Такой подход к изучению вводных элементов не мог не привлечь внимания лингвистов. В 1948 году А.Б. Шапиро дает рецензию на работу СИ. Абакумова «Методика нунктуации». Именно в этой работе А.Б. Шапиро впервые указал на необходимость разграничения вводных конструкций ивставок. Он отмечал, что СИ. Абакумов слишком широко использовал термин «вводные слова и предложения», когда говорил, что вводные предложения, более обширные по объему, пишутся в скобках.
По мнению А.Б. Шапиро, вставными являются «слова, группы слов, предложения, группы предложений, имеющие особую функцию — добавочного, ранее не предполагавшегося к включению в основную ткань предложения, замечания» [Шапиро А.Б., 1948: 63].
Важным в данной работе является и то, что автор указывает на возможность грамматической связи вставок с членами основного предложения или со всем основным предложением, в то время как вводные слова и предложения такой связи не имеют. Подчеркивается, что именно вставки обладают возможностью грамматической связи. В более ноздней работе «Современный русский язык. Пунктуация» (1966г.)
А.Б. Шапиро говорит, что «вставочный характер может иметь почти любой член предложения, многие типы придаточных предложений в составе сложного, но наряду с этим существуют такие слова, предложения, которые ни в каких синтаксических отношениях с основной частью предложения не находятся» [Шапиро А.Б., 1966: 192].
Таким образом, ученый одним из первых выделяет две группы вставок: связанные с основным предложением и не связанные с ним.
Большинство исследователей обосновывает необходимость строгого разграничения вводных конструкций и вставных, руководствуясь различиями этих категорий по смысловому содержанию, функциям в речи, лексико-грамматическими свойствами и особенностями в синтаксическом оформлении вводных и вставных конструкций (порядок слов, характер внутренней структуры и пр.) [Щеболева И.И., 1955: 87-109, Тихомиров В., 1963: 100-102].
Мы считаем, что состояние вопроса требует именно коммуникативно-прагматического изучения специфики тех и других конструкций, поэтому и выделяем вводные конструкции в особую категорию, отличную от вставок на основании различного характера реализуемых интенций говорящего.
В связи с этим весьма интересна полемика, возникшая между учеными по вопросу необходимости разграничения вводных конструкций и вставок.
Так, А.Г. Руднев в работе «Синтаксис осложненного предложения» (1959г.), критикуя выдвинутый А.Б. Шапиро принцип разграничения названных синтаксических явлений, считает доводы автора недостаточными для признания вставочности в качестве особой синтаксической категории, поскольку вставки не имеют, по мнению А.Г. Руднева, отличных от вводных слов смысловых функций и особого оформления, составляющих единство формы и содержания как необходимых элементов для признания каждой отдельной синтаксической категории.
Однако, рассматривая смысловые функции вводных членов предложения, сам А.Г. Руднев к некоторым функциям (степень достоверности сообщаемого, указание на источник высказывания, указание на переход к выводу) подбирает в качестве примеров только вводные конструкции, а к некоторым функциям (всякого рода замечания, делаемые попутно,мимоходом, вскользь, справки для пояснения того, о чем идет речь) только вставки, тем самым фактически разграничивая вводные конструкции и вставки по смысловым функциям. Например:
Я должен буду, без сомненья, письмо Татьяны перевесть (А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»).
Онегин был по мненью многих (судей решительных и строгих), ученый малый, но педант (А.С. Пушкин. «Евгений Онегин»).
Е.П. Седун в статье «О так называемых «вводных» и «вставных» конструкциях» подвергает сомнению необходимость разграничивать вводные конструкции и вставки, так как видит в этих конструкциях много общего как с точки зрения интонационного оформления, так и с точки зрения структуры. Е.П. Седун считает эти синтаксические конструкции разновидностями одной синтаксической категории — вводности. Е.П. Седун нредлагает назвать родовую категорию термином «вводность», а вместо терминов «вставные конструкции» и «вводные конструкции» употреблять соответственно названия «объективно-модальная вводность» и «субъективно-модальная вводность» [СедунЕ.П., 1959: 194].
Не менее интересна, на наш взгляд, работа И.И. Щеболевой «Общая характеристика вставочных конструкций в современном русском литературном языке», так как в ней автор детально обосновывает необходимость четкого разграничения вводных и «вставочных» конструкций: «Всестороннее исследование вставочных конструкций в современном русском языке связано с отграничением их от смежных с ними других синтаксических явлений» [Щеболева И.И., 1955: 59].
