УК РФ может быть представлена следующим образом:

Статья 349. Нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих

1.Нарушение правил обращения с оружием, боеприпасами, вооружением, взрывчатыми, сильнодействующими, ядовитыми веществами, ядерными и радиоактивными материалами, компонентами биологического, лучевого, инфразвукового, генетического, психотропного, геофизического оружия и иных видов оружия, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека, уничтожение или повреждение военной техники, — наказывается ограничением по военной службе на срок до двух лет или содержанием в дисциплинарной воинской части на срок до двух лет.

2.То же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека, — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.

3.Деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц, либо иные тяжкие последствия, либо совершенное в период военного положения, -наказывается лишением свободы на срок до десяти лет.

---

Страницы:   1   2   3   4