Вставочные конструкции, будучи носителями дополнительных, побочных замечаний вступают в особую смысловую связь с тем предложением, в состав которого они входят. Она отмечает, что «вводные» и «вставочные» конструкции относятся к числу синтаксических явлений, осложняющих простое предложение», но между ними много различий, которые позволяют выделить вставочность в самостоятельную синтаксическую категорию. Эти различия сводятся, в основном, к следующему:
1) вводные конструкции являются лексико-грамматическим средством выражения модальности; «вставочные конструкции» не выражают модальных значений, а употребляются для сообщения различного рода оговорок, ссылок, дополнительных замечаний и пояснений; таким образом, вводные и «вставочные» конструкции отличаются друг от друга своей основной функкией в речи;
2) различен характер их смыслового содержания: в отличие от вводных конструкций, характеризующихся ослаблением своего лексического значения, «вставочные конструкции» полностью сохраняют свое лексическое значение;
3) вводные конструкции включают относительно устойчивый, ограниченный по смыслу круг слов или словосочетаний, а также строго ограниченный круг структурных типов вводных предложений; вставки же не связаны с определенными лексико-грамматическими средствами выражения и характеризуются чрезвычайным разнообразием структурных типов, соотносительных с невставными предложениями.
А.И. Студнева, ставя неред собой цель конкретизировать функционально-семантическое соотношение вводных и вставочных конструкций в современном русском языке, и в какой-то мере содействовать решению задачи по их разграничению, приходит к выводу, о том, что вводные предложения, не являясь коммуникативными единицами языка, содержат субъективное отношение говорящих к содержанию высказывания и выполняют модальную функцию, функцию обращения и модально-эмоциональной оценки того, о чем говорится в основном предложении (А.И. Студнева 1969).
Вставочные предложения, имея дополнительный или оговорочный характер и объективно-модальное содержание, выполняют функцию уточнения, пояснения и эмоционального сопровождения высказывания и являются средством речевой коммуникации с назцачением сообщения о фактах действительности. Следовательно, это различные синтаксические категории и нет достаточных оснований объединять их одним понятием «вводные».
Таким образом, необходимость разграничения вводных конструкций и вставок привела к возможности выделения основных характерных признаков вставок как самостоятельного синтаксического явления:
1) смысловая связь с отдельными членами предложения или со всем основным предложением;
2) выражение различных попутных, добавочных замечаний, поясняющих, уточняющих и развивающих содержание основного высказывания, что можно расширить и за счет эмотивно-оценочной коннотации;
3) специфическая интонация;
4) выделение скобками или тире на нисьме.
Ученые признают вставку как самостоятельное синтаксическое явление. Лишь некоторые лингвисты продолжают считать вставки, составляющей частью категории вводности: к их числу принадлежат Л.И. Сердюкова,т.е. Глушак и Р.С. Самолетова (последние два соавтора называют вставки «вводными структурами» и «парантетическими включениями») [Глушак Т.е., Самолетова Р.С, 1985: 290].
При изучении вставок как самостоятельного синтаксического явления рассматриваются их структура, семантика и функционирование. Информация, включаемая в состав предложения с помощью вставок, не всегда является второстепенной, передающей лишь попутные замечания. Довольно часто вставки несут важную информацию, без которой основное предложение не получило бы значимой для автора коммуникативной направленности (А.И. Аникин, Э.Г. Ризель, Е.В. Кривошеева, А.Ф. Прияткина).
Например:
Тут же он вспомнил, что сам Кончеев в своих критических обзорах не раз, — свысока и, в сущности, столь же недобросовестно, — задевая Мортуса (который, кстати сказать, был в частной жизни женщиной средних лет, матерью семейства, в молодости печатавшей в «Аполлоне» отличные стихи, а теперь скромно жившей в двух шагах от могилы Башкирцевой и страдавшей неизлечимой болезнью глаз, что придавало каждой строке Мортуса какую-то трагическую ценность) (В.Набоков. «Дар»).
В предложении, содержащем вставку, в современных лингвистических изысканиях выделяют два плана высказывания. Так, Л.И. Сердюкова указывает, что эти планы равноправны, а О.Е. Белинская считает, что один из планов высказывания главный (он содержится в основном предложении), а другой — второстепенный (содержится во вставке).
По мнению Н.А.Кобриной, предложения со вставками отражают в речи «не абсолютную линейность речи, а ее возможную ярусность» [Кобрина Н.А., 1974: 36]. На это же указывает С.Г. Онишко, называя структуру со вставкой «двутекстом» [Онишко С.Г.,1997: 4].
В работе Я.Г. Биренбаума «Пространство вводности и придаточные предложения» отмечается, что вставка создает «структуру двуслойности за счет объединения в одном предложении частей, достаточно резко различающихся между собой семантически, а часто и ритмико-мелодически, грамматически, стилистически» [Биренбаум Я.Г., 1976: 46].
Лингвисты по-разному рассматривают проблему синтаксического статуса. Согласно традиционной точке зрения, вставки являются единицами осложнения (А.И. Аникин, Н.С. Валгина, А.Н. Гвоздев, Ю.М. Златопольский,
Г.Н. Манаенко, Н.Т. Онишук, А.И. Студнева, М.М. Тягунова, Н.М.Шанский).
Другие ученые определяют такие предложения, как бипредикативные предложения со вставной предикативной единицей, то есть рассматривают вставки, выраженные предикативной единицей, как часть сложного предложения. (Т.А. Колосова и М.И. Черемисина); как сложные парантетические предложения (Э.Г. Ризель); или как особую структуру, включающую предложение (вставную предикативную единицу) (Н.А. Кобрина). Иная точка зрения принадлежит А.Ф. Прияткиной: «Синтаксическое явление, которое называют вставкой, выходит далеко за рамки осложненного предложения, оно связано и со структурой сложного предложения, и со структурой текста» [Прияткина А.Ф., 1990:125].
Проводится анализ вставок в плане их соотношения с текстом; выделяются два типа вставок: а) не связанные с основным предложением и б) связанные с ним.
Термины для обозначения этих типов избираются самые различные: «собственно вставки и сепаратизованные члены предложения» (Л.С. Пастухова); вставки «с невыраженной и выраженной грамматической
Связью» (B.C. Фирсов); «конструктивные и неконструктивные вставки» (А.Ф. Прияткина).
А.И. Аникин в своих работах нодробно описывает грамматические и лексико-семантические средства связи вставок с основным предложением. Текстообразующая функция вставок изучается на материале художественных произведений (А.И. Аникин, О.Е. Белинская, Д.И. Буршай, Л.П. Григорьева, М.Н. Кулаковский, В.А. Шаймиев). Пристальное внимание уделяется функции актуализации определенной информации основного предложения с помощью вставки (Л.А. Аверкин, Н.А. Кобрина Е.В. Кривошеева, Э.Г. Ризель,).
Определяя эту функцию как особый стилистический прием — парантезацию (Э.Г. Ризель), или стилистический прием, направленный на создание эмоционально-эстетического эффекта (М.Т. Онишук), ученые признают особую экспрессивность вставок (Г.Н. Акимов, Е.И, Иванов, Л.Г. Кайда, Л.С. Пастухова). Благодаря функции «экспрессивного разрыхления речи» (Э.Г. Ризель), вставка в составе основного предложения рассматривается в качестве «экономного средства выражения информативного объема» (СО. Глушакова, М.М. Тягунова, Л.С. Пастухова).
Проанализировав и обобщив точки зрения ученых-лингвистов на вводные компоненты и вставки, мы определили основные векторы своего исследования:
- В речи существуют и категориально различаются вводные элементы и вставные элементы.
- Вводный элемент определяется с позиций коммуникативно-прагматической лингвистики как компонент высказывания, формирующий модальный план и реализуюпщй определенные коммуникативно прагматические установки говорящего.
- Вставные элементы с позиции коммуникативно-прагматической лингвистики определяется, с одной стороны, как особое синтаксическое явление, выходящее за рамки и осложненного, и сложного предложения, так как может быть выражено и той и другой конструкцией. С другой стороны — вставка структурно осложняет включающее предложение, на уровне высказывания создает «двутекст» и выражает метакоммуникативное содержание.
- Вставные элементы вводят в высказывание дополнительную информацию и реализуют определенные коммуникативно-прагматические установки говорящего.
Хотя в лингвистике вводные и вставные элементы как синтаксическое явление изучались разносторонне (структурно-семантически и функционально), в лингвистических работах, посвященных данной проблеме, не представлена последовательная классификация данных речевых единиц в коммуникативно-прагматическом аспекте, что и послужило одной из причин нашего обращения к данной проблеме.
1.2. Вводные и вставные элементы в координатах коммуникатив-но-прагматической ситуации и реализации коммуникативных установок говорящего субъекта
Коммуникативно-прагматическая ситуация есть фрагмент речевого общения, который моделируется как достаточно сложная и динамичная система — от минимальной коммуникативной модели «адресант — речевое произведение – адресат» до многокомпонентной модели.
Модель обобщенной коммуникативно-прагматической ситуации, применяемая в современных научных исследованиях, чаще всего является модификацией схемы, предложенной К. Бюлером.
Известный психолог и лингвист К. Бюлер, говоря о формах существования конкретных языковых явлений, определял модель полного конкретного речевого события в совокупности с жизненными обстоятельствами, в которых оно встречается «до некоторой степени регулярно».
В качестве структурных элементов ситуации речевого общения ученый рассматривал в первую очередь: отправителя и получателя языкового сообщения, понимаемых как «психофизические системы» [Бюлер К., 1993: 30-34].
Однако в коммуникативной модели К. Бюлера выделяются три «вершины», которые другой известный лингвист Р. Якобсон обозначил соответственно: первое лицо — говорящий, второе лицо —слушающий и третье лицо — собственно некто ли нечто, о ком идет речь [Якобсон Р., 1975:200].
Р. Якобсон, рассматривая в свою очередь проблему моделирования ре-чевого события, выделил компоненты, или факторы, так называемого акта
речевого общения следующим образом: адресант посылает сообщение адре-
сату, и, чтобы сообщение могло выполнить свои функции, необходимы так-
же контекст, код и контакт.
Под контактом ученый понимал физический канал и психологическую связь между адресантом и адресатом, обуславливающие возможность установить и поддержать коммуникацию вербальным и невербальным кодом.
МОДЕЛЬ АКТА РЕЧЕВОГО ОБЩЕНИЯ (по Р. Якобсону) :
Контекст
Сообщение
Адресант адресат
Контакт
Код.
В коммуникативно-прагматическом анализе вводных и вставных элементов мы отталкиваемся от данной модели Р. Якобсона и устанавливаем, что адресант отправляет адресату речевое сообщение (устное или письменное), где в определенном контекстном окружении употребляет вводный или вставной элементы, в которых содержится субъективно-модальное и прагматическое содержание.
Конкретную ситуацию речевого общения Э.С. Азнаурова вполне справедливо именует коммуникативно-прагматической, определяя ее — с позиции осуществления коммуникации — как комплекс внешних условий общения, присутствующих в сознании говорящего в момент осуществления речевого акта: кто-где-когда-как-зачем-кому говорит [Азнаурова Э.С, 1988: 38].
Другой прагматической — составляющей этого комплекса, по мнению исследователя, является результативность прагматического эффекта, выражающаяся в реакции адресата, его вербальном/невербальном поведении.
Э.С. Азнаурова, опираясь на данные эмпирических наблюдений над коммуникативными актами, вполне справедливо выделяет следующие наиболее устоявшиеся параметры коммуникативно-прагматической ситуации:
— обстановка и место коммуникативного акта;
— предмет и цель коммуникации;
— социальные, этнические, индивидуальные характеристики участников речевого общения;
— ролевые и личностные отношения между коммуникантами.
Наиболее адекватно отвечающим нашим представлениям о модели коммуникативно — прагматической ситуации является модель ситуации речевого общения, предложенная Д.Г. Богушевичем. Автор идеи справедливо подчеркивает, что в основе всех функций языка лежит его свойство организации, согласования и регуляции деятельности.
В ситуации общения, по мнению исследователя, должны рассматриваться не субъект речи и адресант ,как объект воздействия, а субъекты деятельности. Кроме субъектов деятельности в структуре ситуации общения Д.Г. Богушевич рассматривает и деятельность, и объекты деятельности субъектов общения, поскольку эти объекты (наряду с мотивом деятельности) обусловливают снецифическую форму деятельности и последовательность целей и действий по их достижению.
Согласующей, организующей цели деятельности служит язык.
Определяя ситуацию общения в категориях деятельности, Д.Г. Богушевич выделяет в этой ситуации лингвистическую часть общения, которая состоит из кода (системы языка), системы употребления, то есть системы определения уместности общения и выбора подходящего варианта кода.
В лингвистическую часть общения Д.Г. Богушевич включает канал связи и сообщения, которыми обмениваются субъекты. Причем автор особо подчеркивает, что в рассматриваемую им систему входят не сообщение, а сообщения. Множественное число подчеркивает тот факт, что все субъекты, включенные в ситуацию, не просто меняют роли, а являются с точки зрения общения равноправными ее участниками.
Признание принципиального равноправия участников общения позволяет рассматривать общение как циклический процесс, происходящий не только под действием самого общения, но и под влиянием целевой установки деятельности [Богущевич Д.Г., 1985: 41].
Тогда ситуацию общения можно представить следующим образом
(Д.Г. Богушевич, 1985; Е.А Добрыднева, 2000):
Речь
Система языка
Система употребления
Канал связи
Речевое общение
ОБЩЕНИЕ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Речь
Объект деятельности
Коммуникативно-прагматическую ситуацию Е.А. Добрыднева сравнивает с процессом кинопроизводства «в виде отдельных мгновенных кадров, и Протяженность такого кадра будет равна производству одного высказывания предложения. И тогда каждый этот кадр, или фрагмент, следует рассматривать, с одной стороны, как определенную в своей системности компонентов ситуацию речевого общения по производству отдельного высказывания — коммуникативный акт, а с другой стороны, как часть более протяженного во времени и пространстве процесса речевого общения, в результате которого рождается и воспринимается текст [Добрыднева Е.А., 2000: 126].
Общепринятым считается утверждение о том, что речевое общение осуществляется в двух формах: устной или письменной.
В коммуникативно-прагматическом аспекте между двумя формами речевого общения существуют принципиальные различия. Так, устное общение характеризуется сиюминутностью, эллиптичностью, экзофоричностью, то есть тесной вплетенностью в экстралингвальный контекст. Такое речевое общение получило в лингвистике определение непосредственного (полноценного, или канонического), когда говорящий и адресат не отделены ни в пространстве, ни во времени друг от друга и от восприятия отправленного текста.
Письменное общение — это общение посттемпоральное, подготовленное, развернутое и эндофоричное, иначе говоря, менее зависимое от экстралингвального контекста (В.В. Богданов 1990). Это общение осуществляется в парративном режиме, когда текст воспринимается, понимается и интерпретируется адресатом вне непосредственной соотнесенности с ситуацией его порождения.
Следовательно, анализируя коммуникативно-прагматические свойства вводных и вставных элементов в структуре отправленного высказывания и текста, мы должны рассматривать их в условиях порождения: кому — когда — с какой коммуникативной установкой отправляет текст говорящий, если включает в него вводные и вставные элементы коммуникативно-прагматических классов. Проблема соотношения текста и коммуникативно-прагматической ситуации, в которой он порождается, воспринимается и интерпретируется, выводит нас на рассмотрение проблемы соотношения таких понятий, как текст и дискурс. В исследованиях коммуникативной направленности противопоставляются текст и зафиксированный на материальном носителе (И.Р. Гальнерин, В.В. Богданов и др.) и дискурс, то есть текст, погруженный в определенную ситуацию общения (В .И. Карасик), определяемый психологическими, социо-культурными, прагматическими и другими факторами (Н.Ф. Алефиренко), или общими для говорящего и адресата нропозициями (В.З. Демьянков).
Несомненно обращает на себя внимание тот факт, что в современном языкознании нет однозначного толкования понятия «дискурс».
По мнению исследователя данной проблемы А.Г. Гурочкиной, во многих функционально ориентированных работах понятие «дискурс» рассматривается широко — как все, что говорится и пишется, как синхронно осуществляемый процесс порождения текста и его восприятия, и в конечном итоге — как явление процессуальное, деятельностное [Гурочкина А.Г., 1999: 13].
Нередко «дискурс» определяется, как процесс производства «текста» и в связи с этим противопоставляется «тексту» по ряду критериев: функциональность — структурность, динамичность — статичность, актуальность — виртуальность и т.д. Оппозиции такого рода, по нашему мнению, восходят к известной в науке антиномии Ф. де Соссюра «речь – язык» и перекликаются с гумбольдтовским пониманием языка как статического явления, а речи — как динамического.
При таком подходе полагаем возможным рассматривать дискурс, как коммуникативно-прагматический аспект текста со всеми вытекающими отсюда характеристиками.
В аспекте исследования коммуникативно-прагматических свойств вводных и вставных элементов нас интересует дискурс, как связная, разворачиваемая во времени последовательность различных высказываний (в первую очередь содержащих вводные и вставные элементы), создаваемая коммуникантами в соответствии с определенными коммуникативными (информационно воздействующими) установками в конкретной коммуникативно прагматической ситуации.
Итак, в нашем исследовании коммуникативно-прагматических свойств вводных и вставных элементов ситуация речевого общения — это коммуникативно-прагматическая ситуация, которая может одповременно рассматриваться как «однокадровая» (или одноактная ситуация передачи и восприятия высказывания), и как «многокадровая» (или полиактная) ситуация создания дискурса.
В первую очередь мы рассматриваем ситуацию общения, в которой используются вводные и вставные элементы, в двух взаимообусловленных позициях участников общения: в позиции субъекта речи, который «произносит предложения, выражающие суждения, чувства, изложение событий и т.д.» [Звегинцев В.А., 1996: 21], и в позиции адресата — получателя информации.
В разработке проблем исследования вводных и вставных элементов, функционирующих в процессе речевого общения, мы исходим из следующего представления одноактной субъектно-объектной, или адресантно -адресатной, деятельностной модели:
1) субъект коммуникативно-прагматической деятельности (или в сокращенном варианте — субъект речевого общения) — это коммуникант, или говорящий, который:
а) наделен речемыслительной способностью ставить и реализовывать цели деятельности вообще, деятельности общения, речевого общения и акта речевого общения в частности, получивщего в современных научных исследованиях определение коммуникативного акта;
б) включает в корпус речевых средств вводные и вставные элементы, как показатель субъективного, эмоционально-оценочного отношения говорящего к высказыванию;
2) объект коммуникативно-прагматической деятельности — это активно воспринимающий речь коммуникант, или адресат, который:
а) наделен способностью восприятия, понимания и интерпретации целого текста, отдельного высказывания;
3) речевая активность, в континууме и, одновременно, в дискретности которой коммуниканты используют и интерпретируют, в совокупности с другими средствами языка вводные и вставные элементы.
Доминирующим понятием, позволяющим классифицировать вводные и вставные элементы русского языка, является понятие коммуникативной установки говорящего.
Языковая личность владеет коммуникативной ситуацией, придавая речевому ходу определенную иллокутивную силу. Являясь субъектом дискурса, она вместе с тем способна этот дискурс создавать. Это означает, что в дискурсе воплощаются присущие его субъектам способности к осуществлению определенных видов деятельности, в том числе и коммуникативной, доминирующие чувства и мотивы деятельности, индивидуальные особенности протекания психических процессов [Сусов И.П., 1989: 9].
Выбор вводных и вставных элементов из синтаксических средств языка предполагает мыслительные усилия, направленные на извлечение из памяти единиц, выражающих либо субъективную позицию говорящего, либо введение попутного замечания, ориентированных на реализацию совокупности коммуникативных установок говорящего: обозначить референтную ситуацию, выразить эмотивно-оценочное. состояние, отправить эту информацию адресату в непосредственном или отсроченном вербальном контакте и тем самым воздействовать на него определенным образом.
В аспекте лингвопрагматики термин «установка» приобретает значение «материализованного в тексте, осознанного намерения отправителя сообщения оказать воздействие на получателя речи» [Азнаурова Э.С., 1984: 10-13].
В лингвистике термин установка рассматривается в исследовании коммуникативно-прагматической направленности и отсюда трактуется, как предрасположенность субъекта коммуникативно-прагматической деятельности к передаче определенной информации с расчетом на достижение ею планируемого результата.
Следовательно, коммуникативная установка говорящего, использующего в своей речевой деятельности вводные и вставные элементы, включает, с одной стороны, коммуникативные намерения субъекта речи, то есть стремление (интенцию) передать речевое сообщение определенного информационного, в том числе эмотивно-оценочного или волевого содержания определенными языковыми средствами, выбор которых зависит от условий коммуникативно-прагматических свойств, а также от социального статуса, личностных свойств субъекта коммуникативно-прагматической деятельности.
С другой стороны, коммуникативная установка включает прагматический расчет субъекта речи, то есть мысленное прогнозирование определенного результата, эффективного воздействия на адресата высказывания или текста в целом, содержащего вводные или вставные элементы.
Этот предполагаемый результат основывается на определенном видении адресата при непосредственном общении или его представлении, мысленном «моделировании» в парративном режиме коммуникативно-прагматической ситуации.
Выводы
В лингвистических исследованиях последнего десятилетия XX века определены контуры новых концепций, ориентированных на изучение корпуса вводных и вставных элементов современного русского языка в рамках общенаучной проблемы «человек в языке».
Этим обусловлен значительный интерес лингвистов, направленный на выявление коммуникативной специфики и прагматических свойств вводных и вставных элементов.
Проблема метатекстовых элементов (вводных и вставных компонентов высказывания и сверхфразовых единств) привлекает к себе пристальное внимание исследователей на протяжении всей истории отечественной лингвистики.
Изучение научного наследия по вопросу о вводных элементах (в том числе и вставных) показало, что многие ученые ставили вопрос о категории вводности и вставочности, и, так или иначе, разрешали его в зависимости от исходных методологических позиций.
Лингвистов интересовали такие вопросы как: что же собою представляют вводность и вставочность с точки зрения функциональной, семантической, грамматической точек зрения, каково их назначение и положение в структуре предложения и текста, а также роль в оформлении высказывания в речи. Однако подход к изучению метатекстовых элементов в синтаксисе русского языка должен осуществляться не только в русле сложившихся в языкознании традиций, но и с коммуникативно-прагматических позиций.
В речи существуют и категориально различаются вводные элементы и вставные элементы.
Вводный элемент определяется с позиций коммуникативно-прагматической лингвистики как компонент высказывания, формирующий модальный план и реализующий определенные коммуникативно-прагматические установки говорящего.
Вставные элементы с позиции коммуникативно-прагматической лингвистики определяется, с одной стороны, как особое синтаксическое явление, выходящее за рамки и осложненного, и сложного предложения, так как может быть выражено и той и другой конструкцией. С другой стороны — вставка создает «двутекст» с включающим предложением и выражает метакоммуникативное содержание.
Взаимонаправленная и взаимообусловленная связь коммуникации, как передачи информации и прагматики как эффективного воздействия этой информации на получателя дает основание исследовать корпус вводных и вставных элементов языка в коммуникативно-прагматическом аспекте.
В настоящем исследовании мы исходим из основных постулато коммуникативно-прагматической лингвистики, которая аккумулирует и развивает антропоцентрические традиции в исследовании речевых средств межличностного взаимодействия.
В своем исследовании мы различаем деятельность общения, как социально детерминированный процесс обмена информацией, материальны-ми и духовными ценностями в процессах познавательной, духовной и производственной деятельности и коммуникативно-прагматическую деятельность. как деятельность общения с тремя важнейшими составляющими: коммуникацией, воздействием и восприятием. Это внолне соответствует распространенному в науке определению деятельности общения как процесса воздействия субъекта на объект и одновременно их взаимодействия.
Анализируя коммуникативно-прагматические свойства вводных и вставных элементов в структуре отправленного высказывания и текста, мы должны рассматривать их в условиях порождения: кому — когда — с какой коммуникативной установкой отправляет текст говорящий, если включает в него вводные и вставные элементы. Проблема соотношения текста и коммуникативно-прагматической ситуации, в которой он порождается, воспринимается и интернретируется, необходимо выводит нас на рассмотрение проблемы соотношения таких понятий, как текст и дискурс.
Выбор вводных и вставных элементов из синтаксических средств языка дает возможность коммуниканту выразить субъективную позицию говорящего, обозначить референтную ситуацию, выразить эмотивно-оценочное состояние, отправить эту информацию адресату в непосредственном или отсроченном вербальном контакте и тем самым воздействовать на него определенным образом.
Следовательно, коммуникативная установка говорящего, использующего в своей речевой деятельности вводные и вставные элементы, включает, с одной стороны, коммуникативные намерения субъекта речи, то есть стремление (интенцию) передать речевое сообщение определенного информационного, в том числе эмотивно-оценочного и/или волевого содержания определенными языковыми средствами.
С другой стороны, коммуникативная установка включает прагматический расчет субъекта речи, то есть мысленное прогнозирование определенного результата, эффективного воздействия на адресата высказывания или текста в целом, содержащего вводный или вставной элементы.
Этот предполагаемый результат основывается на определенном видении адресата при непосредственном общении или его представлении, мысленном «моделировании» в нарративном режиме коммуникативнопрагматической ситуации.